Удел Могултая - Печатать


    
      
        Удел Могултая
        (/cgi-bin/wirade/YaBB.pl)
      

        Вавилонская Башня >> Вавилонская библиотека >> Редъярд Киплинг как аккадский поэт:
        
(Message started by: Mogultaj на 09/16/03 в 19:32:51)

Заголовок: Редъярд Киплинг как аккадский поэт:
Прислано пользователем Mogultaj на 09/16/03 в 19:32:51

Редъярд Киплинг как аккадский поэт:

Введение, подстрочники, переводы.

Введение.

Любопытный факт: читая Киплинга, ассириолог не может отделаться от ощущения, что он имеет дело с целыми звеньями месопотамских образов и текстов, взвешенных в среде довольно примитивных английских синтагм. При ближайшем рассмотрении это впечатление подтверждается, но теряет всякую экзотичность. Киплинг исключительно широко пользуется образами и языком Ветхого Завета короля Иакова, полностью игнорируя при этом иудео-христианскую концепцию его книг; то и другое, в общем-то, общеизвестно и споров не вызывает. Однако что останется от Ветхого Завета, если исключить из него иудаизм? Очевидно, только одно: общий древнеазиатский строй мысли и речи. Его мы и находим у Киплинга; не потому, конечно, что Киплинг его унаследовал, а потому, что внутренний мир Киплинга ему изоморфен. Здесь будет небесполезно обратиться к самому древнеазиатскому строю мысли
/следует характеристика, с которой читатель может ознакомиться по адресу:
https://www.wirade.ru/cgi-bin/wirade/YaBB.pl?board=bibl;action=display;num=1062943629;start=0#0

[Могултай, я исправила ссылку, она у тебя была неправильно запощена и ,соответственно, никуда не вела - Ципор]

- и далее. Это, в некотором роде, стандартный общий модуль введения в миры разных «вавилонских» авторов/.

Нетрудно заметить, что мировоззрение Киплинга последовательно включает перечисленные /в указанном модуле/ комплексы. Селективный корпус его стихотворений разбит нами ниже на соответствующие разделы, и проглядев даже первые стихотворения каждого из них, любой читатель может убедиться в истинности этого наблюдения. Очень коротко:
Киплинг - последовательный эмпирик-оккамист ("Боги Прописей", "Синие розы", "Костры"); Бог Киплинга предоставил человека самому себе и не вмешивается в его дела; Он воплощен в законах созданного им мира, в том числе человеческого ("Натуральная теология", "Костры"); эти законы неизменны и неизменно карают человека за их нарушения (точнее, последствиями и ходом их нарушения человек карает сам себя, "Боги Прописей", "Натуральная теология");
цель человека у Киплинга - быть господином своей судьбы, и поучать его надо сугубо рациональным образом, исходя иэ этой - концентрической - цели ("Если"); ради этой цели - по необходимости или во имя лучшего будущего люди заключают клятвы и договоры ("Мир богача", "Восток и Запад"), в том числе общественный, и отныне следуют им; страна существует исключительно для блага отдельных составляющих ее людей, не имеет другого смысла и, в сущности, измеряется тем, как мало она требует и как много дает ("Сион", "Императорский рескрипт", "Что говорили в народе"); это "поле взаимной клятвы", обычной ответственности, справедливости do ut des, и тому, кто подменяет ее целесообразностью или произволом, нет пощады ("Безответственный бродяга", "Песня Макдоноя" и т.п.); только справедливость do ut des является основанием этики (откуда похвалы «доблестным» врагам и ненависть к «подлым»);
клятва эта, повторим, носит самый обычный характер и гарантирует прежде всего взаимное ненападение, взаимозащиту и охрану собственности членов общества (в частности, последнее - вплоть до предела жесткости - "Каин и Авель"; ср. "Императорский рескрипт"); эта клятва дана ради жизни, но давший ее отныне обязан итти на смерть ради нее ("Песня в бурю", "Сион");
на вторичном уровне соответственно возникает восхищение выполняющими клятву и «дающими»; их заслуги должны вознаграждаться (множество стихотворений); единение людей в договоре о защите своих радостей - великая эмоциональная ценность («Старшая Ложа»);
все в мире относительно, всему есть своя мера, не существует ничего абсолютного и священного ("Король Генри Седьмой и корабельщики", "Если", "Песня Макдоноя");
опыт и логика - т.е., здравый смысл, - и вытекающая из нее справедливость превыше любых "сверхценных идей" (постоянного предмета киплинговского издевательства, сопоставимого разве что с наполеоновским, "Боги Прописей", "Костер на льду", "Песня Галлиона", "Ювал и Тувал");
Вера есть форма слепоты, агностицизм - добродетель ("Молитва Джобсона", «Песня Галлиона», "Старшая Ложа"); противопоставление «возвышенного» - «низким радостям», «горнего» - «земному» враждебно осмеивается на все лады («Томлинсон», «Ювал и Тувал», «Дети Марфы»);
во всех делах человеческой жизни «сверхценные» вещи нужно полностью игнорировать («Молитва Джобсона», «Песня Галлиона»; отсюда же - масса стихотворений, посвященных демонстрации очевидных и элементарных вещей, пафос здравого смысла, который, кстати, Киплинг делит с Твеном);

Заголовок: Re: Редъярд Киплинг как аккадский поэт:
Прислано пользователем Mogultaj на 09/16/03 в 19:33:20

такое мироустройство не вызывает особой радости, - человеческий удел во многом скуден и горек, - но человек должен стремиться выстоять вопреки судьбе (в конечном счете все равно победоносной) просто потому, что больше ему ничего не остается делать ("Города, троны, могущества..."); гармоничное слияние с космическим миропорядком для человека в принципе невозможно, попытки такого слияния - разрушительны («Молитва Мириам Коэн»); отказ от мира «в отместку» за такую невозможность - глуп, так как лишает человека возможности пользоваться и теми радостями, что он предоставляет, а человеку природно к ним стремиться (множество стихотворений, в частности «Чтоб восхищаться...»); вне пределов сферы собственно «человеческого, слишком человеческого» человек не имеет на деле и не должен искать себе приоритетных истинных ценностей («Путь Паломника»: «Твой люд, Господи, твой люд достаточно хорош для меня» и «нет ничего неискупимого по обе стороны могилы»; если Ходасевич просил быть или ангелом, или демоном, а «маленькую доброту» оставлять в прихожей: «А человек - иль не затем он, чтоб мы забыть его могли?» - то в «Пути паломника» говорится, будто в предвосхищении этого текста, что демоны и ангелы герою не надобны - жить и умирать он хочет среди людей, причем видит в них не падшее подобие бога, а свойских и разумных «животных превосходных», как судили о людях древние египтяне);
те же идеи, но уже в применении к космосу социальному: клятва и взаимные обязательства, строго говоря, вещи сами по себе во многом неудобные и тяжелые; к тем, кто поставил себя вне их (у Киплинга это более или менее постоянно дети и цыгане), естественно ощущать сильную зависть («Джеймсу Уилкомбу Рили», «Цыганский табор»); однако нормальный человек не может обойтись без них («Люди заработка»), а, кроме того, общение и договор с другими людьми сами по себе составляют человеческую потребность и насыщают человеческую жизь («Путь паломника»); собственно же говоря, при прочих равных клятва хороша и вызывает любовь именно настолько, насколько она предоставляет людям свободу от самой себя («Сион»).
Каждому из названных стихотворений можно поставить в прямую параллель великое множество других. Совпадение с древневосточным мировоззрением (и с Книгой Экклесиаст), как теперь принято выражаться, системное.
Оговорим одно важное отличие, касающееся, впрочем, не мировоззрения, а отношения к собственному мировоззрению. С точки зрения вавилонянина, описанный мир - единственно мыслимый мир. Киплинг - наследник христианской культуры, провозгласивший мир альтернативный, принципиально иной, несравненно лучший, - но, с точки зрения Киплинга, абсолютно неосуществимый (а его церковный дух, пропаганду и попытки воплощения Киплинг считал откровенно вредоносными уже в силу своего отношения к "идеям", - "Дети Марфы", "Молитва Джобсона" и пр.). Иными словами, то, что вавилонянин узнавал с детства от родителей как очевидность, Киплингу досталось в результате некоего разочарования на фоне распада тотальной утопии. Поэтому мир Киплинга, совпадающий с миром вавилонянина, для самого Киплинга (как, к примеру, для Камю в "Чуме") окрашен в куда более мрачные краски, чем для того же вавилонянина. Древневосточные "вавилонские" тексты уделяют примерно поровну внимания испытаниям и радостям - так сказать, трагической и гедонистической составляющей своего мира, Корсуньскому прорыву Штеммермана и выпитому перед ним шнапсу + пережитому перед ним товариществу и братству, - Киплинг почти целиком сосредоточился на испытаниях судьбы и жертвах во имя клятвы, хотя то и другое понимает совершенно по-вавилонски. Прежде, чем начинать всерьез переживать за Киплинга, читателю стоит вспомнить, что в частной жизни это был человек образцово вавилонского образа мыслей и поведения (как и многие герои его прозы, где он не призывает, а воспевает), и до гибели его сына на Великой войне, от которой Киплинг не оправился до конца жизни, эта жизнь могла почитаться более, нежели державински счастливой. В высшей степени характерно преклонение Киплинга перед Марком Твеном (!), окончательно дающее понять, какой именно руке должно было служить воспеваемое им оружие.

Заголовок: Re: Редъярд Киплинг как аккадский поэт:
Прислано пользователем Mogultaj на 09/16/03 в 19:34:40

Я отдаю себе отчет в том, что описанный таким образом Киплинг, мягко говоря, не похож ни на Киплинга современной ему английской критики, ни на Киплинга советских переводов. О переводах этих можно говорить до бесконечности уже с чисто литературной точки зрения. (Помимо феерических произведений грободелов вроде Шустера, переведшего "гефсиманскую чашу (боев в) Пикардии" как "стакан в саду Гефсиман на (улице) Пикарди", укажем, honoris causa, что Симонов, по недоразумению числящийся неплохим переводчиком, с точностью до наоборот перевел финал киплинговского "Вампира": отвергнутого героя Киплинга особенно угнетает то обстоятельство, что его возлюбленная оказалась недостойна любви, - отвергнутого героя Симонова этот факт, напротив, "спасает". Иными словами, Симонов радуется, что виноград-то был зелен, стало быть, и жалеть нечего, а Киплинг ужасается тому, что отдал свою любовь зеленому винограду. Несомненно, все это дает много материала для установления отличий симоновского представления о чести и достоинстве от общемирового, но вот восприятие Киплинга затрудняет). Однако в 70-х годах Киплинга начали переводить так хорошо, как это вообще возможно. Другое дело - выбор стихотворений (переведено меньше сотни стихотворений Киплинга из примерно пятисот, причем самые "мировоззренческие", как правило, и не переводятся - частично, потому, что литературно они как раз, по общим правилам, слабее). Однако ни то, ни другое объяснение не подходит для образа Киплинга в английской критике, знавшей его не по переводам. И здесь, - как, в сущности, и в советском случае, - все определило клише "певца Империи", the Empire, вполне соответствующее действительности. В Англии оно заработало Киплингу устойчивую репутацию насильника и "предфашиста", в каком-то смысле английского Маяковского, газетного поэта коллективистской (правда, националистической) идеологии. У нас, в общем, тоже. Остается только понять, почему имперец Киплинг, уважавший старого врага Англии - Российскую империю - с такой ненавистью относился при этом к империи германской.
С точки зрения муравья полицейский, вернее всего, ничем не отличается от бандита. Это неудивительно: муравьи не разбираются в сложностях человеческого общения, и определяющим признаком полицейского и бандита у них неизбежно должен стать одинаковый для обоих Большой Пистолет. Людям, однако, удается довольно легко отличать бандитов от полицейских, противопоставлять их друг другу и, более того, приписывать этому противопоставлению важнейшее этическое и социальное значение, начиная от детской игры в "казаки-разбойники" и кончая правительственными указами. Разница между ними заключается, как очевидно всякому, не в характере вооружения, не в наличии формы и уж, конечно, не в том, что полицейский действует от имени некоего сообщества, а бандит сам за себя, - банда по определению является сообществом. Бандит отличается от полицейского тем, что первый нарушает клятвы справедливости do ut des, создающие человеческое общежитие, а второй охраняет их. Поскольку муравьям довольно трудно объяснить, что такое человеческая справедливость, этот - важнейший - аспект описанного противопоставления им волей-неволей приходится опускать. Тогда и под самим этим противопоставлением исчезает всякая почва, так что речь приходится вести просто о "человеке с ружьем".
К сожалению, начиная с середины XIX века общественно-политическая мысль и государственное строительство в большинстве стран мира (во всяком случае, в России) были, по-видимому, монополизированы муравьями. Об этом явно свидетельствует самая возможность аттестовать кого-либо как просто "певца Империи". В самом деле, Империя - это великое государство, Большой Пистолет; однако такие вещи способны определить единое ценностное понятие не в большей степени, чем простой пистолет способен породнить полицейского с бандитом. И точно так же, как этих двоих, следует отличать друг от друга империю-армию и империю-банду. О первой можно говорить тогда, когда люди объединяются в сообщество и учреждают сильную "имперскую" власть для того, чтобы она охраняла и гарантировала их справедливые клятвы, основанные на рациональной справедливости do ut des и данные во имя взаимного (а не "общего") блага. О второй можно говорить тогда, когда люди учреждают "имперскую" власть для того, чтобы их вожаки, возглавляющую эту власть, могли, пользуясь своей силой, поступать по своему произволу друг с другом и с самими этими людьми, и все они вместе - с внешним миром.

