Предмет гуманитарных наук:
Таковым является человек, его деятельность и ее плоды. Поэтому гуманитарные науки и называются «гуманитарными» (от латинского humanus - человеческий). Однако изучать человека могут, разумеется, и естественные науки, будь то биология, медицина, химия, биофизика или даже механика. Человеческая деятельность послужила основой для построения многих математических моделей, интересных именно для математики. Основное и принципиальное отличие в подходе гуманитарных наук к человеку от подходов всех иных наук заключается в том, что гуманитариев человек интересует не как организм или конструкция и т.д., но лишь как субъект целеполагающей деятельности (это такое международное слово. По нашему, по рабоче-крестьянски, оно означает попросту «разумное существо, наделенное желаниями и волей»), то есть существо, являющееся сознательным источником, организатором и контролером своих действий.

Субъект:
Способ существования всякого целеполагающего субъекта можно описать как работу четырехтактного двигателя: «желание - селекция - целеположение - реализация». Первая фаза от сознания самого субъекта непосредственно не зависит: наши желания приходят к нам в достаточной мере самостоятельно. На второй фазе субъект проводит селекцию своих «пожелательных импульсов»: какие-то отбраковывает (по техническим, этическим и т.п. причинам), выполнение других откладывает «на потом», третьи пытается осуществить. Решение осуществить данное желание и разработка соответствующего плана составляют третью фазу, сама попытка осуществления - четвертую. Поскольку такие цепочки непрерывно разветвляются и сами порождают одна другую (например, в ходе осуществления желания возникла трудность или опасность, которой мы хотим избежать; тем самым берет начало новая, дополнительная цепочка), субъекту приходится соотносить и соразмерять их друг с другом и продолжать или прерывать их тв некоторой последовательности. Оценка и разработка этой последовательности также составляет значительную часть активности целеполгающего субъекта.

Фундаментальным свойством разумного существа, которое в наших глазах и делает его таковым, является именно способность предвидеть и оценить последствия своей деятельности, позволяющая осуществить вторую и третью фазы описанной выше операции. Существа «неразумные» - то есть низшие животные (если видеть в них, как это делается обычно, своеобразных самообучающихся биороботов - в чем, впрочем, есть веские основания усомниться) или компьютеры - работают в упрощенном, двухтактном режиме «вызов / команда - ответ» или «желание - реализация», чем с человеческой точки зрения и отличаются от «разумных».

Итак, именно целеполагающая деятельность человека, ее обстоятельства и результаты и, наконец, отношения, в которые люди вступают в ее ходе, являются предметом гуманитарных наук. Сами же науки различаются по тому, какой именно фрагмент или аспект этого огромного целого они изучают.

Субъекты процессов, изучаемых гуманитарными науками:
Представим себе обычную ситуацию: некий человек идет по улице и несет портфель. Строго говоря, такую ситуацию можно будет описать доброй сотней способов, и каждый из них будет правильным - но при этом вовсе не обязательно значимым или осмысленным. Например, можно представить себе многометровую распечатку с указанием начальных координат, скоростей и изменений местоположения всех частиц в данном месте пространства-времени. Такое описание ситуации будет идеально точным и подробным, и тем не менее не скажет нам вообще ничего. Правильным будет и такое описание: «портфель, человек и некоторые частицы окружающего воздуха сонаправленно движутся относительно поверхности Земли». Однако и оно, с нашей точки зрения, не передаст суть ситуации. Всякий из нас безошибочно выберет только одно описание как единственно адекватное - именно то, которым мы воспользовались с самого начала: «человек идет по улице и несет портфель». Иными словами, мы сразу выделили субъекта всего процесса, так сказать, «отвечающее» за этот процесс существо, и пока такой субъект не был выделен и поставлен описывающим «во главу угла», описание оставалось в наших глазах негодным. Для некоторых физических задач аналогичной задачей становится выделение «точек приложения сил»; в гуманитарных науках следовало бы говорить о субъекте скорее как о «точке порождения сил».

