Удел Могултая - Печатать


    
      
        Удел Могултая
        (/cgi-bin/wirade/YaBB.pl)
      

        Сконапель истуар - что называется, история >> Общие вопросы и древняя история >> Краткая История древней Азии бай Могултай
        
(Message started by: Eltekke на 08/20/04 в 00:39:01)

Заголовок: Краткая История древней Азии бай Могултай
Прислано пользователем Eltekke на 08/20/04 в 00:39:01

Краткая история древней Азии.

Тут Могултай подготовил раздел для краткого вузовского учебника по истории древнего мира, компактно, но довольно подробно излагающую этнополитический материал и элементы менталитета. В составе учебника выйдет ужатый процентов на 30 вариант этого раздела, а полный, подумал я, небезинтересно для части пользователей было бы разместить здесь, так как в сети, в общем, сводки по истории древнего Востока опираются в основном на объем знаний, достигнутых ок.1975 г., а с тех пор утекло много воды.

Заголовок: Введение
Прислано пользователем Eltekke на 08/20/04 в 00:40:24

Введение. Понятие о Древнем Востоке. Общие сведения.

Понятие о Древнем Востоке.
Начать изложение общих сведений по истории древней Азии нужно с введения и разъяснения некоторых терминов, которые нам постоянно придется употреблять в дальнейшем - социум, этнос, цивилизация.
Главным субъектом исторического процесса считается общество (социум) - продолжающий и воспроизводящий себя во времени коллектив людей, "своих" друг для друга, т.е. связанных наследственными обязательствами ненападения и некомпенсируемой взаимопомощи, гарантированными и организованными единой властью, соподчиняющей всех членов социума. Можно сказать, что социум- это «поле» взаимной наследственной клятвы о взаимопомощи и ненападении. Древние общества строились на кровнородственной или территориальной основе.
Об этнической общности можно говорить в том случае, если люди, независимо от своего места в социальной иерархии, социальных обязательств и вообще от принадлежности к определенному социуму, ощущают себя "своими" друг другу по происхождению и культуре.
Наконец, ряд социумов может пользоваться одними и теми же элементами материальной, поведенческой и духовной культуры, специфическими для них и не повторяющимися в других обществах. Это естественно сближает их и приводит к более тесным взаимоотношениям между ними, чем в среднем между обществами мира; в результате они начинают представлять собой некое объективное (хотя и очень аморфное) социокультурное единство. Совокупность таких обществ или совокупность культурных институтов, обеспечивающих их единство, называют цивилизацией. Таким образом, цивилизация - это единство людей, продуцируемое развитой культурой как самостоятельным фактором независимо от границ общества. Цивилизации в этом смысле слова образуются в результате культурной и политико-экономической экспансии развитого общества во внешний мир.
Термин «цивилизация» используется и в другом смысле, для обозначении определенной стадии развития общества, сменяющей эпоху первобытности. Тремя внешними признаками этой стадии считаются:
1) города, то есть укрепленные поселения, служащие центром власти и культа для целой округи с несколькими более мелкими поселениями (в городе живут высшие функционеры, осуществляющие власть над всей этой округой, размещаются создаваемые ей общие запасы, существует общее для нее святилище и т.д. Центром товарообмена с сельской округой город становится существенно позднее. В отличие от привычной нам картины, большая часть жителей ранних городов - земледельцы и землевладельцы; проживая в городе, они работают на окрестных полях или получают оттуда доход).
2)монументальное строительство храмовых и дворцовых сооружений, ведущееся в городе;
3) письменность.
Стадия цивилизации, как правило, соответствует появлению в обществе классов и государственности.
Эпоха древних цивилизаций - то есть цивилизаций, непосредственно вырастающих из первобытности и сменяющих ее - характеризуется некоторым историко-культурным единством и составляет предмет изучения особой исторической субдисциплины - "истории древнего мира". Последняя, в свою очередь, подразделяется на два больших раздела: историю стран Древнего Востока и историю античных обществ (древнегреческих полисов и Римского государства). Такое подразделение не случайно: оно отражает большие различия в исторических путях, общественно-политических и культурных структурах между древневосточными и античными обществами. Главным из этих различий являлось то, что если древневосточные общества развивали культурно-политическую сферу одновременно с формированием классовой, иерархической социальной структуры и выделением центра мощной власти над членами общества, античные общества сформировали специфическую развитую цивилизацию "с опережением", в условиях господства общинных структур, превратившихся тем самым в т.н. "гражданские общества". И, несмотря на конечный переход античного общества к той же общемировой модели, которую с самого начала представляли общества древневосточные, наследие этого первого этапа существования античной цивилизации никогда не забывалось и сыграло огромную роль не только в древней, но и во всей мировой истории.
История цивилизаций древнего Востока начинается с 4 тыс. до н.э., когда развитие и усложнение общества и закономерная инерция раз начавшихся в нем процессов приводит к превращению властной верхушки в господствующий класс, живущий за счет эксплуатации, и, одновременно, к небывалому сосредоточению власти в его руках. Тем самым древние общества приобретают классовый характер и вырабатывают развитый государственный строй. История древнего Ближнего Востока условно завершается в 4 в. до н.э., походами Александра Македонского, в то время как эпоха «древности» Южной, Юго-Восточной и Восточной Азии доводится обычно - до третьей четверти - середины I тыс. н.э. Верхнюю границу «древности» для Среднего Востока и Центральной Азии проводят то по походам Александра, то таким же образом, как для Южной Азии.
Географически понятие "древний Восток" охватывает огромные территории, протянувшиеся от современного Марокко на западе до Китая, Японии и Индонезии на востоке, и от Кавказа, Аральского моря и Великой степи на севере до океана, современной Эфиопии и Сахары на юге. В этой обширной географической зоне, характеризующейся определенным сходством экологических условий и вытянутой в широтном направлении, существовало множество политических образований. По природным условиям территории древнего Востока отличались друг от друга при наличии некоторых общих черт: это район в основном субтропического климата с очень жарким, сухим летом и мягкой зимой; бассейны рек с плодородными аллювиальными долинами перемежаются здесь с каменистыми пустынями, обширными плоскогорьями и горыми хребтами. Особую роль в исторических судьбах народов древнего Востока играли великие реки: Нил, Евфрат, Тигр, Инд, Ганг, Хуанхэ, Янцзы. В бассейнах этих рек благодаря плодородию почв можно было эффективно развивать хозяйство при налаживании системы искусственного орошения и отвода воды (ирригации и мелиорации). В свою очередь, экономическое развитие, создавая возможности накопления и изъятия продуктов потребления, двигало вперед социальную дифференциацию, а необходимость централизованного коллективного труда для проведения ирригационных работ стимулировало сосредоточение власти на "верхах" общества.
Вклад древневосточных народов в мировую культуру, сложный характет исторического процесса показывают условность распространенного в литературе противопоставления "Запада" "Востоку". Еще древнегреческие философы (особенно ярко это проявилось у Аристотеля) различали мир греков, рожденных для свободы и господства над предназначенными природой к рабству варварами, включая сюда и древневосточные народы. В дальнейшем противопоставление деспотического Востока миру свободных граждан было воспринято древнеримскими писателями и повторялось даже тогда, когда исторический путь античности и Востока оказался унифицирован и Поздняя Римская империя давала не больше реальных поводов для разговора о свободе, чем сасанидский Иран. Оппозиция "Восток - Запад" объяснялась здесь не только различием их социально-экономической структуры и государственной организации, но и тысячелетним политическим соперничеством греческих полисов, а затем и Рима, с великими иранскими державами - Ахеменидской, Парфянской и Сасанидской.
Концепция извечно отсталого, "застойного" Востока и передового Запада была после долгого перерыва возрождена в Европе в 18-19 вв., когда страны Востока, пережившие во второй четверти 2 тыс. н.э. неизмеримую геополитическую и социальную катастрофу, действительно стали отставать от стран Западной Европы (впрочем, это отставание наметилось лишь в 16 в., а определилось в 17). Теоретически этот взгляд (призванный, помимо всего, оправдывать и колниальную экспансию европейских держав в "нецивилизованном " мире) был обоснован в историко-философской схеме Гегеля, различавшего так называемые исторические народы, поочередно оказывающиеся вместилищем мирового духа (сюда Гегель относил греков, римлян и христианские народы Европы), и неисторические, способные служить лишь фоном и пассивными объектами исторического развития, куда он относил и население Востока. Однако блестящие археологические открытия середины - второй половины 19 в., расшифровка письменных памятников древнего Востока, активное изучение его истории и культуру окончательно разрушили представление об отсталом, диком и неспособном к развитию Востоке, только оттеняющем своим варварством передовой и культурный Запад. В современной мировой и отечественной историографии понятие "Древний Восток", как и понятие "Восток" вообще, употребляется для обозначения конкретного исторического процесса в образующей определенное историческое и типологическое единство зоне существования древних и современных обществ, народы которых так же обогащали сокровищницу мировой цивилизации, как и народы западного мира.
Классовая структура древневосточных обществ. Формы эксплуатации.