Заголовок: Re: Редъярд Киплинг как аккадский поэт:
Прислано пользователем Mogultaj на 09/16/03 в 19:35:37

Такая империя нарушает внутренние и внешние клятвы и открыто похваляется этим, декларируя тотальную безответственность; точнее, она провозглашает высшую ответственность перед некоей толкуемой ей сверхценной идеей, которая и освобождает ее напрочь от ответственности обычной. То, что объединяет эти два сообщества, - не более, чем совокупность технических средств; то же, что переживается ими как действительные ценности, прямо противоположно. Первая империя держится на клятве, ответственности, вине, наказаниях и заслугах; вторая - на заранее провозглашенном произвольном насилии, оправданном политической целесообразностью и "сверхценной" идеологией.
Либеральное, прогрессистское и технократическое сознание, видящее в обществе не совокупность взаимно-ответственных субъектов-людей, а некую системную равнодействующую "объективных" процессов, обе названные империи закономерно сближает и рассматривает первую как незавершенную (или, наоборот, до конца развившуюся) форму второй; Киплинг, напротив, был одним из чрезвычайно немногих деятелей культуры последнего столетия, четко отличавших полицейского от бандита в области государственного строительства, и считал их не "родственными формами человека с ружьем", а принципиальными антагонистами. Процитируем Оруэлла: "На обвинение (Киплинга) в фашизме следует ответить, ибо ключевым фактом для понимания Киплинга, в моральном или политическом отношении, является то, что он НЕ фашист. Он дальше от фашизма, чем это возможно для самого гуманного и прогрессивного человека современности. В наше время никто не верит в какую бы то ни было санкцию сверх военного могущества; нет больше (киплинговского) Закона Справедливости (Law), есть только сила". И заключительные слова, частично совпадающие с принятой нами терминологией: "Взгляд имперца девятнадцатого века и современный бандитский взгляд - это разные вещи".
В частности, ненависть Киплинга к Германии определяется именно тем, что кайзеровская военная верхушка, несомненно, вела себя по модели империи-банды (развязывание тотальной войны без необходимости, нарушение договоров, взятие заложников, применение газов, подводная война против гражданских кораблей и т.д.). Это не мешало ему, с другой стороны, противопоставлять империю-армию прогрессистскому левому либерализму (который он, опять же, едва ли несправедливо отождествлял с социальным инфантилизмом и безответственностью).
Наконец, добавим, что Империя Киплинга ни в какой степени не является Сверхгосударством. Это не алтарь своих адептов, а складчина своих пайщиков. Ее ценность определяется благами, которые она обеспечивает, а не жертвами, которые можно приносить во имя ее («Что говорили в народе», «Сион», «Раннимед»). Она выражает себя в строительстве дорог, больниц, тюрем и продовольственных складов. Ее самооправдание - в том, чтобы "наполнить рот голоду и истребить мор" ("Бремя Белых"), в "снижении показателя смертности на душу населения" ("Муниципальный чиновник"); основная модель империи Киплинга - Индийская Империя Британской Короны (1858 - 1947), вообще говоря, действительно занималась всем этим, да так успешно, что за время жизни Киплинга число ее подданных возросло с 250 до 350 миллионов человек, а смертность упала в полтора раза. За оружие эта империя берется в основном для того, чтобы охранять или расширять свое строительство. Наконец, это империя без императора: ее подданные присягают не правителю, а друг другу; к правителю относятся с исключительным почтением как к символу социума, но возможность использования им своего могущества в паразитарных целях бдительно предусматривается и отсекается («Раннимед»). Не уверен поэтому, что киплинговское Empire следует переводить на русский как "Империя", учитывая очевидные отечественные коннотации этого слова; скорее это просто "Государство" (хотя сам Киплинг, в противоположность слову Empire, оставленному для Британии, и Kingdom - для ее благородных соперников и союзников, - называет термином State именно империю Кайзера).
Характерно, кстати, что как последовательный релятивист, Киплинг подчеркнуто не склонен ни идеализировать, ни абсолютизировать саму социообразующую клятву («Король Генри VII и корабельщики»).

Заголовок: Re: Редъярд Киплинг как аккадский поэт:
Прислано пользователем Mogultaj на 09/16/03 в 19:36:50

Последние две с половиной тысячи лет вавилонское мировоззрение, по крайней мере в его чистом, самоосознающем виде, вышло из употребления, а в последние двести люди основательно забыли разницу между бандитом и полицейским. По обеим этим причинам корпус стихотворений Киплинга должен быть, на мой взгляд, доведен до русского читателя. Поскольку стихотворный complete Kipling столь же невозможен, сколь и ненужен, я предпочитаю дать литературный прозаический перевод, если угодно - удобочитаемый подстрочник, который надо рассматривать как вспомогательное пособие при прочтении действительного Киплинга-поэта или материал для историка идей, не имеющего намерения и времени возиться с оригиналом. Рекомендуемое полное издание стихов Киплинга: The Works of Rudyard Kipling. The Wordsworth Poetry Library. Ware 1994. Даты, иногда встречающиеся под заглавиями стихов, являются авторскими подзаголовками и относятся не к стихам, а к вызвавшим их событиям. Названия разделов условны и даны мной. Разделы будут пополняться.

***

КЛЯТВА И ДОГОВОР. ЧЕЛОВЕК ЧЕЛОВЕКУ...

КАИН И АВЕЛЬ: ЗАПАДНАЯ ВЕРСИЯ (1934)
(Cain and Abel were brothers born...)
Каин и Авель родились братьями (Хэй! Пошли, коровушки!); один разводил скот, а другой растил зерно (Хэй! Пошли, цоб!).
И Каин возделывал земли по берегу реки, так что ему не было дела до засухи. Ибо он преграждал и выпускал, запирал и отводил (а Зерну нет дела до Быков) пол-Евфрата от русла его, чтобы напоить свое чертово Зерно!
Но Авель пас скот на равнинах, где приходится рассчитывать на пруды и дождь. И случилось после трехлетней засухи, что колодцы, и источники, и пруды истощились.
Быки явились к новому дому Каина (они так хотели воды!) с жарким алым солнцем во лбу, говоря: "Дай нам воды для наших бедных коров!" Но Каин сказал им: "Нет!"
Вот пришли коровы к большому дому Каина с холодной белой луной во лбу, говоря: "Дай нам немного воды, бедным коровам!" Но Каин сказал им: "Нет!"
Тогда малые телята пришли к прекрасному дому Каина с вечерней звездой во лбу, говоря: "Дай нам воды, да вырастем мы в тельцов!" Но Каин сказал им: "Нет!"
Быки вернулись с ними назад, и Авель пришел и сказал Каину: "О, продай мне воды, милый мой брат, или не будет мяса в этом году!" И Каин отвечал: "Нет!"
"Тогда отвори свои запруды, верный мой брат, чтоб вышло немного воды!" Но Каин отвечал: "Нет! Запруды мои прочны, и крепки мои рвы, и ни единая капля не перельется и не выльется, пока не исполнит свой долг перед Зерном!
Я не продам и не отворю, а если ты преступишь, Закон по справедливости будет на моей стороне так же верно, как ты рожден!" Тогда взял Авель свой лучший бодец и прободал плотину на пути Эдемском.
Он отворил ее рукой и ногой, и дал Евфрату разлиться по стране. Он выпустил Евфрат на равнину, чтобы весь скот его мог пить снова. Тогда увидал Каин дело Авеля - но не было в те дни винтовки!
И он вырезал на него палицу из орехового дерева, и остановил Авеля, и сказал ему: "Я не продал и я не отворил, а теперь ты преступил, и Закон по справедливости - на моей стороне.
Ты разъезжаешь в шляпе и шпорах, вдребезги топча мои огурцы! Ты молишься, чтобы Бог ниспослал тебе удачи, и распускаешь вожжи посреди моих огородов. А теперь конец тебе, как тому и следует быть; можешь молить еще, только не меня!"
Тут Авель увидел, что дело идет о его жизни; но в те дни не было ножей. Так что вместо того поднял он свой могучий бодец, но Каин ударил первым и положил его насмерть!
Быки сбежались, почуяв кровь, и бодали и топтали этот Красный Ил. Телята ревели и Волы бились, ибо это было Первое Убийство Человека; и все стадо бросилось в землю Нод, и Каин был оставлен на Суд Господен!
Но, учитывая все, что ему пришлось претерпеть, я никогда не мог признать, что Приговор справедлив!

Заголовок: Re: Редъярд Киплинг как аккадский поэт:
Прислано пользователем Mogultaj на 09/16/03 в 19:40:00

КЛЯТВА И ДОГОВОР. ОСНОВАНИЯ ЦАРСТВ.

ПЕСНОПЕНИЕ В БУРЮ
(1914-1918 )
(Be well assured that on our side...)
Воистину ведайте, что на нашей стороне бьются верные океаны, хотя буйный ветер и вздымающийся прилив превратили нас в свое игралище этой ночью; силой бури, а не войны, мы ввергаемся в тягость. Так привет тебе, грубая судьба, являющая нам, что в любом нашем бедствии, как и в любом избавлении, игра больше, чем игрок, играющий в нее, и корабль дороже команды!
Из тумана во мрак катятся мерцающие валы. Эти бездыханные воды орудуют едва ли не так, как если имели бы душу; как если бы они сговорились потопить наше знамя в своей зелени. Так привет тебе, грубая судьба, показывающая нам etc.
Воистину ведайте: пусть в запасе у волны и ветра есть удары еще сильнее, - мы, стоящие дозором, должны стоять дальше; и пока наши залитые форштевни, обрушиваясь, преграждают путь волне, пойте: Привет тебе, грубая судьба, открывающая нам etc.
Пусть палубы наши будут сметены и надломятся шпангоут и мачты - мы возместим любую потерю, кроме отступления. Так пусть между этими дьяволами и нашей бездной звучат вежественные трубы, приветствуя грубую судьбу, указующую нам etc.
Воистину уверьтесь: пусть в нашей власти не осталось ничего, кроме часа и места встретить свою судьбу, не цепляясь больше за жизнь,- пока не исчезли и они, наш Строй держится, наша Служба держит нас здесь. Так привет тебе, грубая судьба, доказывающая нам, что во всяком нашем бедствии, как и в любом торжестве, игра - это больше, чем игрок, и корабль дороже команды!

ПЕСНЯ МАКДОНОЯ
Whether the State can loose and bind...
Может ли государство вязать и разрешать на небе, как на земле; мудрее ли убивать людей до или после рождения - вот вопросы высокой важности, ради которых государство содержит школьных учителей; но священное Государство (мы прожили достаточно, чтобы узнать) кончает священной войной!
Должен ли народ быть предводим Господом, или бежать за самой громкой глоткой; быстрее ли умирать от меча, или дешевле - по решению голосования, - вот вопросы, с которыми мы имели дело в свое время (и им не встать из могилы) - потому что священный Народ, что бы ни случилось, кончает всеобщим рабством.
Кто бы, во имя чего не искал бы взять или дать власть вне или сверх установлений справедливости - не стерпи, чтобы он жил! "Святое государство", или "Святой король", или "Святая воля народа" - не играй с бессмыслицей, прикажи стрелять и убей!
Повторяй - за - мной:
Некогда был народ - ужас его породил; некогда был народ и он превратил землю в ад. Земля поднялась и сокрушила его. Слушайте вы, убитые! Некогда был народ - и не будет больше никогда!

СИОН
1914-1918
The Doorkeepers of Zion...
Часовые Сиона - они не всегда стоят в шлеме и полном вооружении, с алебардами в руках. Но, уверившись в Сионе и во всех чудесах его, они находят время отдохнуть в Сионе, посидеть и улыбнуться в Сионе, да, даже посмеяться в Сионе, в Сионе, на отдыхе своем.
Сторожевые Баала - они не смеют ни присесть, ни приклониться, но только ярятся, и кипят гневом, и выказывают себя, и бешенствуют и проклинают в промежутке; ибо они обречены Баалу, которому тщетно приносить жертвы, и отдых их скуден с Баалом, и они свирепо смотрят и тяжко дышат ради Баала, и они изрыгают и гремят для Баала - для Баала в муках своих.
Но мы пойдем в Сион по собственной воле, а не из страха, с нашими товарищами рядом и рядом с нашими мертвыми; и, свободные от Сиона в обоих этих товариществах его, - мы сядем и отужинаем в Сионе, и встанем и изопьем в Сионе - какую бы чашу в Сионе не поднесли к нашим губам!

