|
||||||||
|
Заголовок: Славное семейство Грабарей Прислано пользователем olegin на 01/19/08 в 00:17:05 Начнем,наверное,с основателя или главы династии-отца знаменитой Ольги Грабарь- Добрянского-Сачурова Адольфа Ивановича (1817-1901). Он был выдающийся карпаторусский ученый и общественный деятель, принадлежащий к плеяде «карпаторусских будителей», зачинатель движения за возвращение униатов в Православие. Высшее образование получил по двум факультетам: философскому в Кошицах (1833 г.) и Ягре (1834 г.) и юридическому — в Ягре (1836 г.). Добрянский формально был униатом, однако его подлинные религиозные взгляды представляются весьма интересными — при своем формальном униатстве Добрянский исповедовал православную догматику: «Это выражалось во множестве фактов его личной жизни и общественной деятельности, и в статьях на богословские темы… Будучи сам униатом, он всегда однако предпочитал посещать богослужение православное и сближаться с православным духовенством; некоторых детей своих он крестил в церквях православных; во время же поездки по России он с особенным чувством посещал наши храмы и монастыри…Он же был двигателем того вероисповедного движения между западными славянами, которое привело к образованию православных общин между венским и чехами, а также на юге между словинцами и хорватами». Добрянский пытался пересмотреть всю логику унии — сделать ее не мостом от Православия к католицизму, а наоборот — сначала отстоять церковно-славянский язык и чистоту восточного обряда, а затем вернуться и к православной догматике, «… почему и считал полезным ратовать как бы за унию в беседах с католическими словинцами или чехомораванами, переманивая их к возврату сначала к обрядам и организации, а затем уже к догматам кирилло-мефодиевской церкви». Таким образом, Добрянский ставил задачу вернуть в Православие весь славянский мир, в том числе традиционно католические Чехию, Хорватию и Словению, серьезно готовил для этого почву, воспитывая целую генерацию интеллигенции в православном славянофильском духе, справедливо полагая, что сам акт перехода в Православие будет эффективен только тогда, когда наберется «критическая масса» православно мыслящих священников и мирян, тогда он будет массовый, всенародный, а не единичный. Именно такой стратегии придерживался знаменитый галицко-русский священник Маркелл Поппель, внесший огромный вклад в дело воссоединения холмских униатов, и архиепископ Могилевский Иосиф (Семашко), который вел дело воссоединения белорусских униатов деликатно, но неуклонно, в течении многих лет. Тогда же, в университете, Добрянский сформировался как православный славянофильский деятель и лидер славянского студенчества. После завершения образования был госслужащим Австро-Венгерской империи. Во время нахождения в Чехии Добрянский познакомился с В. В. Ганкою и другими деятелями Славянского возрождения. В 1848 году мадьярские власти предпринимают первую попытку физически устранить Добрянского, вследствие чего он переезжает во Львов, находившийся под непосредственной австрийской юрисдикцией. Во Львове Добрянский становится активным деятелем галицко-русского движения, принимает участие в работе «Головной русской рады». В 1849 году Добрянский назначается гражданским комиссаром при русском войске — 3 корпусе генерала Ридигера, предка нынешнего Патриарха Московского и всея Руси Алексия (тогда Россия направила союзной Австрии воинский контингент для подавления венгерского восстания). Генерал Ридигер высоко ценил Добрянского, как специалиста по Карпатской Руси и русского патриота, а командующий русской армией в Карпатах граф Паскевич подарил Добрянскому два драгоценных пистолета, Добрянский был награжден также русским орденом св. Владимира 4 степени и медалью «За усмирение Венгрии и Трансильвании». После подавления венгерского восстания Добрянский назначен на важные административные должности в Ужгороде, что позволило ему развернуть широкомасштабную деятельность по возрождению Угорской Руси. Он добился назначения русских чиновников, ввел в делопроизводство русский язык, русские надписи на улицах, способствовал возрождению русского самосознания среди карпатских русинов. Это не могло не навлечь реакции мадьярских сил, стремившихся к полной ассимиляции карпатороссов, и Добрянский был уволен с этой должности. Затем официальная Вена, в свою очередь, боявшаяся усиления мадьярского элемента в империи, даровала Добрянскому в 1858 г. рыцарское достоинство с прибавлением в фамилии Сачуров по наименованию купленного им села. В 1861 году Добрянский избирается депутатом Угорского Сейма, однако мадьярские власти добиваются аннулирования результатов голосования. То же самое происходит и после перевыборов, на которых также победил Добрянский. В 1867 г. Добрянский уходит в отставку с госслужбы, чтобы полностью посвятить себя карпаторусским делам. В 1865 г. он вновь избирается депутатом Угорского сейма, где был депутатом по 1868 год.13(25) ноября 1868 г. Добрянский произносит в угорском парламенте свою знаменитую речь по поводу законопроекта о народностях, в которой он утверждает автохтонность русских в Венгрии, их паритетное участие в становлении венгерской государственности и необходимость предоставления им равных прав. В1871 году мадьярские националисты в центре Ужгорода нападают на коляску и наносят тяжелые раны сыну Добрянского Мирославу — целью покушения был сам Добрянский. После покушения Добрянский не мог более открыто посещать собрания угро-русских обществ и организаций, вдохновителем деятельности которых был. В 1871 году прекращает свою деятельность русская газета «Свет», в 1872 — ее преемник –«Новый свет».В 1875 году Добрянский посещает Россию, где был принят государем-цесаревичем Александром Александровичем, который поддержал его, а также К.П. Победоносцевым , М.Н. Катковым, И. Аксаковым и мн. другими. Основные произведения А. Добрянского-Сачурова: «Проект политической программы для Руси австрийской» (1871 г.). Добрянский доказывает необходимость автономии для всей австрийской Руси, превращения ее в единый субъект австрийской федеративной империи. Добрянский утверждает, что «…при изложении программы необходимо исходить из того соображения, что русский народ, живущий в Австрии, является «только частью одного и того же народа русского, мало- бело- и великорусского, имеет одну с ним историю, одни предания, одну литературу и один обычай народный» (стр.9-10). Это национально-культурное единство русского народа не в силах нарушить даже сепаратистская деятельность украиноманской партии, которая, по мнению автора, когда убедиться в невозможности воскресения Украины в пределах монархии австрийской» должна будет солидарно трудиться со «всею интеллигенциею нашей». «Патриотические письма» (1873 г.). В этой опубликованной в галицко-русской газете «Слово» серии публикаций Добрянский критически разбирает феномен «украинофильства». Российское украинофильство он характеризует не как национальное, а как социальное движение, порожденное недовольством малороссийских казаков крепостным правом. С отменой крепостного права этот вопрос будет исчерпан, а единство русского народа — восстановленным. Исторические, лингвистические и, тем более, политические конструкции «украиноманов» Добрянский считал вздорными и вредными. «О западных границах Подкарпатской Руси, со времен св. Владимира» (1880 г.). Добрянский утверждает со ссылкой на Начальную летопись и этнографические данные, что «древняя Русь простиралась до самого Кракова, который… был построен на почве искони русской». Добрянский, сам оставаясь греко-католиком, последовательно проводил линию, направленную на постепенное возвращение униатов в лоно Православной Церкви. В рамках этой стратегии он добивался автономии карпаторусских греко-католиков от епархиальных властей Венгрии и отстаивал церковнославянский язык и восточнохристианские традиции — внешний вид и право на брак священнослужителей, максимальное сопротивление латинизации. Этим вопросам посвящены составленные Добрянским «Ответ угро-русского духовенства Пряшевской епархии своему епископу» (1881) и «Апелляция папе от имени угро-русского духовенства Пряшевской епархии по вопросу о ношении униатскими священниками бороды»(1881). В 1881 году по просьбе галицко-русской интеллигенции Добрянский переезжает из своего имения в Чертежном во Львов, чтобы возглавить галицко-русский лагерь. В ответ власти предпринимают контрмеры. Крестьяне села Гнилички, где служил отец Иоанн Наумович — выдающийся галицко-русский просветитель, переходят в Православие. Власти арестовывают 11 человек, в том числе Добрянского и его дочь Ольгу Адольфовну (по мужу Грабарь), в январе 1882 года. Ольга Адольфовна также перешла в Православие. Им было предъявлено обвинение в государственной измене и предлагалось предать их смертной казни. Однако после яркой речи Добрянского подсудимые были оправданы (все 11 человек!). Когда 17(28) июля 1882 г. Добрянский вышел из здания суда, его встретила криками «Ура!» многотысячная толпа народа. Однако он был вынужден переехать в Вену. Венский период жизни Д. является одним из самых плодотворных. Он раскрывается как идеолог православного панславизма: великороссы, малороссы и белоруссы составляют единый народ; в конечной степени все славянские народы составляют единый мир, общим языком для всех славян являются церковно-славянский и русский, общей религией — исключительно Православие. Его ученики пошли еще дальше и выдвинули тезис о единой славянской нации. Эта идея была изложена в адресе от венской славянской молодежи от 6(18) декабря 1886 года: «…Мы, представители всех славянских племен, Русские, Сербы и Хорваты, Чехи и Словаки, Болгары и Словенцы, мы Славянская молодежь… исповедуем с Вами и за Вами: есть лишь один более чем 100-милионный славянский народ и представляет он собою отдельный и самостоятельный славянский мир. Мы желаем с Вами его объединения и единства… Славянский народ живет своею собственною жизнью и имеет свою самостоятельную, более чем тысячелетнюю культуру… Соединятся опять все Славяне в своей славянской народной святой Православной Церкви, завещанной им Равноапостольными Святыми Кириллом и Мефодием Просветителями Славян. Бросят также Славяне чуждое романо-германское письмо и возвратятся к своей славянской азбуке… Все мы высоко держим знамя высокообразованного нашего старославянского языка и, считая его общим нашим достоянием, завещанным нам предками нашими, мы вместе с тем желаем иметь общим один живой славянский язык… (следуют подписи: 40 русских, 7 болгар, 26 сербов,14 словаков, 23 хорвата, 24 словенца и 66 чехов. Всего 200 подписей). Свои взгляды на общеславянский язык Д. сформулировал в своей работе «Взгляд на вопрос об общеславянском языке» (1888 г.): «…Указав на то, что все славяне, кроме поляков, признают необходимость духовного объединения всех ветвей славянского народа, именно посредством общеславянского языка, каковым по общему согласию должен быть язык русский». «С другой стороны Добрянский был горячим поборником сохранения языка церковно-славянского в богослужении славян, а отчасти и в духовной их литературе, по историческому его значению и по близости к этимологическим основам славянской речи… В постепенном же распространении между латинствующими греко-славянами кирилловской графики он видел одно из важных условий их сближения с письменностью славян православных, а вместе как бы внешний барьер против слияния с народами запада, аналогичный юлианскому календарю в счислении времени… Неудивительно, что Добрянский был непримиримым врагом язычного раскола в среде ветвей русского народа. Возникновение и распространение у малоруссов и червоноруссов особого образованного языка, как бы плеонастического дублета для языка Пушкина и Гоголя, он считал предательской изменой и вековым преданиям русского народа, и кровным интересам как этого народа, так и всего грекославянского мира…». В это же время Добрянский пишет следующие труды: «Аппеляция И. Г. Наумовича» (1883 г.) — попытка защитить отлученного от римокатолической церкви о.Иоанна Наумовича за приверженность «схизме», и противопоставляет упадку галицко-русской греко-католической церкви, корень которого он видит в латинизации, цветущее состояние Церквей Православных. «При таком положении дел никто… не удивлялся бы, если русские униаты, не без основания приписывающие догматической унии угрожающую опасность лишиться установлений церкви греческой и потерять, сверх того, свою национальность, для предотвращения такой, угрожающей им нравственной смерти, бросили самою унию, давно уже возвратились в лоно греко-восточной церкви». «О современном религиозно–политическом положении Угорской Руси» (1885 г.). В этой работе Добрянский прямо советует своим землякам не ждать помощи от Рима, «всегда наказывавшего русский народ за верность ему, и вообще от «гордого, но тем не менее отжившего век свой дряхлого Запада». Далее Добрянский утверждает, что в случае продолжения политики латинизации, возвращение галицких и угорских русских станет неизбежным и в открытую призывает к этому шагу, что в условиях католической Австро-Венгерской империи было неслыханной дерзостью: «…прекращения опеки в делах церкви (речь идет об опеке иноплеменной власти — К. Ф.) можно достигнуть только путем воссоединения нашей церкви с православной, греко-восточной». Если предлагаемый Добрянским собор галицко и угро-русских униатов, призванный противостать латинизации, не будет созван, «мы не будем виноваты, если весь народ наш последует примеру двенадцати миллионов своих братьев (речь идет о воссоединении белорусских и холмских униатов — К. Ф.), чтобы в воссоединении с православием найти вечный и прочный путь к своему спасению». Эта книга была в Австрии запрещена. «Наименование австро-угорских русских» (1885). В этой работе Добрянский на основании лингвистического, филологического и исторического анализа показывает идентичность понятий «русин», «русский», «руский», «российский». Это полемический труд против официальной «австро-украинской пропаганды», утверждавшей, что названия «руский», «рутенский» относятся только к Галичине и Малороссии, а «российский» и «русский» — только к великороссам. Однако Добрянский иллюстрирует несерьезность подобных утверждений и вновь декларирует этническое, языковое и национально-культурное единство всех русских народностей. Добрянский является также автором важного церковно-политического манифеста — статьи «В день праздника св. великомученика Димитрия» (1886), в котором утверждает, что св. Мефодий был архиепископом автокефальной славянской церкви, однако после его смерти немецкое духовенство и поддерживавшее его моравское правительство не допустили назначения преемника Мефодия, которым должен был стать Агафон Горазд. Угорская Церковь до конца XII века также была православной, уния была заключена только в конце XII века при короле Беле Третьем. Таким образом, Православная Церковь является автохтонной для всего славянского мира, для всей восточной и даже центральной Европы, а католицизм — навязанным немецким владычеством. Добрянский предлагал создание общеславянской федерации в следующей форме: славянские государства присоединяются к России на федеративных началах. Богословские труды. Добрянский был респондентом славянофилов в России, таких людей, как обер-прокурор К. П. Победоносцев. По их просьбе он занял принципиальную позицию против российских либералов-западников и сторонников реформации Церкви. Он из Галичины полемизировал с ними. Речь идет о работах: «Календарный вопрос в России и на Западе» (1894 г.), «Плоды учения гр. Л. Н. Толстого» (1896 г.) и «Суждение православного галичанина о реформе русского церковного управления, проектируемой русскими либералами нашего времени» (1899 г.). В «Календарном вопросе» Добрянский не только утверждает правоту сторонников юлианского календаря на основании детального изучения календарного вопроса в контексте церковной истории, утверждает, что юлианский календарь «в отношении простоты, легкости и практичности до сих пор остался непревзойденным», но и озвучивает очень смелое, но глубоко православное суждение, что римская церковь от папского ига «может избавиться только путем возвращения к здравым традиционным основаниям Церкви Христовой, т.е. посредством воссоединения с православной церковью…». Статья Добрянского «Плоды учения гр. Л. Н.Толстого». Святейший Синод Православной Российской Церкви переиздал этот труд Добрянского в двух книжках. Помимо блестящей богословско-философской критики Толстого с православных позиций, Добрянский рассматривает опасность толстовства в конкретной историко-политической перспективе. Обличая пацифизм и непротивленчество Толстого, Добрянский называет его врагом славянской идеи, утверждает, что толстовство может обернуться поражением славянства в неизбежной грядущей славяно-германской войне. В «Суждении православного галичанина…» Добрянский разбирает критику Н. Дурново деятельности Св. Синода и российских духовных семинарий. Добрянский защищает авторитет Святейшего Правительствующего Синода Православной Греко-Российской Церкви, выступает против попыток антицерковной агитации, указывает на опасность как католической, так и штундистской пропаганды, особенно подчеркивает опасность распространения в России «того безразличного отношения к религии, которое давно уже известно в Западной Европе под названием «безконфессийности» или вневероисповедности». Адольф Добрянский-Сачуров скончался 6(19) марта 1901 года. Похоронен в селе Чертежное на Угорской Руси. Похороны сопровождались крестным ходом. Множество народа прибыло со всей Австрийской Руси. |
||||||||
|