Поскольку гуманитарные науки изучают людей именно как субъектов, правильное выделение таких точек является их важнейшей первоначальной задачей. Читатель, конечно, может спросить: что же в этом трудного? Таким субъектом следует признать каждого человека, и дело с концом. Такой путь, однако, для гуманитарных наук не является ни единственным, ни главным. Приведем в пример физику: она ведь изучает не только поведение отдельных частиц, но и движения и свойства их огромных множеств, в частности, тел. При этом при решении целого ряда задач тела оказывается возможным и нужным уподоблять частицам (точкам). Если физика частиц сосредоточена на первых задачах, то механика - на вторых, а физика газов, например, исследует свой предмет то на молкулярно-кинетическом уровне, то на макроуровне, где, к примеру, устанавливается соотношение объема, давления и температуры без всякого обращения к «подлинной» молекулярной природе этих параметров. Точно так же и гуманитарные науки изучают не только (и даже не столько) отдельных людей, сколько те или иные их группы - группы не только разного объема, но и разной природы. «На пальцах» можно выделить несколько крупнейших разновидностей таких групп:

1) Однородные (по тем или иным параметрам) нескоординированные группы. Например, социологи могут изучать «молодежь» как таковую, то есть людей, объединенных одним и тем же определенным возрастом и некоторыми типовыми чертами и реакциями. Ясно, однако, что схожесть свойств и действий «молодых» не связана с координацией их действий: «молодые» ведут себя сходным образом не потому, что заранее берут в расчет действия друг друга, но потому, что они похожи друг на друга, так сказать, «сами по себе».

2) Стихийно и временно координирующиеся группы. Например, «толпа» как таковая, или группа пассажиров автобуса. Они могут на какое-то время устанавливать относительное единство действий: толпа, увлекаемая единым порывом, внезапно предпринимает нечто такое, что и во сне не привиделось бы ее членам самим по себе; пассажиры автобуса могут вместе начать стыдить целующуюся парочку (то есть теперь, пожалуй, не могут, а лет тридцать назад - всегда пожалуйста), подхватывая и аккумулируя действия друг друга. В этих случаях члены групп стихийно координируют свои действия друг с другом, но именно стихийно: каждый решает принять участие в общем деле «от себя», на свой страх и риск, а не потому, что считает себя обязанным учитывать действия других и координироваться с ними. Принимая решение об участии в таком «общем деле», человек не берет в расчет интересы и действия прочих, а само это участие продолжается лишь до тех пор, пока он этого хочет. Речь, по сути дела, идет не столько о координации, сколько об особой сонаправленности действий, когда человек, действуя «в связке» с другими, объективно учитывает действия этих других, но от начала до конца руководствуется своими собственными стремлениями, рассчитанными без учета желаний и интересов других людей и вне какого-либо долга перед ними. Участие в совместной деятельности является для него исключительным делом его доброй воли, а не какого бы то ни было обязательства.

Близко к границе этой категории со следующей стоят такие устойчивые группы, как социальные группы (например, классы) или этносы. Их члены на практике то и дело обнаруживают достаточно высокую и постоянную солидарность и координированность действий, хотя никаких обязательств, которые заставляли бы их делать это, у них нет.

3) Наконец, существуют постоянно и субъективно скоординированные группы; их называют также сообществами, организованными группами или коллективами. Примеры подобных групп: футбольная команда, рота, клуб, социум. Члены таких групп связаны определенными обязательствами и общей потестарной (властной) структурой. Они координируют свои действия не просто постольку, поскольку каждый из них хочет этого «сам по себе», но и потому, что они считают себя обязанными по определенным правилам соподчинять свои действия действиям других членов группы. Предназначение объединяющей их организационной / потестарной структуры как раз и заключается в том, чтобы вырабатывать, гарантировать и проводить в жизнь такие правила. При общей сходной структуре такие обязательственные группы, разумеется, радикально различаются по той доле времени и действий своих членов, которую они контролируют и направляют. Власть футбольной команды над человеком и по жесткости, и по продолжительности, и по широте неизмеримо уступает власти государственного коллектива над своими соподданными.