Заголовок: Re: Редъярд Киплинг как аккадский поэт:
Прислано пользователем Mogultaj на 09/16/03 в 19:41:40

ЧТО ГОВОРИЛИ В НАРОДЕ
Юбилей королевы Виктории 21.06.1887
By the well, where bullocks go...
У колодца, где идут волы, молчаливо, слепо и медленно; в поле, где умирают всходы пред лицом знойных небес, - услыхали, подобно тому, как хмурая земля слышит порой голос ветра, голос великой королевы: "Господь мой даровал мне годы, дал владычество и мощь; и я повелеваю тебе, возрадуйся, о Земля".
И пахарь глубже погружает лемех в нерадушную почву, ибо говорит он: "Мое дело - пшеница, а в остальном волен Бог. Он посылает копье маратха, и он посылает дождь. И иноземец в предопределенный год преломил надвое его копье, и сам был сломлен. Кто знает, как поборают друг друга наши властители? Хорошо, что восходит молодая пшеница, ибо хлеб есть Жизнь".
Тогда далеко и вблизи, в спускающихся сумерках, зашипели в насмешливую темноту большие змеи, пылающие красным и голубым; они поднимались и замирали и вздымались вновь, чтобы Страна могла дивиться и примечать. "Сегодня день дней, - говорили они, - возвеселитесь, о все Люди!" И пахарь услышал их и склонил голову. "В сегодняшнем дне и в завтрашнем дне волен Бог", - сказал он, подрезая фитили светильников на стене.
"Он посылает нам добрые годы, и он посылает голод. Он дает всякому человеу пищу его, и Земле - Ее пищу. Наши государи и государыни далеко, да будет мир с их народами - Бог доставляет нам дождь, умножающий скот".
И пахарь глубже погрузил лемех в иссохшую под солнцем землю: "Могол, маратх и чужеземец с севера, и белая королева за морями, - Бог возводит их и низвергает их, как пыль из-под лемеха на ветру; и мое единственное дело - это пшеница и скот, а в остальном волен Бог".

ИМПЕРАТОРСКИЙ РЕСКРИПТ (1890)
Now this is the tale of the Counsil...
Вот история Совета, который созвал немецкий Кайзер, чтобы облегчить сильным их бремя, чтобы помочь слабым в их нужде. Он послал слово к народам, что борются, и изнуряют себя, и проливают пот, о том, что есть способ верно пересчитать соломины в стогу, и что кирпичи на стройке можно перенумеровать.
Повелители Собственных Рук собрались. Они прибыли с Востока и Запада, - из Балтимора, Лилля и Эссена, Бирмингама, Клайда и Крю. Кто был черен от копоти, кто потемнел от земли, кто был синим от чанов с краской, но все устали от тяжкого труда.
И сказал молодой Государь: "Нашел я его, тот путь к отдыху, которого вы ищете! Сильный подождет истомленного, здоровый приостановится ради слабого, и истинным строевым шагом армии, где никто не выдается из ряда, вы двинетесь к миру и изобилию в оковах братства! Подписывайте!"
Бумага лежала на столе, крепкие головы склонились над ней, и вопль донесся от народов: "Подпишите! Дайте нам отдых, ибо мы погибаем!" Рука потянулась к гусиному перу, пальцы сжались, чтобы нацарапать подпись, - когда смех голубоглазой девушки раздался в зале Совета.
И каждый слышал, как она смеется, так же ясно, как видел ее - Сэди, Мими, Ольгу, Гретхен или Мэри Джейн, - и Дух Человеческий, который почиет в Человеке, пробудился для света зрения, и люди отпрянули от бумаги, когда заговорил делегат из Штатов:
"В Джерси-Сити есть одна девушка, она работает телефонисткой; мы с ней собираемся составить лошадок и зарабатывать на собственный дом, с газом и водопроводом, и паровым отоплением сверху донизу; и, В.Гогенцоллерн, я думаю, мне и так предстоит работать до упаду!"
И загремел английский делегат: "Провались они, больные и убогие! У меня есть место в Юго-Западных мастерских и дом на Уонсворт-род; и пока ассоциация не оплатит мой похоронный счет, я буду работать на моих детей и хозяйку! Осаживай! Будь я проклят, если подпишу!"
И над немецкими скамьями пробежал колючий шепоток: "Хозяйство, тефчонки и доллары, они создают или ломают тшеловек; если Шмидт топывайт доллары, он топывайт и тефчонка вместе с ними, но если он накрылся со своим телом, мы расхомутайт тефчонка от Шмидта!"
И вот какое решение они приняли: "Ваш подкомитет полагает: Вы сможете облегчить проклятие Адама не раньше, чем снимете проклятие с Евы. Но пока мы не устроены подобно ангелам, мы будем молотом, резцом и пером работать на самих себя и своих женщин, во веки веков, аминь!"
Такова история Совета, который собрал немецкий Кайзер, - в день, когда выбрили точило, в день, когда прицепили колокольчик к коту, в день, когда на чертополохе выросли фиги, в день танцующих песков, - в день, когда смех девушки просветил Повелителей Собственных Рук.

Заголовок: Re: Редъярд Киплинг как аккадский поэт:
Прислано пользователем Mogultaj на 09/16/03 в 19:42:20

НОРМАНН И САКС (1100)
"My son", - said the Norman Baron...
"Мой сын, - сказал норманский барон, - я умираю, и ты унаследуешь все широкие английские акры, что дал мне Вильгельм за мою долю в том, как мы покорили саксов при Гастингсе, - а это славный удел; но прежде чем ты начнешь управлять им, я хочу, чтоб ты знал -
Сакс не таков как мы, норманны. У него не такие вежественные манеры; но он никогда не говорит всерьез, - до тех пор, пока не говорит о праве и справедливости. Когда он стоит, как бык в колее, уставив тебе в лицо насупленные глаза и глухо ворчит: "Это дело неправое", - сын мой, оставь сакса в покое.
Ты можешь хлестать своих гасконских лучников и пытать своих пикардийских копейщиков, но не шути этой шутки с саксом; вся свора повиснет у тебя на ушах! От богатейшего старого Тана в графстве до последнего закованного серва в поле они накинутся на тебя как шершни, и если ты благоразумен, ты уступишь.
Но прежде всего ты должен овладеть их языком, их речью, их пословицами и песнями; не доверяй никаким клеркам переводить, когда они приходят рассказать о своих обидах. Дай им знать, что ты знаешь, что они говорят; дай им почувствовать, что ты знаешь, что говорить; да, даже если ты хочешь отправиться на охоту, выслушай их, хотя бы это заняло у тебя весь день!
Они что ни час пьют днем и что ни час браконьерствуют ночью; и не на кроликов их охота (нам хватает забавы в парках). Не вешай их и не отрубай им пальцы. Это так же расточительно, как и немилосердно; ибо из крепко сбитого южанина-браконьера выйдет лучший кнехт, какого ты только сможешь найти.
Появляйся с женой и детьми на их свадьбах, похоронах и праздниках; будь вежлив, но не доброжелателен с епископами; будь добр со всяким бедным приходским сященником. Беседуя, говори "мы", "нам" и "наше" вместо "вы, парни" и "я"; не вытаптывай посевы; сдерживай свой нрав; и, смотри, не солги им ни единого раза!"

ПЕСНЯ ГАЛЛИОНА
ЭПИГРАФ: И Галлиону не было дела до таких вещей. Деян.18.17.
Весь день напролет безумные провинциалы рвались к престолу суда, весь день напролет они выли у ног своего правителя, требуя крови иудея. Всеобщее восстание собиралось и пробуждалось, и Павел уже был готов отворить уста, когда заговорил Наместник Ахайи:
"Снизошел ли Бог с высоты, или Человек поднялся в высоту; был ли этот создатель кущ Юпитером или божеством помоложе, - я не стану судить ваших богов с вашими безбожными препирательствами. Ликтор, гони их отсюда палками - мне нет дела до таких вещей!
Если бы тут шла речь о законном долге или о мятеже против Кесаря, можно было бы говорить о разумных причинах, по которым мне надлежало бы разобраться с вами и навести порядок. Но тут дело в одних именах и словах; я знаю, какие смуты происходят отсюда! Я не поддамся ни на какие ваши требования! Мне нет дела до таких вещей!
Одну вещь я вижу совершенно ясно, и хочу, чтобы вы видели тоже. Клавдий Кесарь поставил меня здесь Наместником Рима! Это римский мир хотели вы нарушить, - не мой и не какого-нибудь царя. А что касается ваших криков о делах совести, то мне нет дела до таких вещей.
Восстанете ли вы во имя веры или взбунтуетесь в надежде на грабеж, я одинаково покараю дело и одинаково сдержу брань. Ни при каких обстоятельствах я не допущу несправедливости, какое бы учение не породило ее; но следуете ли вы Павлу или Приапу, - мне нет дела до таких вещей!"

Заголовок: Re: Редъярд Киплинг как аккадский поэт:
Прислано пользователем Mogultaj на 09/16/03 в 19:44:03

БЕЗОТВЕТСТВЕННЫЙ МАЛЫЙ
When you've shouted "Rule Britannia"...
Когда вы оторете "Правь, Британия", когда вы пропоете "Боже, храни королеву", когда вы кончите убивать Крюгера собственным языком, - не будете ли вы так добры кинуть шиллинг в мою маленькую копилку для джентльмена в хаки, получившего приказ на Юг? Он безответственный малый, и слабости его велики, но нам с Полем остается принимать его таким, как он есть; он далеко, на действительной службе, стирает кое-кого с доски, - и он оставил за собой кучу незначительных дел! Сын герцога, сын повара, сын сотни королей (пятьдесят тысяч конных и пеших идут в Столовую Бухту!) - каждый из них делает дело своей страны (а кто присмотрит за вещами?); передай по кругу шляпу ради собственной чести и плати - плати - плати!
Есть девушки, на которых он женился тайком, не спрашивая разрешения, потому что знал, что спроси он, ему бы не разрешили. Есть газ, и уголь, и освещение, и квартирный счет, подлежащий срочной выплате, и более чем похоже, что есть ребенок. Есть девушки, с которыми ему приходилось гулять по случаю. Эти пожалеют, что его нет; они сочтут его безответственным малым. Но не время читать проповеди, когда на носу зима, - мы должны помочь девушке, которую оставил за собой солдат! Сын повара, сын герцога, сын опоясанного эрла - сын ламбетского откупщика - сегодня все равны! Каждый из них делает дело своей страны (а кто присмотрит за девушкой?); передай по кругу шляпу ради собственной чести и плати - плати - плати!
Есть тысячи семей, слишком гордых, чтобы говорить и просить; они заложат мебель и постельное белье, и будут жить на половину от ничего, пунктуально выплачиваемую им раз в неделю, - потому что тот, кто зарабатывал, получил приказ. Он безответственный малый, но он услышал, как зовет его страна, и его полку не надо было посылать за ним! Он бросил свою работу и вступил в свой полк, и, стало быть, нам досталась работа по дому, который оставил за собой солдат! Работа герцога, работа повара, - садовника, конюха, баронета, - конюшня, дворец или писчебумажный магазин, - кто-нибудь да ушел оттуда! Каждый из них делает дело своей страны (а кто присмотрит за жилищем?); передай по кругу шляпу ради собственной чести и плати - плати - плати!
Устроим все так, чтобы потом мы могли взглянуть ему в лицо и сказать ему, - а это он и предпочел бы всему остальному, - что, пока он хранил Империю, его работодатель сохранил для него рабочее место, а его товарищи (это вы и я) присмотрели за Ней. Он безответственный малый и может обо всем этом позабыть, но мы не хотим, чтобы его дети припомнили ему, как мы послали их в работный дом, пока их отец молотил Поля, - так поможем семьям, что оставил за собой солдат! Семье повара, семье герцога, семье миллионера (пятьдесят тысяч конных и пеших идут в Столовую Бухту!) Каждый из них делает дело своей страны (а чем пожертвовал ты?); передай по кругу шляпу ради собственной чести и плати - плати - плати!