Заголовок: Re: Славное семейство Грабарей Прислано пользователем olegin на 01/19/08 в 00:59:29 А теперь перейдем непосредственно к личности Ольги Грабарь и знаменитому процессу,названному ее именем и наделавшем много шума в Галиции в конце 19 века.Но все по порядку: А в 1866 г. в газете "Слово" появилась статья под заголовком "Погляд в будучность", ставшая своего рода манифестом, в котором галицкие русины открыто заявляли, что они не рутены с 1848 года, а настоящие русские. Польская "Gazeta Narodowa" неустанно клеймила сторонников идеи русского единства как "изменников" и "московских агентов", но власти в Вене не реагировали на эти газетные выпады, пока еще помня, что русины всегда были лояльными по отношению к австрийскому государству и династии Габсбургов. Когда в 1880 году во Львов приехал император Франц Иосиф, ему были представлены делегации всех галицко-русских обществ, среди которых только общество "Просвита" было украинофильским, остальные же: "Галицко-русская Матица", "Народный Дом", "Ставропигийский Институт", "Общество имени Михаила Качковского" стояли на старорусских позициях. Представлял галицко-русские общества председатель Института "Народный Дом" и сениор Ставропигийского Института советник В.Ковальский. Он, в частности, сообщил императору, что Общество имени М.Качковского самое многочисленное в крае по количеству членов и задача его состоит в просвещении народа. Император спросил: "Кто является председателем этого общества?" "Господин Венедикт Площанский", - ответил В.Ковальский. (Кроме того В.Площанский был также редактором газеты "Слово".) "Сколько членов насчитывает общество?" - спросил монарх у В.Площанского. "Свыше 6000 членов, которые ежегодно получают 12 популярных книжек, некоторые наши издания выходят в 8 - 10 тысячах экземпляров". Император заметил: "Это весьма полезное предприятие и обещает принести много добра для края". "Основатель этого общества присутствует здесь и позвольте Ваше Величество его Вам представить", - сказал В.Ковальский. Вперед вышел Иван Наумович: "Я священник в Скалате и основал это общество в 1874 году". Монарх обратился к И.Наумовичу: "Я знаю Вас как депутата Государственного Совета, меня радует, что Вы такой деятельный". В.Ковальский указал затем на присутствующих крестьян и мещан, представляя их как членов Общества имени М.Качковского, на что монарх заметил: "Вижу, что все слои населения привлечены к этому предприятию. Да приносит оно им пользу". Из Львова император направился в Черновцы, сделав по дороге остановку в Коломые, где посетил наряду с польской этнографической выставкой также и хозяйственную выставку Общества имени М.Качковского. Посещение императором "Народного Дома" и выставки Общества имени М.Качковского показало, что монарх вполне благосклонно относился к обществам, созданным и возглавляемым сторонниками русского движения, которых "Gazeta Narodowa" называла не иначе как "московской агентурой", и, следовательно, не имел никаких оснований сомневаться в их лояльности. Тем не менее, политические силы в Галиции, поставившие своей задачей искоренить в сознании галицких русинов идею русского единства, в начале 80-х годов XIX века активизировали свою деятельность в указанном направлении, прибегнув при этом, в буквальном смысле слова, к иезуитским методам. Прежде всего это касалось положения в греко-католической церкви, где было решено изъять монашеский орден св.Василия Великого из-под власти митрополита и передать его в управление иезуитам, которым поручить также воспитание греко-католической молодежи, готовившейся к монашеской жизни по чину и уставам св.Василия Великого. Вслед за монашеством подобная участь ждала и белое духовенство. Также требовалось нанести сокрушительный удар по старорусской партии, и таким ударом должен был стать большой политический судебный процесс, организованный с целью осудить представителей русского движения в Австро-Венгрии как виновных в преступлении государственной измены; дискредитировать все русское движение в глазах центрального правительства. Предлогом для такого процесса послужил следующий случай. Жители села Гнилички, принадлежавшего к приходу в Гнилицах Великих Збаражского повета, хотели завести у себя самостоятельный приход и подали соответствующее прошение во львовскую консисторию. Однако настоятель прихода в Гнилицах Великих и львовская консистория воспротивились желанию гнилицких крестьян. Тогда те обратились с жалобой на чинимые им препятствия к своему помещику - графу Иерониму Делла-Скала, владельцу имений в Буковине и управляющему имением своей жены в Гнилицах. Заметим здесь, что Буковина в отличие от Галичины была православной. Вот граф и предложил крестьянам перейти в православие, обещая после этого привезти им священника из Буковины. Так у жителей села Гнилички зародилась мысль о переходе в православие, но прежде чем совершить этот шаг, они решили посоветоваться со священником Иваном Наумовичем, известным галицко-русским деятелем, пользовавшимся большим авторитетом у галицких русинов. И.Наумович сказал крестьянам, что православие является верой их праотцев и если они хотят принять православие, то могут это сделать. Позднее, когда жители Гниличек уже определенно выразили свое желание перейти в православие, И.Наумович составил им необходимые для такого перехода документы. Когда в конце 1881 г. стало известно, что крестьяне села Гнилички подали заявление о переходе в православие, это вызвало переполох в польских кругах. Первоначальное желание жителей села об учреждении в Гниличках отдельного греко-католического прихода было немедленно удовлетворено и они остались в унии. Казалось, что на этом инцидент можно было считать исчерпанным, но тем не менее власти сочли этот случай удобным поводом для организации расправы над деятелями русского движения в Австро-Венгрии. Однако намерение перейти в православие, выраженное жителями какой-либо общины, не противоречило австрийским законам. Даже если бы такой переход осуществился, это не могло стать основанием для привлечения его инициаторов к уголовной ответственности. Требовалось найти нечто более похожее на проявление опасной для Австрии деятельности, и австрийские иезуиты, не долго ломая себе головы над решением этой задачи, такое проявление отыскали. В сентябре 1881 г. во Львов приехал известный деятель русского движения в Угорской Руси (Закарпатье) Адольф Иванович Добрянский со своей дочерью Ольгой Грабарь. Полиция заметила, что А.И.Добрянский встречался с галицко-русскими общественными деятелями, а Ольга Адольфовна отправляла на почте большое количество писем. В ходе проведенного у нее обыска были обнаружены почтовые расписки и письма ее брата Мирослава, ранее эмигрировавшего в Россию. При этом стало известно, что Мирослав Адольфович, уже живя в России, приезжал во Львов, а также посещал другие местности Австро-Венгрии. Австрийские власти объединили указанные факты с намерением крестьян села Гнилички перейти в православие и представили эти эпизоды в совокупности как проявления деятельности организации, занимавшейся "панславистической пропагандой", имевшей будто бы целью ни больше, ни меньше, как оторвать от Австро-Венгрии Галицию, Буковину и Северную Венгрию (Угорскую Русь), привлечь на Австрию внешних врагов и возбудить в ней смуту и гражданскую войну. В начале 1882 г. были проведены многочисленные аресты. Виновниками "государственного преступления" наказываемого смертной казнью, главными руководителями и зачинщиками были представлены: Адольф Добрянский (66 лет) - надворный советник в отставке, бывший член парламента и землевладелец в Венгрии, а также священник Иван Наумович (56 лет) - настоятель прихода в Скалате, бывший депутат австрийского Государственного Совета и галицийского сейма. Затем признаны сообщниками, подлежащими такому же наказанию: Ольга Грабарь, урожденная Добрянская (36 лет) - дочь А.Добрянского; редактор газеты "Слово" Венедикт Площанский (48 лет); редактор "Пролома" Осип Марков (32 лет) - из Львова; законоучитель и редактор "Родимого Листка" Николай Огоновский (32 лет) из Черновиц; редактор "Господаря и Промышленника" Аполлон Ничай (36 лет) из Станиславова; редактор "Приятеля детей" Исидор Трембицкий (35 лет) из Коломыи; студент венского университета Владимир Наумович (22 лет) сын И.Наумовича; наконец мещанин из Збаража Олекса Залуский (37 лет) и крестьянин из Гниличек Иван Шпундер (47 лет). Их всех арестовали и посадили в следственную тюрьму, вместе со многими другими подозреваемыми лицами, последние, однако, были выпущены на свободу еще до судебного разбирательства, которое началось 31 мая (12 июня) 1882 года. Этот судебный процесс вошел в историю как "процесс по делу Ольги Грабарь и товарищей" или "большой политический процесс русских в Галиции 1882 г.". Председателем суда был назначен советник Будзиновский, прокуратуру представлял д-р Гиртлер, защиту обвиняемых приняли на себя адвокаты Искрицкий, Лубинский и Дулемба. В состав присяжных заседателей, призванных определить судьбу подсудимых-русинов были избраны 7 поляков и 5 евреев. Одновременно с началом судебного процесса по делу Ольги Грабарь и товарищей польская "Gazeta Narodowa" стала печатать статьи, порочащие участников русского движения в Галиции, стараясь настроить против них публику. На второй день судебного разбирательства адвокат Искрицкий взял слово и сообщил, что вчера "Газета Народова" поместила статью "Процесс о государственной измене", содержащую интересное вступление, после чего зачитал текст этого вступления, в котором, в частности, говорилось: "Московская пропаганда среди галицийских русинов началась еще более 45 лет назад, и то почти одновременно во Львове при посредстве Погодина, и в Вене при посредстве священника московского посольства среди воспитанников духовной семинарии, униатов из Галиции". В 1863 г., - как утверждала "Газета Народова", - "выделено постоянную сумму в 100.000 рублей на агентов и московскую пропаганду в Галиции. Агенты были заодно и шпионами. На субвенции "Слову" предназначено 7.000 рублей ежегодно, несколько тысяч для других лиц во Львове. В каждом повете был по крайней мере один агент". "Деятельность агентов была систематичной. Имела целью главным образом шпионаж и пробуждение симпатии к Москве, убеждая русинов, что являются не отдельным народом, а московским, и побуждение к борьбе против поляков, не допуская, чтобы между поляками и русинами было достигнуто взаимопонимание и согласие". В 1881 г., когда граф Игнатьев принял руководство правительством, - писала далее "Газета Народова", - "замечено, что внезапно развернулось большое движение агентов Москвы". Адвокат Искрицкий обратился к суду с просьбой вызвать в качестве свидетеля редактора "Газеты Народовой" Яна Добжаньского или тех лиц, которых он укажет, для выяснения деталей, касающихся упомянутых в этой статье 100.000 рублей, затем выделения "Слову" ежегодно 7.000 рублей субвенции, а также личностей, которые эти деньги получали. "Защита надеется, - говорил адвокат Искрицкий, - что редакция "Газеты Народовой" будет иметь доказательства своих утверждений, а это привело бы только к выяснению невиновности наших клиентов. А именно, "Газета Народова" представит лиц, которые получали субвенции, - мы с нашей стороны убеждены, что наши клиенты не принимали в этом участия, а если их там нет, значит, являются невиновными". Прокурор, однако, выступил против предложения адвоката Искрицкого, указывая, что затронутые в "Газете Народовой" обстоятельства не имеют отношения к рассматриваемому делу. На это д-р Искрицкий ответил: "Должен искренно признать, что не ожидал такого заявления со стороны государственной прокуратуры, поскольку целью защиты является выяснение правды, в чем в равной мере должна быть заинтересована и государственная прокуратура". Объяснения прокурора, которыми он мотивировал свое возражение, не согласуются с действительностью, ведь по словам "Газеты Народовой", названная деятельность продолжалась до 1881 г., когда приобрела особый размах. Но и в 1863 г. по крайней мере двое из обвиняемых, о.Наумович и г.Площанский принимали участие в русской публицистике. Однако суд не прислушался к просьбе адвоката Искрицкого и отложил решение о вызове в суд редактора "Газеты Народовой" на будущее. Вырисовывалась, на первый взгляд, весьма странная картина. Вместо того, чтобы уделить самое пристальное внимание информации, позволявшей разоблачить шпионов, агентов Москвы, получавших в огромных количествах "московские рубли", прокуратура и суд отнеслись к этой информации с полным пренебрежением, причем прокурор даже убеждал суд не приглашать свидетелей, знающих о деятельности "московских агентов". Конечно, все становится на свои места, если допустить, что и прокурор и суд прекрасно сознавали истинную цену обвинений, выдвигаемых "Газетой Народовой" против участников русского движения в Галиции, а разоблачение клеветников, спекулирующих лозунгами патриотизма и защиты государственных интересов, в задачи организаторов судилища явно не входило. Поэтому, хотя суд формально и не отверг предложение адвоката Искрицкого, а лишь перенес принятие решения по этому вопросу на более позднее время, редактор "Газеты Народовой" за все время процесса так и не был вызван в суд для дачи свидетельских показаний. Не проявив интереса к сообщениям "Газеты Народовой" о шпионах и московских агентах, суд в то же время с особой тщательностью принялся искать опасность для государства в статье "Погляд в будучность", опубликованной в газете "Слово" в 1866 г., шестнадцать лет назад, детально допрашивая о содержании этой статьи подсудимого В.Площанского, который в момент ее появления еще не был редактором "Слова". Следовательно, суд искал вину подсудимых в том, что они сознавали свою одноплеменность со всей Русью, а не считали себя отдельным народом "рутенов". Власти Галиции усматривали в этом признак государственной измены, тогда как никто не препятствовал, к примеру, австрийским немцам или полякам осознавать свою национальную связь с заграничными собратьями. Тот факт, что сторонники русского движения признавали необходимость для всей Руси единого общерусского литературного языка, также рассматривался судом как основание для подозрений в государственной измене. По этому поводу, отвечая на вопросы председателя суда, В.Площанский говорил: "У меня прежде всего имеет значение язык, и я того мнения, что литературный русский язык должен быть один, хотя "Слово" само еще не издается на чисто литературном языке. Что Русь делится на части, еще ничего не значит, - она всегда составляет одну целость, как Великая и Малая Польша составляют одну Польшу с одним литературным языком. Об единой Руси, разделенной с течением времени на части, говорили даже славные польские историки Лелевель, Мацеевский и др., одна часть ее попала было во власть Польши; при разделе последней наша область перешла в состав Австрии, против которой мы не выступаем. Под словами "пора бы нам переступить Рубикон и открыто заявить, что мы настоящие Русские" - я понимаю литературное, а не государственное единение; выражения: "мы не Рутены 1848 г., а Русские" значат, что мы не "Рутены" над которыми посмеивался в свое время славный венский юморист Сафир, потому что мы были всегда Русскими (Русинами), а только в 1848 г. сделали нас Рутенами. Впрочем, не мое дело отвечать за статью не мною писанную и печатанную; меня удивляет, зачем прокурор не конфисковал эту статью в 1866 г., а только теперь находит ее преступною? Ведь следовало ее конфисковать тогда, когда она появилась; если она заключала в себе нечто незаконное, - зачем прокурор тогда не выступал против нее?! Повторяю еще раз, что, придерживаясь готовой программы, я никогда не писал о политическом соединении Русских, а лишь о единстве литературном и языка. [...] Председатель: Видите ли: в обвинительном акте сказано, что яд был подаваем в небольших приемах, незаметных, но теперь, когда все собрано, обнаруживается стремление к чему-то другому. Площанский: Тогда (1866 г.) правительство не вмешивалось в эту историю, я же думаю, что каждый народ имеет право решать вопрос о своем литературном языке. Правительство должно наблюдать за тем, чтобы... Председатель (прерывая): Правительство наблюдает и не допустит российского языка, а лишь областной, в школах и присутственных местах. Площанский: Замечаю эту бдительность правительства в Галиции! В доказательство же, что сам народ должен решать вопрос о своем языке, приведу дело польского языка в Силезии; там, когда стали вводить польский язык, употреблено для этого домашнее наречие вместо литературного языка и немецкий алфавит вместо латинского, - и все это правительство предпринимало для того, чтобы отделить Силезию от остальной Польши. Тогда выступил на защиту... Председатель: Прошу не говорить о других предметах, которые сюда не относятся!" Вышеупомянутой статье в газете "Слово" был посвящен и допрос вызванного в качестве свидетеля бывшего редактора этой газеты Богдана Дедицкого, который, в частности, сказал: "Свидетель: [...] Та статья написана против Рутенов [...] Эти Рутены пришли в 1848 году к Стадиону (губернатору Галиции, - Л.С.), как депутация состоящая из 6 членов. Стадион спросил их, кто вы? Они на то: Рутены. Представились, значит, такими, которые не имеют истории; потому что когда Стадион далее спросил, не являетесь ли вы таким же народом как в России, они на то: те схизматики, мы к ним не принадлежим - то есть отреклись от своего рода. [...] Нашей задачей было выяснить, кем мы есть и кем были на основании истории, что являемся настоящими русскими, потому что так хроника от Нестора до сих пор нас называет. Спросите крестьянина, кто он, то он скажет: "Я Русинъ, а женка русская, а дети русскіи". В этом легко можно убедиться. Когда, например, спросим какую-либо женщину, кто она, то она скажет: Русская, а муж: русский, а дети: русские. Если бы было в статье Россия, Россияне, тогда подразумевалась бы связь политическая, а тут сказано только "русский", а мы ведь есть народом русским доныне. Что до связи языковой, то могу все доказать наглядно историческими фактами, ничего тут нет неправдивого, за исключением того выражения, которое закралось на полосы "Газеты Львовской" о "географической связи", так этого нет. Что же до истории, то от года 862 до 1340 была одна Русь. Председатель: Этого не надо. Свидетель: Но прошу... Председатель: Вы не должны этого разъяснять, так как спрашиваю вас только как свидетеля". Наряду с вопросами истории и языковедения, даже вопрос, касающийся грамматики, - о написании слова "русский", стал предметом судебного разбирательства. Дело в том, что прилагательное от слова "русин" в польском языке писалось как "ruski". Соответственно, благонадежный русин должен был писать его как "руский", с одним "с", но сторонники идеи русского единства считали грамматически более правильным написание "русский", с двумя "с", что совпадало с написанием, принятым в общерусском литературном языке. Как пример того, в чем австрийский суд искал государственную измену, приведем фрагмент допроса В.