Первобытный социум, малочисленный и не сталкивающийся со сложными задачами, однороден. Развитие и усложнение социума приводит к функциональному выделению властной верхушки, доступ в которую находят прежде всего отличившиеся или влиятельные благодаря своему имущественному положению члены общества. В свою очередь, властная верхушка начинает использовать свои возрастающие с усложнением жизни социума полномочия сначала для их же кумулятивного наращения, а потом и для отчуждения рабочего времени и продуктов труда других членов общества. Такое отчуждение называется эксплуатацией. Когда отношения эксплуатации пронизывают значительную часть общества, и какая-то группа его членов (в данном случае это прежде всего властная верхушка) начинает существовать за счет эксплуатации, последняя становится классообразующим фактором, а само общество - классовым.
Классы - это группы людей внутри общества, различающиеся по своему месту в системе эксплуатации, в организации социального (прежде всего материального) воспроизводства: господствующий класс организует его, а класс непосредственных производителей осуществляет. Классовый статус человека различается по тому способу, которым он добывает себе основные материальные средства к жизни. В материальном смысле слова господствующий класс живет "за счет" класса непосредственных производителей, значительное большинство которых подвергается эксплуатации.
Аппарат власти классового общества называется государством. О его существовании можно говорить с тех пор, как властная верхушка освобождается, фактически и формально, от контроля общинного самоуправления, и становится наследственной (хотя бы в лице своего главы).
Участники непосредственного производства материальных ценностей - те, кто «кормят» сами себя и весь социум (так называемые непосредственные производители) - сами делится на классы, различающиеся по двум параметрам:
(а) по наличию у непосредственного производителя полной или частичной собственности на средства производства (например, своего участка земли в пользовании) и произведенный им продукт (при отсутствии такой собственности производитель работает в чужом хозяйстве, как правило в составе централизованной бригады, за натуральный или денежный паек);
(б) по свободе работника покинуть свое производство по своей воле.
Для каждого из этих параметров можно выделить основные, противоположные друг другу разновидности. Соответственно, можно выделить четыре основных общественных класса непосредственных эксплуатируемых производителей.
1. Производители, пользующиеся долей в средствах и продуктах осуществляемого ими производства и при этом свободные бросить его ("свободные арендаторы"); они отдают эксплуататору часть продукта, оставляют себе часть и могут относительно свободно отказаться от своего труда. Таковы, например, арендаторы, упоминаемые в Законах Хаммурапи;
2. Производители, пользующиеся долей в средствах и продуктах своего производства, но в той или иной степени прикрепленные к нему (в науке - «крепостные», «илоты», «феодально зависимые»); кроме несвободы оставить свой труд, во всем подобны предыдущей категории. Таковы «плательщики дохода» в Законах Хаммурапи.
3. Производители, не имеющие доли ни в средствах, ни в продуктах производства, но свободные его покинуть ("наемные работники"). Они отдают все произведенное владельцу средств производства, используемых ими, получают от него взамен паек и свободны бросить свой труд. Таковы работники по найму в Законах Хаммурапи.
4. Производители, не имеющие доли ни в средствах, ни в продуктах производства, и прикрепленные к нему («подневольники», в науке обычно называются «рабами» или «подневольными рабского типа»). Отдают весь произведенный продукт, получают паек по произволу хозяина (обычно меньший, чем у предыдущей категории) или по государственным нормам; трудятся по принуждению и не вольны бросать производство. Таковы были, например, строители пирамид в Египте («подневольники» нерабского сословного статуса!); старовавилонские рабы, занимавшиеся производительной трудовой деятельностью («подневольники» рабского сословного статуса).
Хотя арендные и наемные формы труда в древности существовали, ни арендаторов, ни наемных работников как класса за редкими исключениями она не знает. Иными словами, таких людей либо было очень мало, либо наемный и арендный труд играли в их жизни второстепенную, дополнительную роль, а по главному для них способу жизнеобеспечения они относились к другим классам. Основными типами эксплуатации на древнем Востоке были эксплуатация илотов и эксплуатация подневольных рабского типа. При этом первая, «илотская» оставляющая за эксплуатируемыми значительную личную и хозяйственную самостоятельность, была тем самым доступна только для весьма могущественного господствующего класса и осуществлялась прежде всего государством или при наличии сильного государства. Вторая же, «рабовладельческая», доминировала на ранних стадиях развития классового общества и широко применялась частными лицами во все времена.
Подневольники рабского типа, как правило, принадлежали к особому сословию рабов. Раб - это человек, имеющий господина, полностью и произвольно распоряжающегося его рабочей силой и временем; такой человек, разумеется, целиком или почти целиком бесправен в рамках любого коллектива, так как не располагает самостоятельной дееспособностью, необходимой для получения правового статуса. Господин часто имеет право убить своего раба, всегда - подарить или продать его, и обычно (но не всегда!) считается прямым или верховным собственником рабского имущества. Отношения рабской зависимости известны с древнейших времен.
В эпоху перехода к классовому строю формирующийся господствующий класс видит в захвате рабов главный способ обеспечения себя рабочей силой, подлежащей эксплуатации: для налаживания эксплуатации илотской у него еще нет ни сил, ни опыта. Число рабов многократно возрастает: кроме военнопленных, рабами (иногда принудительно, иногда по необходимости) становятся кабальные должники, преступники, изгои, вообще люди, утратившие возможность прокормить себя сами. Таким образом, если рабы были известны уже в поздней первобытности, то рабство как особый социальный феномен формируется только в эпоху сложения классового общества. Именно в это время большинство рабов начинает эксплуатироваться в производстве (до того раб был фактически младшим членом семьи или личным слугой) и тем самым пополняет один из общественных классов.
Наряду с рабами появляется прослойка подневольников рабского типа - не рабов по сословию. Это люди, в силу хозяйственных условий или принудительным актом государственной власти превратившиеся в работников чужого хозяйства, как правило, первоначально царского или храмового (впоследствии такие хозяйства вместе с приписанными к ним людьми могли раздариваться частным лицам или "приватизироваться"). Они не утрачивают юридической свободы и не приравниваются к "рабам", но эксплуатируются тем же способом, что и рабы, занятые в производстве.
Наконец, класс "илотов" формируется двумя способами. С одной стороны, государство подвергало общинников налоговой эксплуатации, да и сами они могли втягиваться в зависимость от государства и частных лиц, не отрывась от своей земли. С другой стороны, и государство, и частные лица могли сажать своих подневольных работников или вообще любых людей на принадлежащую им землю (это и были собственно "илоты" или "царские люди"). Именно "илотский" способ эксплуатации доминировал на древнем Востоке с начала 2 тыс. до н.э. («хемуу несу» в Египте Среднего царства, «плательщики дохода» у Хаммурапи), в то время как ранее (в Египте Древнего царства, в Шумере III династии Ура) эксплуатировали работников, принудительно работающих в составе больших бригад и не имеющих своего хозяйства.
Так в странах древнего Востока сложились три основных класса: подневольники рабского типа (в том числе собственно рабы, занятые в производстве), класс мелких зависимых производителей (прежде всего эксплуатируемые общинники и "илоты") и господствующий класс, куда входили землевладельческая и служилая знать, жречество, состоятельная верхушка сельских и городских общин. Особенностью господствующего класса на древнем Востоке была, таким образом, его тесная связь с государственным аппаратом. Как правило, исключая периоды упадка древневосточных обществ, именно участие в управлении страной обеспечивало возможность экплуатации.
Наличие трех основных классов определило своеобразный характер социальных взаимоотношений в древневосточных обществах. Сохранились сведения о социальной борьбе (особенно на Дальнем Востоке), о восстаниях, в которых принимали участие, как правило, либо "илоты" или подневольные рабского типа, недовольные своим положением, с одной стороны, либо неэксплуатируемые общинники (особенно жители автономных городов), опасающиеся распространения на них эксплуатации. В самом господствующем классе сохранялась перманентная напряженность между царем и военно-служилой знатью, с одной стороны, и крупной землевладельческой и жреческой знатью (а иногда и общинной верхушкой), с другой. В целом, древневосточным обществам был присущ довольно низкий уровень социального противостояния между "верхом" и "низом"; основные открытые конфликты проходили "наверху", причем время господства государства как крупнейшего эксплуататора сменялось в эпохи раздробленности и распада государственности доминированием имущих и влиятельных частных лиц и корпораций. Противоречие между частным и государственным присвоением являлось основным фактором периодической смены периодов социально-политического процветания и упадка на древнем Востоке.
Формационная принадлежность древневосточных обществ.
Формационная принадлежность древневосточных обществ во многих случаях оказывается спорной. Дело в том, что формация, т.е. тип социально-экономического строя общества, определяется его классовым составом и тем способом эксплуатации, за счет которого в первую очередь существует господствующий класс. Если последний эксплуатирует в основном "подневольных рабского типа", общество определяется как "рабовладельческое", если "крепостных" - как "феодальное" (термины условны). При этом если большая часть членов общества вообще не подвергается еще эксплуатации, или подвергается слабой и нерегулярной эксплуатации, общество считается раннеклассовым (соответственно, раннерабовладельческим или раннефеодальным). Наконец, соотношение государственных функционеров и частных лиц в пределах господствующего класса задает государственный или частный вариант формации данного общества. Например, шумерское общество 3 тыс. до н.э. по этой схеме может быть определено как раннерабовладельческое общество с преобладанием государственной эксплуатации. Поскольку в каждом обществе применяется несколько способов эксплуатации, и соотношение их часто остается неизвестным, точно определить формацию некоторых обществ нельзя. В сложном, поликультурном мире древнего Востока разные социумы в разные времена имели различную формационную природу, хотя в целом действительно эволюционировали от первобытности к "феодализму" через "рабовладение".