Заголовок: Re: Редъярд Киплинг как аккадский поэт:
Прислано пользователем Mogultaj на 09/16/03 в 19:45:03

КОРОЛЬ ГАРРИ VII И КОРАБЕЛЬЩИКИ
(Harry, our King in England...)
Гарри, наш король над Англией, поехал из града Лондона и прибыл в Хамулл-на-Хоке в Саутгемптонском графстве. Ибо там стояла «Башенная Мэри», а это была его могучая боевая ладья, и он хотел узнать достоверно, не обходят ли его часом его корабельщики.
Он никому не сказал о своем отъезде, ни о том, куда он направляется (кроме одного Господина моего Лорда Арундела), и он вырядился простолюдином, в старом кафтане и залатанных штанах, так чтобы никто не мог его признать. Со своим шерстяным капюшоном и плащом поверху он выглядел как любой клирик.
Он прибыл в Хамулл-на-Хоке в час отлива и увидел «Мэри», втащенную на зиму в док, со всем своим такелажем и снаряжением, что принадлежит Королю; но тут набежали его бесчестные корабельщики и ободрали ее до костей.
Они свалили за борт главную мачту, что была из надежного дерева, и записали, что она, мол, была утрачена и погибла из-за бури в море. А на самом деле они распилили ее на столько досок и планок, cколько было можно, чтобы понаделать кроватей для своих собственных жен, а равно же и малых детей.
Там был один мошенник по прозвищу Вышвырни-ка вон, так он жал свою жатву под палубой, вереща: «Добрые други, только поглядите-ка - ладья-то на краю гибели, ибо штормовой ветер, что снес нашу высокую главную мачту, - он дул так свирепо и жестокосердно, увы! - он унес все котлы и кастрюли, и этот медный горшок тоже!»
И с этими словами он напялил горшок себе на голову и заторопился на палубу, а все корабельщики побежали вниз поискать, что бы прихватить; все - кроме Боба Бригандина, - то был добрый йомен. Он схватил этого Вышвырни-ка вон за грудки и швырнул его в грязь.
«Я брал доски, и веревку, и гвозди по обычаю Портсмута, не спросившись позволения у Короля, но я не потерплю вора! Нет, не вздумай поднимать на меня руку - в торговом деле нет чистых рук. Но кради в меру, - вскричал Бригандин, - есть мера всякой сотворенной вещи!»
«Благодарствую, йомен!» - сказал наш Король. «Твой совет пришелся мне по душе!» И он потянул свисток у себя на шее и свистнул три раза. И появился Господин мой Лорд Арундел, пришпоривая лошадь на ухабах, а за ним Мэр и Горожане доброго города Саутгэмптона.
Они выволокли тех скверных корабельщиков наверх, с котлами в руках, и привязали их вдоль полубака в ожидании приказов Короля. Но Король сказал: «Коль скоро вы сделали себе постели, вам необходимо должно и лечь на них. Ради ваших жен и малолеток - парни, убирайтесь-ка отсюда прочь!»
Когда они отколотили того Вышвырни-ка вон, Король собственными своими устами назначил Бригандина быть главным над всеми его судами. «Ну, не вздумай поднимать на меня руки, - в торговом деле нет чистых рук. Но воруй в меру, - сказал Король наш Гарри, - мера есть во всех сотворенных вещах!»
Бог дай ходу «Башенной Мэри», «Государю» и «Милости Божьей», «Ставке на скачках», и «Мэри - Удаче», и «Генри Бристольскому» тоже! Всем большим судам, что ходят в море и стоят в гавани, чтобы они могли хранить меру вместе с Королем нашим Гарри и мир в Стране Англов!

Заголовок: Re: Редъярд Киплинг как аккадский поэт:
Прислано пользователем Mogultaj на 09/16/03 в 19:47:05

КЛЯТВА И ДОГОВОР. ЦАРСТВО СТРАН.

МОЛИТВА ДЖОБСОНА
(Blessed be the English...)
"Будь благословенны англичане и все их пути и труды! Будь прокляты неверные, еретики и турки!" "Аминь! - воскликнул Джобсон, - но там, где я останавливался обычно, не было ни Свечи, ни Колокола, ни Молитвенника, чтобы проклинать моих братьев,
- но только полные плодами пальмы, клонящиеся к земле, клонящиеся к земле, к прибою, безудержно бьющемуся рядом с огражденным стенами смуглым городом; раковины в храме, керосинка в доме, - и низкая луна Африки говорила: "Это дорога домой!""
"Будь благословенны англичане и все, что они исповедуют. Будь прокляты дикари, скачущие нагишом!" "Аминь, - воскликнул Джобсон, - но там, где я останавливался обычно, не было ни рубашек, ни панталон, чтобы уловлять моих братьев,
- но только колодезное колесо, медленно скрипящее, кружащееся, кружащееся, у арыка, текущего по теплой, затопленной земле, попугаи, занявшиеся процеженным тминным вином, - и высокое солнце Азии, кричавшее: "Восстань и воссияй!"
"Будь благословенны англичане и все имение их! Будь прокляты неверные, поклоняющиеся дереву и камню!" "Аминь, - воскликнул Джобсон, - но там, где я останавливался обычно, не было ни церковных скамеек, ни проповедников, чтобы спасать моих братьев,
- но только пустыня, растянувшаяся и разбитая, слева и справа, слева и справа, где нагроможденные миражи клубятся под раскаленным добела небом, - череп у бархана, с гадюкой, свернувшейся внутри, - и красный ветер Ливии, ревущий: "Беги и прячься!""
"Будь благословенны англичане и все, что они делают и творят. Будь прокляты еретики, усомнившиеся, что это так!" "Аминь, - воскликнул Джобсон, - но там, где я собираюсь умирать, нет ни линейки, ни кронциркуля, чтобы рассудить это дело,
- но только Гималайские вершины, устремляющиеся к небу, легкие и громадные, легкие и громадные, среди миллионов пиков, укладывающихся на последнее прошлое мира, - та священная гора, где карабкаются ввысь смолистые кедры, - и стопы моих Возлюбленных, спешащих назад сквозь Время!"

СТАРШАЯ ЛОЖА
There was Rundle, Station Master...
Тут были Рэндл, станционный смотритель, и Бизли с железной дороги, и Хэкман, комиссариат, и Данкин, тюремное ведомство, и Блэйк, старший кондуктор - он два раза был нашим Мастером, - и с ним содержатель европейской лавочки, старина Фрэнджи Эдолджи.
Снаружи - "Старший! Сэр! Здравия желаю! Салам!" Внутри - "Брат", и нет тут никакого вреда. Мы встретились на Ступени и разошлись на Площади, и я был тогда младшим Дьяконом моей Старшей Ложи!
Среди нас были Бола Нат, счетовод, и Саул, аденский еврей, да еще Дин Мохаммед, чертежник из Управления Топографии; тут были Бабу Чакербатти и Амир Сингх, сикх, и Кастро из цеха сборки - римско-католического исповедания.
У нас не было добротных регалий, а Ложа была старой и пустой, но мы знали Древние Ритуалы, и не уклонились от них ни на волосок. И когда я вспоминаю это, мне часто приходит в голову, что на белом свете вообще нет такой вещи, как "неверные", - вот разве что мы.
Ибо каждый месяц, после работы, мы все присаживались и покуривали (мы не задавали пиров, а не то это повредило бы касте нашего Брата), и толковали друг с другом о религии и всяком таком; и каждый сравнивал услышанное с тем Богом, которого знал лучше всех.
И так мы толковали друг с другом, и никто из Братьев не двигался с места, пока утро не пробуждало попугаев и эту чертову птичку "лихорадка-на-мозги". Мы говорили, что все это было здорово интересно, и ехали отсыпаться домой, а Магомет, Господь и Шива играли в чехарду у нас в голове.
И те скитальцы частенько топали по государственному делу, разнося братские приветы Ложам востока и запада. Согласно приказу, от Кохата до Сингапура, - но я хотел бы опять увидеть их в моей Старшей Ложе!
Я хочу вновь увидеть их - моих Братьев, черных и коричневых, со славно дымящими сигарами и зажигалкой, пущенной по кругу; и старого лакея, храпящего в подвальной кладовой, - увидать их полноправным Мастером моей Старшей Ложи!
Снаружи - "Старший! Сэр! Здравия желаю! Салам!" Внутри - "Брат", и нет тут никакого вреда. Мы встретились на Ступени и разошлись на Площади, и я был тогда младшим Дьяконом моей Старшей Ложи!

Заголовок: Re: Редъярд Киплинг как аккадский поэт:
Прислано пользователем Mogultaj на 09/16/03 в 19:48:52

ЦАРСТВО СТРАН. СДАЧА СВОИХ.

ОЛЬСТЕР, 1912.
(The dark eleventh hour...)
Темный двенадцатый час наступает и видит нас проданными любой злобной силе, против которой мы боролись издревле. Мятежу, похищению, ненависти, угнетению, несправедливости и алчности предоставлено вволю править нашу судьбу - волей и деянием Англии!
Вера, в которой мы пребываем; законы, что мы создали и хранили, наша жизнь, честь и земля - все продано за вознаграждение убийству, творимому ночью, измене, которой учат среди белого дня, безумию, праздности и злобе - и мы сброшены со счета.
Кровь, пролитая нашими отцами, наша любовь, наши труды, наша боль - вменены нам в вину и лишь скрепляют наши цепи. Перед лицом державы изменник назначает свою цену! К чему еще лгать? Ныне мы - жертвоприношение.
Мы просим немногого - лишь того, чтобы нас оставили жать, что посеяли; в добре и зле оставаться верным нашему знамени и престолу. А ныне огню и стали Англии под нашим знаменем предстоит показать, как верные сердцем должны будут преклонить колени - перед старейшим врагом Англии!
Мы знаем, что за войны готовятся каждому мирному дому. Мы знаем, какой ад возвещен тем, кто не служит Риму - страх, угроза и ужас на рынке, у очага и в поле - мы знаем, когда отговорены все слова, что погибнем, если уступим.
Поверьте, мы не осмеливаемся хвалиться; поверьте, мы не страшимся - мы готовы уплатить свою цену всем тем, что зовут люди дорогим. Каков ответ с Севера? - Один закон, одна страна, один трон! Если Англия отшвырнет нас, мы не падем одни!

Заголовок: Re: Редъярд Киплинг как аккадский поэт:
Прислано пользователем Mogultaj на 09/16/03 в 19:51:02

КЛЯТВА И ДОГОВОР. ГОРЕ ПРЕСТУПИВШЕМУ.

СПРАВЕДЛИВОСТЬ (Октябрь, 1918 год)
Across a world where all men grieve...
Над миром, в котором скорбят все люди, и скорбя, лишь больше усиливаются победить, великие дни приходят и уходят, как приливы и отливы, и оставляют наших мертвых на каждом берегу. Тяжело бремя, которое мы несем; и наши собственные руки уготовили бремя, которое, коли мы вступим в переговоры с врагом, должны будут понести наши сыновья.
Перед тем, как мы дадим вырваться слову, вызывающему к жизни новые миры, надо нам сперва развязать меч Справедливости на земле. А иначе - все тщета с того дня, как на земле появилась жизнь, и истратившийся мир падет снова, не надеясь ни на бога, ни на человека.
Народ и его царь, обретшие могущество древним грехом, не страшась ответа, не положили бы предела злу. Но теперь их час миновал, и мы, кто вынеc его, видим, что несущий зло принужден наконец ответить перед людьми.
За смертные муки и опустошение народов, истертых в прах; за отравленный воздух и искалеченную землю, и холодную похоть по приказу; и за каждое безвестное горе, которое видели содрогающиеся воды - за все, чего хотели и что исполнили высшие и низшие - пусть теперь заново выучат они Закон!
Чтобы, когда судьбы будут сочтены, ни высший, ни низший не могли сказать: "Моя дерзко поднятая или покорно склоненная голова спасла меня в тот день!" Чтобы до конца времен остаток их вспоминал старое, общее злодеяние их отцов, которое так и не принесло им никакой пользы;
чтобы ни школы, ни попы, ни цари не могли снова выковать народ с сердцем зверя, наученного человеческой мудрости. И тогда наши мертвые будут спать в почести, не преданные нами, а мы с верой и честью сохраним тот мир, за который заплатили они.

СМЕРТНОЕ ЛОЖЕ (1918 )
This is the State above the Law...
"Вот Государство превыше Закона. Государство живет ради одного Государства" (в глубине рта - опухоль, и вторая опухоль у ключицы).
Иные умирают, крича, среди газа и огня; иные умирают молча, от разрыва или выстрела. Иные умирают в отчаянии, захваченные врасплох. Иные умирают внезапно. Этот - нет.
"Воля государя - высший Закон" (с этой гортанью будет то, что и бывает с такими гортанями). Иные умирают, пронзенные обломками досок; иные умирают, захлебываясь между лодок.
Иные умирают во всеуслышание, насмерть задавленные в обвалившейся траншее, так что их друзья видят все. Иные успевают умереть на полувздохе; с иными возня на полгода.
"Нет в жизни ни добра, ни зла сверх того, что предписывает государственная необходимость" (уже слишком поздно для скальпеля; все, что мы можем сделать - это облегчить боль).
Иные умирают как святые, с верой и надеждой (кое-кто умер так даже на тюремном дворе), иные умирают, сломленные насилием или бичом. Иные умирают легко. Этот умирает тяжко.
"Я изотру в прах того, кто преградит мне путь. Горе предателям! Горе слабым!" (пусть лучше пишет то, что хочет сказать: он задыхается, когда пытается говорить).
Иные умирают спокойно. Иные преисполняются громкой жалости к самим себе. Смерть иных угнетает людей на соседних койках. Этот умрет лучше.
"К этой войне вынудили меня враги. Я добивался только права жить". (Не бойтесь тройной дозы; боль нейтрализует половину того, что мы дадим.
Вот иглы. Смотрите, как он умирает, пока действует транквилизатор... Что за вопрос задает он одними глазами? - Да, конечно, Всевышний, Богу, будь уверен).