Площанского, в бумагах которого была найдена копия телеграммы, отправленной им в Москву: "Председатель: В обвинительном акте есть телеграмма, которую вы выслали на Пушкинское торжество в Москву. Вчера еще обратил я ваше внимание на то, что в телеграмме стоит "с велико-русским народом". Площанский: Так: с великим русским народом (а не велико-русским). Председатель: Тут есть собственное ваше письмо, вот оно: "Председателю Любителей российской словесности Юрьеву. Червонная Русь дорожит гением русской земли и, принося скромный венок Пушкину, свидетельствует о духовной связи Галичан с великим русским народом по правде и истории. - Площанский". Д-р Дулемба: С велико-русским? Площанский: Нет, с великим русским. Прокурор: Как писано? Председатель: Двойным с. Площанский: По-польски пишут это слово (русский) одним с, ибо не придерживаются строго этимологии; мы же пишем его двойным с, потому что происходит от слова "Русь", к корню которого "рус" добавляется окончание прилагательного "ский", поэтому пишется "русский", [...]. Председатель: А, например, "pruski"? Площанский: Мы пишем двойным с. (Голоса в зале: верно! У нас так пишут)". Впоследствии В.Площанский так рассказывал об этом эпизоде судебного разбирательства: "Невежество изумительное со стороны судей, понимавших о русских делах лишь одно то, что вычитали о них из тенденциозно-ложных статей польских газет, которые даже не на польский лад писанное слово "русский" провозглашали "панславистическим", и, следовательно, преступным в глазах политики, которая стремится галицкую Русь даже в правописании отчуждить от остальной Руси". Проявлением опасного для Австрии "панславизма", с точки зрения австрийских иезуитов и галицийских властей, было и то, что сторонники русского движения в Галиции, греко-католики, не относились враждебно, по примеру римских католиков, к православию, вере своих предков, которую исповедовали их собратья в Буковине и во всей заграничной Руси, что галицко-русские священники стремились очистить обряд греко-католической церкви от латинских примесей. Священник Иван Наумович в показаниях перед судом так объяснял мотивы своего участия в истории с попыткой перехода жителей села Гнилички в православие: "Наумович: [...] Считал это демонстрацией против иезуитов, которые ныне овладели Римом. [...] Планировал этой демонстрацией обратить внимание св.Отца, чтобы сделал что-либо для нашего обряда, который еще не урегулирован. Современная уния не является той унией, которую заключил папа Климентий VIII, ныне латинизация достигла таких размеров, что перемышльский епископ Полянский в куренде (послании, - Л.С.) говорит: "Не знаю, может ли этот обряд еще называться греческим...". И.Наумович отмечал: "В православии есть обряд наш в первозданной чистоте, а обряд сросся с национальностью; латинизация является вместе с тем и полонизацией, так это понимаю". По окончании слушаний присяжным были предложены вопросы о виновности подсудимых, на которые присяжные должны были ответить "да" или "нет". Вопросы были построены таким образом, что в первом из них обвинение формулировалось предельно жестко: государственная измена, стремление подорвать целостность государства, навлечь на него внешних врагов, вызвать гражданскую войну. При условии, что присяжные на первый вопрос ответят "нет", им предстояло ответить на второй вопрос, где вина подсудимых формулировалась в несколько смягченной форме; наконец, в третьем вопросе присяжным предлагалось ответить, виновны ли подсудимые в преступлении "нарушения общественного спокойствия". В своей заключительной речи прокурор говорил: "Господа присяжные! Я обвинил подсудимых в государственной измене - и ныне после проведенного разбирательства обвинение это во всей его полноте поддерживаю. [...] Обвинение, которое я ныне поддерживаю, вменяет подсудимым в вину государственную измену, состоящую в осуществлении действий и агитации в духе и в целях инспирированных политическим движением российских панславистов, или российскими комитетами панславистическими". Остановился прокурор и на вопросах истории и религии: "...Русины всегда принадлежали к самым лояльным племенам; только в последнее время начало среди них проявляться антилояльное движение, заявленное изменением программы "Слова" в 1866 г., когда эта почти единственная руская газета в момент очень критический для монархии призвала: "перейдем Рубикон - мы не Русины, но настоящие Россияне!" (Заметим здесь, что в действительности газета "Слово" писала: "Мы не Рутены зъ 1848 року, мы настоящіи Русскіи; но якъ всегда были, такъ есьмо и останемъ въ будуще непоколебимо верны нашому августейшому австрійскому Монарху и светлейшой династіи Габсбурговъ!" Из этого следует, что прокурор умышленно искажал содержание указанной статьи.) С того времени, - продолжал прокурор, - вопрос все чаще поднимался [...] Начали поднимать языковой вопрос и понемногу вводить в литературу рускую язык российский. На поле религиозном то же самое движение. Прежде вопрос унии никогда не вводился в политическое поле, а только в момент, когда это наименее было нужно. В каком духе вводились определенные инновации под видом очищения обряда, лучше всего свидетельствуют куренды митрополита, в которых подчеркнуто, что все существующие изменения и обрядовые различия были необходимы для отличения греко-католиков от схизматиков". В заключение своего выступления прокурор разъяснил присяжным их задачу: "Позволю себе еще раз заметить, что, как видите, господа, почти все общественные слои и сословия встретились тут на скамье подсудимых. Люди разных слоев, чиновники, профессора, журналисты, священники, все это собралось вместе, чтобы [...] предпринять действия с одной целью. Предприняли все, что предусмотрено параграфом 58 закона. [...] Цель действий ясна: вызвать возмущения, внутреннюю гражданскую войну, которая бы при определенных политических условиях, и даже сама по себе могла навлечь на монархию опасность извне, в особенности из-за многих враждебных стремлений и тенденций панславистических комитетов; отрыв Галиции, Буковины и Северной Венгрии от единой территории короны лежал в основе, хотя возможно в плане далекого еще будущего. Этим определил главные вопросы. Полагаю, что ответите на них: "да". Ожидая этого, поставлю и дополнительный вопрос о мере наказания. Вы, господа, должны, однако, судить только согласно убеждению - не оглядываясь ни на что, даже на меру наказания. Определение меры наказания принадлежит трибуналу. Она тяжела - это смертная казнь. Всю серьезность этого я ощущаю, полагаю однако, что это на ваши убеждения, господа, влиять не должно. Закон гласит далее, что как зачинщики, так и непосредственные сообщники подлежат при государственной измене смертной казни. Тут Адольф Добрянский и священник Наумович были зачинщиками и предводителями. Поэтому полагаю, что относительно них подтвердите, господа, вопрос 1-й. Что касается других, то действовали они также непосредственно и что относительно них поэтому также ответите "да". Если вы, однако, сочтете, что действия их не были столь непосредственными, то подтвердите 2-й вопрос, который предусматривает от 10 до 20 лет заключения, но трибунал имеет право снизить этот срок до 5 лет. [...] Приступаю к последнему вопросу по параграфу 65 с) о нарушении общественного спокойствия. Если бы вы не имели убеждения относительно предыдущих вопросов, то как минимум признайте участие всех обвиняемых в сообществе, которое имело целью нарушение общественного спокойствия. [...] Вы, уважаемые господа, покажете своим решающим вердиктом, что путь, который обвиняемые выбрали и которым шли, является путем преступления. [...] Оправдательный вердикт имел бы опасные последствия. Принимая это во внимание, извольте, господа, принять только одно замечание с этого официального места: Политический российский панславизм все сильнее стучит в ворота и границы нашей монархии! Я кончил". Затем слово было предоставлено защите. Единственный русин среди трех адвокатов, принимавших участие в процессе, д-р Искрицкий, который глубоко понимал сущность рассматриваемого дела, и был способен доказать всю ничтожность обвинения, к сожалению, слишком рано открыл свой взгляд на процесс, и суд, воспользовавшись мелочным предлогом, отстранил его от защиты, после чего защитниками подсудимых остались только адвокаты-поляки: д-р Лубинский и д-р Дулемба. Было известно, что львовские адвокаты, большие польские патриоты, отказывались браться за дело защиты русинов, обвиненных в "панславизме", т.е. в "москвофильстве и схизме". Неловкость положения двух адвокатов-поляков в данном процессе была особенно заметна на фоне того обстоятельства, что подсудимые не отказывались от своих убеждений, признавали духовное единство Галицкой Руси со всей Русью, признавали существование единого для всей Руси литературного русского языка, что с точки зрения, к примеру, "Газеты Народовой" уже само по себе являлось преступлением. Поэтому адвокаты, подчеркивая свое принципиальное несогласие со взглядами своих подзащитных, выступали за их оправдание, обращая внимание присяжных, что прокуратура не предоставила доказательств преступных действий подсудимых, такие доказательства не были выявлены и в ходе судебного разбирательства, осуждать же людей исключительно за их взгляды и убеждения недопустимо. Всвоей речи адвокат д-р Лубинский отметил: "В доказательство вины подсудимых г.прокурор повторил почти все содержание судебного разбирательства, и что же оказалось? Где действия, где слова, которые бы действительно доказывали вменяемые подсудимым намерения и преступления? [...] Связи между подсудимыми ни в направлении государственной измены, ни в направлении нарушения общественного спокойствия вообще не было; ведь если бы имелся след чего-либо подобного, то при тех нескольких десятках обысков, при тех допросах во всей Галиции более чем сотни лиц, было бы обнаружено хоть одно доказательство, потому что знаем из истории и из собственного опыта, что в других политических делах, где такой аппарат в действие не приводился, где были люди более осторожные и заговорщики опытные, которые вообще писем мешками не хранили, а уничтожали каждый клочок, все-таки следы и доказательства их деятельности обнаруживались. Легко путем софистических сопоставлений каждое самое обычное действие поставить в связь с мнимым преступлением, и на самый светлый предмет оптическим аппаратом бросить темные цвета, однако то, что достаточно для обвинения, ни единым фактом не доказанного, еще недостаточно для вынесения обвинительного приговора, потому что приговор должен опираться на факты, на положительные моменты, а тут кроме домыслов, подозрений и комбинаций не подтвержденных проведенным судебным разбирательством, нет ничего, что указывало бы на государственную измену или нарушение общественного спокойствия". Адвокат Лубинский сказал, что приезд во Львов Адольфа Добрянского вызван его неудовлетворенностью ситуацией в Венгрии, отношения с сыном Мирославом объясняются семейными связями. Что касается Ольги Грабарь, то и ее приезд во Львов не должен никого удивлять. В отсутствие мужа и детей дочери лучше всего быть рядом с отцом. Причины ее обширной переписки с Россией легко понять, если учесть, что почти вся ее семья находится там за границей: муж, дети, брат, сестра и шурин. При этих условиях 37 писем, полученных оттуда за три месяца, вовсе не являются слишком большим количеством. В заключение своего выступления д-р Лубинский призвал присяжных вынести для подсудимых оправдательный вердикт. Затем слово было предоставлено адвокату д-ру Дулембе, который также задал вопрос: "...где те факты, которые являются основанием каждого уголовного дела, где тот субстрат, который должен послужить материалом для вердикта суда присяжных? Ответ на этот вопрос труден, а то и невозможен, - продолжал д-р Дулемба. - Весь доказательный аппарат, с которым выступила прокуратура, многочисленные свидетели и фолианты документов, прочитанных в ходе разбирательства, не доставили нам никакого материала для допущения, что факт заслуживающий наказания, а тем более преступление государственной измены было совершено". Далее д-р Дулемба отметил, что первый раз в этом зале звучали слова, не имеющие отношения к сфере отправления правосудия. Иногда казалось, что находимся в академии наук, где решаются важные исторические проблемы, иногда, что присутствуем на церковном совещании, где обсуждаются богословские и обрядовые вопросы, наконец, что находимся на дипломатических переговорах, касающихся нашего государства, а то и всей Европы, а были и такие моменты, когда затрагивали вопросы чисто краевые и гминные, когда этот зал напоминал зал заседаний Сейма, советов поветовых и гминных. "А в качестве противников выступали в борьбе с одной стороны подсудимые, с другой г.прокурор, который на всех этих полях сражался с подсудимыми, стараясь показать, что деятельность гг.подсудимых на каждом поле, то ли религиозном, то ли политическом, или также деятельность во внутренних делах края была для государства пагубной и направлялась на отрыв Галиции, а по крайней мере, ее восточной части от целости австрийской монархии. Прокуратура забыла о том, что столь тяжкое обвинение должно опираться на определенных данных, на определенных фактах, которые действительно на этот отрыв должны быть направлены. Ведь первое условие государственного преступления, это объединение большого количества людей, которые действуют общими силами, - это тайный союз деятелей осознающих цель. Разве в нашем процессе представлено доказательство, что такой союз существовал, разве имеем хоть малейший признак, который бы на это указывал? Судебным разбирательством установлен факт, что некоторые подсудимые впервые встретились только в этом зале и ни в каких связях между собой не находились. Разве такие действия без объединения, без взаимного согласования совместимы с государственным преступлением?" Адвокат Дулемба указал, что никакой организации, ставящей своей целью отрыв Галиции, развязывание гражданской войны, вообще не было, а были на сей счет только домыслы г.прокурора и дирекции полиции, "и этими домыслами вооруженный г.прокурор счел уместным начать политический процесс, в котором подвергнуты сомнению лояльность и патриотизм одной из частей нашего общества, так - одной части общества, называемой нашими журналистами "москвофилами". Смело могу сказать, что взгляды, выражаемые гг.подсудимыми даже в ходе судебного разбирательства, не были исключительными, когда и принадлежащие к их лагерю свидетели, заслушанные при этом разбирательстве, солидаризировались с этими взглядами. Из чего следует, что в этом деле за подсудимыми стоит целая партия. Отсюда вывод, что вы, господа [присяжные], были призваны для осуждения целой партии, которой приписывают враждебные для государства цели. Так по правде представляется дело. [...] Признаю, что для нас, Поляков, так тяжело притесняемых московской политикой последнего столетия, неприятен был ход этого процесса, признаю, что нам, Полякам, с этим политическим направлением солидаризироваться нельзя, но именно потому, что это направление для нас несимпатично, должны с тем большей непредвзятостью об этом деле судить. Не сомневаюсь, что как и вы, господа, так и я стою в оппозиции к политике, начатой святоюрцами, и сколько мне хватит сил, буду с этим направлением бороться. Но тут уже не о борьбе с их взглядами идет речь, - вы, господа, должны эти взгляды заклеймить как преступление государственной измены, чего прокуратура добивается без наличия фактов и действий, заслуживающих наказания. Главным основанием, на которое опирается все обвинение, является симпатия, которую подсудимые питают к соседнему народу российскому, это мнимые отношения, которые связывают подсудимых с лицами, занимающими в том народе выдающееся положение. Этот главный упрек, из которого делает дальнейшие выводы прокурор, не может содержать в себе ничего предосудительного, поскольку прокурор даже не утверждает, что подсудимые предприняли на почве этой симпатии какие-либо действия, которыми совместно с российским народом должны были угрожать существованию австрийского государства, или привести к отрыву от него Галиции. Наоборот, г.прокурор даже подчеркнул, что подсудимые не находились в какой-либо связи с правящими кругами России, из чего вытекает, что о какой-то опасной политической акции и речи быть не может, симпатия же сама по себе без связи с правительством и с неприятельскими его намерениями не представляется делом, заслуживающим осуждения, тем более, что в этой сфере самая полная свобода гарантирована основными законами. [...] Не является тайной, что значительная часть немецкого населения симпатизирует соседнему народу немецкому, на основании чего им ведь нельзя предъявить обвинения, тем более, что симпатия и антипатия это понятия, которыми каждый руководствуется. Принимая во внимание весь ход судебного разбирательства, не мог усмотреть ничего иного, как только то, что подсудимые, считая себя ветвью большого славянского племени, признали родство с народом российским, и если находились в каких-либо связях со знаменитыми людьми этого народа, то связи эти касались только вопросов языковых, литературных и научных, и за пределы этих сфер не выходили. Во всяком случае судебное разбирательство не обнаружило связей, имеющих какую-либо политическую природу. Не является моей задачей исследовать происхождение российского народа и вести полемику с Духинским, который отрицает его общность со славянской расой, мне достаточно считаться с тем фактом, что все подсудимые, а вместе с ними вся их партия, считают россиян славянским народом и на этом основании признают свое родство с этим славянским племенем. И этот этнографический вопрос был для того мною поднят, дабы отметить, что мнение Духинского не нашло большой поддержки в славянстве, поэтому также с точки зрения русинов, а точнее подсудимых, симпатия к российскому народу ничего заслуживающего осуждения представлять не может, и является более обоснованной, чем симпатия к племени германскому, с которым Русины ничего общего не имеют. Если поднял вопрос об этой симпатии к соседнему племени, то сделал это только потому, что собственно из этого принципа исходит г.