Сословный строй Древнего Востока.
Каждый из трех основных классов древневосточного общества не был монолитен и однороден, а состоял из различных слоев, различающихся между собой по юридическому и бытовому положению, имущественной состоятельности и сословной принадлежности. Сословия - это группы людей, различающиеся по своему правовому и престижному положению. Древность знает всего три главных сословных статуса, различающихся по степени свободы, с которой люди могут распоряжаться собой, т.е., по степени их формальной независимости от других людей:
1) полноправные граждане, принадлежащие к самоуправляющейся структуре общинного типа; их жизнь в широких пределах направляется ими самими;
2) неполноправные граждане, жизнь которых в широких пределах регламентируется другими лицами, от которых они считаются формально зависимыми - частными людьми или государством как особым учреждением (а не воплощением социума) - клиенты, илоты, "царские люди" и др.;
3) рабы - люди, считающиеся движимым имуществом другого человека, который может произвольно распоряжаться их временем и силами, а также волен продать их, подарить, убить или освободить.
Сословное деление весьма сложным образом соотносится с классовым. Так, господствующий класс состоит преимущественно из людей первого сословия, но включает и лиц второго сословия; с другой стороны, люди первого сословия, как и люди второго, могут быть "зависимыми" и даже "подневольниками"; общинники могут вовсе не эксплуатироваться, а могут принадлежать к классу "зависимых"; наконец, рабы могут эксплуатироваться и как "подневольники" и как "зависимые".
Определенные типы сочетания классовой и сословной структур в обществе иногда описываются в литературе как формационные типы самого общества. Например, сочетание: (1) «долевой» эксплуатации, при которой отчуждается часть продукта у работника, ведущего отдельное хозяйство, (2) преобладания общинников среди непосредственных производителей, (3) роли государства как главного эксплуататора - иногда описывается как особый азиатский способ производства (государство эксплуатирует общины, собирая с них ренту-налог).
Некоторые особенности экономики Древнего Востока.
Главные отрасли, в которые вкладывается человеческий труд на лревнем Востоке - это сельское хозяйство и строительство (монументальное, ирригационное и т.д.). Экономика в основе своей натуральна, поскольку каждая деревня в состоянии обеспечить себя всем необходимым, а на большее у нее все равно не хватит средств. Это не значит, конечно, что никто ничего не продает и не покупает. Это значит лишь, что в обществе обычно очень мало людей, которые сделали бы частную торговлю единственным источником своего существования, жили бы за счет купли-продажи, т.е. очень мало профессиональных торговых посредников - частных купцов. Единственным серьезным исключением здесь могла бы стать внешняя торговля: ресурсы и технологические традиции разных стран были и в самом деле достаточно различны, чтобы обеспечить экономическую «разность потенциалов», необходимую для налаживания постоянной торговли. Однако внешняя торговля - дело очень сложное рискованное, и как правило, она будет осуществляться под патронажем государства (или в основном им самим). Таким образом, условий для формирования крупной чисто частной торговли в большинстве случаев не окажется вновь.
Почти никто не работает на «свободную продажу». Даже среди ремесленников типичная фигура - это человек, работающий либо на постоянный заказ, либо принудительно (в последнем случае он живет в основном на выданное ему хозяином - обычно государственным учреждением или общиной - обеспечение). Соответственно, общества древнего Востока почти не знают нормального денежного обращения (монеты). Основная форма развития товарно-денежных отношений - ростовщичество.
Почему, если современное государство намерено выкопать канал, оно предпочитает нанимать работников, а древнее государство неизменно прибегало в таких случаях к использованию принудительного (повинностного) труда? Дело в том, что технологически неразвитая экономика не производит почти ничего среднего между продуктами повседневной необходимости (которые произвести может любой неквалифицированный работник), либо предметами роскоши. Какой заработной платой могло бы соблазнить государство наемного работника на тяжелой ирригационной работе? Стандартный паек он легче и быстрее выработает на собственном участке. Предметов роскоши на всех попросту не хватит. В итоге остается лишь мобилизовать работников по повинности.
В результате на древнем Востоке наем, продажа трудовой силы обычно считалась катастрофой, великим горем для наемного работника. В самом деле, он не получал ничего такого от нанимателя, чего не мог бы выработать сам на собственном участке, не исполняя ничьих приказов и работая на себя и семью. Ясно, что в найм в этих условиях шли только наиболее обездоленные, потерявшие такой участок или никогда не имевшие его. Отсюда ясна и репутация наемного труда в глазах общества и его членов.
Главная ценность и главное богатство на древнем Востоке - это земля и собственный дом (т.е. жилище и хозяйство).
Ирригационное земледелие не было основой экономики древнего Востока в целом. На ирригации строилось земледелие только в долинах великих рек, где размещалось меньшинство древневосточных государств (хотя именно это меньшинство до конца II тыс. и внедрения железа составляло «золотой миллиард» древнего Востока).
Производство древности так примитивно, что основные трудности представляет собой не его техническая сторона, а организация труда и перераспределение ресурсов и продуктов - т.е. те сферы жизни общества, которые регулирует государство в меру своей политической власти. Именно в этом причина так называемого «примата политики над экономикой» в древности.
По той же причине любая древневосточная экономика строилась не на соотношении отраслей, всюду более или менее постоянным, а на соотношении выявленных И.М.Дьяконовым экономических секторов: (а) государственного сектора; (б) частно-общинного сектора мелких хозяев; и, наконец, (в) сектора крупных частных или получастных владений, образующегося за счет первых двух.
Для любого древнего общества самым болезненным социально-экономическим вопросом был баланс частной и государственной эксплуатации. Дело в том, что всякая эксплуатация может быть «социально полезна» только в той мере, в какой изъятый с ее помощью продукт вкладывается затем в торговлю, производство, политическое и культурное обеспечение социума - т.е. в сферы жизни, полезные в конечном счете для всего общества. В обществах древности, с неразвитым обменом и доминированием натурального хозяйства, богатство частного лица либо «проедалось», либо омертвлялось в виде сокровища, либо умножало само себя ростовщическим путем, но почти никогда не вкладывалось в общественно-полезные процессы (единственным серьезным, но малым по масштабам исключением была внешняя торговля). Добывалось же частное богатство, как правило, путем успешного использования имущественного неравенства, втягиванием в долговую кабалу и концентрацией земли, т.е. чисто паразитическими формами эксплуатации. Государственная эксплуатация, напротив, обеспечивала функционирование необходимых всем институтов. Таким образом, для неразвитого промышленно общества древности частная эксплуатация была в больших масштабах всегда вредна, государственная же могла быть весьма полезна (в зависимости, правда, от доли продукта, взыскиваемого государством), а в определенных размерах - всегда необходима. Поэтому жизнь многих обществ древнего Востока колебалась от разрушительного усиления частной собственности и частной эксплуатации (приводивших к разорению и порабощению огромной массы лиц) к их государственному ограничению и укреплению государственного сектора в экономике. Два процесса - выделение крупных собственников внутри общин и неуклонное стремление служилых людей к приватизации находящихся в их распоряжении или выданных им в обеспечение государственных фондов - постоянно угрожали социуму и в пределе грозили превратить его в скопище неуправляемых крупных частных собственников, вроде «сильных домов» Китая, поставивших в зависимость от себя огромную массу обездоленных и неподконтрольных каким бы то ни было общим для социума в целом структурам. С другой стороны, государство-эксплуататор могло само превращаться в фактического паразита, истощая общество чрезмерными податями и повинностями и тратя их на амбициозные, но не нужные никому, кроме властной верхушки, военные и строительные предприятия, либо на содержание неимоверного государственного аппарата, в подавляющей своей части опять-таки ненужного никому, кроме самого себя. В целом, однако, подобное использование мощи государства на древнем Востоке было скорее исключением, чем правилом (хотя такие исключения - например, Новоассирийская держава и Китай - были столь масштабны, что часто производили на исследователя впечатление нормы).
Политический строй Древнего Востока
Потестарно-политическая организация древневосточных обществ первоначально имеет два основных уровня. Первый, унаследованный от первобытности, связан с общиной и общинным (общинно-племенным) самоуправлением. Существование общин является важнейшей особенностью истории древнего Востока. Устойчивое сохранение общинной организации, коллективных начал в быту и производстве объясняется особенностями архаической экономики, крайне затруднявшего применение неколлективных форм сосуществования на земле, и интересами самого государства, считавшего порой более удобным контролировать население именно через общины. В некоторых случаях, однако, общины переставали существовать именно под натиском государства и частных эксплуататоров, разрушавших общинное самоуправление и превращавших общинников в неполноправных людей. Внутри общин постоянно происходит имущественная и социальная дифференциация; имено здесь отношения частной эксплуатации развиваются наиболее интенсивно. Однако, хотя выделяющиеся богачи и обходят принципы общинной нивелировки при помощи ростовщичества, кабалы, частной эксплуатации людей вне общины, а также аренды и субаренды, однако основная масса общинников сохраняет свой статус до конца древневосточной истории.