НАЧАЛО (1914-1918 )
It was not part of their blood...
Не было этого в их крови; это пришло к ним очень поздно, после долгих отсрочек на то, чтобы устроить все по-хорошему, - когда англичане стали ненавидеть.
Нелегко было подвигнуть их на это; в ледяном спокойствии они готовы были ждать, пока не будет проверен каждый счет, - прежде чем англичане станут ненавидеть.
Их голос был ровен и тих; их взгляд был ровен и прям. Не было ни знака, ни памятки, когда англичане стали ненавидеть.
Этого не проповедовали толпе, этому не учило Государство. Ни один человек не выговорил этого вслух, когда англичане стали ненавидеть.
Не вдруг это выросло; не легко это переменится, - за долгие холодные годы, пока время будут отсчитывать от того дня, когда англичане стали ненавидеть.

Заголовок: Re: Редъярд Киплинг как аккадский поэт:
Прислано пользователем Mogultaj на 09/16/03 в 19:53:09

КЛЯТВА И ДОГОВОР. БРЕМЯ И БЛАГО.

ДЖЕЙМСУ УИТКОМБУ РИЛИ 1890
По получении экземпляра его "Стихов для детей".
Ваш путь лег на запад, а мой - к моей собственной стоянке. Между нашими жилищами простерлись воды, и я не видел Вашего лица.
Но прочитав Ваши стихи, легко догадаться об остальном - ибо в детских сердцах нет ни Востока, ни Запада.
Рожденные для тысячи судеб, добрых и злых случайностей, некогда они все были царями, обретшими престол на материнском лоне.
Конечно, они знают эту тайну, - желтые, черные и белые, - когда они по-царски встречают друг друга ночью, в неомраченных снах.
При луне все они могут играть друг с другом, - запачканные, грязные и босые, - очень счастливые вместе и очень близкие к Богу.
Ваш путь лег на запад, а мой - к моей собственной стоянке. Между нашими жилищами простерлись воды, и Вы не можете увидать моего лица.
И это к лучшему, - ибо слез не должно ни описывать, ни видеть; но если я буду звать Вас "Дым, разъедающий глаза", я знаю, Вы поймете, о чем я.

Заголовок: Re: Редъярд Киплинг как аккадский поэт:
Прислано пользователем Mogultaj на 09/16/03 в 19:55:30

РАЗУМ ПРАВЛЕНИЯ

МИР БОГАЧА
1903
(The Word came down to Dives...)
Слово сошло к Богачу в мучениях его: "Наш мир полон зла; мои дети увечат и убивают, а Святой, Провидец и Пророк не могут поделать с этим ничего лучшего, кроме как освящать, пророчествовать и молиться!
Вставай, вставай, богач, и бери опять твое золото, твоих женщин и домочадцев, как они были у тебя встарь; быть может, найдет тебя милость посреди пекла, в которое Мы заключили тебя, и ты принесешь земле мир, который предрек Мой сын".
Тогда в веселии поднялся Богач и возлетел из огня своего, и ходил с прилежанием, чтобы выполнить желание Господа. И вскоре прекратились битвы, и освободились пленники, и земля отдохнула от Гошена до страны Гадир.
Слово сошло к Сатане, что ярился и ревел один, среди криков народов, поверженных пушками (а Пророки, Святые и Провидцы таскали друг друга за уши, потому что каждый хотел присвоить то чудо себе).
- Вставай, вставай, о Сатана, и отправляйся на землю, и испытай, вправду ли хорош мир Богача! Вот, все, что вымышлял он, Мы отдали в руку твою, и твое искусство послужит к тому, чтобы сломить или унизить его.
Тогда Сатана поднялся в мощи своей и поспешил на землю, и дохнул на Царей в праздности их и Князей, пьяных гордыней; но каким бы злом не дышал он, не было ни единого обнаженного меча, и огни, которые он возжигал, мерцали и умирали.
Тогда Сатана поднялся в ярости, и издалека омрачал землю, пока не набрел на хитроумного Богача, восседающего посреди менял; и он увидел, что люди закладывают свое добро за золото, покупающее копья, и шлемы, и боевой доспех.
Да! К Богачу пришел Перс, и Арамей, и Мидянин, - и ничуть не изменились их сердца, ни умыслы их, ни их жадность, - и они закладывали свои имения и стада, чтобы купить оружие, покоряющее Царей, - и Богач занимал им в меру надобности их.
Тогда Сатана сказал Богачу: "Воротись же со мной, ты, кто нарушил Его заповеди в день, когда Он освободил тебя! Ты, кто ради своей алчности перемалываешь голод и нужду людей, и людскую кровь в мерзкую лихву!"
Тогда мягко ответил Богач оттуда, где сидели менялы: "Мое убежище - наш Господин, о мой Господин в Аду! Смотри! Вся земля покоится в мире, сотворенном мной, и знай: я ждал, что ты придешь тревожить его!"
Тогда в гневе повернулся Сатана и пронесся над морями, чтобы потрясти новый посев людей оскорблениями, смятением и ужасом; но к каким бы ухищрениям он ни прибегал, не был двинут ни один эскадрон, и пламя, которое он раздувал, текло, умирая, и погибало.
К Богачу же явилась Атлантида и Военачальники Запада; и ничуть не ослабела их ненависть, ни гнев их, ни тревога, - и они закладывали весь свой доход за сухие властные клинки; и Богач занимал им и забирал лучшее, что у них было.
Тогда сказал Богачу Сатана: "Во имя Господа! Объяви тайну своего хитроумия, которое повергает меня в позор! Во всех адских обителях знают, как мои народы посмеялись над моим волшебством, а мои неверные Цари отвергли меня, когда я пришел".
Тогда ответил хитроумный Богач: "Разве не золото и ненависть обитают в сердце всякого колдовства, да к тому же безумный страх? Золотом, страхом и ненавистью я привязал государство к государству, и ненавистью, страхом и золотом я сковал их злобу!
Из ненависти люди алчут меча, из страха алчут они щита, - клинка поуже, а тарчи пошире, чем у их нарядных соседей; за золото я вооружаю их руку, и за золото я скупаю их страны, и за золото я продаю их врагу урожай!
Их ближайшие враги могут нанимать, а их отдаленнейшие друзья могут отдавать в наем, - один за другим от Древнего Аккада до Островов Моря, - и они заключают договоры ради обнаженного железа, но я, я уловляю их, вооруженными, в мир!
Стада, которые Египет отдал мне в заклад, я отправил в Ассирию, и фараон получает прибыток от стад, что дал ему Саргон. Не разрушат Цари имения своего ради низвержения Ашдода, а не то их народы пробудят вражду, которой они бросали притворный вызов.
Разве не таков Каргамыс, как Куллани? Ради коней, желанных им, они продали мне семь урожаев, которые я перепродал Венчанному Тиру, и Тириец избороздил равнины тысячами нанятых повозок, а Города хранят мир, - и делят плату за наем.
Видал ли ты гордыню Моава? Во имя мечей на его пути, он обязался Филистимлянам половиной всего, что у него есть; и не посмеет он обнажить меча, пока не разрешит Газа, и не покажет он позволения от Аскалона и Гата.

Заголовок: Re: Редъярд Киплинг как аккадский поэт:
Прислано пользователем Mogultaj на 09/16/03 в 19:57:11

Воззовешь ли ты к своим народам, обезумишь ли ты снова своих царей? Смотри! Мои светы шествуют пред тобой, и прежде, чем оживятся спящие улицы, их посвистывающий слуга приносит всякие сокрытые и темные слова, и народы бросают поститься ради тех вещей!
Так я насмехаюсь над Чудом и высмеиваю Пространство и Время, все бескрайние моря - гостиница, и вся земля - рынок, где ревностные торговцы знают, что каждый - порука для своего врага, и никто не может преуспеть без благоволения своих товарищей.
И вот, в этом - все мое хитроумие, и в этом - вся моя мудрость! Бог хорошо научил тебя, о мой Господин в Аду, но смотри: вся земля покоится в мире, сотворенном мной, и вот, я знал, что ты явишься потревожить его!"

КОСТРЫ
(1933)
ЭПИГРАФ: "Жест... взгляд... точка зрения... путь... пример... достижение... умиротворение... предел допустимого риска" - распространенные политические выражения.
Мы знаем, что ракеты взлетают с шумом; мы знаем, что гул снаряда предшествует разрыву; мы знаем свистящий вой жезла, истирающегося во прах. Мы знаем, насколько стоит доверять любому обещанному раю. Мы знаем и пирог, и корку. Мы знаем, что такое костер на льду.
Мы знаем гору и мышь. Мы знаем большой шум и маленький толк. Мы знаем, что такое взять кабана за уши. Мы знаем лягушку, подражавшую быку. Мы знаем, что, какую бы штуку мы не выкинули (мы и сами рискнули пару раз), - обрезанная монета не то, что полновесная. Мы знаем, что такое костер на льду.
Мы знаем, что один да один будет два, пока толпа не решит голосованием, что это три или ноль; мы знаем, что Волк Фенрис на свободе. Мы знаем, что за бой еще впереди. Мы знаем Отца той Мудрости, которая доказывает, что младенец и василиск играли бы друг с другом, если бы их научили. Мы знаем этот костер на льду.
Мы знаем, что процветание приходит от бережливости; мы знаем, что ключ должен запирать дверь; мы знаем, что перепуганный неумеха не поднимется над землей на шнурках от собственных ботинок. Мы знаем эти вещи и сожалеем о том, что их не изменить никаким искусством. Сверх того, мы знаем, что такое костры на льду!

ЧЕЛЯДИНЕЦ НА ЦАРСТВЕ СВОЕМ
ЭПИГРАФ: "От трех трясется земля, четырех она не может носить: челядинца на царстве его, глупца, наевшегося досыта мясом, блудницу, вышедшую замуж, и служанку, унаследовавшую госпоже своей".
Три вещи сотрясают землю и четырех она не в силах сносить; божественный Агур сосчитал их и включил их в книгу - эти Четыре Великие Проклятия, которыми прокляты люди; но Челядинца на Царстве Его старый Агур поставил первым.
Нам нет нужды наносить визит служанке, ставшей госпожой; глупец, полный мяса, когда-нибудь уснет; блудница, вышедшая замуж, может выносить ребенка и исправиться; но челядинец на царстве своем - это сплошное смятение до конца.
Его ноги всегда готовы дрожать; его руки редко готовы трудиться; его уши глухи к разуму; его уста громки в ссоре. Он не знает другого смысла владычества, нежели чем выказывать свою мощь. Он не обращает внимания на решение суда, если оно не обеляет его.
Так как он услужал господину, прежде чем пришло его царство, и во всякой беде прятался за имя господина своего, - теперь, когда его безумие разверзает без необходимости адские пропасти, челядинец на царстве своем сваливает все на кого-нибудь другого.
Его клятвы стоят недорого; его верность трудно удержать; его доверие легко разрушить; он страшится сотоварища своего. Первая же шайка черни подвигнет его на нарушение своего слова. О, челядинец на царстве своем - больше, чем когда-либо, раб!

Заголовок: Re: Редъярд Киплинг как аккадский поэт:
Прислано пользователем Mogultaj на 09/16/03 в 19:57:57

РОССИЯ - ПАЦИФИСТАМ
1918
God rest you, peaceful gentlemen...
Господь да упокоит вас, миролюбивые господа, ничто да не удручит вас! Но погодите немного - здесь выносят покойников. Полки мертвы и города мертвы, без счета и попечения; Господь да упокоит вас, миролюбивые господа, что это за предзнаменование перед вами?
Вскопайте землю для изнуренных воинств, у которых больше нет собственной земли. Дайте им покоя, которого они так жаждут; а кто уснет следующим, добрые господа, кто уснет следующим в таком рву?
Господь да упокоит вас, миролюбивые господа, но дайте нам пройти! Мы идем вырыть могилу Нации столь же великой, какой была Англия. Ибо это Царство, и эта Слава, и это Могущество, и эта Гордость - триста лет они процветали, в триста дней они умерли!
Отлейте бензина для замерзших сонмищ, лежащих на дорогах. Дайте им тепла, которого не хватало им так давно; а кто будет гореть следующим, добрые господа, гореть на таком погребальном костре?
Господь да упокоит вас, многодумные господа, и да пошлет, чтобы сон ваш был крепок! Не осталось от этого Владычества ни тени, ни звука, ни отблеска, - кроме отзвука рыданий, и блеска пылающего пламени, и тени народа, втоптанного в прах.
Преломите хлеб для голодных толп, погибающих в поле. Отвесьте им еды, когда они примут иго; а кто поддастся следующим, добрые господа, кто поддастся следующим на такой подкуп?
Господь да упокоит вас, добрые господа, и да хранит вас в вашей радости! Когда еще превращалось Царство так быстро в кровь, пыль и пепел? Между летом и снегом - посевом и морозом - погибли оружие и продовольствие, надежда и совет, имя и страна!
Опускай ноги и голову! Забрасывай и заравнивай! Так мы погребаем мертвый Народ; а кто падет следующим, добрые господа, падет следующим с вашей доброй помощью?