прокурор, и на нем строит все здание обвинения". Адвокат Дулемба также призвал присяжных полностью оправдать подсудимых. Однако, несмотря на то, что судебное разбирательство не обнаружило фактов, подтверждающих предъявленные подсудимым обвинения, большой политический процесс против русского движения в Австро-Венгрии не мог завершиться вовсе безрезультатно. Как вспоминал В.Площанский: "Исход процесса был, впрочем, решен еще до окончательного разбирательства и был известен даже надзирателям арестантов, из разговора которых выходило, что должны быть приговорены судом присяжных: 1 священник, 1 редактор, 1 мещанин и 1 селянин. Но преждевременным этим толкам арестованные не придавали значения, а лишь только из замеченной агитации между присяжными во время и при конце разбирательства стало им ясно, что законный ход правосудия, к сожалению, тут не полагается". 17(29) июля 1882 г. на основании вердикта присяжных суд вынес приговор. За "нарушение общественного спокойствия" Иван Наумович был приговорен к 8 месяцам тюремного заключения, Венедикт Площанский - к 5 месяцам, Иван Шпундер и Олекса Залуский - к 3 месяцам каждый. Обвинение в государственной измене с вышеперечисленных подсудимых было снято. Все остальные подсудимые по всем пунктам обвинения были оправданы полностью. Уговаривая присяжных, чтобы они в мнимых "интересах государства" осудили И.Наумовича, В.Площанского, И.Шпундера и О.Залуского за "нарушение общественного спокойствия", члены суда успокаивали совесть присяжных тем, что приговоренные непременно будут помилованы. Польско-иезуитские деятели рассчитывали на то, что приговоренные станут просить помилования и таким образом сами признают свою вину. Однако люди, убежденные в своей правоте и не сознававшие за собой никакой вины, не думали виниться в несовершенных преступлениях и просить помилования, предпочитая подвергнуться несправедливому наказанию. Подчиняясь приговору, И.Наумович, В.Площанский, И.Шпундер и О.Залуский, кроме шестимесячного пребывания в следственной тюрьме, отсидели назначенные им австрийским судилищем сроки в "конституционном заведении". Затевая судебный процесс по делу Ольги Грабарь и товарищей, враги Руси намеревались запугать сторонников русского движения, ослабить защиту ими народных прав, устранить сопротивление насилиям, чинимым властями в Прикарпатской Руси, что вскоре подтвердилось, например, передачей греко-католических монастырей в Добромиле и Лаврове в руки иезуитов. Однако противники русского движения не достигли своей цели. В.Площанский писал спустя десять лет после процесса: "Правда, монастыри захвачены иезуитами; но это насилие могло быть совершено и без арестования редакторов русских изданий. Зато Галицкая Русь, закаленная несправедливостью и тюрьмами, приобрела небывалую прежде нравственную силу внутри, также большое сочувствие и значение извне. Литературное движение оживилось, на политическо-национальном поприще явились новые силы, с которыми борьба приходится гораздо труднее для противников, - одним словом: попытка убить процессом русско-народное движение в Галиции не удалась". |
||||||||
|
Заголовок: Re: Славное семейство Грабарей Прислано пользователем olegin на 01/19/08 в 01:17:06 Переходя к знаменитым сыновьям Ольги Адольфовны Грабарь,нельзя не сказать пару слов о ее муже Эммануиле Ивановиче, в молодости участнике революции 1848 г., добровольце армии Кошута, а затем адвокате и члене венгерского парламента от угрорусской национальной группы; преследования венгерских властей вынудили Эммануила Ивановича эмигрировать сначала в Италию, затем во Францию и, наконец, в Россию, где он под фамилией Храброва (Hraber — Храбар—Храбров) преподавал в Егорьевске Рязанской губернии, а затем в Измаиле на Дунае. В 1879 г. к нему привезли старшего сына Владимира а через год младшего — Игоря, впоследствии знаменитого академика — искусствоведа и художника. И только через шесть лет приехала освобожденная из тюрьмы жена Э. И. Грабаря Ольга Грабарь, привлекавшаяся по политическому процессу: она обвинялась в намерении отторгнуть Галицию от Австрии и присоединить ее к России.Этот процесс уже был рассмотрен нами выше со всеми подробностями. Итак старший сын Грабарей-Владимир Эммануилович был всемирно знаменитым международником. Он отличался поистине беспредельной эрудицией в области истории и международного права, и при этом он не был пассивным эрудитом-фактологом. Он обращался к фактам для научных конструкций, но конструкций историко-юридических, а отнюдь не философских. Эмпирик-позитивист, он занимался, по его выражению, реальным, т. е. фактически действующим, правом, считая юридическую догматику как таковую (в отрыве от истории, от практики) совершенно недостаточной. Им опубликовано 164 работы на многих-языках; его имя хорошо известно не только в СССР, но и за рубежом. Он разрабатывал многие актуальные проблемы современности, античной, средневековой и новой истории международного публичного и частного права в истории XVIII и XIX столетий. В. Э. Грабарь занимался следующими вопросами: война и международное право; значение международного права в жизни человечества; отношения между великими и малыми державами; Россия и славянство Запада; борьба немецкого и русского политического влияния на Балтике; правовые вопросы организации советской дипломатической службы и консульских отношений; международные реки; положение иностранцев. Он был горячим противником «травматической эпидемии» (как Пирогов называл войну). Грабарь решительно выступал против Цорна, Кауфмана и других апологетов германского империализма, считавших, будто международное право является внешним государственным правом. Он очень хорошо показал, что вселенские соборы были международными дипломатическими конференциями. При этом наряду с большой научной добросовестностью и точностью В. Э. Грабарь отличался оригинальностью и смелостью мысли. Очень ценны его работы о влиянии римского права на международное как публичное, так и частное право. Весьма положительные отклики получила его диссертация «Римское право в истории международноправовых учений. Элементы международного права в трудах легистов XII—XIV вв.» (Юрьев, 1901). Исключительный интерес представляет вышедшая в прошлом году его книжка о jus gentium. В противоположность господствующему в буржуазной литературе взгляду, будто международное право возникло сравнительно недавно на основе христианства, В. Э. Грабарь хорошо показал, что оно является древнейшим видом права. Изучив огромную литературу о зарождении в древнем Риме jus gentium, Грабарь доказал, что первоначально этот термин означал «право родов» (genus — род). Древнейшими субъектами правоотношений были не семьи и тем более не отдельные люди, а племена и роды, а слова jus gentium понимались в буквальном смысле. Эти межплеменные и межродовые нормы имели координационный «международноправовой» характер. Источником их были междуплеменные соглашения — то, что на Кавказе называли маслагатами. Если Владимир Эммануилович ссылался на какое-либо произведение или утверждал какой-нибудь факт, можно было вполне на это положиться. Все свои произведения он отделывал филигранно и ни разу не кривил душой. Честность бывает не только этическая, но и эстетическая и логическая. От ученого особенно требуется эта последняя, и В. Э. Грабарь ею в полной мере обладал. Тесно связана с научной честностью вторая характерная черта В. Э. Грабаря — точность. Так, в известном, очень распространенном на Западе в начале XX в. учебнике международного права Ф. Листа наш ученый нашел ряд ошибок, и знаменитый немецкий автор их исправил, выразив в последующих изданиях свою глубокую признательность В. Э. Грабарю. Переведенный на русский язык под редакцией В. Э. Грабаря со сделанными последним большими дополнениями, этот учебник под двойным авторством Грабаря и Листа выдержал у нас несколько изданий. Другой пример безукоризненной точности, огромной научной емкости и ювелирной отделки — это рецензия В. Э. Грабаря на книгу Горяинова «Босфор и Дарданеллы». На 25 печатных страницах наш ученый показал лучшее знание литературы и архивных материалов, чем автор капитальной (500 стр.) монографии, и золотую медаль Академии наук за работу о проливах в 1911 г. получил не Горяинов, а Грабарь. Владимир Эммануилович никогда не брал ничего из вторых рук — сам читал в подлинниках то, на что ссылался. Он мог свободно говорить и писать на немецком, французском, английском, русском (который не был его родным языком и который он начал изучать лишь в 14 лет), мадьярском языках. Мог читать без словаря и объясняться на итальянском, болгарском, сербском, чешском, польском, латинском и древнегреческом языках. Легче перечислить языки, которых он не знал, чем те, которые были ему известны. Из европейских языков он не владел только скандинавскими. Не чужд был Грабарь и практической деятельности. Во время первой мировой войны он был назначен юрисконсультом Дипломатической канцелярии при ставке верховного главнокомандующего. Объективность его докладных записок и заключений вызвала недовольство начальника штаба генерала Янушкевича. В мае 1915 г. Грабарь подал рапорт о болезни и был уволен. Совсем иначе практическую работу Грабаря оценили при Советской власти. В приказе по Министерству внешней и внутренней торговли № 250, в связи с уходом Грабаря на пенсию, А. И. Микоян писал: «Освобождая тов. Грабаря, согласно его желанию, от занимаемой им должности юрисконсульта Наркомторга СССР .. . выражаю благодарность тов. Грабарю за его работу в Наркомате и предлагаю, чтобы Наркомат в случае возникновения в практике особо сложных международных вопросов пользовался компетентными консультациями В. Э. Грабаря». В заключение хотелось бы сказать о Владимире Эммануиловиче как о человеке. Он действительно был человеком, перед которым невольно хотелось обнажить голову. В. Э. Грабарю, ученому с мировым именем, не было свойственно никакое зазнайство. Начиная с уборщицы и кончая директором института, он со всеми был одинаково прост и приветлив. В каждом человеке он видел прежде всего самоценную личность и соглашался с Лессингом, что «с каждым человеком погибает вселенная». Он жалел тех, кто оказывался на сквозном ветру ледяного равнодушия к участи и достоинству человека. Он презирал «преуспевающих канцеляристов от науки», говорил о них словами поэта: «Жрецы минутного, поклонники успеха». Когда его упрекали в том, что он кабинетный ученый, Владимир Эммануилович говорил: «Да, кабинетный, если кабинет противопоставлять передней», почтительным пребыванием в которой (например, у Вышинского) делалась иногда карьера. Хотя он считал, что после достижения 90 лет каждый день жизни есть Trinkgeld von Gottesgnaden — чаевые (точнее — на выпивку) от божьего милосердия, он каждый день хотел употребить с толком, принимал деятельное участие в научных заседаниях. Его выступления всегда были очень содержательны. До конца жизни он творил, подчеркивая, что дух животворит, буква мертвит; лучше ничего не сказать, чем сказать ничего. Его возмущали матадоры краснобайства. Он негодовал против бюрократического квиетизма и официального тупосердия. Он мечтал, чтобы радуга мира была переброшена через пропасти между государствами. Это был действительно Человек с большой буквы. |
||||||||
|
Заголовок: Re: Славное семейство Грабарей Прислано пользователем olegin на 01/19/08 в 01:34:02 А теперь пришел черед рассказать о знаменитом живописце,гении пейзажа,Игоре Эммануиловиче Грабаре. Природа наделила И. Э. Грабаря многими дарованиями, которые, к немалому удивлению окружающих, он сумел реализовать. Стал значительным художником, искусствоведом, художественным критиком, реставратором, педагогом, музейным деятелем, замечательным организатором, даже архитектором. При этом в течение почти шестидесяти лет он, благодаря своему неистовому темпераменту, был одним из самых активных участников и руководителей художественной жизни страны. В 1876 г. родители Грабаря, бывшие в числе сторонников славянского освободительного движения, поселились в России. После окончания гимназии Грабарь учился в московском лицее (1882-89). Он мечтал о живописи, старался быть ближе к художественным кругам, посещал все выставки, изучал коллекцию Третьяковской галереи и другие собрания Москвы. Осенью 1889 г., восемнадцати лет от роду, почти без гроша в кармане Грабарь едет в Петербург. Поступает в университет, учится там в течение четырех лет на двух факультетах сразу - юридическом и историко-филологическом - и упорно готовится к поступлению в АХ. В это время он зарабатывает себе на жизнь сочинением юмористических рассказов и иллюстрациями для журналов. Этапы поступления в АХ (1894) и начало обучения в ней Грабарь прошел блестяще и стремительно. Уже в 1895 г. он оказывается в мастерской очень почитаемого им И. Е. Репина. Но вот летом 1895 г. на каникулах Грабарь совершил поездку в Берлин, Париж, Венецию, Флоренцию, Рим, Неаполь. В Италии его настолько потрясли творения мастеров Возрождения, а в Париже - работы импрессионистов и постимпрессионистов, что Грабарь на протяжении 1896-1900 гг. колесит по Европе "с целью детального и углубленного изучения мирового искусства и получения архитектурного образования". В 1900 г. Грабарь возвращается в Россию, и тут начинается, по признанию художника, самый его "творческий период". Он вновь после долгой разлуки влюбляется в русскую природу, ошеломлен красотой русской зимы, без конца пишет "сверхъестественное дерево, дерево-сказку" - березу. В Подмосковье созданы наиболее известные его произведения: "Сентябрьский снег" (1903), "Белая зима. Грачиные гнезда", "Февральская лазурь", "Мартовский снег" (все 1904), "Хризантемы" (1905), "Неприбранный стол" (1907) и др. Грабарь пишет на открытом воздухе, учитывая достижения французских импрессионистов, но, не желая слепо им подражать, пишет по-русски, любя "вещественность и реальность". "Февральская лазурь" - это величественный "портрет" березы. Мы смотрим на нее снизу вверх, из глубокой траншеи в снегу, которую вырыл автор и в которой он работал, невзирая на жестокие морозы, переполненный радостью от "перезвонов и перекликаний всех цветов радуги, объединенных голубой эмалью неба". Пейзаж написан чистыми цветами, мазки положены плотным слоем. "Мартовский снег" - "ярко импрессионистическую вещь по замыслу и фактуре" - художник тоже писал на пленэре "с таким увлечением и азартом, что швырял краски на холст, как в исступлении, не слишком раздумывая и взвешивая, стараясь только передать ослепительное впечатление этой жизнерадостной мажорной фанфары". В этих произведениях Грабарю удалось создать еще один, новый (после русских пейзажистов XIX столетия), обобщенный образ русской природы. 1910-23 гг. художник назвал периодом отхода от живописи и увлечения архитектурой, историей искусства, музейной деятельностью, охраной памятников. Он задумывает и осуществляет издание первой "Истории русского искусства" в шести томах (1909- 16), пишет для нее важнейшие разделы, публикует монографии о В. А. Серове и И. И. Левитане. В течение двенадцати лет (1913-25) Грабарь возглавляет Третьяковскую галерею, значительно меняя принципы музейной работы. После революции он многое делает для защиты памятников культуры от разрушения. В 1918 г. по инициативе Грабаря создаются Центральные реставрационные мастерские, с которыми он будет связан всю жизнь и которые носят сейчас его имя. Здесь были открыты и спасены многие произведения древнерусского искусства. С 1924-го и до конца 1940-х гг. Грабарь вновь много занимается живописью и особенно увлекается портретом. Он изображает своих близких, пишет портреты ученых и музыкантов. Лучшими сам художник назвал "Портрет матери" (1924), "Светлану" (1933), "Портрет дочери на фоне зимнего пейзажа" (1934), "Портрет сына" (1935), "Портрет академика С. А. Чаплыгина" (1935). Широко известны и два автопортрета художника ("Автопортрет с палитрой", 1934; "Автопортрет в шубе", 1947). Обращается он и к тематической картине - "В. И. Ленин у прямого провода" (1933), "Крестьяне-ходоки на приеме у В. И. Ленина" (1938). Разумеется, он продолжает писать пейзажи, предпочитая по-прежнему снег, солнце и улыбку жизни: "Последний снег" (1931), "Березовая аллея" (1940), "Зимний пейзаж" (1954), серия картин на тему "День инея". Грабарь работает в традициях русской реалистической живописи конца XIX в., оставаясь, так же как в других областях своей деятельности, хранителем русской культуры. "Лучший отдых есть перемена работы", - говорил художник. Если он не писал картины, то преподавал, выступал, готовил выставки или занимался искусствоведческими исследованиями. Смерть застала его за работой над новым многотомным изданием "Истории русского искусства". "Надо считать счастьем для русского искусства, что такой человек действительно существовал", - говорил о нем С. В. Герасимов. На этих сайтах Вы можете познакомится с его творчеством:http://www.picture.art-catalog.ru/artist.php?id_artist=25 В конце хочется два слова сказать о дочери художника Ольге(названной так я думаю в честь своей "мятежной" бабушки)Ольга ГРАБАРЬ — родилась в 1922 г. в Москве. Студенткой биофака в феврале 1943 г. ушла добровольно на фронт. Служила переводчиком в полковой разведке, затем в штабе стрелкового корпуса. Демобилизовалась в августе 1945 г. Имеет боевые награды. Доктор биологических наук. Автор 6 книг и более 120 печатных работ по регуляции размножения клеток и клеточному циклу, а также воспоминаний об отце, художнике и историке искусств Игоре Грабаре. Впервые рассказы о войне печатались в журнале “Знамя” (№ 5 за 2003 год). Даю ссылку на ее повесть о войне "Лучший из лучших":http://magazines.russ.ru/continent/2005/124/gra15.html За сим,господа,разрешите мне откланяться.Честь имею. |
||||||||
|
Заголовок: Re: Славное семейство Грабарей Прислано пользователем antonina на 01/21/08 в 14:08:09 Ага, полагаю, за мной - впечатления от процесса. Но это 41 заседание и я со своим извращенным вкусом сделаю из этого сатирический роман. Нет, правда, выступления Маркова замечательно смешные, а уж Площанский - корифей жанра! Пока я не поняла одного: куда исчез Эммануил Грабар, муж Ольги? |
||||||||
|
Заголовок: Re: Славное семейство Грабарей Прислано пользователем olegin на 01/21/08 в 18:51:01 on 01/21/08 в 14:08:09, antonina wrote:
Для Вас,Антонина,я выделил материал о Э.Грабаре жирным шрифтом. ;) |
||||||||
|