Разные гуманитарные науки сконцентрированы на изучении разных видов этих групп и разных аспектов их деятельности. Так, психология сосредоточена в основном на поведении отдельных людей, социология - на поведении и взаимодействии людей в группах всех трех типов, история - на поведении самих таких групп (в основном - самых больших и устойчивых групп второго и третьего типа).

Какие из перечисленных групп могут рассматриваться как субъекты гуманитарных процессов? Ясно, что непосредственным субъектом может являться здесь только отдельный человек - существо, наделенное единой личностью, единой волей и единой линией последовательного целеположения. (Подчеркнем, что так человека рассматривают именно гуманитарные науки; с ничуть не меньшими правами другие науки будут рассматривать его как сложную биохимическую машину или механическое сцепление частиц). Однако, следуя той же логике, в той самой степени, в какой целая группа людей проявляет единство действий, она может рассматриваться как отдельный субъект. Точно так же в механике уподобляют физическое тело точке. Из всего, сказанного выше, ясно, что в качестве полноценных субъектов гуманитарного процесса допустимо рассматривать лишь устойчивые группы второго и особенно третьего типов.

Разумеется, выводя группу в качестве субъекта, мы строим не более чем упрощенную модель реальности (как и механики из примера, приведенного выше). В действительности «единая» деятельность группы является (как и вообще любой гуманитарный процесс) результатом сложнейшей интерференции действий подлинных, первичных субъектов - отдельных людей. Тем не менее мы говорим, к примеру: «команда нацелилась на победу», вместо того, чтобы перечислять всех ее членов по отдельности, - и хорошо понимаем, что при этом имеется в виду. Другое дело, что всякий гуманитарий обязан тщательно проверять, в каких случаев применение каждой из моделей такого рода оправданно и эффективно, а в каких - нет. Так, например, деля общество на социально-экономические классы, мы строим модель, весьма полезную при изучении социально-экономических процессов и, так сказать, «физиологической» типологии разных обществ. Однако при изучении культурных процессов эта модель оказывается практически неприменима. Приведем аналогию из области естественных наук: изучая кислородный обмен в человеческом теле, мы можем построить модель, которая включала бы только дыхательную и кровеносную системы. Ясно, насколько «пригодилась» бы такая модель при изучении нервной деятельности! Между тем гуманитарии часто склонны забывать об относительности своих моделей и абсолютизировать их.

Псевдосубъекты гуманитарного процесса:
Другим самостоятельным направлением деятельности гуманитарных наук является изучение отношений, в которые вступают субъекты гуманитарного процессов, в частности, коммуникативно-информационная сфера этих отношений, а также результаты этих процессов (на исследовании таких результатов, например, сосредоточена культурология). При этом всевозможные явления, отмечаемые в соответствующих областях, тоже могут условно моделироваться как псевдосубъекты. Так, мы без труда воспримем фразу: «В XVIII в. силлабо-тоническая поэзия распространяется на Россию», хорошо понимая, что силлабо-тоническая поэзия - это не живое существо, способное куда-либо распространяться, и что такую конструкцию мы употребили лишь как простой условный знак сложного переплетения действий действительных субъектов, «корректное» описание которого оказалось бы куда сложнее и потребовало бы куда большего количества слов («многие поэты в России перешли на..., в то время как часть аудитории... мнение критики...» и т.д. и т.п.). К сожалению, многие гуманитарные ученые, повинуясь «магии слов», начинают инстинктивно воспринимать псевдосубъекты как настоящие субъекты. Именно на этом, по-видимому, основано большинство телеологических историософий.