Заголовок: Re: Редъярд Киплинг как аккадский поэт:
Прислано пользователем Mogultaj на 09/17/03 в 00:37:56

ЭКЗИСТЕНЦИАЛИСТСКАЯ ВСЕЛЕННАЯ.. СЕКИРА ОККАМА.

ЕСТЕСТВЕННАЯ ТЕОЛОГИЯ
(I ate my fill...)
ПЕРВОБЫТНОСТЬ.
Я вдоволь наелся мясом мертвого кита, выброшенного на берег после месяца в море; я чувствую боль у себя внутри; почему боги притеснили меня? Ох! Меня чуть не до смерти прохватил понос. Ух! Я болен до темноты в глазах. Какой смысл в религии и вере? Смотрите, как боги притеснили меня!
ЯЗЫЧЕСТВО.
Как шкурка мыши или крысы может нести что-нибудь, кроме безвредных блох? Пламя чумы пожрало моих домочадцев; почему боги мои притеснили меня? В недуге весь дом мой и род, хотя они были такими достойными, какими только могли быть; я выгоню и поколочу нашего семейного жреца, ибо мои боги притеснили меня!
СРЕДНЕВЕКОВЬЕ.
Мой колодец соединяется с отхожим местом по обычаю всего христианского мира... Лихорадка и дизентерия изнуряют мою мать. Почему Господь притеснил меня? Святые не помогают, что бы я ни предлагал им, и то же самое клирики, которых я оделял. Так что я оставлю мое добро лежать в моем сундуке, потому что Господь притеснил меня!
МАТЕРИАЛИЗМ.
Я выпустил восемьсот кур на площадь в один акр; неизвестно отчего они подыхают дюжинами. Я более чем сомневаюсь насчет моего Творца: почему Господь притеснил меня? Что это за ответ на все мои старания, не говоря уже о фунтах, шиллингах и пенсах! Я атеист отныне и вовеки, раз этот Бог притеснил меня!
ПРОГРЕССИЗМ.
Траты на армию и флот - это человекоубийственное безумие. Мой сын был убит при отступлении из Монса. Почему Господь притесняет меня? Почему убийство, грабежи, поджог и насилия допущены Божеством? Я напишу в "Таймс", насмехаясь над нашим священником, ибо Господь мой притеснил меня.
ХОР:
Был у нас чайник; мы проглядели, как он потек; то, что мы его не чинили, ухудшило дело. Мы не пьем чая уже неделю... Корни этого - за пределами Вселенной!
ВЫВОДЫ:
Не было во всем этом желания благого бога, ибо Дух, который Он вдохнул в Человека, - свободен. А последствия - это мера за меру, а не Бог, который тебя притеснил. Что посеешь, то и пожнешь, отныне и во веки веков. Ты предоставлен собственной заботе. Только ты сам притесняешь себя!

ЮВАЛ И ТУВАЛ-КАИН
(Jubal sang of the wrath of God...)
Ювал пел о гневе Господа и о проклятии тернием и шипами, но Тувал изготовил себе заостренную палку и разрыл землю, чтобы посеять зерно. Древняя, древняя, как эта давняя борозда, юная, как прорастающее зерно, - заново рождается с каждым годом вражда меж Ювалом и Тувал-Каином!
Ювал пел о новонайденном море и о любви, которую разделили его волны, но Тувал выдолбил упавшее дерево и переправился на другой берег. Черна, черна, как крушение в бурю, солона, как исподняя одежда, горька и холодна ненависть, какой они ненавидят друг друга - Ювал и Тувал-Каин!
Ювал пел о золотых годах, когда исчезнут войны и раны, - но Тувал приспособил метательное копье и приказал своим соседям: мир. Юна, юна, как десятичная дробь, древнее, чем убитые Ламехом - громоносна и полна рева вражда между Ювалом и Тувал-Каином!
Ювал пел о заграждающих путь скалах и вершинах, которые никто не может увенчать; но Тувал вскарабкался от уступа к уступу, и там он выстроил город! Высоко, высоко, где лежат горные снега, внизу, где пьют влагу дренажные трубы - где бы они ни были, они никогда не согласятся друг с другом - Ювал и Тувал-Каин!

ГОРОДА, ПРЕСТОЛЫ, МОГУЩЕСТВА...
(Cities and Thrones and Powers...)
Города, Престолы, Могущества - перед лицом Времени они не более, чем цветы, умирающие в течение дня. Но как распускаются новые бутоны, чтобы обрадовать новых людей, - так с истратившейся и безразличной земли Города поднимаются вновь.
Нарцисс этого лета - он и не знает, какая перемена, какая случайность, какие холода скосили цветы прошлого года; но с доблестной верой в себя и в неведении своем мнит вечным свое семидневное существование.
И вот, Время в своем великом милосердии ко всему сущему повелевает нам быть столь же слепыми и столь же доблестными, как тот цветок; так что в самый миг нашей смерти и верного погребения тень скажет, убежденная, тени: «Смотри, как продлеваются наши труды!»

Заголовок: Re: Редъярд Киплинг как аккадский поэт:
Прислано пользователем Mogultaj на 09/17/03 в 00:39:43

ФИЛАДЕЛЬФИЯ
(If you're off to Philadelphia in the morning)
Если утром вы отправляетесь в Филадельфию, вы не должны принимать мой рассказ за путеводитель - в самом деле, немного осталось от города, о котором вы читали, и все люди, о ком я пишу, мертвы.
Теперь мало кто поймет, если вы заговорите о Талейране и вспомните, что сделали его искусство и хитрость; и кэбмен на пристани не слыхал ни о графе Цинцендорфе, ни о церкви в Филадельфии, выстроенной им.
Это ушло, ушло, ушло вместе с погибшей Атлантидой (не говорите потом, что я вас не предупреждал); в 793-м все это можно было видеть в тех местах, но ничего этого нет в Филадельфии нынче поутру.
Если утром вы отправляетесь в Филадельфию, не ездите так, как я описал: Южные Дилижансы Боба Бикнелла заброшены уже больше века, и Компания отвезет вас туда вместо них. Вам не увидать Тоби Хирта по 2-й Северной, 118, сколько бы вы ни звали, и боюсь, что вы понапрасну разыскивали бы прачечную, где фараон пиликал на вечеринке.
Это ушло, ушло, ушло вместе с Золотыми Фивами (не говорите потом, что я вас не предупреждал); в 794-м там был отличный бальный зал, но его нет в Филадельфии нынче поутру.
Если утром вы отправляетесь в Филадельфию, вы должны заказать по телеграфу комнаты в каком-нибудь отеле; вам не надо пытать счастья у Элли или в "Олене", хотя Отцу Своей Страны они приходились по душе. Нет ни малейшего смысла искать Адама Гуза или расспрашивать, куда переехал пастор Медер, - так что вы должны будете признать устаревшим все, что я рассказывал вам о филадельфийской церкви, которую он так любил.
Он ушел, ушел, ушел вместе с Мартином Лютером (не говорите потом, что я вас не предупреждал); в 795-м он был, упокой Господи его душу, жив-живехонек, но его нет в Филадельфии нынче поутру.
Если утром вы отправляетесь в Филадельфию, и хотите проверить, правду ли я говорю, - бьюсь об заклад, вы найдете там ту же прекрасную землю, неизменную с тех пор, как этой дорогой шли Красные Куртки! Так же дышит полднем сосновый бор; так же выводит свою мелодию дрозд; так же осень разжигает клены; так же расточает в сумраке свой покоряющий души мускус дикий виноград; так же светляки в кукурузе превращают ночь в представление!
Они на месте, на месте, на месте вместе с Бессмертной Землей (сограждане, я предупреждаю вас по дружбе!); все вещи, что воистину продолжаются, когда преходят люди и времена - все они на месте в Пенсильвании нынче поутру!

ПЕСНЯ ПУТИ (КАНАДСКАЯ)
(Where's the lamp that Hero lit?)
Где светильник, что некогда зажигала Геро, призывая Леандра домой? Равное время сравняло их с погибелью Греции и Рима. И мы больше не ждем изодранного паруса, что нес "Арго".
Прах и пыль праха занесли все заботы весталок; и на самом ветхом алтаре нет ничего, кроме ветшайшей тьмы. Укрепленное веками Забвение угашает любой свет, что сиял когда-то.
Но неужто из-за гибели светил мы станем ограждать наши пути от желания? Или оттого, что луна высока, откажемся прибегнуть к ближнему огню? Или похороним собственные жизни, чтобы не потревожить какого-нибудь завистливого Владыку?
Нет! Пусть Время со своей маленькой Судьбой заточает и порабощает нас, своими искусствами создаем мы то, что пожирает само Время - такие машины, что перегонят коней самого Солнца!
Когда мы будем жить снова, Пространство, утратив свое свирепое царство, уберет длинное копье с дороги и сложит к нашим ногам, и побежит пред нами с занимающимся дыханием, пока мы не одолеем, чтобы покорить новые царства!

Заголовок: Re: Редъярд Киплинг как аккадский поэт:
Прислано пользователем Mogultaj на 09/17/03 в 00:43:32

ПЕСНЯ АСТРОЛОГА
To the Heavens above us...
Взгляни в Небеса над нами и воззри на Планеты, что любят нас, все оправленные в золото! Чьи колесницы, чьи кони устоят против нас, когда Звезды в походе своем бьются на нашей стороне?
Вся мысль, все желания, что существуют под солнцем, едины с их огнями, как и все мы едины с ними. Все деяния, всякий дух, все формы, любой состав получают и наследуют единую силу.
О ты, человек, что отрицаешь любую власть, кроме своей собственной! Их сила могущественно являет себя в высших, и в низших столь же ясно. (О человек, если бы ты знал, что за сокровище скрыто здесь!)
Земля дрожит в муках, и мы вопрошаем, отчего это; но слепая планета знает, когда близится ее правитель. И, от времен Творения настроенная на точнейшее созвучие, она трепещет на своем месте и тянется к своему Господу.
Воды поднялись, источники разрешены от уз - потоки разбили свою тюрьму и свирепствуют вокруг. Ни один бастион не устоит против них. Их ярость продлится, пока Знак, повелевающий ими, не опустится вниз или не качнется вверх.
В безвестных безднах, над непостижимыми заливами сплетается наша доля, приносится наше бремя. Но Те, кто уготовили его, Чью Природу мы делим, создали нас, кому должно вынести его, - способными вынести.
Хотя ужасы поражают нас, не убоимся мы; никакое Могущество не в силах уничтожить нас, кроме того, что сотворило. И вот, не без смысла и не без надежды будет наше падение - всему наступает свое время, и Милосердие венчает все!
Так не смущайтесь, боязливые! Вечный царит! Укрепитесь сердцем и возрадуйтесь, и пойте с вожделением: "Чьи колесницы, чьи кони устоят против нас, когда Звезды в походе своем бьются на нашей стороне?"

СИНИЕ РОЗЫ
Roses red and roses white...
Алые розы и белые розы сорвал я, чтобы порадовать мою возлюбленную. Но она не захотела ни одного из моих цветов, пожелав, чтобы я собрал для нее синие розы.
Я прошел полмира, отыскивая, где растут такие цветы. Полмира, что я обыскал, отвечали мне хохотом и насмешками.
Домой я вернулся зимою, но моя глупенькая возлюбленная уже умерла, с последним вздохом отыскивая розы в ладонях Смерти.
Может быть, за гробом она найдет то, что искала. А я искал впустую: алые и белые розы - самые лучшие.

Заголовок: Re: Редъярд Киплинг как аккадский поэт:
Прислано пользователем Mogultaj на 09/17/03 в 00:46:28

ЦАРИ ЧЕТЫРЕХ СТРАН СВЕТА

МОГУЧАЯ ДУША (Теодор Рузвельт)
Среди славных Предводителей, явленных нашим веком на почитание всем людям, один стоит на особицу. На обоих берегах океана оба народа говорят о нем: "Уменьшилось наше царство с тех пор, как не стало Могучей Души ".
Щедрый на намерения и дела, в трудах и бою, в опасностях и страданиях он исповедовал и искал труд, восхваленный им. Не прибавилось смелости в нашем мире оттого, что нет Могучей Души!
Прямая речь с прямыми людьми и прямое обличение кривых дел; прямая вера в то, что дела между соседями и царями ведутся прямо; он поступал так и следовал этому, что бы ни случилось. О, не прибавилось чести в нашем мире оттого, что умерла Могучая Душа!
Его жаркий дух согревал все страны; вот, он любил тех, кто выказал себя господами своего слова; в любви и ненависти платящий все, до последнего... Нет, не прибавилось доброго в нашем мире оттого, что отошла Могучая Душа!
Прошедший суровую школу долгой власти, но наисмиреннейший, когда он мог послужить людям тем, чем он был. Верный слуга, любимый господин, редкостный товарищ, надежный вожатый... О, не стал безопаснее наш мир оттого, что умерла Могучая Душа!
Пусть те, кто возьмутся за его далеко достигающий меч и всюду защищающий щит, удостоверятся, что могут владеть ими! Ибо те, кто отныне должен будет продолжать путь в одиночестве, нуждаются в сильной охране оттого, что ушла Могучая Душа.