Заголовок: Re: Славное семейство Грабарей Прислано пользователем antonina на 01/22/08 в 13:51:33 Как для особо одаренной, спасибо. :) Тогда следующий вопрос - куда девался виновник всего происшествия, Мирослав Адольфович? UPD - но еще и сведений об Э.Грабаре следует, что Ольга лгала под присягой? Она ведь уверяла, что не знает, где муж, и что письмо в Егорьевск адресовано не ему? Конечно, понять ее можно, но ведь имела право отказаться отвечать. И что-то она к мужу не торопилась, ее ведь освободили сразу после процесса. Словом, теория В.Мороза представляется мне довольно убедительной... |
||||||||
|
Заголовок: Re: Славное семейство Грабарей Прислано пользователем olegin на 01/23/08 в 11:21:03 А какую теорию выдвигает В.Мороз о взаимоотношениях Ольги Грабарь и ее мужа? |
||||||||
|
Заголовок: Re: Славное семейство Грабарей Прислано пользователем antonina на 01/23/08 в 14:16:13 Нет, он супружескими отношениями не интересуется. Он уверен, что Адольф Добрянский, а вслед за ним - и его дочь руководили шпионской сетью, а остальных членов партии использовали в качестве прикрытия. Жаль, я в этих шпионских делах слабо ориентируюсь... |
||||||||
|
Заголовок: Re: Славное семейство Грабарей Прислано пользователем olegin на 01/23/08 в 18:07:23 Очень сложно выудить в нете дополнительный материал о них. :-/ |
||||||||
|
Заголовок: Re: Славное семейство Грабарей Прислано пользователем olegin на 01/23/08 в 20:50:23 on 01/19/08 в 00:17:05, olegin wrote:
Учитывая вышеизложенное,ваши подозрения,Антонина,не лишены оснований.Орденами в Российской армии просто так не разбрасывались-их заслужить было надо. ;) |
||||||||
|
Заголовок: Re: Славное семейство Грабарей Прислано пользователем antonina на 01/25/08 в 16:37:14 Это не я, это Валентин Мороз. Книга называется "Українська історія 20-го століття". По уверениям Мороза, противники москвофилов - народовцы и прочие - поступили весьма глупо, устраивая митинги в защиту подсудимых, правильным ходом было либо сразу уничтожить противника как политическую силу либо, по крайней мере, резко от них отмежеваться, тогда, пожалуй, будущие жертвы Талергофа и прочих репрессий 1-й мировой остались бы живы-здоровы. Но, опять-таки, самое распространенное объяснение тех репрессий - и не национальная рознь, и вообще не политика, а шкурное стремление бездарного командования найти козла отпущения за свои поражения. Но это сильное забегание вперед, конечно... |
||||||||
|
Заголовок: Re: Славное семейство Грабарей Прислано пользователем olegin на 01/25/08 в 22:13:38 Процесс вели польские адвокаты-они и оправдали всех подсудимых(видимо им не хватило доказательной базы и вещдоков).Где-то прочитал,что у нас в Галиции до 1860-х гг. невозможно было найти адвоката,который бы вел защиту подсудимого на судебном процессе на украинском языке. :-/ |
||||||||
|
Заголовок: Re: Славное семейство Грабарей Прислано пользователем antonina на 01/28/08 в 10:35:10 Поляками были 2 адвоката из 3, Искрицкого потом отстранили от дела из-за слишком "резкого" поведения. Но подлинным руководителем защиты был В.Барвинский, в то время возглавляющий лагерь народовцев, хотя официально он там защитником и не числился. Но ладно, можно, я потом попробую сформулировать свои впечатления более-менее связно? Мне, похоже, просто не остается иной роли, кроме адвоката дьявола или, в этом случае, обвинителя. :) UPD - застряла я на этапе выяснения родства между Игорем Грабарем, Адольфом Добрянским и Константином Грабарем (т.е. Константина с двумя первыми). В.Касьян называл Игоря и Константина братьями, но он вроде не сын Ольги Грабар. И не пасынок, тот старше. Предположила было что двоюродный брат, но оказалось, что родовое имение Добрянских, Чертижне, перешло к Константину (а сейчас, после долгого судебного процесса, к его внучкам). А в наличии были несомненные внуки Добрянского, например, Геровские. Словом, запуталась совсем. :-[ |
||||||||
|
Заголовок: Re: Славное семейство Грабарей Прислано пользователем olegin на 01/28/08 в 22:36:23 on 01/22/08 в 13:51:33, antonina wrote:
25. СвЪдЪтелъ: о. Иванъ Гушалевичъ, изъ Павшина, 59 лЪтъ, гр. к., женатый, професоръ гвмназіи во ЛьвовЪ. Присягаетъ на русскомъ языцЪ. Видался я съ нимъ въ кассинЪ, а потомъ по нЪкоторомъ времени былъ у мене съ сыномъ Мирославомь. Мирославъ обачилъ у мене манускриптъ по Димитрію СангушцЪ, Василію Острожскомъ, БеатЪ и АгнЪшцЪ Острожскихъ, Юрку Зборовскомъ. Было то изъ 16. столЪтія. Обачивши онъ то у мене, пытался, чи буду печатати, я на то, що нЪть фондовъ. М. Добрянскій, будучи у мене съ батькомъ, казалъ, що на короткое время прiЪхалъ батька посЪтити и Ъдетъ въ ВЪну.(как Вам укр.яз.?или это старославянский?) |
||||||||
|
Заголовок: Re: Славное семейство Грабарей Прислано пользователем antonina на 01/29/08 в 09:55:39 Это так называемое "язычие", искусственно сконструированный из церковнославянского и разговорного украинского квазиязык, на котором писали тогдашние москвофилы (не разговаривали, потому что говорить на нем невозможно). Эту цитату я, конечно, помню, меня еще крайне заинтриговало, почему Гальшка названа Агнешкой. Но куда Мирослав Адольфович исчез впоследствии, раз родовое имение досталось Константину Грабару? Ага, среди произведений Омеляна Огоновского (это, пожалуй, брат одного из обвиняемых) - пьесы "Федор Острожский" и "Гальшка Острожская"! :) |
||||||||
|
Заголовок: Re: Славное семейство Грабарей Прислано пользователем antonina на 01/30/08 в 13:32:00 С Константином Грабарем (губернатором Закарпатья при чехах) кое-что прояснилось. Его отец - Леонтин Васильевич Грабар, так что даже не брат мужу Ольги, который Иванович. Похоже, что родство там весьма отдаленное, но все-таки есть, потому что упомянутый Леонтин купил дом в Чертиже, где жил и Адольф Добрянский. Пока я соберусь с силами :), угадайте, кого Франко называл Маледиктом Плосколобым и Наумом Безумовичем :) ? |
||||||||
|
Заголовок: Re: Славное семейство Грабарей Прислано пользователем olegin на 01/30/08 в 19:46:54 Неужели Мирослава Добрянского? |
||||||||
|
Заголовок: Re: Славное семейство Грабарей Прислано пользователем antonina на 01/31/08 в 10:19:45 Нет, ну что Вы! :) Маледикт Плосколобый - это, конечно, Бенедикт Площанский, Наум Безумович - Иван Наумович, газета "Слово" - это у Франка "Ослово". :) Все это из поэмы "Ботокуды" и "Слово о Науме Безумовиче". Нужно сказать, что все устремления москвофилов казались Франку паранойей в последней стадии. Борьба за "очищение обряда" - это, сейчас вспомню соответствующий фрагмент Тут одні так розійшлися, що дзвінки покасували, зате інші притягнули і органи, і цимбали" Имеется в виду в церкви. Все это комичным образом повторилось в начале 90-х, когда происходила стр-р-рашная полемика о том, нужно ли в церкви во время причастия звонить в звоночки. А также каким образом причащаться - стоя или на коленях. К счастью, духовенство в ту пору уже было хоть чуть-чуть умнее (хотя как посмотреть) и понемногу все успокоилось... А этимологическое правописание против фонетического ("Слово" - это этимология) Фонетичну бийте гідру, Щоб її і не було, За омегу очі видру! Зуби виб'ю за зело! По уверению Франка, из-за разницы в правописания во Львове на Высоком замке произошел столь бурный спор, что дело окончилось массовой дракой, позднее названный "азбучной войной" |
||||||||
|
Заголовок: Re: Славное семейство Грабарей Прислано пользователем olegin на 01/31/08 в 15:26:32 on 01/31/08 в 10:19:45, antonina wrote:
Да,Франко за словом в карман не лез:и в беседах с Грушевским(тот ему видимо отомстил,оставив без места на кафедре в университете),и в переписке с Драгомановым.Он мне очень напоминает русского бунтаря-М.Горького,тоже социалиста по убеждению. Quote:
В лихие 90-е при разделе церквей между конфессиями комичного было мало:много невинной крови пролилось,к сожалению и бессмысленно... :(. Quote:
А я думал,что так называемая "абетковая" война началась при попытке Агенора Голуховского привнести в кирилицу латинские буквы,а точнее попросту полонизировать укр.яз.А еще вроде бы попытки Кулиша модернизировать язык получили в народе термин "Кулишивка". ;) |
||||||||
|
Заголовок: Re: Славное семейство Грабарей Прислано пользователем antonina на 01/31/08 в 15:49:34 Quote:
Таков, похоже, был стиль эпохи. На самом деле многие, обруганные Франком, должны бы испытывать к нему благодарность: они таким образом попали в историю, как тот Луцкий с обезьяной. Мне даже попадалось утверждение, что на общем фоне Франко был еще невероятно терпеливым. Чего и хотеть, политизированное общество... Но, похоже, в том, что Франко остался без кафедры, Грушевский не виноват: я помню цитированное Гораком подлинное письмо по этому поводу - это чисто галицкая интрига. Вот жаль, не могу вспомнить фамилии автора... Драгоманов, похоже, страдал чрезмерной педагогической манией. Не удивительно, что многих это доводило до белого каления. Но его сестра (Олена Пчилка) в этом смысле его даже превосходила и тиранила собственных детей. А, чтобы не сложилось впечатления, что Франко только москвофилов доставал. Возглавлявший народовцев Барвинский у него назывался Глодзимеж Фарбинский. :) Quote:
Вот о крови не слышала, о ссорах "до скончания дней", в том числе и внутрисемейных - сколько угодно. Распространенным был рассказ о матери, которая отказалась присутствовать при венчании дочери. Гм, мне в этом смысле особенно повезло - среди ближайшей родни нашлись абсолютно все оттенки христианства, а также полный атеизм и адепты Белого братства, позднее перешедшие в кришнаизм. Quote:
То, что делал Голуховский, мы сегодня попросту назвали бы транслитом и нисколько бы этим не обеспокоились. "Кулишивка" - не модернизация языка, а вариант правописания. Насколько знаю, удачный. А модернизация языка проходила и так, и сяк. Такое время было, культурная революция. Знаете, что такие привычные нам слова как "байдужий", "мрія" придумали именно тогда? Quote:
Ну что Вы! :) "Ти взяв один з мого життя момент". Пророк, Моисей, далеко не сразу понятый своим несколько туповатым :) народом - общая рецепция скорее такая. |
||||||||
|
Заголовок: Re: Славное семейство Грабарей Прислано пользователем olegin на 02/02/08 в 23:00:34 Продолжим тематику треда и расскажем о жене правоведа В.Э.Грабаря профессоре и переводчике Марии Грабарь-Пассек: МАРИЯ ГРАБАРЬ-ПАССЕК(1893-1975) Филолог-классик, профессор, преподаватель и переводчик с древних языков. Закончила Пушкинскую гимназию в Юрьеве (Тарту). Училась в Московском университете. До 1956 года - заведующая кафедрой латинского языка в Московском государственном педагогическом институте иностранных языков (ныне МГЛУ). Дочь Евгения Вячеславовича Пассека (1860-1912), профессора римского права, бывшего одно время ректором Юрьевского (Тартуского) университета. Супруга правоведа Владимира Эммануиловича Грабаря (1865-1956), брата знаменитого художника. Среди переводчиков-античников почтение к имени Марии Евгеньевны достигает и ныне степени иконопочитания; так относятся разве что к А. Ф.Лосеву и еще одному-двум ученым. Феокрит и поэты того же круга в переводе Грабарь-Пассек, а также позднегреческие поэты переиздавались множество раз; Пиндар, предлагаемый читателям ниже, выполнен отнюдь не верлибром, а чрезвычайно изящным логаэдическим стихом, воспроизводящим, насколько возможно, причудливую песенную ритмику оригинала. В жизни Мария Евгеньевна была не только "античником", она энциклопедически знала немецкую поэзию, в том числе и забытых даже в Германии поэтов конца XIX века, от Германа Конради и "ниже рангом", как писал о них (именно вспоминая М. Е. Грабарь-Пассек) М. Гаспаров: "…любила этих поэтов безвременья - Хoльца, Фляйшлена…". Но как поэт-переводчик она античности не изменяла. Ссылка:http://www.vekperevoda.com/1887/grabar.htm А здесь материал о губернаторе Подкарпатской Руси Константине Леонтиновиче Грабаре(пока не могу выяснить его родословную и родственную связь с Игорем и Владимиром Грабарями) на укр.яз.:http://ua-reporter.com/novosti/20534/ |
||||||||
|
Заголовок: Re: Славное семейство Грабарей Прислано пользователем antonina на 02/04/08 в 10:12:24 Мне, по-видимому, попадался тот же текст о К.Грабаре. Братом Игоря Грабара его называл художник В.Касьян в своих воспоминаниях, но я не раз слышала, как такое определение употребляется по отношению к довольно дальним родственникам. Там ближе троюродных никак не получится, но родство, похоже, есть. Ага, франкиана на тему расширяется, нашим знакомым Площанскому, Маркову, Наумовичу и прочим посвящены также "Сон князя" (не путать с "Сон князя Святослава" и "Руським в'язням 1882 року". Обещаю, что до конца недели напишу. :-[ По потомкам Добрянского - еще бы Геровских покопать. |
||||||||
|
Заголовок: Re: Славное семейство Грабарей Прислано пользователем antonina на 02/05/08 в 16:11:42 Вот, кстати, и Франко - это в качестве вступления к "обвинительной речи на процессе" Руським в’язням з 1882 року Згадайте, братія моя, що зиркаєте там з-за грати і знаєте, як Прокш кричить і лазить Пшібіль тамуватий, і глядите на весь той ад, на дім той горя і печали, - що й ми колись-то в домі тім ще гірше мучились-страждали. Як гордо ви тоді на нас каміння кидали й грязюку, опльовували навіть мислі наші і на сміх підіймали нашу муку. Минулось. Ми простили вам тодішню недостачу такту і не гадаємо платить подібним фактом того факту. Пощо платить? Життя платить! Сама неправда – гірше кари. Нетакт ваш – шкоду вам приніс, а днесь дармі за нього свари. Одного просимо лиш вас в ім’я тюрми отсеї й муки: любіть свій край! Любіть свій люд, що днесь цілує вас у руки, що мучеників бачить в вас! в нім бачте ціль своєї праці! А впрочім, як вам схочеться, навчати вас не маєм рації. І чи ви схочете признать минулі блуди – чи забагнуть вас ноги знов нести в ту ж путь, - се теж як ваші коні тягнуть. І до поправи, до покут вас звать – ми теж некомпетентрні; одне лиш просим: будьте все одверті, щирі й консеквентні! Подоплека стиха - когда судили самого Франка и его товарищей (1877 г.), то "тот лагерь" отнюдь не добивался оправдательного приговора, наоборот. |
||||||||
|
Заголовок: Re: Славное семейство Грабарей Прислано пользователем olegin на 02/05/08 в 16:29:03 on 02/05/08 в 16:11:42, antonina wrote:
Почаще бы читали эти строки депутаты в Верховной Раде. ;) |
||||||||
|
Заголовок: Re: Славное семейство Грабарей Прислано пользователем antonina на 02/05/08 в 16:32:33 А, ну смысл, кроме прочего, в том, что адресаты сидели в тот момент в тюрьме. Разве что Вы и этот пункт поддержите. |
||||||||
|
Заголовок: Re: Славное семейство Грабарей Прислано пользователем olegin на 02/05/08 в 16:46:21 Кое-кого бы не мешало да ведь неприкосновенность не позволит,к сожалению. ;) |
||||||||
|
Заголовок: Re: Славное семейство Грабарей Прислано пользователем antonina на 02/05/08 в 17:41:15 Ба, я и забыла! На сей счет у кого-то из галицких юмористов начала 20-го века (кажется. Мартович) была такая басенка. В каком-то селе происходили выборы, там была небольшая группа воров (в оригинале цыган, но подразумевалась профессия), накануне голосования они платили огромные суммы за каждый голос, ну и прошли, конечно. Их первым решением было: всякий соучастник этой группы получает свободный доступ к чужому имуществу, а ежели кто вора поймает, то не смеет причинить ему малейшего вреда. Мораль: думай. за кого голосовать. :) Я это как перечитала - ну один в один! |
||||||||
|
Заголовок: Re: Славное семейство Грабарей Прислано пользователем olegin на 02/05/08 в 20:27:57 Так ведь и я об том же. ;) |
||||||||
|
Заголовок: Re: Славное семейство Грабарей Прислано пользователем antonina на 02/06/08 в 10:08:58 И дополнительный смысл: пока политические противники "по внешним причинам" находятся в стесненных обстоятельствах, мы войну прекращаем. Но не откажем себе в удовольствии напомнить оппонентам о их собственном свинстве :) в аналогичной ситуации. Кстати, насчет "любви к народу" более поздний Франко (в 1882 г. ему только 26, что за возраст для политика) высказался так: "любовь необязательна, чувство долга - обязательно. Слепая любовь, как и слепая вера, ведет к фанатизму." |
||||||||
|
Заголовок: Re: Славное семейство Грабарей Прислано пользователем olegin на 02/07/08 в 21:13:05 Мудрый человек был наш И.Франко. |
||||||||
|
Заголовок: Re: Славное семейство Грабарей Прислано пользователем olegin на 02/10/08 в 00:41:39 Кое-что удалось накопать о Геровских.Итак Алексей Геровский-внук Адольфа Добрянского: Алексей Геровский (6.10. 1883, Львов – 17.4.1972, Нью-Йорк). Внук Адольфа Добрянского, сын галицкого русофила, директора Ставропигийского института во Львове, депутата австрийского парламента Юлиана Геровского и дочери Добрянского Алексии, с раннего детства воспитывался в русском духе и православной вере. Сначала в семье деда в Инсбурге, а затем в Черновцах, куда переехали родители. Из-за того, что Алексей Геровский расклеивал по всему городу посмертные объявления на русском языке по поводу кончины обожаемого им православного законоучителя о. Ивановича, он был исключён из черновицкой гимназии. Алексею Юлиановичу пришлось продолжать образование дома, а затем ежегодно сдавать экстерном экзамены. Таким образом успешно закончив гимназию, поступает на юридический факультет местного университета. Окончив полный курс, защищает степень доктора юридических наук и по примеру отца собирается стать адвокатом. Его старший брат Роман окончил в это время медицинский факультет Пражского университета. На церемонии вручения диплома, весной 1903 года, приехал в Прагу Алексей. Вернувшись в Черновцы Алексей Юлианович учреждает газету «Русская Правда», одновременно даёт юридические консультации преследуемым за веру православным из Угорской Руси. Провокатором венгерской полиции, сыном греко-католического священником Арнольдом Дулишковичем был втянут вместе с братьями Романом и Георгием в православное движение в Подкарпатской Руси. Этот политический провокатор был внедрён в 1912 году и его главной задачей было установление связей с пророссийски настроенными гражданами и таким образом добыть доказательства подрывной деятельности русской агентуры в Венгрии. Для получения русской визы Дулишкович обратился в Будапеште за помощью к Милану Годже (имевшему контакты с русским консульством), которому нарисовал фантастический план развития национального движения среди русинов с помощью России. Годжа поверил в эту провокацию, но искать помощи рекомендовал не в России, а в Чехии. Хотя такой политический вектор не устраивал хозяев Дулишковича, он вынужден был с рекомендацией Годжи обратиться в Праге Т. Масарику и председателю «Чехословацкой едноты» Й. Ротнагелю. В отличии от Годжи они не поверили в «русинскую миссию» Дулишковича. В Чехии агенту удалось установить контакт с Романом Геровским, а через него и с его братом Алексеем, поддерживавшего тесные связи с депутатом русской Государственной Думы графом Владимиром Бобринским и другими деятелями славянского движения. С деньгами и инструкцией по созданию русинских православных центров в Угорской Руси Дулишкович с триумфом вернулся в Будапешт. Собрав «материалы» правительство организовало показательный процесс против православных русинов в Мараморош-Сигете (1913-1914).В общем наш герой попадает на подобное судилище как в свое время его тетка Ольга Грабарь. Королевский прокурор доктор Андор Иллеш передаёт суду акт, в котором в частности говорилось: «Означенные лица находятся в сношениях с графом Владимиром Бобринским, жительствующим в Петербурге, русским подданным, председателем "Русского Национального Союза", членом Думы и Синода и др.лицами они вошли в соглашение с целью обратить униатских жителей государства, живущих в Марамароше, Угоче и Переи, в православную русскую веру… Всё это делалось с целью присоединения означенных территорий к русскому государству и подчинения их скипетру русского царя. Руководились они отчасти соображениями материальной выгоды, отчасти же любовью к православной русской вере, которая служит русской национальной идее».Сценарий этого судилища нарушил приезд графа Бобринского, вызвавший необходимостью раскрытия провокатора, выступившего в качестве «свидетеля». |