На втором, высшем уровне политической организации древневосточных обществ располагается государство, т.е. верховная власть и ее аппарат управления. Сущность деятельности государства на древнем Востоке (как и в любом другом обществе) - это противостояние внещним врагам социума, обеспечение функционирования социальной вертикали (в частности, сложившихся отношений эксплуатации) и системы взаимных обязательств внутри его. Специфика древневосточного государства заключается в осуществлении прямого хозяйственного руководства в пределах обширного сектора экономики, в том числе в виде создания системы искусственного орошения, а также в государственном обеспечении культурных институтов. В лице древневосточного правителя государство считалось верховным собственником и распорядителем всей земли, взимая налоги и налагая повинности на все население, кроме привилегированных слоев или городов. Другая часть земли непосредственно принадлежала правителю, государству и его учреждениям (в том числе храмам, часто пытающимся превратиться в самостоятельные субъекты власти и хозяйства). Право полного пользования налогами и повинностями, как и государственная земля, широко раздавались в собственность, «кормление» или условное держание членам государственного аппарата, воинам, жрецам и т.д.
Активное вмешательство государственной власти в хозяйственную жизнь страны и экспансионистская внешняя политика приводили к появлению многочисленной администрации и служилой массы, организованной по бюрократическому принципу (деление на ранги, субординация, общественное положение в зависимости от места на служебной лестнице). Эта служилая масса тяготела к "приватизации" своих должностей и особенно выдаваемой в их обеспечение земли (от огромных землевладений до крошечных наделов) в периоды ослабления государства. Кроме того, используя промежуточные отношения аренды и субаренды, государственный земельный фонд (как и общинный) пытались "растаскивать" любые имущие частные лица или корпорации.
Происходящее от определенных органов общинной или общинно-племенной власти (именно, от должности военного вождя и от общинного храма как учреждения), государство становится над всеми членами общества, теряющих контроль над ним. Логическим завершением развития такого государства становится т.н. восточная деспотия - режим абсолютной власти царя, как правило, обожествленного или считающегося главной фигурой культа, предстателем перед богами за всех своих подданных. Взаимоотношения этой власти с общинами весьма сложны: она либо разрушает их полносмтью или частично, желая контролировать население или его часть прямо, либо подчиняет общинные структуры , превращая их фактически в низшие органы администрации, либо довольствуется верховным контролем над ними.
Кроме позднепервобытного общинно-племенного строя и восточной деспотии, словно знаменующих начало и конец древневосточного политогенеза, на древнем Востоке существовали всевозможные промежуточные политические формы, например, ограниченная коллективными общинными институтами номовая (от греч. «ном», область) монархия, вырастающая из территориального объединения нескольких общин и включающая один крупный городской центр с округой. Поэтому номовые государства в науке часто именуются «городами-государствами».
Другая промежуточная форма - олигархическая ("аристократическая") республика. Даже в крупных царствах власть царя иногда должна была терпеть влияние коллективных военно-аристократических и военно-демократических органов.
Этносы Древнего Востока.
На обширных пространствах древнего Востока обитали народности и племена многих языковых групп. Прежде всего следует назвать афразийскую (устарелое название: семито-хамитскую) языковую семью, включавшую обширную семитскую ветвь с многочисленными подгруппамми, египетскую, берберо-ливийскую, кушитскую и др. К семитским этносам относились восточные семиты (аккадцы - вавилоняне и ассирийцы), эблаиты, сутии-амореи и их ответвление - древнееврейские племена, ханаанеи, арамеи, арабы и др. Семитоязычные племена, расселяясь из своей аравийской прародины, заняли территорию Плодородного Полумесяца и часть Северной Африки, а арамейский ("сирийский") язык стал в 1 тыс. до н.э. настоящим койнэ для всего Ближнего и Среднего Востока.
Племена и народы индоевропейской языковой семьи в древневосточной истории представлены анатолийской (хетто-лувийской), фрако-фригийской и индоиранской ветвями, в разное время расселившимися в Малой Азии, Иране и Индии. На языках первой ветви говорили хеттские племена, лувийцы и их потомки - лидийцы, ликийцы и др. К индоиранцам относились индоарии (в том числе основатели государства Митанни в Передней Азии), западные иранцы, также называвшие себя ариями (персы, мидяне и т.н. "арии Авесты" и их потомки - ранние бактрийцы, ранние согдийцы и др.), а также кочевые восточные иранцы (киммерийцы, скифы - саки, массагеты, дахи - парфяне и др.). К фрако-фригийцам относились фригийцы и армяне.
Особняком стояла т.н. северокавказская языковая семья, народы которой занимали когда-то все Армянское нагорье и сопредельные территории. К ней относятся хатты на западе (родственны современным абхазам), хуррито-урарты (родственны современным вайнахам) в центре и кутии (родственны современным дагестанцам) на востоке. Ареал этой группы понемногу сузился до района самого Кавказского хребта, а прочие районы ее обитания оказались индоевропеизованы.
Население древнейшего Ирана и северо-запада Индии относилось к дравидской семье языком (собственно дравиды - носители индской цивилизации, эламиты, возможно, луллубеи и касситы - каспии). Впоследствии дравиды отступили на юг Индии, ассимилировав местных автохтонов - австралоидов.
Наконец, Восточная и Юго-Восточная Азия была с древнейших времен заселена народами сино-тибетской, австронезийской и австроазиатской языковых групп.
Вместе с тем многое в древнейшей этнической истории Востока остается неясным. Так, остались неизвестными родственные связи народов, заселявших Плодородный Полумесяц в эпохи неолита - энеолита (субареев, шумеров и др.).
Основные этапы истории Древнего Востока.
Длительное развитие древневосточных стран совершалось неравномерно. Наивысшего уровня развития самостоятельно достигли цивилизации Египта, Месопотамии, Индии и Китая. Прочие общества Ближнего, Среднего и Дальнего Востока развивались во многом под влиянием этих четырех цивилизаций. Сами они долгое время существовали изолированно или почти изолированно друг от друга (за единственным и недолгим исключением трансиранской системы связей, соединявшей в кон. 3 тыс. регионы от Индии до Восточного Средиземноморья). Однако к сер. 2 тыс. до н.э. сеть интенсивных взаимных контактов охватила весь Ближний Восток, а в I тыс. сложилась система тесно связанных друг с другом разнообразными отношениями стран, занимающих в целом огромную территорию от Ганга до Атлантического океана. Общение между различными обществами обогащало каждую местную культуру, вырабатывало надрегиональные культурные ценности. Сложилось, таким образом, известное единство почти всего древневосточного мира, сыгравшее заметную роль в развитии всемирно-исторического процесса. Для обширных пространств Восточной Азии от Приморья и Японии до Индокитая и Тянь-Шаня ту же интегрирующую роль к началу нашей эры играла конфуцианская цивилизация Китая.
В истории древнего Востока могут быть выделены три большие эпохи, различающиеся по их социальному и экономическому облику (основы этой периодизации заложил Г.А.Меликишвили):
эпоха формирования и доминирования крупных централизованных хозяйств - кон. IV - III тыс. до н.э.;
эпоха доминирования мелких хозяйств, охваченных государственной эксплуатацией - II - I тыс. до н.э.;
эпоха подъема товарно-денежных отношений и крупной частной собственности - I тыс. до н.э. - сер. I тыс. н.э.
В первую эпоху (кон. 4 - 3 тыс. до н.э.) существуют три цивилизационных центра, сложившихся в долинах великих рек - египетский, шумеро-аккадский (с возникшим в тесной связи с ним, но глубоко чуждым ему эламским) и древнеиндийский. Это первые в мире цивилизации, основные достижения которых во многом предопределили дальнейший ход древневосточной истории. В результате процессов политогенеза во всех трех регионах складываются ранние номовые государства, а в Месопотамии и Египте за счет объединения номов формируются обширные деспотические монархии с неограниченной властью царя, занимающего ключевое положение в культе, и сложным управленческим аппаратом. Основой экономики здесь становятся крупные хозяйства государственного сектора, а наиболее интенсивной эксплуатации подвергаются подневольные работники, трудящиеся целыми бригадами и получающие резко ограниченные пайки. В конце 3 тыс. складывается единая система экономических и политических взаимоотношений от долины Инда до Месопотамии и Средиземного моря.
Одновременно в течение 3 тыс. до н.э. происходит интенсивное разложение первобытного строя и формирование классового общества в областях, образующих периферию великих цивилизаций древнего Востока - в Северной Месопотамии, Анатолии, Восточном Средиземноморье, Иране, Средней Азии. Здесь повсюду отмечается далеко зашедшая социальная и имущественная дифференциация, формируются протогородские центры и номовые государства. Этому в немалой степени способствуют прямые контакты с первыми цивилизациями.
Переселения народов (амореев и индоиранцев), опустошившие обширные районы Ближнего и Среднего Востока, и глубокий внутренний кризис крупных централизованных хозяйств положили в кон. 3 - нач. 2 тыс. начало новому этапу исторического процесса на Ближнем Востоке. Отныне громоздкая система контроля и надзора в хозяйствах, использующих труд подневольных работников, уступает место более гибким и менее обременительным как для верхов, так и для низов общества формам эксплуатации. Пройдя через полосу социального кризиса и политической раздробленности, древневосточные общества, основанные отныне на присвоении лишь части продукта общинников и "царских людей" - мелких землепользователей, достигают нового расцвета.