Заголовок: Re: Редъярд Киплинг как аккадский поэт:
Прислано пользователем Mogultaj на 09/17/03 в 00:56:39

ДОРОГА ДОБЛЕСТИ

БЛУДНЫЙ СЫН: ЗАПАДНАЯ ВЕРСИЯ
Here come I to my own again...

Вот возвращаюсь я к тому, что принадлежит мне, накормленный, прощенный и снова признанный. Приняла меня кость от кости моей и приветствует плоть от плоти моей. Откормленный телок разделан для меня, но отруби мне больше по вкусу. Думаю, что мне лучше всего быть с моими свиньями, так что я вновь отправляюсь на Скотные Дворы.
Я, знаете ли, никогда не был особо утонченным (и это, знаете ли, повлияло на умонастроения моего брата), но свиньи, знаете ли, не попрекают тебя за толику свинства. Так что я ухожу с котомкой и посохом есть хлеб, в котором втрое больше мякины, чем зерна, но, слава богу, там при этом хоть смеются, не то что у нас за обедом.
Мой отец печалится и поучает меня, мой брат хмурится и презирает меня, а матушка выспрашивает меня, пока мне не хочется пойти и выругаться. И, несмотря на торжественный вид моего дворецкого, я знаю, что слуги считают меня чудовищем испорченности в моральном смысле - и будь я проклят, если нахожу, что это справедливо!
Я промотал свое добро, да, я знаю, на разгульную жизнь, да, так я и сделал, но ни у кого нет на примете, чтобы я зашел дальше, чем те, кто лучше меня. Болтают о деньгах, которые я при этом растратил; намекают на то, как я там прожигал жизнь, но они все забывают, что меня отправили туда одного как сына богача.
Так что я был словно помечен для того, чтобы меня сразу обобрали, и тут же потерял свое добро (вас это удивляет?), но я не сдался и не свалился с первого удара; я поработал кое-какое время на Скотных Дворах, где проводил дни и ночи со свиньями, и делил со свиньями их молоко и кукурузу, пока, думается мне, я не узнал с этими свиньями, что почем, - и теперь я могу зарабатывать этим знанием!
Так что я возвращаюсь к моей работе; меня уже не так легко ограбить и я уже не соглашусь так легко рыдать на первом подвернувшемся плече. Я ухожу, Отец. Счастливо тебе. Благослови тебя Бог, Матушка! Я буду писать тебе... Не хочу быть невежливым с тобой, брат, но ты и в самом деле сука!

Заголовок: Re: Редъярд Киплинг как аккадский поэт:
Прислано пользователем Mogultaj на 09/17/03 в 01:09:24

ЛЮДИ ВОЙСКА

"БОБС" (Фельдмаршал Лорд Робертс аф Кандахар; умер во Франции в 1914)
There's a little red-face man...

Есть на свете маленький краснолицый человечек - это Бобс. Наш Бобс ездит на самой рослой лошади, на какой только может. Будет она брыкаться, лягаться и вставать на дыбы, - он может сидеть двадцать лет подряд, распялив рот до ушей, верно, Бобс?
Так да здравствует Бобс-бахадур, малыш Бобс, Бобс, Бобс! Он наш кандахарский паренек, вояка Бобс, Бобс, Бобс! Он герцог "Давай вперед!"; он разделывал нас по-хорошему, и мы пойдем за ним в ад, разве нет, Бобс?
Если передок выскользнул из постромки - цеплять его Бобсу, если линейщик вышел из строя - порядок наводить Бобсу. Потому что он держит глаза над воротником и у него труба в глотке, и ты не будешь петь козлом под началом Бобса.
Он немного строг насчет выпивки, капеллан Бобс, но это хранит нас от губы - так ведь, Бобс? Так что мы не будем жаловаться, пусть он и капает на мозги, лишь бы он снова вел нас вперед - безалкогольный Бобс.
Если перевернуть его вверх тормашками, папашу Бобса, можно будет вытрясти из него кварту свинца. Бобс ходит с ним тридцать лет - чудные сувенирчики вроде пуль и копий, разве нет, Бобс?
Чего он не знает о войне, генерал Бобс - можешь спросить это в лавке, следующая дверь, а, Бобс? О, он коротышка, но он мудрый, он наводит страх своими размерами и он вам тут не объявления расклеивает, - правда, Бобс?
Теперь они сделали из Бобса чертова баронета, и тут нет ничего, кроме справедливой награды, верно, Бобс? Так что он будет носить корону там, где обычно сидел шлем, но мы знаем, что ты не забудешь, - правда, Бобс?
Так слава Бобсу-бахадуру, малышу Бобсу, Бобсу, Бобсу! Карманный Веллингтон и сверх того еще половинка - вояка Бобс, Бобс, Бобс! Это не какая-то там хренова ода, просто ты помог солдату тянуть его ношу, и награжден за дело; да благословит тебя Бог, Бобс!

ЛОРД РОБЕРТС (умер во Франции в 1914)
He passed in the very battle-smoke...
Он ушел в самый разгар войны, которую предвидел. Триста миль пушек заговорили, когда умер Хозяин Пушек.
Он отошел в самый гром орудий, но прежде, чем затмились его глаза, он увидел лица сыновей, чьи отцы и деды служили с ним.
Он дотрагивался до рукоятей их мечей и приветствовал каждого старым истинным словом хвалы; и доблесть была в прикосновении и речи, как в былые дни.
И так он отослал их и обрел свой покой, и неколебимый дух отошел меж склонившимся Западом и Востоком под гром безустанных орудий Севера.
Чист, прост, доблестен, истинно любим, безупречен в верности и славе, кого ни праздность, ни почести не могли ни на волос отклонить от его цели.
Никогда больше - лицо, исполненное боевой мудрости; веское и неотложное слово, взывавшее посреди рыночной площади - взывавшее и не услышанное!
И все же из жизни его пробивается новая жизнь - сквозь все сонмы врага, которым суждено прийти; и Слава - наименьшая из тех, кто провожает этого человека домой.

ПРОВОДИТЕ МЕНЯ ДОМОЙ
There was no one like 'im, 'Orse or Foot...
Под стать ему не было никого, ни конного, ни пешего, ни единого из артиллеристов, кого я знал. И потому, что это было так, да, конечно, он пошел и погиб; так они и поступают, лучшие люди.
Так что же, выбейте трубки и проводите меня! Ну, что же, приканчивайте свое пиво и проводите меня! О, слушайте, как зовет большой барабан: проводите меня, проводите меня домой!
Его кобыла ржет весь день, она бьет копытом всю ночь. Не возьмет корма, все ждет его шага; так она и поступает, живая тварь.
Его девчонка гуляет с бомбардиром, не прошло и месяца; и в церкви вывесили флажки, потому что она заарканила парня; так они и поступают, девчонки.
Мы схватились из-за пса - это было на прошлой неделе, не больше пары раундов, - но я ударил его по-настоящему сильно, и теперь я хотел бы, чтобы этого не было; а такого не сможет сделать никто.
Он один был моим другом, и теперь я должен найти нового. Но я отдал бы мое жалованье и нашивки, лишь бы воротить парня; а это уж поздно делать!
Так что же, выбейте трубки и проводите меня! Ну что же, приканчивайте свое пиво и проводите меня! О, слушайте, как медленно маршируют ряды! Проводите меня - проводите меня домой!
Забирайте его! Он ушел туда, куда уходят лучшие. Забирайте его! И медленно поворачиваются колеса орудий. Забирайте его! Там, куда ему идти, и без него хватает людей. Забирайте его на лафете под барабанный бой.
Ибо вот оно, "Три залпа холостыми!" - и проводите меня; и вот оно, "Тринадцать из строя!" - и проводите меня; о, превыше любви женской - проводите меня, проводите меня домой!

Заголовок: Re: Редъярд Киплинг как аккадский поэт:
Прислано пользователем Mogultaj на 09/17/03 в 01:33:05

ИРЛАНДСКИЕ ГВАРДЕЙЦЫ - 1918
(We’re not so old...)
Мы не так давно в списках английской Армии, но не так уж недавно занимаемся своим ремеслом; ведь мы имели честь встречать бригаду английских гвардейцев при Фонтенуа. Тогда нас водили Лалли, Диллон, Бэлкли, Клэр и Ли, и через сто семьдесят лет мы вновь бьемся за Францию!
Старые времена! Дикие гуси летят клином к буре, как им приходилось встречать ее грудью прежде! Ибо где есть ирландцы, там быть драке, а когда не будет там драки, значит, нет больше Ирландии!
Сейчас все мода на хаки, но в свое время мы шли по Франции, разодетые в алое сукно британской армии, брошенное англичанами в Генте. Сегодня они дерутся на нашей стороне, но прежде чем они переменили наряд, пол-Европы знало нашу славу, как знает ее вся Ирландия!
Старые времена! Дикие гуси летят клином к буре, как им приходилось встречать ее грудью прежде! Ибо где есть ирландцы, там не умирает память, а если мы забудем, значит, нет больше Ирландии!
От Лесов Барри до Гозэкура, от Бойна до Пилкемриджа - былым дням так же нет возврата, как воде под мостом. Но мост все стоит, и вода все бежит, такая же кровавая, как вчера; и ирландцы движутся на звук канонады, как лосось к морю.
Старые времена! Дикие гуси летят клином к буре, как им приходилось встречать ее грудью прежде! Ибо где есть ирландцы, их сердца неизменны, а если они изменятся, значит, нет больше Ирландии!
Мы не так давно в списках английской Армии, но не такие уж новички на ринге, ибо мы таскали ранцы под Маршалом Саксонским, когда Людовик был нашим королем. Но теперь наш Маршал - Дуглас Хэйг, и мы люди короля Георга, и через сто семьдесят лет мы вновь деремся за Францию!
О, Франция! Не стояли ли мы за тебя, когда жизнь сверкала великолепием от даров и наград? О, Франция! Предадим ли мы тебя в час твоей гибели, Мать Мечей? Старые времена! Дикие гуси летят клином к буре, как им приходилось встречать ее грудью прежде! Ибо где есть ирландцы, там любовь и битва, а если кончится то или другое, значит, нет больше Ирландии!

ГЕФСИМАН
1914-1918
The Garden called Gethsemane...
Сад под названием Гефсиман - был такой в Пикардии; и люди приходили туда посмотреть, как идут строем английские солдаты. Мы маршировали - мы маршировали или вставали смирно, как придется, и прикрепляли противогазы, выданные нам на случай газовой атаки - за пределами Гефсимана.
Сад под названием Гефсиман - там была отличная девчонка, но все время, что она разговаривала со мной, я молился, чтобы чаша моя миновала меня. Офицер сидел на стуле, люди валялись на траве, и все время, что мы стояли там, я молился, чтобы чаша моя миновала меня.
Она не миновала - она не миновала - она не миновала меня. Я выпил ее, когда мы встретили газовую атаку за пределами Гефсимана!

ЭПИТАФИИ ВОЕННЫХ ЛЕТ
1914-1918
НОВОБРАЧНЫЙ
Call me no false, beloved...
Не зови меня неверным, возлюбленная, если не прошло много времени, как от твоей груди, которую я едва узнал, я упокоился в иных объятиях.
Ибо эта первая нареченная, кого холодно обнимаю я, всегда была рядом со мной, еще перед тем, как я увидел твое лицо.
И наша с ней свадьба, так часто назначавшаяся, таким чудом откладывавшаяся, - наконец свершилась она, и не может быть отменена.
Живи же; жизнь почти излечит тебя от памяти. И оставь нас пребывать вечно в ее бессмертии.

Заголовок: Re: Редъярд Киплинг как аккадский поэт:
Прислано пользователем Mogultaj на 09/17/03 в 01:35:39

СОБСТВЕННОЕ СЛОВО

ШУТНИК
(There are three degrees of bliss...)
Три ступени блаженства у Престола Бога; и высшая принадлежит тому, кто спасает брата своего ценой собственной жизни. Могущество ведомо здесь!
Три ступени блаженства в Садах Рая; и вторая принадлежит тому, кто спасает брата своего превосходным советом. Ибо здесь почиет Слава!
Ступеней блаженства - три, и три обиталища блаженных; и последнее принадлежит тому, кто спасал себя шутя, и игрой - брата своего... Но здесь - отдохновение Ангелов!

Заголовок: Re: Редъярд Киплинг как аккадский поэт:
Прислано пользователем Kagero на 09/17/03 в 01:44:22

Могултай, а я сейчас "Россию" перевожу - дождетсь? :P

Заголовок: Re: Редъярд Киплинг как аккадский поэт:
Прислано пользователем Ципор на 09/17/03 в 02:54:06

Поскольку выкладывание текстов Киплинга еще не завершено, обсуждение перенесено в новый тред:
https://www.wirade.ru/cgi-bin/wirade/YaBB.pl?board=bibl;action=display;num=1063752274;start=0#5
для того, чтобы художественные тексты не шли вперемешку с дискуссией.
Все дискуссионные посты из этого треда скопированы в новый.