||||||||
|
Заголовок: Re: Славное семейство Грабарей Прислано пользователем olegin на 02/10/08 в 14:20:03 Братья Геровские тоже собирались в зале королевского суда поддержать своих собратьев. Это не входило в плана правительства Австро-Венгрии. В декабре 1913 года Алексей и Георгий Геровские были арестованы в Черновцах. В обвинительном акте Алексей Геровский был объявлен руководителем и вдохновителем организации, замышлявшей государственную измену. Единственной мерой наказания для него, по существующим законам, была смертная казнь. Накануне Первой мировой войны братья Геровские совершают дерзкий побег из тюрьмы и скрываются на территории России. В отместку за бегство была арестована их мать Алексия Адольфовна, жена Алексея с двухлетним сыном, сестра Ксения. Мать и сестру заточили в венскую тюрьму, где вскоре при загадочных обстоятельствах погибает Алексия Адольфовна. Но и этого оказалось недостаточно, были заключены под стражу все ближайшие родственники Геровских. Дом в Чертёжном, где жила вдова Адольфа Добрянского и хранился его уникальный архив, был летом 1914 года разграблен и сожжён австрийскими властями. После того, как русские войска занимают Буковину и Галицию, Алексей Геровский возвращается в Черновцы в качестве старшего чиновника по особым поручениям при губернаторе Евреинове. В это время он знакомится с учёным-славистом Ф. Ф. Аристовым, с которым затем поддерживал связи многие годы. Когда в 1915 году русские войска отступили из Галичины, Алексей Геровский состоит при МИДе в Петрограде в должности эксперта по австро-венгерским и балканским делам, продолжает сотрудничать с графом Бобринским. После революции он возвращается на Подкарпатскую Русь, становится председателем Центрального Комитета Православных общин и юрисконсультом православной епархии. Он не примыкал ни к одной из политических партий, обильно представленных в нашем крае. Это объясняется прежде всего тем, что он долгое время возглавлял Центральный Исполнительный Комитет Православных Общин Подкарпатсой Руси и считал, что только сотрудничество со всеми политическими течениями благоприятно скажется на укрепление православия в крае. Он совместно с сербским епископом Досифеем и о. Алексием Кабалюком организовал православные приходы во многих сёлах края. Его заслуги были замечены и отмечены. Сербский Синод назначает Алексея Геровского юрисконсультом православной епархии Подкарпатской Руси. Такая деятельность А. Ю. Геровского шла в разрез с политикой чехословацкого правительства, которое саботируя предоставление нашему краю автономии, стремилось внести раскол в обществе. С этой целью православную церковь власти стремились отторгнуть из-под юрисдикции Сербской православной церкви. При поддержке архимандрита Алексия Кабалюка он со своими сторонниками создаёт «Карпаторусский комитет» в Белграде. Это даёт положительные результаты. Так, например, с помощью сербского премьер-министра Панича, был удалён из Подкарпатской Руси пражский ставленник епископ Вениамин. С этого времени Алексей Геровский становится злейшим врагом для правительственной верхушки Чехословакии. За ним и его соратниками устанавливается постоянный негласный надзор. ляясь членом Женевского «Конгресса меньшинств», он часто посещал общие собрания Лиги Наций, где знакомил её членов с проблемами на Подкарпатской Руси, сообщал и о нежелании Праги предоставить автономию Подкарпатской Руси, гарантированной ей Сен-Жерменским мирным договором и Конституцией ЧСР. Его острые выпады в швейцарских и других газетах в адрес правительства имели огромный общественный резонанс. В отличии от правительства Австро-Венгрии, приговорившего Алексея Геровского к смертной казни за «государственную измену», правительство Чехословакии в феврале 1927 года лишает его гражданства и изгоняет из пределов страны. Различным притеснениям подвергались и члены семьи. Переселившись в Югославию А. Г. Геровский продолжил борьбу за автономию на Подкарпатской Руси. Его поддерживала в Югославии не только многочисленная русская эмиграция, но и правительственные и оппозиционные партии. Ему удалось организовать «Сербско-Карпаторусский комитет», в который вошли члены Югославского парламента (скупщины), представители сербской православной церкви, творческая интеллигенция, журналисты. В США он переселяется, чтобы продолжить борьбу за предоставление Подкарпатской Руси автономии. Активно сотрудничает с Обществом русских православных братств в Пенсильвании. Часто печатается с програмными статьями в выходящей в Нью Йорке газете «Русский Вестник» (редактор Николай Почута). Имел своих сторонников и в словацкой Лиге в Америке. Уже 2 февраля 1930 года в Нью Йорке состоялась его встреча с русинами Америки, на которой присутствовало несколько сотен человек, где православные и греко-католики были представлены поровну. В 1935 году Алексей Геровский становится его генеральным секретарём. А когда в декабре 1944 года православная делегации, в составе которой был и архимандрит Алексий Кабалюк, на встрече с Патриархом Алексием в Москве ещё раз напомнила: «Мы решительно против присоединения нашей территории к Украинской ССР. Мы не хотим быть чехами, ни украинцами, мы хотим быть русскими и свою землю желаем видеть автономной, но в пределах Советской России», А. Ю, Геровский по этому поводу из Нью-Йорка отправляет письмо Сталину. В нём он обращается к «вождю всех народов»: «Не дайте в обиду самой западной окраины Земли Русской. Защитите её. Не допустите, чтобы наше маленькое русское племя, удержавшееся в течение тысячи лет на юго-западных склонах Карпат, было стёрто с лица земли в момент величайших побед русского оружия. Спасите русский край, который русские учёные (профессор Ключевский) считают колыбелью русского народа. Русская история Вам этого никогда не забудет» («Путями истории» Т II, стр. 289). Ответа не последовало. Впрочем, что мог сказать Сталин, когда маховик насилия был запущен на всю мощь. Олег Александрович Грабарь, редактор сборника «Путями истории» по этому трагическому поводу писал: «Каким-то непостижимо нелепым кажется исторический акт уничтожения исконно русского облика населения Закарпатской Руси, насильственно обращенного в украинцев… Пусть Леонид Ильич Брежнев не будет в обиде на автора, что он напомнит ему, произошло это в присутствии его, Мехлиса, Тюльпанова, Вайса, Иткина, Давидовича и других представителей советской власти, достаточно образованных, чтобы понять чего они лишают край, лишая его многовековой традиции и выступая на ролях глушителей русскости» |
||||||||
|
Заголовок: Re: Славное семейство Грабарей Прислано пользователем olegin на 02/11/08 в 00:31:23 Нашел всю предысторию о Геровских:помещаю ее как эпилог,хотя логичнее она должна была бы быть вначале.Ну что поделаешь:лучше позже,чем никогда. :) Осенью 1881 года Добрянский вместе со своей старшей дочерью Ольгой переехал во Львов, где поселился на улице Лычаковской 4. Место жительства было выбрано неспроста, здесь проживала его дочь Алексия, вышедшая замуж за местного адвоката Юлиана Геровского. От этого брака у них было четверо детей: Роман, Алексей, Георгий, Ксения. Вскоре Добрянского, дочь Ольгу, зятя Геровского, вместе с редактором газеты "Пролом" Марковым и греко-католическим священником Наумовичем арестовали и обвинили в государственной измене за "пропаганду православия". Этот процесс вошел в историю под названием "Ольга Грабарь и другие". Избежать ареста удалось только сыну Добрянского Мирославу, приехавшего к отцу в гости из России, где служил чиновником при Варшавском генерал-губернаторе Гурко, героя Шипки. Продержав их в тюрьме несть месяцев, дело было передано в суд, где Добрянского оправдали, семью голосами присяжных заседателей - против пяти. Остальные были приговорены к 8-ми месячному тюремному заключению с зачетом предварительного заключения. (Валерий Разгулов "Без прошлого нет и будущего". "Единство-плюс" 15 октября 1994г.). Власти настояли, чтобы Добрянский покинул Львов, дочь Ольга с мужем адвогатом Эмануилом Грабарем выехала в Россию, где в рязанской гимназии учились оба их сына. Один из них Игорь станет известным русским художником-академиком, первым директором Третьяковской галереи. (Там же.). Прибыв в Вену, Адольф Иванович Добрянский очутился под полицейским надзором и ему было предложено переехать в Инсбург, куда был сослан его зять Юлиан Геровский с дочерью и внуками, внучка Ксения осталась в Чертежном с бабушкой. (П. С. Федор "Краткiй очерк деятельности А. И. Добрянского". Ужгород. 1923. стр.16.). Проживая в одном доме с внуками, Добрянский становится подлинным их учителем и наставником. Общение с дедом братья Геровские вспоминали на протяжении всей жизни. Вспоминали они и учебу в немецкой гимназии, находившейся под надзором и опекой иезуитов, и те многочисленные ущимления от них за свою православную веру. Запомнилось им и посящение их опального деда высокими гостями из России, министра внутренних дел грофа Игнатьева, обер-прокурора св. Синода К. П. Победоносцева и то, с каким почтением и уважением они относились к нему. "Два дня я Адольфа Ивановича не видел. - Писал друг и соратник Добрянского Дмитрий Марков. - Все время он был вместе с К. П. Победоносцевым, с которым они делали экскурсии, гуляли, а вечером до поздней ночи оставались в гостинице "Европа". Лишь на третий день я был представлен человеку, который в течении 20 лет ведал судьбами России и русского народа. Его несомненно умное, гладко выбритое лицо во время разговора ниразу не просветлело и, лишь изредка из под огромных, американских очков блеснул огонек в его как сталь холодных глазах. Не то римский патриций - полководец, не то выхоленный испанский иезуит времен Торквемады. Таким и был знаменитый автор "Московского Сборника" проводивший с безпощадностью свои принципы: самодержавие, православие и народность..." (Дмитрий Марков "Адольф Иванович Добрянский". "Карпатскiй Край". 1923. ╧ 2 (Ноябрь). стр. 6.). После того, как мальчики подросли, семья, за исключением Адольфа Ивановича, перебирается в Черновцы, где дети продолжают обучение в гимназии. Православных там не тревожили, так как подавляющее большинство населения исповедовало эту веру. Но появилась новая проблема. Как известно, Добрянский и Юлиан Иванович были последовательными сторонниками литературного русского языка, на котором постоянно общались. Более того, еще в Инсбурге они в домашних условиях обучали этому языку своих внуков и детей. Поэтому болезненно была воспринята украинизация школьного процесса, которую австрийские власти повсеместно вводили в школах на Буковине. Об этом времени безпристрастно напишет Алексей Геровский: " В последних десятилетиях прошлого столетия буковинская русская интеллигенция состояла главным образом из греко-восточных священников. Униатов в Буковине было очень мало и то только по городам. Но и униаты в то время считали себя русскими. В главном городе, Черновцах, униатская церковь всеми называлась просто русской, церковью, а улица, на которой эта церковь находилась, даже официально называлась по немецки Руссiше гассе, Руска улица, Страда Русяска... Во всей восьмикласной гимназии в Черновцах среди русских учеников были только двое, считавших себя не такими русскими как "москали". Это были два галичанина: Бачинский и Ярошинский. Бачинский был известен своими доносами на своих русских товарищей, и его все избегали. Ярошинский был сыном народного учителя... Русскую мирскую интеллигенцию австрийское правительство постепенно превращало в самостийную украинскую через посредство "бурс", бесплатных общежитий для гимназистов, в которых их воспитывали в самостийно-украинском духе и в ненависти ко всему русскому. В этих общежитиях было сотни гимназистов, в то время как в русских общежитиях содержались на частные средства, были только десятки. При этом русские общежития были, конечно, гораздо беднее казенных. То же самое происходило и в учительской семинарии с той только разницей, что там русскому ученику делать было нечего, ибо знали, что русский, не желающий отречься от своей русскости, по окончании семинарии ни в коем случае не получит места учителя". (А. Геровский "Украинизация Буковины". "Подкарпатська Русь". 1994 г. ╧ 15). |
||||||||
|
Заголовок: Re: Славное семейство Грабарей Прислано пользователем antonina на 02/11/08 в 09:55:05 Спасибо. Ладно, возвращаемся в 1882 год. Долгонько пришлось подсудимым ждать появления этой обвинительной речи. В свое оправдание скажу, что 1. я крайне мало осведомлена в судопроизводстве, а в реальном судебном процессе принимала участие всего 1 раз (в качестве эксперта по делу о написании 13-летним мальчишкой письма с угрозами в адрес соседа, подписанного «Усама бен-Ладен, гора Говерла, пещера №5», экспертиза состояла в выяснении того, на каком компьютере он этот текст набирал) 2. подсудимые и в реале ждали долго, всего заседаний суда было ни много, ни мало – 41, притом еще и летом и в условиях страшной жары. Сейчас, надо полагать, им уже довольно безразлично, что еще напишут по их поводу. Ежели эти оправдания будут приняты к сведению, но позволю себе начать с части обозрительной и объяснить кое-что о характере тогдашнего галицкого общества. Перелопачивая многочисленные книги, тогда написанные, а также старательно выискивая крохи аутентичных воспоминаний, ваша покорная служанка пришла к выводу, что: 1. это общество было многокультурным и поликонфессиональным 2. оно было сильно политизированным, притом всегда либо надвигались какие-то выборы, либо подводились итоги предыдущих выборов, либо, на худой конец, происходили выборы в какой-нибудь общественной организации, которых было превеликое множество 3. общественное мнение формировалось газетчиками, поэтому профессия журналиста была одновременно и опасной, и почетной. На этом этапе можно смело сказать – все один к одному, как и сейчас. Но был еще один любопытный момент: ступенчатый, что ли, характер тогдашней оппозиционности. Итак, вроде бы верховная власть в «федеральном округе Галиция» принадлежит польским политикам и партиям. Но они, в свою очередь, находятся в оппозиции к центральной власти, той что в Видне (не могу я тут писать «Вена», тогда никто так не говорил). Притом поддерживают своих заграничных (особенно на территории РИ) собратьев, действующих откровенно революционными методами. Так что у них явственно не хватает аргументов, когда их начинает побивать следующая политическая волна (это как раз «твердые русины» или же москвофилы), нельзя их никак обвинить в противоправительственной деятельности, немедленно не выслушав притчу о колоде в собственном глазу. Но для очередной политической волны (народовцев) москвофилы – уже истеблишмент, который можно и должно обвинять в недостаточной прогрессивности и чрезмерном угодничестве. Естественно, возникает и очередная волна – радикальная – для которой истеблишмент – все предыдущие, вместе взятые, со всеми вытекающими последствиями. Из этой ситуации, весьма напоминающей драку в стеклянном помещении, и выплывают разнообразные и быстро распадающиеся союзы страннейших политических конфигураций. Очередное важнейшее обстоятельство. Определенные периоды истории некоторых народов с удивительной полнотой воплощаются в жизни одной определенной личности. Во всяком случае, тогда и там было как раз так. Поэтому у нас, поздних потомков, особого выбора нет, мы знаем разного рода исторических деятелей как противников или соратников некоего Х, смотрим на все, тогда происходящее, его глазами, мерим его меркой и оцениваем, исходя из его оценок. Но, похожее, что возникновение такой, как выразилась Ахматова, «вакансии» в истории ощущалось и современниками. Само собой подразумевалось, что жизнь такого избранника судьбы будет крайне нелегкой, много ему придется перетерпеть и понимать его будут крайне туго, зато уж посмертный Олимп гарантирован. Как ни странно, подобное обстоятельство нисколько не отпугивает целую массу людей и, похоже, некоторые подсудимые мысленно примеряли тогу отца отечества. Ежели я в этом предположении не ошибаюсь, то для таких претендентов должно было бы оказаться неприятным откровением то, что такой человек существовал, более того, на этом процессе упоминался (ровно 1 раз). Но - он не был одним из них, а их убежденнейшим противником. На сем месте, а то и раньше, все, немного ориентирующиеся в деле, безошибочно назовут имя. Франко. Но это нам так понятно постфактум. Итак, Иван Франко, которому в 1882 году 26 лет, он – вчерашний обвиняемый в процессе социалистов, вчерашний арестант, по его собственному выражению – «проскрибованный», т.