В эту эпоху (2 тыс. до н.э. - нач. 1 тыс. до н.э.) картина исторического развития намного усложняется, уже целая группа высокоразвитых государств образует политическую карту древнего Востока. В 2 тыс. в долине реки Хуанхэ формируется раннеклассовое общество, создается первичный очаг древнекитайской цивилизации, пока еще оторванной от других древневосточных цивилизаций. В Индостане экологические изменения и перемещения племен привели к полному упадку древнейшей цивилизации, и классовое общество в начале I тыс. складывается заново и на новой территории, в долине Ганга. С другой стороны, сплошная сеть номовых государств покрывает Восточное Средиземноморье, в Малой Азии и Северной Месопотамии формируются новые великие державы - Хеттское, Митаннийское, затем Фригийское и Урартское, и, наконец, Ассирийское царства; на рубежах Восточного Средиземноморья складываются могучие союзы племен, перерастающие в ранние государства (гиксосское объединение, позднее древнееврейские и арамейские племенные союзы и государства).
Важной внутренней гранью этого этапа был конец 2 - нач. 1 тыс. до н.э., когда новые переселения народов (эгейцев, фрако-фригийцев, иранцев, арамеев) вновь потрясли древний Восток и изменили его этнополитическую карту. Существенные перемены произошли и в области социально-экономических отношений: нач. 1 тыс. почти во всех регионах древнего Востока характеризуется резким ростом частной эксплуатации, разложением общинной, а частично и государственной собственности.
Определенный прогресс наблюдается в это время в экономике, в том числе в сельском хозяйстве (за счет усовершенствования орудий труда и агротехники). Но особенно характерен прогресс для разного рода ремесленных производств, число и масштабы которых увеличиваются. Широкое внедрение различных металлических сплавов, в первую очередь бронзы, вело к развитию обмена и торговли, борьбы за источники меди и олова. Подлинный технологический переворот переживают древние общества с освоением железа в кон. 2 тыс. до н.э. В нач. 2 тыс. заново складываются международные торговые пути, увеличивается количество торговых факторий, создаются своего рода внегосударственные объединения торговцев. Все это отразилось и на международных отношениях - начинается борьба за преобладание на торговых путях, особенно в Восточном Средиземноморье. На арене истории одни за другими появляются новые народы и политические образования, достигающие часто военного превосходства над традиционными великими державами. Бурная международная жизнь, качественные перемены в ремесле резко увеличивают важность и сложность военного дела; теперь государства прикладывают огромные усилия к созданию и обеспечению полурегулярных и регулярных армий, создают специализированные воинские подразделения. В борьбе всех против всех складываются недолговечные надрегиональные империи, которые путем взимания с побежденных дани а также прямого ограбления покоренных стран производят своего рода насильственное перераспределение прибавочного продукта в огромном масштабе. То одна, то другая страна претендует на политическую гегемонию в рамках всего ближневосточного ареала. В этом отношении весьма характерно формирование великой Ассирийской военной державы, четырежды (в кон. 13, нач. 11, сер. 9 и кон. 8 вв. до н.э.) добивавшаяся неоспоримого первенства на всем Ближнем Востоке. Создаваемые таким образом военно-политические объединения (во 2 тыс., в полуконфедеративной, в 1 тыс. - в основном в унитарной форме) оставались, однако, довольно непрочными.
Грабительская политика ассирийских царей, в 8-7 вв. подчинивших почти весь Ближний Восток, противоречила иным тенденциям развития, связанным с крупными автономными городами, особенно городами Плодородного Полумесяца. Здесь развиваются частная собственность, частное рабство, товарные отношения. Финикийская торговля в нач. 1 тыс. охватывает все Средиземноморье.
Наконец, третья эпоха существования древневосточных обществ (сер. 1 тыс. до н.э. - сер. 1 тыс. н.э.) характеризует уже заключительные этапы их истории. В Передней Азии Ассирийская держава гибнет, ввергая обширные пространства Ближнего и Среднего Востока в новый передел мира, завершившийся к рубежу 6-5 вв. сощзданием "царства стран" - мировой по тому времени державы Ахеменидов, простершейся от Инда до Балкан. Подчеркнем, что политическая интеграция в столь широких масштабах была подготовлена предшествующими бурными столетиями взаимодействия древневосточных государств и племенных образований.
Новые масштабы приобретают и межцивилизационные отношения. Войны Ахеменидов, а затем завоевания Александра Македонского привели к интенсивному взаимодействию ближневосточной, средневосточной, индийской и эллинской цивилизаций; со 2 в. до н.э. устанавливаются связи тогдашней западноевразийской ойкумены с китайской цивилизацией, до того времени развивавшейся относительно изолированно от прочих. На стыке цивилизаций образуются своеобразные общества восточного Ирана и северо-западной Инлии, объединенные в 1 в. н.э. Кушанской державой. В итоге происходит формирование обширного пояса классовых, высоко организованных с политической точки зрения, активно взаимодействующих обществ, непрерывной полосой протянувшихся от Атлантики до Тихого Океана и ко 2 в. н.э. вошедших в состав четырех великих держав - Римской империи, Парфянского царства, Кушанской державы и Ханьского Китая.
Для социально-экономического облика эпохи показательно дальнейшее развитие торговли и ремесленных производств, рост городов и своего рода разделение труда между торгово-ремесленными центрами и аграрной периферией. Повышается товарность хозяйств, о чем свидетельствует развитие системы денежных отношений. Деньги в монетной форме получают широкое распространение в державе Ахеменидов, циньском Китае, маурийской Индии. Другой характерной чертой периода является ослабление государственной власти, выход на первый план крупной военно-землевладельческой знати и различных корпораций. Это приводит к утверждению на обширных пространствах той или иной степени политической раздробленности.
После поражения Ахеменидов в борьбе с Александром древневосточные общества к западу от Инда развивались по пути своеобразного синтеза традиций двух цивилизаций в форме эллинистических государственных образований. Эллинистические государства в ряде случаев довольно скоро воспроизводят черты деспотической монархии. С другой стороны, под влиянием полисных традиций умножается количество автономных городов.
На дальнем Востоке в это время происходит создание крупного централизованного государства в Китае, наделенном всеми признаками деспотической монархии (однако в духе времени в этой монархии отношения государственной эксплуатации переплетались с далеко зашедшей частной, и здесь также крупные землевладельцы стали в конце концов сильнее государства). В Индии специфической чертой является развитие варновой, а затем и общинно-кастовой системы, однако и здесь при всей специфике поздняя древность характеризуется усилением землевладельческой знати, парцелляризацией и корпоративизацией общества (как раз и выражавшейся в торжестве кастовой системы).
Грань древности и средневековья на Востоке пролегает по эпохе великого переселения народов 3 - 6 вв., затронувшего Восток в ненамного меньшей степени, чем Запад. Сложные, противоречивые процессы, идущие в это время в социально-экономической сфере, не вполне ясны до сих пор. Не исключено, что они сводились к развитию новых могущественных государств, на этот раз не противопоставляющих себя знати, а сросшихся с ней. Обеспечивая социальный компромисс наверху, этот процесс оборачивался резким усилением гнета (в т.ч. податного) по отношению к основной массе населения.
Некоторые черты менталитета.
Основным отличием духовного мира древности от современного является тот факт, что носители архаических культур воспринимают сильные эмоциональные импульсы и интуитивные ассоциации как некие «показания приборов», по которым можно с полным правом судить об окружающем мире. Сегодня мы рассматриваем в таком качестве лишь так называемый «объективный» эмпирический опыт. В древности дело обстояло по-другому: древний жрец, спонтанно испытывая сильнейшее эмоциональное потрясение при обряде вступления в контакт с божеством, считал само это потрясение верным знаком того, что он и в самом деле вступил в контакт с божеством. Еще более замечательный пример выявил недавно отечественный египтолог О.А.Большаков: как и у любого из нас, у египтянина при взгляде на изображение некоего человека перед внутренним взором автоматически, без усилия воли возникал мысленный образ этого человека. С нашей точки зрения это порождение нашего внутреннего мира, и только. Египтянин, однако, не сомневался, что упомянутый мысленный образ - отнюдь не порождение его внутреннего мира, а реально существующий объект, явившийся ему извне - Двойник (Ка) соответствующего человека. Связь мысленного образа с изображением осознавалась, но интерпретировалась в аналогичном духе: значит, изображение является дверью, из которой мне является Двойник изображенного. Таким образом, люди архаики последовательно рассматривают свой подсознательный субъективный опыт как опыт объективный, эмпирический.
Чтобы объяснить этот феномен, нет необходимости объявлять человека архаики, как это часто делают, носителем какого-то особого «дологического» («мифологического») мышления, которое якобы, в отличие от нашего, априори принимает как объективный факт любой эмоционально-ассоциативный импульсу, напрямую переводя его в итоговое суждение без поверки разумом. Такой способ мышления у нормального человека любых времен вообще едва ли вероятен психически. Достаточно вспомнить, что и для нас основным критерием объективности и репрезентативности опыта является его независимость от нашего сознания и воли. Этому критерию яркие подсознательные импульсы, безусловно, удовлетворяют, а другой информации, которая позволила бы человеку древности все-таки опознать их субъективность, у него просто не было (давно ли и современный человек уяснил, что у него есть подсознание?). Иначе говоря, человеку архаики оставалось самым логическим и рациональным образом расценивать яркие эмоционально-ассоциативные импульсы, пришедшие к нему как бы «сами по себе» (а не вызванные им в себе волевым усилием воображения), как объективный опыт, и, соответственно, строить свою картину мира на их интерпретации.