Заголовок: Re: Редъярд Киплинг как аккадский поэт:
Прислано пользователем Mogultaj на 09/18/03 в 16:35:09

Добавления к корпусу

Детерминист (Nececcitarian)
(I know not in Whose hands are laid...)

Я не знаю, в Чьих руках возлежат истинные Чаши Радости, проливающие ее в мир словно из внезапной засады;
Кто велит Небесному Жаворонку подниматься ввысь и приветствовать веселием наш торжественный ход - Шутка, что нам - в плач и пресмыкание;
Кто сшивает грани Времени и Случая за спиной у избранного в добычу и восставляет Священный Абсурд на престол Вопиющего Обстоятельства,
пока Смех, беззвучный от преизбытка, не взволнует гладь немой мольбы и боли над глубиной горести сердца, чтобы можно было вдохнуть и рассмеяться снова.
Ни одно вероучение не посмело чествовать его своим Господом, ни один восторженный церковный хор не провозгласил его Богом. Никому этот Могучий Господин Миров не выдохнул своего имени.
И все же, должно быть, так: придорожной шуточке дарует тот самый Сильный от той самой силы, что сотворяла Его планеты и Его розы.

Возрождение (1914-1918 )
Если бы сказал любой бог: «Я восставлю для вселенной ее Вчера в той же полноте, каким оно было, пока мой суд не разрушил его!» - чье сердце, глаза и руки не возделись бы, вожделея такого дара?
Если бы любой бог захотел стереть из разума и след той беды, какой является ныне человечество душою и телом, кто бы не благословил, плача от радости, нежность его любви?
Если любой бог позволит нам убежать той смерти, какой живем мы всякий день, и надежно умереть в тех утраченных жизнях, какими жили мы до своего рождения, - кто презрительно посмеется такому освобождению?
Ибо мы есть то, что мы есть: столь выученные крови и простой работе войны, столь долго обреченные на жертвы, что сама дряхлая Смерть не внушит большого почтения по сравнению с трудами наших, еще более неустанных рук.
И все же мы всегда были тем, чем были; и, сработанные такими, любим смотреть на отдаленное зрелище невероятных лет и форм, что скользят, подобно нам самим, на самом краю гибели.

Заголовок: Re: Редъярд Киплинг как аккадский поэт:
Прислано пользователем Mogultaj на 09/19/03 в 01:55:09

Колыбельная Св. Елены
How far is St.Helena...
«Далеко ли до Святой Елены от маленького мальчика за игрой?» - Зачем ты хочешь блуждать там, за краем света? О, матушка, позови снова своего сынка, не то он убежит. (Никто не думает о зиме, когда травы зелены!)
«Далеко ли до Святой Елены от боя на парижской улице?» - У меня сейчас нет времени на ответ - люди падают так быстро. Стволы начинают греметь, и начинают бить барабаны. (Сделал первый шаг - сделаешь и последний!)
«Далеко ли до Святой Елены от поля Аустерлица?» - Даже и скажи я, вы бы не услышали: так громко ревут пушки. Но не так уж и далеко для тех, кто живет собственным умом. (По всему широкому миру «подпрыгнуть вверх» - значит и «свалиться вниз»).
«Далеко ли до Святой Елены от Императора французов»?» - Я не могу различить - я не могу сказать - короны, они так слепят! Короли присаживаются обедать, и Королевы встают танцевать. (После мягкой погоды можешь искать снег!).
«Далеко ли до Святой Елены от мыса Трафальгар?» - Долгий путь - долгий путь: пробежать еще десяти годам. Ведет он к югу по ту сторону вод под падающей звездой (Что не можешь завершить, придется тебе оставить несбывшимся!).
«Далеко ли до Святой Елены от льда Березины?» - Гиблый путь - морозный путь - лед начинает трескаться. Но не так уж далеко для джентльменов, которые никогда не принимали советов.(Если не можешь больше идти вперед, так придется отступать!)
«Далеко ли до Святой Елены от поля Ватерлоо?» - Близкий путь - ясный путь - скоро корабль увезет тебя. Приятное место для джентльменов, которым мало что осталось делать. (Утро никогда не испытывает тебя по настоящему, пока не наступит вечер!)
«Далеко ли от Святой Елены до Врат Милости Небес?» - Этого не знает никто - этого не знает никто - и никто никогда не будет знать. Но скрести руки над сердцем, и прикрой лицо, и после всех своих шумных игр ляг в покое, мальчик.

Переложение того же.
Джеймстаунская колыбельная

Далеко ли Море Юга от ребенка за игрой?
Зачем ты спрашиваешь нас - земной меж ними круг.
Эй, мать, скорей зови детей, зови детей домой!
Не поют о зимах, если зелен луг.
Далеко ли Море Юга от казненных площадей?
Я не успею рассказать - так скор удар свинца.
Насытятся стволы телами сладкими людей;
раз уж начал, не уймешься до конца.
Далеко ли Море Юга от заснеженных высот?
Вам не услышать мой ответ; война, ты так ревешь!
Не так и далеко для тех, кто сам себе оплот;
выше влезешь, так больнее упадешь.
Далеко ли Море Юга от тебя, большой салют?
Я не сумею рассказать: короны так слепят!
Короли клюют объедки и королевы привстают;
за рассветом честно следует закат.
Далеко ли Море Юга от горящих кораблей?
Далекий путь - недобрый путь - на десять долгих лет.
Денница падает, смотри, вскипает гладь морей!
Что не кончил, то оставь идущим вслед.
Далеко ли Море Юга от струящихся могил?
Недобрый путь - нелегкий путь - твой лед пошел трещать.
Не так и далеко для тех, кто счет себе забыл.
Отступай, когда не можешь наступать!
Далеко ли Море Юга от расстрелянных сердец?
Недобрый путь, короткий путь - судам недолго ждать.
Надежные места для тех, кому пришел конец,
и начало не под силу вспоминать!
Далеко ли Море Юга от Господнего Креста?
Никто не смел, никто не смел об этом рассказать.
Ну, иди в постель, иди, сынок, перекрести уста;
завтра долгий день; ребенку надо спать.

Заголовок: Re: Редъярд Киплинг как аккадский поэт:
Прислано пользователем Mogultaj на 09/19/03 в 01:57:00

Хадрамаутец
(Who knows the heart of the Christian?...)

Кто знает сердце христианина? Как устроен его разум? Какие веса у него и меры? Когда приходит пора у него для смеха, снисхождения и резни, и что за демоны движут им, когда он поднимается, чтобы сокрушать нас? Мне так он не по сердцу.
Он навлекает на себя посмеяние чужих - он суется во все места. Он входит в обуви, но с непокрытой головой. С криками и объятиями он спрашивает у нас, что нового в семье, которую мы считаем недолжным называть по имени. Воистину создал его Аллах сорокакратно бесстыдным!
В Пустыне не так. Один пришел ко мне, стеная, - кровник шел за местью по его следам - я приютил его. Не спрашивая, кого он убил, я дал ему отдохнуть и восстановить силы, я накормил его, как если бы он был самим моим братом! Но Иблис вскормил его.
Он был сыном обезьяны, неловким в своей одежде. Он говорил головой, руками, ногами - я не мог выносить его без отвращения. Что бы ни было у него на уме, его лицо открыто показывало это. Будто лягушка показывается из грязной лужи! И все же я стерпел это.
Я оглаживал бороду и был нем, в тишине, лицом к лицу с ним. Его же душа была слишком мелка для тишины. Я сказал себе: «Это утомление говорит в нем», но когда он отдохнул, он защебетал мне в лицо как некий воробей, и, немного спустя, шутил со мной!
Почему я убил этого чужака? Он принес мне бесчестье. Я оседлал свою кобылу, Биджли, я посадил его на нее. Я дал ему риса и козьего мяса. Он поднял меня на смех. Когда он уже отъехал от моего шатра, я быстро последовал за ним, сжимая в руке меч. Он был полон подогретым вином. Он вышучивал меня под звездами - вот почему я убил его!

Заголовки к главам
Now it is not good for the Christian’s health...
Да, вредно для здоровья христианину брать в тычки смуглого ария. Ибо христианин ярится, а арий улыбается, и утомляет его; и конец этой схватке - белый могильный камень с именем новенького покойника, и мрачная эпитафия: «Здесь лежит дурак, который хотел взять в тычки Восток».

Чужак (канадское)
(The Stranger within my gate...)
Чужак в моих дверях, он может быть правдив или добр, но он не разговаривает по-нашему - я не могу почувствовать, что у него на уме. Я вижу лицо, глаза и рот, но не душу, таящуюся за ними.
А люди моего рода-племени - они могут поступать худо или хорошо, но они лгут россказнями, к которым я привычен, и они привычны к россказням, которыми лгу я. И нам не нужны переводчики, когда мы собираемся купить или продать.
Чужак в моих дверях, он может быть злодеем или хорошим человеком, но я не могу сказать, что за силы владеют расположением его духа, что за соображения колеблют его; и я не знаю, когда боги его дальней страны вновь овладеют его кровью.
А люди моего рода-племени - они могут быть здорово скверными; но они, по крайности, слышат те же вещи, что слышу и я, и видят те же вещи, что вижу я; и что бы я ни думал о них и таких как они, они так же думают о таких, как я.
Так считал мой отец, и так считаю я: пусть все колосья будут единым снопом, а все виноградины - одним вином, не то ко ртам наших детей приблизятся горький хлеб и горькое вино.

Заголовок: Re: Редъярд Киплинг как аккадский поэт:
Прислано пользователем Mogultaj на 09/19/03 в 01:58:58

Пророк в своем отечестве.
(Prophets have honour all over the Earth...)
По всей Земле пророки пользуются славой, - кроме своей родной деревни, где те, кто знал их от рождения, еще детьми, натурально, не больно их уважают.
Когда пророки дерзки, юны и суетны, они замечательнейшим образом скорбят о таком отношении (можете посмотреть по их писаниям, как они жалуются), но воистину, в нем есть замечательная польза для пророка!
И Град Ниневийский не может дать ему ничего такого (включая возможность быть проглоченным китом между дел), что могло бы сравниться с местом, где живет его родной люд, которому совершенно наплевать на то, кем он стал.
Он мог стать этим, он мог стать тем, но они ненавидят и любят его за то, кто он есть.

Человек «С одной стороны - с другой стороны», «релятивист» (досл. Человек о Двух Сторонах)
(Much I owe to the Lands that grew...)
Я многим обязан Землям, что плодоносят; большим - Живым, что кормят; но больше всего - Аллаху, даровавшему мне видеть две стороны в любом деле.
Много раздумываю я о Добре и Правде, что есть в разных верах под Солнцем, - но больше всего об Аллахе, давшем мне во всем видеть две стороны, не одну.
Последователи Уэсли, паства Кальвина, белые, желтые и бронзовокожие, шаман, жрец-джуджу или ангекок, служка, мукамук, бонза, - днесь провозглашаю я здравье вам, братья мои, как бы ни произносились ваши молитвы; и да будет восхвален Аллах, Кто дал мне видеть во всем две стороны!
Скорее я останусь без рубахи и обуви, друзей, табака и хлеба, чем хоть на миг перестану различать во всем две стороны!

Заголовок: Ошибка у Вас, Могултай
Прислано пользователем Ингвалл на 10/01/03 в 08:06:22

Нам нет нужды вызывать служанку, ставшую госпожой

"Call upon" в данном случае - это не "вызывать", а "делать визиты".

Заголовок: Re: Редъярд Киплинг как аккадский поэт:
Прислано пользователем Mogultaj на 10/04/03 в 15:19:41

Помещаю перевод Ингваллом "Песни Галлиона", опубликованный прежде на "Светотени"

ПЕСНЬ ГАЛЛИО

Люди Ахеи безумной толпой
Весь день толклись у дверей,
Весь день правитель слышал их вой:
«Да сгинет дерзкий еврей!»
Запахло в воздухе мятежом,
И Павел отверз уста,
Но прежде, чем мог он слово сказать,
Ахейский наместник встал:

«Бог ли на землю пришёл с небес,
Человек ли высот достиг,
Юный бог создал всё, что здесь есть,
Или Юпитер-старик,
Я не стану рассуживать ваших богов
И безбожный слушать навет:
Всыпьте-ка, ликторы, им батогов –
Мне дела до этого нет!

Если б закон или кесаря власть
Под угрозой были бы тут.
Разумно бы было выслушать вас
И свершить справедливый суд.
Но этот раздор из-за слов и имён
Приносит немало бед.
Вашей жалобе хода не даст закон –
Мне дела до этого нет!

Один факт мне ясен; почту за честь
И вас ознакомить с ним:
Волей Клавдия Кесаря здесь
Я представляю Рим!
Вашими смутами вы не мне –
Вы Риму наносите вред!
А что до того, чья вера верней,
Мне дела до этого нет.

За веру ли вы возмутите страну,
Не то из любви к грабежу –
Равно я вашу отмерю вину,
равно вас накажу.
Смутьяна от цепких имперских лап
Не спасёт им данный обет,
А Павел учитель ваш или Приап –
Мне дела до этого нет!

пер. с англ. Ингвалл Колдун, февраль 2003