е. более-менее изгой, не имеющий малейших оснований относиться с пиететом к любой части галицкого политикума, зато имевший все основания всячески его критиковать. Что он и делал и уж спокойно почивать на лаврах не позволил бы никому, а считать себя авторитетом по умолчанию для этого мощнейшего интеллекта мог разве что stultus absolutus с непомерным самомнением. Москвофилов же – а напомню, что на обсуждаемом процессе судят как раз руководителей этой партии, Франко любил нежно и никогда не упускал возможности отозваться о них «незлим тихим словом». Для этого были личные причины и, надо сознаться, немалые. Франко начинал печататься в москвофильской газете «Друг», но довольно быстро эта газета под его влиянием изменила ориентацию, а чуть позже в редакции вообще произошел раскол и мятежники, возглавляемые Франком, основали свою газету «Громадський друг». Тут и произошел процесс социалистов, и Франко в поэме «Дума про Маледикта Плосколоба» почти неприкрыто обвинял именно своих политических противников в написании доноса, с которого все и началось. По воспоминаниям современников, москвофильские газеты вели себя во время того процесса возмутительно, требуя для подсудимых самого строгого наказания и всячески их шельмуя. (Народовские были немногим лучше). Но Франко – личность слишком значительная и слишком благородная, чтобы не суметь при случае отбросить в сторону личные счеты. Он так и поступил, как явствует из ранее цитированного стихотворения. Гораздо более важным было то обстоятельство, что сами политические цели партии москвофилов казались ему самоубийственным заблуждением, и добро бы они только себя таким образом обрекали на гибель, но и еще и всех, им поверивших и к делу сопричастных. Человеку, довольно точно предсказавшему, чем обернется в действительности торжество социализма (статья «Що таке поступ»), думаю, можно поверить. Ну, в итоге получилось, что, перечитывая материалы процесса 1882 г., мы будто бы попадаем в мир Франка со всеми этими «фарбованими лисами», «лісами і пасовиськами» и прочими красочными образами. А многие подсудимые таки обрели своего рода бессмертие в примечаниях к его произведениям. Обрисовав этак картину в общем, перехожу к сущности дела. Фактически, этих дел было несколько, можно бы сказать – две группы. Итак, группа первая. За год или два до процесса в Галичину и Буковину приезжает из РИ некий Мирослав Добрянский, сын Адольфа Добрянского (подробнее позже), встречается с многими людьми, каким-то боком причастными к москвофильской партии и некоторым из них предлагает присылать ему в письменном виде, ну, скажем так, корреспонденции. Разумеется, труд должен быть оплачен. Какой характер этих корреспонденций? Одни уверяли, что требовалась общее описание ситуации, типа того, кто где победил на местных выборах, как прошло то или иное собрание. Другие – что Мирослав Адольфович то ли по поручению своего российского руководства (он будто бы занимал какую-то должность в министерстве заграничных дел), то ли по собственному почину решил следить за нигилистами. Какими? Имелись в виду то ли собственно русские эмигранты типа Степняка-Кравчинского, бежавшие за границу и учившиеся в австрийских университетах. То ли нигилисты местные – называлось общество украинских студентов, учащихся в том же Видне, под названием «Січ», а также, естественно, вчерашние подсудимые по процессу социалистов, т.е. Франко (это и был тот единственный раз, когда его имя упоминалось в материалах процесса), М.Павлык, его сестра А.Павлык. Вряд ли подобные аспирации могут вызвать у наших современников особые симпатии к такому времяпровождению. Но и тогда общественное мнение на сей счет было неодобрительным: следить за своими коллегами казалось делом не таким, чтобы им можно было гордиться (напомню характер многоступенчатой оппозиционности). Оправдываясь, подсудимые уверяли, что не восприняли подобных предложений всерьез, если что-либо и писали, то лишь наблюдения самого общего характера, которые можно было найти в любой газете, а самого Мирослава Добрянского обрисовывали как некоего Хлестакова, даже и не совсем адекватного психически, так что председатель суда даже удивлялся, как такой человек сумел получить высшее образование. Но за всем эти маячил призрак подозрения в шпионаже, правда, оставалось неясным, что же должны были вышпионить подозреваемые, назывались какие-то мосты и какие-то фортификации. Группа вторая – переход в православие (из греко-католичества) всех или части религиозных громад в селах Гнилиці и Гнилички. Села почти на австрийско-русской границе, вблизи от Почаева, куда часть крестьян ходила на прощу: частично из искренних религиозных чувств, а также из любопытства (на сей счет есть циничная фраза одного из Франковых персонажей – народ ходит на любую прощу, оттого что народ вообще любит ходить на прощи). Непосредственным поводом к обращению стал в одной деревне спор между священником и громадой по поводу каких-то неоконченных строений, в другой – то, что она по каким-то административным причинам осталась без духовного руководства вообще, так как по штату ей собственный священник не полагался, а соседнему было неудобно ездить к своим верным и он почти у них не появлялся. Любой, читавший галицкую беллетристику этого периода, может вспомнить невероятное множество эпизодов подобного рода, а самым распространенным аргументом было: мы немедленно зовем духовного отца другой конфессии (латинской, православной…). Любопытная особенность: побеждала в этих спорах, как правило, паства, в данном случае точнехонько так и произошло. Собственно, в том, что гниличане избрали для себя православие, ничего противозаконного не было, австрийская конституция гарантировала равноправие для всех, принадлежащих к любому вероисповедованию. Сразу же и нашлись желающие разрешить эту проблему, а в их числе – дидыч (фактически крупнейший землевладелец, впрочем, крупный только по галицким меркам) с картинной фамилией Делла Скалля. Православной была его мать, похоже, буковинка, потому что требуемого гниличанами священника, непременно бородатого (сколько страстей разыгривалось тогда вокруг этих бород…да и более близкие к нашим времена не стали исключением), обязался доставить из соседней Буковины. (Там преобладали православные, а еще одним православным анклавом Австро-Венгрии были балканские территории). Часть из наших подсудимых тоже оказалась частично или непосредственно замешанными в гнилицком деле, началась газетная шумиха и все в итоге завершилось судебным процессом. Кое-как я таки добралась к началу процесса. Думаю, он должен был вызывать у тогдашней общественности огромный интерес. Само название – процесс Ольги Грабар и товарищей, причем Ольга Грабар – несомненная дама из самого высшего общества, так что можно рассчитывать на пикантные подробности романтического характера (ожидавшие этого просчитались), а «товарищи» – ведущие тогдашние журналисты, люди, обладавшие бойким пером, острым языком, живейшим интеллектом, а зачастую и недюжинным чувством юмора, посему развлечение гарантировано (ожидания этой группы были удовлетворены в самой полной мере, В.Площанский оказался попросту корифеем жанра, а Марков немногим ему уступал). Но в этом месте обвинитель, измученный невыносимой жарой, попросил суд сделать перерыв, чтобы подкрепить свои силы. |
||||||||
|
Заголовок: Re: Славное семейство Грабарей Прислано пользователем olegin на 02/11/08 в 20:33:12 Мирослав Добрянский (может по заданию Генштаба РИ) выпытывал у селян о построении военной крепости в Залещиках и численности гарнизона(а это как минимум служебная(если не сказать секретная)информация).В Венгрии он был ранен(стреляли в отца,а он его прикрыл).Так что их излишне активная деятельность не могла не вызвать подозрений как у австрийских властей,так и у их польских ставленников,ИМХО. |
||||||||
|
Заголовок: Re: Славное семейство Грабарей Прислано пользователем antonina на 02/12/08 в 09:30:45 Ну, я о своем отношении к секретам подобного рода не раз сознавалась: "все эти страшные тайны каждый может вычитать в ежедневной газете". Но история с полковником Редлем заставляет думать, что совсем беспочвенной это шпионофобия не была. Но еще раз уточню: польские власти, при всем отрицательном к ним отношении - не австрийские ставленники. Это, скорее, сила, с которой вынуждены считаться. |
||||||||
|
Заголовок: Re: Славное семейство Грабарей Прислано пользователем antonina на 02/18/08 в 10:00:51 Продолжение процесса Летний зной сменился зимней стужей, прежде чем обвинитель сумел продолжить позволенные речи! Начинаю представлять обвиняемых поименно Процесс явно строился по правилам театрального спектакля. Поначалу на сцену выпустили статистов. Первый подсудимый – издатель, общественный деятель и, как было почти что правилом в это время, священник Николай Огоновский. Житель Черновцов. Потребовал для себя права отвечать «по-руски», по просьбе присяжных перешел на польский язык. С этими языками на процессе вообще была какая-то проблема. Похоже, что и судьи, и подсудимые, и присяжные прекрасно понимали друг друга, вне зависимости от языка, однако время от времени прикидывались, что не понимают. Во всяком случае, когда еще одна партия подсудимых – крестьяне – уперлись в своем праве говорить так, как им будет угодно, то все их понимали и переводчик никому не требовался, кроме разве что совсем спорных оборотов речи (так, например, я недавно видела в одном ЖЖ обсуждение подлинного значения слова «наїзник». Одни спорящие доказывали, что это аналог слова «понаехавший», в общем «мигрант», другие – что оккупант. Смысл спора был в том, с кем обязывалась бороться одна политическая сила: то ли с «понаехавшими», то ли с оккупантами, разница громадная. Так вот, клятвенно заверяю, что «наїзник» - это устаревшее слово, значащее именно что оккупант, агрессор, захватчик. Как ни странно, никакого аналога слова «понаехавший» я в украинском языке не вспомню. Разве что «приходень»? Но это слово не имеет отрицательной эмоциональной окраски – «вирве й тебе з твого рідного дому, приходень красний, литвинко скорботна»...) Сорри за оффтоп – итак, эти обвиняемые давали показания на таком языке, на котором и сейчас говорят на Западной Украине либо люди, особым образованием не обремененные, либо же, наоборот, самые рафинированные интеллектуалы по тем же побуждениям, по которым в рунете говорят по-албански. Как объясняли сами присяжные и судьи, после заявления о показаниях «по руски» они ждали звучания русского языка, которого и вправду не понимали. Тем более не понимали «язычия» - я вот тоже его понимаю с трудом. (Надеюсь, что такое «язычие» объяснять уже не нужно, но если да – только намекните…) Возвращаясь к нашему обвиняемому №1. Вообще-то при попытке поиска по фамилии «Огоновский» хоть в сети, хоть вне сети, получаем улов более чем щедрый. Но беда в том, что все это – не те Огоновские. Львиная часть находки касается Омеляна Огоновского, в описываемое время заведующего кафедрой литературы в Львовском университете. Он, мало того, что написал тома и томища самых разнообразных трудов, так еще и организовывал «Просвіту», был учителем Франка и, хоть их отношения не были безоблачными, ввел своего ученика в литературу и видел своим преемником (это, помним, не удалось, но в результате ученик обеспечил бессмертие также и учителю). Кроме него, упоминаются также его братья, Александр и Петр Огоновские. Но Николая, к сожалению, нет. (Предположения о родстве я после облома с Константином и Игорем Грабарями уже делать боюсь. Тогдашние семьи были довольно разветвленными) А, похоже, тоже был личностью довольно заметной – издавал журнал «Родимий листок». К несчастью для себя, придерживался т.н. этимологического правописания – Господи, сколько копий было когда-то сломано в этой грамматической войне, - что дало повод заподозрить его в москвофильстве. Он против этого обвинения категорически возражал, уверяя, что, как представитель немногочисленных греко-католиков в преимущественно православной Буковине, никоим образом не мог быть москвофилом, наоборот, они считали его своим врагом и изгоняли из общественных организаций. Как дополнительное доказательство абсурдности всяких обвинений его в работе на русские спецслужбы о.Огоновский называл то обстоятельство, что в случае возможного перекраивания карты Европы (в том, что это перекраивание вскоре состоится, все присутствующие молча согласны) Буковина достанется отнюдь не России, а «другому государству». Странными путями движется Провидение Господнее! Но за одну этимологию и принадлежность к москвофилам все-таки формально судить нельзя. Н.Огоновский, как уверял следственные органы, встречался с тем злым духом подсудимых, странствующим Хлестаковым, т.е. М.Добрянским. Как уверял сам Огоновский, всего-то общения было 5 минут, Мирослав Адольфович, приехавший в Черновцы во время летнего путешествия, просил, чтобы человек в городе известный и уважаемый назвал ему интересные и достопримечательные места Но хозяину недосуг было этим заниматься, его ждали на каком-то важном мероприятии. На удивленный вопрос – неужели с такой мелочью первый встречный может обращаться к почти незнакомому человеку, притом принадлежащему к гораздо более старшему поколению, о.Огоновский заверил, что такой демократизм – совершенно в духе принятых обычаев, он сам так поступал в студенческие годы. Весьма беспокоили обвинение также письма к обвиняемому от Ольги Грабар (их было 6, все чисто литературного характера, из разряда тех, которые разного рода писатели тоннами шлют в несчастные редакции, хотя преимущественно все эти письма, не читая, бросают в корзину), а также еще какое-то загадочное письмо, подписанное еще более загадочным псевдонимом «Руська Солдатка» (позже оказалось, что так подписывалась некая Софья Левицкая из Варшавы, также одержима манией писания, понятно, почему редакторы так бояться графоманов). Всплывали еще какие-то рассуждения о дебите (разрешения на продажу части тиража за границей, т.е. в Российской империи). Поскольку многие обвиняемые – профессиональные (журналюги? писаки?) словом – литераторы – вопрос оказался животрепещущим и данный процесс можно рассматривать также в качестве семинара на тему, нужно ли этого дебита добиваться, если нужно, то как, словом, что-что, а изнанку жизни газетчиков представить себе можно с мельчайшими деталями. Не удивительно, что следующим обвинением был чисто литературоведческий вопрос об оценке о.Огоновским творчества Шевченка, которого наш обвиняемый упрекал в слишком вольном обращении с чисто религиозными сюжетами. (имелись в виду, наверное, «Марія» и «Неофіти», может, я плохая греко-католичка, но в мою религиозную концепцию эти поэмы вполне вписываются). Уже на этом этапе позволю себе высказаться – Н.Огоновский к основному делу непричастен, оказался замешан, как он сам предполагал, из-за козней разного рода недругов. Следующий обвиняемый – Исидор Трембицкий. Человек, что называется, свободной профессии – уже перебывал и школьным учителем, и театральным актером, а непосредственно перед арестом издавал детский журнал «Приятель дітей». Содержание журнала составляли разного рода сведения популярно-научного характера, а также развлечения, загадки, ребусы (и это в провинциальнейшей Коломые… Бурной же была журналистская деятельность на задворках Европы). Похоже, что п.Трембицкий, как бывший актер, уловил настроение аудитории и избрал для себя роль несколько шутовскую. Сначала уверил, что вообще не знает значения слова «панславист», потом – что всего его контакта с М.Добрянским было то, что он, согласно просьбе Мирослава, приехал на встречу с ним в Станислав (один ехал со Львова, второй – с Коломыи, притом они должны были увидеться впервые в жизни), в Станиславе на перроне они выпили пива, на этом попрощались и поехали обратно. Опять всплыло злополучное дело о дебите (какой-то проклятый вопрос, все уверяли, что им он и не нужен, что могли его получить, едва лишь пальцем шевельнув, но, похоже, все жаждали его заполучить). Наконец-то прозвучала основополагающая концепция: Мирослав Добрянский просил Трембицкого, как и некоторых других обвиняемых, предоставлять ему сведения о нигилистах. Оными нигилистами, как оказалось, были Франко, Павлык, его сестра, Терлецкий – обвиняемые на еще свежем в памяти присутствующих процессе социалистов… Наказывать тут вроде не за что, а если вспомнить, что совсем недавно соседнюю империю до оснований потрясло убийство «нигилистами» императора Александра ІІ, то, может, и дело доброе. Но ведь наши нигилисты люди исключительно мирные, бомбами не бросаются, оружия не употребляют…(О том, как уже поколение спустя могли бы отнестись к обязавшемуся шпионить за Франком, говорить нечего. Но кто же тогда думал, что вчерашний «нигилист» станет национальным символом? Замечу, кстати, что всех, кто был виновником первого и еще нескольких процессов в отношении Франка, впоследствии затаскали по судам). Словом, Трембицкому и вправду лучше всего было сыграть шутовскую партию. (Деликатность положения также в том, что австрийские власти не так уж боялись этих страшных русских террористов и в скором времени пригрели во Львове целую школу бомбистов). Какое-то еще лошадиное дело всплыло в ходе процесса, вроде бы М.Добрянский собирался купить лошадку горной породы, называемой «гуцул» (он всерьез относился к своим каникулам), а Трембицкий должен был в этом посредничать. Подозреваю, что его знания о конях были минимальными. Мой вывод, уважаемые присяжные – ежели русские спецслужбы нашли возможным работать с таким треплом, то неудивительно, что они проморгали революцию. Ну, впрочем, Австро-Венгрия тоже распалась. |
||||||||
|
Заголовок: Re: Славное семейство Грабарей Прислано пользователем olegin на 02/18/08 в 19:51:25 on 02/18/08 в 10:00:51, antonina wrote:
Это точно. Во Львовском университете даже учился Иван Каляев, тот самый, который готовил десяток известных покушений, а после и сам отличился в точном метании бомбы под пролетку великого князя Сергея Александровича, родного дяди царя Николая II:http://www.from-ua.com/crime/4480362f2148d/ |
||||||||
|