Основные концепции т.н. «религий» архаики - магия, богообщение, представление о загробном мире - были получены, по-видимому, именно таким путем. Естественно, вырабатывающаяся таким способом картина мира будет по рисунку и деталям совершенно отлична от нашей, но носит эта картина такой же «стихийно-материалистический» и относительный характер, как и современная. Действительно, общеизвестно, что древность в течение тысячелетий была принципиально чужда самому понятию о догмах и о «вере» как пути их безусловного принятия догм. Различные, противоречащие друг другу религиозно-мифологические концепции сосуществуют в пределах одной и той же древней культуры, пользуясь принципиальной взаимной терпимостью (на своей абсолютной правоте не настаивает ни одна из них) - как это было бы возможно, будь они основаны на вере? Остается квалифицировать концепции древности как явления той же природы, что и концепции современного «естественнонаучного/материалистического» сознания.
Вторым отличительным свойством древневосточного менталитета было то, что он, при всей роли коллектива в общественной жизни, с самого начала оказывается сугубо личностным. Достаточно вспомнить о том, какую экстраординарную роль для человека архаики играет его имя - главный оплот личной идентификации вообще! В текстах самых разных эпох восточной древности - от «Эпоса о Гильгамеше», «Диалога господина и раба» и шумеро-аккадских пословиц в Вавилонии до «Законов Ману» в Индии и сочинений раннего конфуцианца Сюнь-цзы в Китае - человеческий мир рисуется в первую очередь как мир отдельных людей, делающих индивидуальный выбор (и по отношению к социуму, и по отношению к богам, и по отношению к другим личностям); они стремятся к удовлетворению своих фундаментальных потребностей, и именно в силу этого (учитывая исходную структуру этих потребностей) конституируют общество, смысл и высочайший авторитет которого измеряется именно тем, что оно является важнейшим и незаменимым средством обеспечения и защиты этих потребностей. Подчинение социальной норме рисуется в этих текстах делом осознанного, ответственного и трудного личного выбора (во многом подневольного!), а отнюдь не реализацией какого-то «естественного» растворения личности в коллективе. При этом индивидуум изображается экзистенциально одиноким и не сообразующийся в своем выборе ни с чем, кроме собственных потребностей (включая, конечно, потребность в позитивных контактах с окружающими).
Как видно из письменных источников, общество на древнем Востоке, хотя и имеет высший авторитет по отношению к любой личности, обосновывает этот авторитет только тем, что обеспечивает фундаментальные потребности своих членов; целью общежития, за редкими исключениями, считается не совершенствование или преображение людей, а их оптимальное выживание; соответственно, общество предпочитает, так сказать, «не лезть в душу» своих членов, интересуясь обычно лишь практически значимыми аспектами их поведения по отношению к окружающим. Поэтому поощряемая государством идеология играет важную интегрирующую роль, но не насаждается и не навязывается как требующая обязательного согласия на индивидуальном уровне.
Для так называемых «религий» древнего Востока III - II тыс. до н.э., как правило, характерны следующие черты:
а) антропоцентризм вместо теоцентризма: в контакт с богами и прочими духами в первобытности и ранней древности вступают никоим образом не ради самого по себе приближения к божеству, этического очищения, совершенствования и т.п., а ради получения самых обычных и насущных житейских благ для самих себя;
б) отсутствие догм, терпимое отношение к иным культам;
в) отстутствие всякой абсолютизации божеств; они не всемогущи, не всезнающи и не всеблаги. Этика (как и все остальные области культуры) существует независимо от них. Правда, боги почти всюду следят за тем, чтобы люди соблюдали определенную норму, однако в глазах людей данная норма не получает добавочного нравственного авторитета просто потому, что ее вменяет бог (хотя это, конечно, повышает ее силовой авторитет). Достаточно вспомнить, как в Египте в общегосударственном порядке разрабатывались и преподавались заклинания, призванные научить людей способам обмануть богов на загробном суде. Боги не являются ни источником, ни даже примером этики для людей и не стоят выше человеческой этической оценки; у них нет ни безусловного, ни даже повышенного этического авторитета;
г) сама этика носит достаточно рациональный, конвенциональный и релятивистский характер; отсчет доброго и злого привязывается исключительно к удовольствиям и страданиям людей, ведущим этот отсчет. Этические оценки и суждения, сколько их можно выделить, никак не руководствуются волей богов как таковой, а отталкиваются исключительно от житейских, «земных» радостей и горестей поддерживающих эти оценки субъектов восприятия;
д) богообщение является прежде всего делом государства и привлеченных им для этой цели профессионалов-жрецов; частный человек вовлечен в него гораздо меньше. К данному богу могут относиться с самым искренним восхищением, почитанием и любовью, но эти чувства условны: они находятся в зависимости от того, сколько явных житейских благ этот бог приносит людям, а не самим по себе фактом его божественности. При ином поведении он встречал бы иное отношение.
Принципиально новые явления во всех этих областях приносит так называемое «Осевое время» (если понимать его в широком смысле, как середину I тыс. и несколько последующих столетий). Здесь создаются первые примеры концепций, читающих тотальное самоподчинение и жертвенное служение абсолютному внешнему началу - Богу безусловным и первейшим долгом человека, возводящих авторитет этической нормы исключительно к тому, что ее вменил Бог, отождествляющих Бога с асбсолютным Благом, претендующих на подчинение всех сфер жизни общества и требующих последовательно теоцентрической мировроззренческой ориентации. Богообщение становится делом, которое рекомендуется или вменяется в долг каждой отдельной личности. Причины всех этих явлений до сих пор неясны.

Заголовок: Месопотамия-1
Прислано пользователем Eltekke на 08/20/04 в 00:41:45

ДРЕВНЯЯ МЕСОПОТАМИЯ

Территория и население. Древнейшая история Месопотамии.
Месопотамия (греч. «Междуречье», земля между Тигром и Евфратом) представляет собой широкую неглубокую впадину, тянущуюся на северо-запад от Персидского залива и ограниченную Аравийским плато, Сирией, Армянским Тавром и Загросом. Регион делится на две части: Нижняя Месопотамия, где Тигр и Евфрат текут параллельно, и Верхняя, где они резко расходятся. Нижняя Месопотамия сама делилась на две части: юг (Шумер в узком смысле слова) и север (Ки-Ури, Аккад). Ранее считалось, что в древности граница Персидского залива проходила гораздо севернее, чем сейчас, и сдвинулась на юг из-за наносов ила Тигром и Евфратом; действительно, шумерские Ур и Эреду, сейчас далеко отстоящие от залива, в древности были портовыми городами. Однако выяснилось, что границы залива с древности практически не менялись, и лишь эстуарий Тигра и Евфрата был весьма широк и проходил так, что до речных пристаней в Уре и Эреду могли подняться корабли от залива.
Нижняя Месопотамия была наиболее плодородной частью Плодородного Полумесяца, но она была бедна минеральными ресурсами и деревом. К тому же масштабная ирригация (которую месопотамцы стремились по возможности развивать, не догадываясь о последствиях: жаркая сухая равнина вдоль течения рек и непроходимые болотные заросли при их устье делали здесь земледелие без ирригации изначально невозможным) приводила к быстрому засолению почв и падению урожаев. В конце концов засоление почв и аридизация климата привели к запустению Южной Месопотамии и ее крупнейшего центра - Вавилона.
Одна из главных особенностей геополитической карты Месопотамии - два постоянных «фронта»: на севере - северо-востоке - востоке от нее (где равнинные жители Месопотамии взаимодействовали с горцами - почти всегда враждебно) и на границе с Аравийским плато (откуда в Месопотамию волна за волной вторгались кочевники).
В VIII-VII тыс. до н.э. Верхняя Месопотамия была впервые заселена различными земледельчески-скотоводческими племенами, спустившимися сюда с окрестных гор - Загроса (носители т.н. хассунской и более поздней самаррской археологических культур, чья зона расселения тяготела к Тигру) и Армянского нагорья (носители халафской культуры, тяготевшие к долине Евфрата). В VI тыс. часть носителей самаррской традиции продвигается в Нижнюю Месопотамию и заселяют ее вплоть до Персидского залива, впервые осваивая эти области и построив здесь древнейшие известные нам огражденные поселения - протогорода. Самоназванием сложившейся здесь общности пришельцев с севера было, по-видимому, «су» (в науке закрепилось более позднее название этого народа - субареи). Традиция шумеров сохранила следы глухих воспоминаний о том, что субареи были их предшественниками, а впоследствии - симбиотами на территории Месопотамии. Нижнемесопотамскими субареями была создана особая, т.н. убейдская археологическая культура, уже знавшая металлургию меди, существовавшая в V - нач. IV тыс. до н.э. (т.н. «убейдское тысячелетие») и вскоре распространившаяся, вместе с расселением самих субареев, на земли от Центрального Загроса через Верхнюю Месопотамию и Сирию к Средиземному морю, а также на Северо-Восточную Аравию, включая Бахрейн. Вся эта огромная территория вместе с Нижней Месопотамией составила относительно однородную этнокультурную ойкумену субареев, известную позднее под шумерским названием «Субир» («Пространство су»). Именно субареи основали на юге Месопотамии города, которые мы впоследствии знаем как шумерские. Нешумерский и несемитский язык Месопотамии, известный по отдельным терминам и именам, встречающимися в шумерских текстах III тыс. (в науке его называют «прототигридским» и «банановым»), надо считать субарейским. Ему принадлежат имена некоторых древнейших божеств, усвоенных потом шумерами.