Заголовок: Re: Славное семейство Грабарей Прислано пользователем antonina на 02/19/08 в 10:06:32 Ага. В книге "Будні кримінального Львова" есть умопомрачительные истории об этой самой школе бомбистов и о торговле оружием. Там такие были операции, которых и великий комбинатор не постыдился бы! Некий галичанин продал одну и ту же партию оружия и русским анархистам, и большевикам, а чтобы никого не обидеть, то никому ее и не отгрузил. А еще и наши добрые знакомые, бродовские контрабандисты... UPD - сходив по ссылке, обнаружила, что автор текста эту книгу читал, потому что почти дословно ее цитирует (в переводе, конечно). Вплоть до такой любопытной подробности, как способы пересечения границы и питие кофе в большом количестве для нейтрализации ОВ. Даже и Сичинского одолжил оттуда, правда, позабыв прибавит резюме - Сичинский к школе бомбистов малейшего отношения не имел. Упс. Книга называется :"Кримінальний світ старого Львова". А любопытные методы у автора статьи по ссылке. Берется текст "идеологического противника", передирается почти что один к одному - спасибо, хоть в переводе, потом события столетней давности, да еще и совершенные властями давно несуществующего государства, вменяются в вину "современным национал-мыслителям". И вот у читателей подобного опуса, излишними историческими знаниями не обремененных, вызревает твердое убеждение: эти оранжоиды еще и терактами в РИ занимались! :) |
||||||||
|
Заголовок: Re: Славное семейство Грабарей Прислано пользователем olegin на 02/19/08 в 17:36:36 Нормальная тактика "замыливания" глаз и "прополаскивания" мозгов.У человека мало-мальски знающего историю и аналитически мыслящего сии опусы ничего,кроме усмешки вызвать не могут.Пропаганда,однако... ;) |
||||||||
|
Заголовок: Re: Славное семейство Грабарей Прислано пользователем antonina на 02/25/08 в 11:16:25 И заседание следующее… К предыдущим обвиняемым следовало бы приплюсовать еще Аполона Ничая, тоже журналиста и тоже издателя. Его газета - „Господарь и Промышленникъ". Опять возникает вечный вопрос о дебите – нужно, не нужно, добивался или нет. Как он сам уверяет, с М.Добрянским встречался, но ничего для него не писал, никаких денег от него не получал, а поскольку ничего забавного не сказал тоже, то и я о нем благополучно забываю и перехожу к следующей партии подсудимых (какое-то слово грозное, вот употреблялся тогда термин «обжалованные», звучит мягче). Итак, сын и отец Наумовичи. При этом реальный порядок появления обжалованных в зрительном зале нарушается. Наумович-младший и по возрасту, и по своей роли – все еще статист, он имел выход сразу же за бесцветным Ничаем. А его отец, Иван Наумович (Наум Безумович, Рак Поступович – в интерпретации сами-знаете-кого) был несомненной звездой представления. (Хотя сознаюсь, что и не в моем вкусе, чересчур любил патетические партии, с чувством юмора у него было довольно туго). Начинаем с сына. Лет ему немногим больше 20, похоже, перед нами образцовый студент Виденского (Венского) университета, все свое время посвящающий или обязательным студиям, или же изучению языков – это уже для собственного удовольствия. Не совсем здоровый, какие-то у него неприятности с легкими подозреваются. Прокурор усиленно пытается вменить ему романтические интенции относительно единственной к тому времени незамужней дочери А.Добрянского, Веры, от чего он сам усиленно отнекивается. Год проучился в России в нежном возрасте 12 лет. Но, оказывается, этот образцовый мальчик был главным корреспондентом М.Добрянского и получал от него рекордные суммы. (50 рублей. Конечно, далеко не астрономические, но, похоже, не материальные мотивы заставляют людей заниматься деятельностью подобного рода. Ладно, не шпионский роман слагаем). Характерный диалог: В.Наумович о М.Добрянском: «Говорил, что ему нужны известия в газеты, и вообще представлялся как газетчик или корреспондент. Утверждал, что сотрудничает с русской газетой и ему нужны известия из Вены. Я охотно согласился. М.Добрянский просил меня позже, чтобы я ему писал о нигилистах и социалистах, которые живут в Вене, и я написал ему с этой целью два или три письма. Председатель. Что Вы писали? Наумович. Что у нас социалисты спокойные, что терроризма нет, друг в друга не стреляют (смех в зале). А М.Добрянский написал мне позже и выразил неудовольствие, утверждая, что надеялся от меня большего. Естественное оправдание – несмотря на усиленные студии – а, возможно, что и по их вине (не читал бульварных романов) В.Наумович слабо представлял себе, чем опасны похожие контакты. Переходим к отцу. А вот это личность куда более яркая. Читая тексты его выступлений, я не могла отделаться от впечатления: он мог бы сделать не самую худшую политическую карьеру (собственно, и делал – несколько раз был депутатом – как тогда называли, послом в парламенте). Все в наличии: и патетика, и политкорректность (и еще какая! Постоянно подчеркивает, какие у него безукоризненные отношения с соседями-евреями – если учесть, что часть присяжных Моисеевого закона, более чем уместно). Зато в качестве врагов рода человеческого в его пламенных речах выступают иезуиты, как, якобы, истинные виновники всех взведенных на него поклепов, а также разжигатели вражды между народами. Сделаю и я иезуитский отступ, хотя чего-то особенного не надейтесь Иезуитофобия была примечательной чертой этого исторического периода – как и многих других. Ордену Иисуса приписывались самые разнообразные грехи, например, инспирование Французской революции. Поводом для очередного витка напряжения стала проведенная (в 1882 году) реформа ордена Василиан (греко-католического). То ли она проводилась по иезуитскому образцу, то ли при участии каких-то иезуитов – тут, похоже, и профессионалы не могут договориться. Поэтому такой stultus absolutus как я, может лишь утверждать, что будто бы захваченные иезуитами Добромыльский и Лавровский монастыри так и остались греко-католическими и остаются таковыми и по нынешний день. Зато уж автопортрет Ив.Наумовича сияет всеми оттенками благочестия и гражданских добродетелей, он, похоже, сам поверил в свое апостольское призвание. Если ему поверить, то перед нами – человек в высшей степени бескорыстный, всю свою жизнь посвятивший просвещению темной и убогой Руси и тяжелейшему труду на убогой ниве родной культуры, выживающий вместе с семьей только за счет собственной пасеки. (Бо видавав на зиск і пожиток власний Прегарні книжки для тих, що не вміють читати, А тепер іно що зачав друкувати Для народу простору “Науку самодурства”, “Начало Глупості” і “Богу милыя бздурства») Диссонансная нота, однако, в сем благостном хоре проявляется. Ею стало обнародованное судом письмо, написанное Ив.Наумовичем к жене из тюрьмы. Не откажу себе в извращенном удовольствии привести его в оригинале. Что поделаешь, и москвофилы и более свежего изготовления русины писали несколько не так, как представляется некоторым их современным адептам. „НынЪ пречудный день, лишь жій и наслаждайся Божьимъ свЪтомъ, a я тутъ сижу, Господъ знаетъ за що, хиба за мой нерозумъ. Збывшись долговъ, маючи помочъ отъ Николая, лишь Бога хвали и наслаждайся ero добромъ. Но якоесь фатумъ женетъ мене въ политику такую безумную, за которую встыдатися мушу самъ передъ собою, та кобы якъ найскорше скончилося тое испытаніе! A може Господь допустилъ его на мене нарочно, щобы тутъ въ вязницЪ особенно роздумати мой нерозумъ и щобы повернути до моего прежняго, честного труда, коли то я вЪрно служилъ народу, церкви, державЪ, подносячи добро народа въ чистомъ австрійскомъ патріотизмЪ, безъ всякихъ безумныхъ выходокъ. Тогды мене всЪ любили и почитали и сами польскіи газеты o мнЪ похвально выражались, та не знаю якъ я могъ отъ моей розумной дороги отдалитись. Но теперь маю истинно часъ въ самотЪ тое все собЪ абридити и вЪрь менЪ, що читаючи тутъ книжки, не могу знести ніякихъ политическихъ статей, такъ мене то все мерзитъ. Моею задачею было просвЪщати народъ наукою, a не мЪшати тамъ ничего изъ политики. СвЪтъ великій, природа, церковь, господарство, вотъ предметъ чудный, неизчерпаемый. И такъ, скоро мене Господь увольнитъ, не умачаю уже николи мого пера, ани до политичныхъ, ани релагійныхъ споровъ.» Ладно, вот перевод: «Сегодня чудесный день, только бы жить и наслаждаться Божьим миром, а я здесь сижу, Господь знает за что, разве что из-за моего безумия. Избавившись от долгов, получая помощь от Николая (Николай – другой сын Наумовича, врач – Прим.), можно было бы жить, благодарить Бога и наслаждаться его дарами. Но какой-то фатум гонит меня в политику столь безумную, что я должен за нее стыдиться перед самим собой, и пусть бы поскорее окончилось это испытание! А, может, Господь допустил его ко мне нарочно, чтобы я тут в тюрьме особенно обдумал мои ошибки и чтобы возвратить меня к моему прежнему честному труду, когда я верно служил народу, церкви, государству, увеличивая народное добро в чистом австрийском патриотизме без всяких безумных выходок. Тогда меня все любили и уважали и даже польские газеты похвально обо мне отзывались, и я не знаю, как мог оставить эту разумную дорогу. Но теперь есть у меня время в одиночестве проникнуться отвращением ко всему этому и верь мне, что читая здесь книги, не могу выдержать никаких политических статей, так они мне отвратительны. Моей задачей было просвещать народ, а не вмешиваться в политику. Огромный мир, природа, церковь, хозяйство – вот чудесный и неисчерпаемый предмет. И так, как только Господь меня освободит, никогда уже не позволю использовать мое перо в политических и религиозных спорах». Аминь. К сожалению, о.Наумович не долго выдержал в сих достойных намерениях: на суде он уверял, что злосчастное письмо – лишь плод мгновенного настроения, что он вообще склонен к истерическим припадкам – и прочее. Прошло какое-то время – и это самое письмо как и вся деятельность и личность Ив.Наумовича стали предметом анализа Ив.Франка, в то время уже не вчерашнего изгоя-социалиста, но самого значительного мыслителя своего края и своего времени. (Хотите знать, что с нами происходит? Читайте Франка). Так что представляю статью «Двоязичність і дволичність» («Двоязычие и двуличие»). Комментарий к только что цитированному письму «Если бы его спросить, когда же это в его жизни был тот блаженный период, когда он трудился для просвещения народа без никакой укрытой политической мысли, то он вряд ли сумел бы ясно на это ответить, потому что подлинная его деятельность, не считая невинных с просветительской точки зрения писаний перед конституционной эрой, начинается подниманием вопроса обряда, который имел значительно больше политическое, чем религиозное значение» Да и с этим просвещением дело довольно скользкое, потому что сам Наумович был хотя «несомненно талантливым, энергичным и трудолюбивым, но малообразованным». Продолжая цитату «а при том очень впечатлительным и легко поддающимся разным веяниям, он всю свою жизнь был жертвой всевозможных суггестий, метался из одной крайности в другую, и все с равной страстью, рвением и искренностью». Такие люди, по моим скромным наблюдениям, весьма склонны выдавать желаемое за действительное, а также самим искренне верить в свои фантазии. Так что, возможно, о.Наумович считал себя человеком бескорыстным и жертвенным, но дело обстояло несколько иначе… Из выступления Наумовича на суде «Моя слабая сторона – то, что я очень мало умею ценить деньги, а это весьма вредит моей семье. Ежели бы я жаждал рублей, то мог бы их черпать полными горстями на родине рубля. Несчастья преследовали меня непрестанно, и, когда я в 1861 году потерял все свое имущество из-за пожара, а было это время, когда подыскивали священнослужителей для Холма (о холмской эпопее уже когда-то шла речь –А.) и мне предлагали очень прибыльную должность. Я не пошел, терпел нужду только для того, чтобы верно служить своей родине, Галицкой Руси, всеми своими силами». Но, если читать другие его письма – цитируемые Франком – то дело обстояло не так розово. Не то, что отказался от «очень прибыльной должности», но еще и жену посылал в Холм с целью переговоров. Но слишком мало там предложили, всего 300 рублей… Надо ли говорить, что остальные возможности «черпать рубли из первоисточника» носили столь же фантасмагорический характер. Бескорыстное творчество? (гений, которого бессовестно эксплуатируют неблагодарные издатели) «Такой бедной сиротой, которая позволяла бы себя гнобить, Наумович не был никогда. В то же время, когда он так жаловался на эксплуатацию со стороны Б. при издательстве своих журналов, он получал на эти издания одновременно две субсидии: от австрийского правительства в сумме 2000 гульденов в год и от русского посольства в Вене, и обе эти субсидии прятал себе в карман». Да и с этой убогой братией, которой приносились столь неисчислимые жертвы, тоже было несколько не так. Цитируемые Франком письма Наумовича полны жалоб на неблагодарных прихожан, которые отказываются бесплатно перевозить его имущество, не целуют руки, не особо щедро платят за обряды (следующая фраза в этом же письме – что крестьяне на самом деле очень бедны, но это как-то не применяется к тому, что платить им просто не из чего). Не лучше обстоит дело с произведениями Наумовича, которыми он надеялся поддержать и поднять убогую родную культуру. Франко, не стесняясь, называет большинство этих произведений «віршованим дрантям» - «стихотворным мусором». Тут не могу ничего утверждать – я этих произведений не читала, потому что никто не дал себе труда их переиздавать. Хотя намерения такие в свое время декларировались: политические преемники Наумовича обещали издать не менее 100 томов (эта магическая сотня, которую пришлось писать Франку…) его текстов. Но не издали ни одного. Любопытен также дальнейший анализ личности Наумовича, осуществленный Франком. Как он считал, причиной безусловной истеричности и психической неуравновешенности Наумовича были его попытки отказаться от родного языка ради то ли мертворожденного язычия, то ли русского языка: богатого, развитого, но чужого. «Это был периодический мятеж сознания, реакция здоровой натуры против того неестественного психического раздвоения, в котором ей приходилось жить». (Необходимое объяснение: само по себе писание на чужом языке Франко не считал ничем наказуемым. Совсем наоборот: чрезмерно патриотически настроенным личностям, вопрошавших его, как он может писать по-польски (а также по-немецки и по-русски, да еще и переводить с тьмы языков), он отвечал кратко и исчерпывающе: «Могу, потому что умею». Но вот твердо различать, что подлинно твое – это необходимо. К слову сказать, звучащие и до сих пор споры о «диалекте» или, если хотите, «о наречии» он разрешал так: «Діалект чи самостійна мова? Найпустіше в світі це питання».) Чтобы не утомлять далее терпеливого читателя, расскажу вкратце о дальнейшей судьбе Ив.Наумовича. Обретя свободу, он отказался от избавительных мыслей, изложенных в том достопамятном письме. «И это было не последнее отречение в жизни Наумовича. Освободившись, он в первую очередь отрекся от своих громких заявлений о преданности унии – и принял православие. Потом отрекся от австрийского гражданства и переселился в Россию (в 1885 г.-А.). А, убедившись там, что его мечты о русском рае были иллюзорными, отрекся от всей своей жизни – отравился.» Честное слово, когда я писала о самоубийственности политики москвофилов, то не знала, насколько буквальное значение имела эта фраза… |
||||||||
|
Заголовок: Re: Славное семейство Грабарей Прислано пользователем olegin на 02/25/08 в 20:00:14 Да,грустная судьба была у Наумовича... |
||||||||
|
Заголовок: Re: Славное семейство Грабарей Прислано пользователем antonina на 02/27/08 в 11:28:40 Мне так и не удалось установить, что его подтолкнуло к такому решению. Самоубийство и вообще грех, а уж для священника... По моему предположению (глубокая имха): что бы он о себе не утверждал, но был политиком до мозга костей. Ему были необходимы газета, трибуна, публичные выступления, парламент. А все, что могла ему предложить РИ - должность сельського батюшки. Возможно, это его и столкнуло. А вообще масса народа и до него и после потопталась по этих граблях. |
||||||||
|
Заголовок: Re: Славное семейство Грабарей Прислано пользователем antonina на 03/14/08 в 11:04:56 Кое-какие (минимальные) сведения о василианской реформе: http://osbm.in.ua/ukr/history/ Quote:
Я очень надеялась на сведения о холмской эпопее вот здесь http://naiwen.livejournal.com/tag/1863 но пока не нашла. |
||||||||
|
Заголовок: Re: Славное семейство Грабарей Прислано пользователем olegin на 04/26/08 в 00:15:53 on 02/27/08 в 11:28:40, antonina wrote:
Удалось кое-что накопать о Наумовиче: Всей силой своего таланта Иоанн Наумович боролся с пьянством, лихвой евреев и эксплуатацией польской шляхты, захватившей власть над Галицкой Русью. Все это очень не нравилось панам и иезуитам. В 1882 году он был арестован и судим за государственную измену. Папа отлучил его от римской церкви. Вышедши из тюрьмы, о. Иоанн Наумович, лишенный сана и прихода, присоединился к православию и переселился в Киев, где продолжал свою работу, как журналист, в духе Хомякова, Аксакова, Погодина, Киреевского, Данилевского, Леонтьева, Самарина, Тютчева, Гоголя, Достоевского. Скончался великий сын Галицкой Руси внезапно в Новороссийске; прах его был похоронен в Киеве на Аскольдовой могиле. Литература: И. Наумович. Автобиография, 1872, К. Арабажин, галицко-русское общественное движение, 1892, О.А. Мончаловский, Житье и деятельность Ивана Наумовича, 1894, Ф.Ф. Аристов, Карпато-русские писатели, 1916, Б.Р. Ваврик, Просветитель Галицкой Руси, 1926 |
||||||||
|
Заголовок: Re: Славное семейство Грабарей Прислано пользователем antonina на 04/30/08 в 12:15:12 Ну, это литература довольно апологетического толка, а сам Ваврик, всплывший позже во время Львовского собора, тоже личность одиозная, чтобы больше не сказать. Единственное, что поддавалось бы проверке, - как там было дело с этим отлучением. |
||||||||
|
Заголовок: Re: Славное семейство Грабарей Прислано пользователем olegin на 05/02/08 в 00:38:04 Подробная монография,названная "ЖИТЬЕ И ДЪЯТЕЛЬНОСТЬ ИВАНА НАУМОВИЧА" НАПИСАЛЪ О. А. МОНЧАЛОВСКІЙ. (http://www.ukrstor.com/ukrstor/monczalowskij_naumowic.html) |
||||||||
|
Заголовок: Re: Славное семейство Грабарей Прислано пользователем antonina на 05/05/08 в 12:42:26 Quote:
Ну и идея! |
||||||||
|
Заголовок: Re: Славное семейство Грабарей Прислано пользователем olegin на 05/05/08 в 20:57:07 on 05/05/08 в 12:42:26, antonina wrote:
А разве сегодня на Кубани,Дону и Ставрополье нет "наших"? ;) UPD:Да,еще,Антонина,ИМХО,Вас интересовало это:Iоанн Наумович"Аппеляцiя къ папЪ Льву XIII" (http://mnib.malorus.org/kniga/169/) |
||||||||
|
Удел Могултая YaBB © 2000-2001, Xnull. All Rights Reserved. |