В начале IV тыс. до н.э. в Нижней Месопотамии расселяется новая народность - шумеры. Вопрос о прародине шумеров не разрешен до сих пор, так как язык шумеров не удается связать ни с одной из известных ныне языковых групп (хотя кандидатур на такое родство предлагалось множество, включая тибето-бирманские и полинезийские языки). Существует шумерский миф о происхождении всего человечества с острова Дильмун (совр. Бахрейн), но корни его неясны и нет оснований надеяться, что этот миф отражает исторические воспоминания самих шумеров о маршруте своего движения в Месопотамию.
Шумеры и Шумер до конца Раннединастического периода.
С приходом шумеров археологическая культура Убейд сменяется в Нижней Месопотамии культурой Урук (IV тыс. до н.э.). Шумеры смешались с местными субареями и ассимилировали их, в свою очередь, переняв от них многие ремесла и искусства, свидетели чему - нешумерские слова, относящиеся к этим сферам и перешедшие в шумерский язык. Городские поселения и храмовые здания периода Урук продолжают постройки предыдущей убейдской эпохи, так что приход шумеров был мирным и носил характер подселения в уже существующие центры.
Формирование единого шумерского этноса на территории Нижней Месопотамии разорвало субарейскую ойкумену на две части: северомесопотамско-загросский регион Субарту и небольшую приэламскую страну Субар. Обе они, после бурных политических и военных потрясений, исчезли с карты Ближнего Востока на рубеже III - II тыс. до н.э.: субареев Субарту ассимилировали их северо-восточные соседи хурриты (на которых с тех пор и перешло в месопотамских источниках название «субареи», «шубареи»), а приэламские «люди су», приняв участие в походах эламитов на царство III династии Ура, слились в итоге с эламитами.
Шумерское общество эпохи Урук представляло собой, по-видимому, племенной союз с центром в Ниппуре - протогороде, где поддерживался культ верховного общешумерского бога Энлиля («Владыки Воздуха»). Во второй половине IV тыс. шумеры переходят к широкой внешней экспансии: однотипные шумерские колонии появляются на территории чужеземных племен в бассейне Верхнего - Среднего Евфрата и в Юго-Западном Иране (в Сузах) и служат центрами военного и торгового доминирования. Создание таких колоний было бы недостижимо для отдельных общин и требовало наличия всешумерского политического единства, чья верхушка располагала бы немалой властной мощью. В эпоху Урук у шумеров выделилась, судя по погребениям, властная и богатая правящая верхушка, появились рабы-военнопленные и, наконец, возникла пиктографическая письменность. Экономика основывалась на высокоразвитой ирригации. Все это говорит о том, что шумерское объединение этого времени представляло собой племенную державу, сравнимую с мезоамериканскими державами, основанными племенными образованиями (ацтекская, инкская и т.д.).
Последующие события не вполне ясны. В конце IV тыс. шумерские колонии перестают функционировать - шумеры теряют свои внешние владения, и наступает новая археологическая фаза - Джемдет-Наср, оканчивающаяся тем, что около рубежа IV-III тыс. шумеры овладели производством бронзы. С этого времени археологи начинают т.н. Раннединастический период (ок.3000-2300 гг.), делящийся на три подпериода; первый из них ок. 2900 г. до н.э. завершился, как показали раскопки, грандиозным наводнением, затронувшим большинство местностей Нижней Месопотамии. Первые же письменные источники, доступные нам после этого (вторая четверть III тыс.) рисуют Шумер раздробленным на множество независимых государств, и показывают повсеместное присутствие бок о бок с шумерами нового, семитского этноса (носителей т.н. аккадского языка; в науке их называют «аккадцами», «восточными семитами» или «ассиро-вавилонянами»). Как и когда он попал в страну, неизвестно.
Шумерская традиция, со своей стороны, твердо выделяет две фазы истории страны: до некоего катастрофического «потопа» и после потопа, причем обе эпохи оказываются эпохами раздробленности, а грань между ними, по данным царским спискам, падает около того же 2900 г., когда по материалам раскопок Нижнюю Месопотамию действительно постиг «потоп».
Сводя все это воедино, по-видимому, надо заключить, что былой племенной союз шумеров эпохи Урук утратил свои внешние владения, а потом и вовсе распался под напором расселения восточных семитов - аккадцев из Северной Аравии (на поселениях фазы Джемдет-Наср действительно нередко встречаются следы жестоких военных разрушений). Наступившая фаза раздробленности соответствует Раннединастическому периоду I - первому периоду, удержавшемуся в исторической памяти шумеров; его подытожило великое наводнение - шумерский «потоп», после которого семиты и шумеры уже сосуществуют как симбиоты. В самом деле, семиты усвоили более высокую шумерскую культуру, и к середине III тыс. образовывали с шумерами двуединый и двуязычный суперэтнос, имевший общее самоназвание - «черноголовые» (по-шумерски санг-нгига, по-аккадски - цалмат каккади). Самоидентификация этноса была ритуально-языковой (аналогично «арийской» самоидентификации в древней Индии): критерием ее было членство в общине, поддерживавшей культ шумеро-аккадских божеств и находящейся под преимущественным покровительством одного из них. Неотъемлемым атрибутом этого (супер)этноса было использование шумерской письменности, усвоенной аккадцами. После окончания фазы Джемдет-Наср эта письменность из пиктографической превратилась в словесно-слоговую (соответственно, эпохи Урук и Джемдет-Наср вместе именуются в науке Протописьменным периодом, то есть временем господства еще пиктографического письма).
В первые века Раннединастического периода, т.е. в первой половине III тыс. до н.э., шумерское общество уже было классовым, и территория Шумера представляла собой конгломерат множества т.н. «номовых государств» (или «городов-государств»). Каждое из них представляло собой один крупный протогородской центр с тяготеющей к нему ближайшей округой, насчитывавшей несколько мелких поселений. В первые века Ш тыс. до н. э. такие центры (каждый из них представлял собой густозаселенное поселение вокруг храма, обслуживавшего всю соответствующую округу) обносятся оборонительными стенами, и города принимают законченный вид.
«Номовое государство» выросло из одной из соседских общин (или территориальных союзов нескольких ближайших друг к другу таких общин), на которые распалась когда-то племенная общность шумеров, и унаследовало многие черты первобытной общинной демократии - кроме выборности и сменяемости «снизу» членов правящей верхушки. Организационным центром государства был храм бога-покровителя соответствующей общины, и во главе государства стоял наследственный правитель - верховный жрец этого храма с титулом «эн» («господин»). При нем существовал небольшой административный аппарат и постоянная вооруженная сила (то и другое из храмового персонала и личных слуг) - - зародыши служилой знати и регулярной армии. Власть «эна» была существенно ограничена советом других общинных функционеров, в том числе старейшин (этот слой понемногу перерастал в наследственную знать), а также народным собранием боеспособных свободных общинников, быстро теряющим в силе. Власть эна осмыслялась как общинная: его авторитет покоился на том, что он руководил общинным культом.
К середине III тыс. титул «эн» выходит из употребления, заменяясь титулами «энси» («жрец-строитель», «градоправитель») и «лугаль» («большой человек», «царь», аккадск. шарру). Появление последнего титула отражало новый этап политогенеза - формальную утрату общиной контроля над правителем. «Лугалями», например, нарекались правители, как военные предводители, с некоторого времени командовавшие воинами помимо общинного контроля (порой этот титул присваивался военному вождю на сходке самих воинов); так же титуловали себя правители, сумевшие добиться формального признания своей гегемонии со стороны других номами. Таким образом, во всех случаях титул «лугаль» передавал верховную единоличную власть правителя, основанную на военно-бюрократической силе, прямой командной иерархии помимо общинных структур; поэтому впоследствии он употребляется и общемесопотамскими царями-деспотами (практически полную аналогию составляет история европейского понятия «император»). Правители, не пытавшиеся демонстративно поставить себя над общиной, и считавшиеся уполномоченными общинных структур, ограничивались титулом энси (аккадск. ишшиаккум).
Общество Раннединастического периода было классовым. Выделялось три основные социальные группы: господствующий класс (прежде всего правящая верхушка, в куда меньшей степени - частные лица, добившиеся богатства и влияния), рядовые общинники, объединенные в территориальные общины, делившиеся на большесемейные наделы, и, наконец, рабы и подневольные работники рабского типа (этот класс комплектовался из военнопленных, а также изгоев и обедневших общинников, оторвавшихся от своей земли и втянутых в зависимость от имущих и властных людей). Эксплуатация была представлена двумя основными формами. В крупных хозяйствах - храмово-государственном хозяйстве, хозяйствах членов правящей верхушки и богатых частных лиц - трудились работники, по сословию как рабы, так и не рабы, но, как правило, не имевшие своего хозяйства, а трудившиеся бригадами за пайки. Рабы и большинство не-рабов, трудившихся таким образом, свободно покидать хозяйство не могли. Именно эта форма эксплуатации обеспечивала господствующий класс большей частью его богатств, почему мы вправе определять шумерское общество как рабовладельческое. Второй формой эксплуатации было использование государством податей и повинностей всего населения.
Земельную собственность и рабочую силу господствующий класс получал различным путем. Высших функционеров общины (верховного жреца, жреца-прорицателя, главного судью, старшую жрицу, старшину общинных торговых агентов - тамкаров, а также старейшин) изначально наделяли намного большими наделами, чем прочих; особый обширный земельный фонд выделялся храму как учреждению. Большесемейные общины могли свободно покупать и продавать свою землю, что, в условиях имущественной дифференциации, создавало благоприятные возможности для скупки земель богатыми и знатными людьми. Обезземеленные тем самым люди, а также просто бедняки, втянувшиеся в долговую зависимость, люди, разоренные войнами, изгои и пр. (не говоря о военнопленных-рабах) были вынуждены работать на других и в большинстве своем пополняли состав класса рабов и подневольных работников. Впрочем, часть храмовой земли раздавалась в аренду.
При правителе уже существует многочисленное (порядка 5 тыс. чел.) постоянное войско, содержащееся за его счет и вооруженное гораздо лучше, чем общинное ополчение. Войско состояло из тяжеловооруженных пехотинцев и четырехколесных колесниц, запряженных дикими ослами (лошади еще не знали).
Политическая история Раннединастического периода заключалась во все нарастающей борьбе между отдельными номовыми государствами за гегемонию, а также к постепенному развитию резкого социального противостояния между правящей верхушкой, приобретающей устойчиво наследственный, аристократический характер, и основной массой общинников, подвергавшейся все более тяжелой повинностной и податной эксплуатации со стороны государства в целом, и в то же время стоящей под угрозой - из-за военного разорения, долгов и т.д. - утраты собственной земли и превращения в зависимого работника чужого хозяйства, храмово-государственного или частного (то есть принадлежащего, как правило, члену той же правящей верхушки). Эти два процесса переплетались и привели в конце концов к крушению «номового» аристократического строя в Шумере и формированию централизованной общемесопотамской деспотии, опиравшейся на военно-служилую массу, где вопросы происхождения особой роли не играли.
Характерными чертами борьбы между номами были: отсутствие попыток аннексировать другие номы - война шла лишь за установление верховной власти над ними (ни на что иное у немногочисленной аристократической верхушки сил все равно не хватило бы), и своего рода «борьба за инвеституру» - склонность царей-гегемонов добиваться официального признания за ними гегемонии и титула «лугаль Страны» от Ниппурского храма Энлиля (знак того, что цари Шумера еще что-то помнили о традиции общешумерского единства эпохи Урук, пытались в какой-то мере продолжать ее и осознавали, что единственным институтом, способным по праву представлять эту традицию и удостоверять приобщение к ней, является указанный храм). Ни один центр не мог удержать гегемонии надолго.
Накануне и после «потопа» в Шумере существовало более десятка значительных городов-государств: Эреду, Ур, Урук, Лагаш, Умма, Ниппур, Киш и др. В первые века после «потопа» гегемонию в Шумере удерживал Киш (так что даже титул «лугаль Киша» стал означать «повелитель (всех) воинств» со смыслом «гегемон всего Шумера», и этот титул часто принимали позднейшие цари-гегемоны, из какого бы города они ни были). Об одном из правителей Киша, Этане (XXVIII в.) сложилось эпическое предание, повествующее о том, как он на божественном орле поднялся на небеса к богам, чтобы добыть себе «траву рождения» и обзавестись наследником.
Ок. 2600 г., как сообщает шумерский былинный эпос, гегемония Агги, царя Киша была свергнута царем Урука Гильгамешем, который, опираясь на поддержку воинов, провозгласивших его «лугалем», смог не считаться с волей народного собрания и совета старейшин. Гильгамеш, подчинивший почти весь Шумер, также стал героем множества легенд: по одной из них он в одиночку устрашил Аггу, взял его в плен, а потом великодушно освободил; по другой, он восходил на высокие Кедровые горы к востоку от Месопотамии и убил демона кедров Хумбабу врага людей. Считалось, что Гильгамеш был сыном бога, при жизни добрался в поисках «травы бессмертия» до мира богов, а после смерти стал богом сам.
Ок. 2550 г. гегемония у Урука была перехвачена династией Ура, известной своими шахтными гробницами, в том числе богатейшими царскими погребениями; вместе с царями хоронили множество его придворных и слуг, чтобы они перешли вместе с царем в загробную жизнь и продолжали служить ему там.
В дальнейшем войны только нарастают, никому не давая сколько-нибудь прочного успеха. Шумерская пословица безнадежно говорит: «Ты идешь, захватываешь землю врага; враг приходит - захватывает твою землю!» Становятся возможными такие явления, как возвышение Лугальаннемунду, царя незначительного Адаба, который ок. 2400 г. подчинил своей гегемонии пространства от Средизмного моря до Юго-Западного Ирана - и это могущество бесследно кануло в прошлое так же быстро и неожиданно, как возникло, еще при жизни самого завоевателя.
Военные потрясения разоряли народ и обостряли социальный кризис. В Лагаше дело дошло до переворота и уступок со стороны верхушки: некий Уруинимгина захватил власть и провел ре-форму, упразднившую чрезмерные поборы с населения (XXIV в. до н. э.).
В конце XXIV в. поднимается новый завоеватель - царь Уммы Лугальзагеси. Он устранял и истреблял правителей соседних номов и объединял их под своей властью, но не за счет слияния в единую, державу, а на основе личной унии, сохраняя традиционную структуру власти в каждом номе и лишь возглавляя ее лично; номового сепаратизма это, конечно, не изживало. Владения Лугальзагеси простерлись от Средиземного моря до Персидского залива («от Верхнего до Нижнего моря» по-шумерски), но неожиданно этот представитель шумерской аристократической традиции столкнулся с политическим образованием принципиально нового типа.
Первые деспотии Месопотамии. Державы Аккада и Ура.
Мелкий придворный убитого Лугальзагеси царя Киша, по происхождению аккадец-простолюдин (по позднейшему преданию, он был подкидышем: мать пустила его, новорожденного, по Евфрату в тростниковой корзинке, его подобрали и воспитали при кишском дворе), возглавил часть кишцев и укрылся в незначительном городке Аккаде, объявив себя царем под именем Шаррум-кен ("Истинный царь», в традиционной современной передаче - Саргон, 2316-2261 гг.). Саргон властвовал помимо каких-либо традиционных институтов, как харизматический сильный вожак, опираясь на всех, кто готов был ему служить. К нему во множестве стекались рядовые жители Шумера, увидев перспек-тиву возвышения, в которой им отказывало традиционное аристократическое общество. Саргон создал массовую легковооруженную, «народную» армию, включавшую мобильные отряды лучников; они имели большие преимущества перед неповоротливой тяжелой пехотой Шумера. Властная верхушка царства Саргона была построена как военно-служилая пирамида под единоличной неограниченной властью ее вождя - царя. Опираясь на эту преданную ему силу Саргон сначала захватил Верхнюю Месопотамию, а потом предложил союз, скрепленный династическим браком, Лугальзагеси; получив отказ, Саргон разгромил и казнил Лугальзагеси и после 34 битв завоевал весь Шумер. Затем его походы достигли Малой Азии, Кипра, Сирии, Элама и даже еще более отдаленных стран Южного Ирана. Империя Саргона (так называемая Аккадская держава, по названию столицы) с зависимыми владениями простерлась от оз. Туз и гор Тавра в Малой Азии до Белуджистана. По размерам ее никто не мог превзойти еще полторы тысячи лет, до Ахеменидов. Военнопленные пополняли число рабов и подневольных работников в государственном хозяйстве.
Держава Саргона, в отличие от всех предыдущих месопотамских государств, была централизованной деспотией. Храмовые хозяйства стали частью государственного; номы были лишены каких бы то ни было традиционных автономий и превратились в обычные провинции, которыми управляли чиновники царя. Советы старейшин и народные собрания перестали существовать как органы власти. Саргон и его преемники скупали, в «добровольно-принудительном» порядке, землю у общин по сниженным ценам, расширяя тем самым государственное хозяйство. Государственным языком династии Саргона был не только шумерский, но и а аккадский язык, что демонстрировало презрение династии к принципу «благородной традиции» во всех областях жизни.
Население в целом (кроме тех, кто успел попасть в военно-служилую массу) мало что выиграло от победы Саргона: межномовые войны и эксплуатация знати сменились не менее тяжелыми дальними походами и повинностно-податной эксплуатацией со стороны огромного государства. Уже в последние годы правления Саргона начались вос-стания знати, поддержанные народом (по преданию, сам Саргон должен был прятаться от бунтовщиков в сточной канаве).
Преемники Саргона подавляли восстания и в самом Шумере, и в дальних зависимых странах; его внук Нарамсуэн (2236 - 2200 г.) столкнулся с массовым восстанием по всей империи и, подавив его, провозгласил себя богом, вступив в конфронтацию уже и с храмом Энлиля в Ниппуре. Вслед за этим на Аккад с севера обрушились неизвестные до того северные «варвары» (по-видимому, это были полукочевые индоевропейцы из-за Кавказа), сплотив вокруг себя население части Армянского нагорья и Загроса. Нарамсуэн смог, после нескольких тяжелых поражений, нанести поражение «варварам», и их объединение развалилось; однако горцы-кутии (северо-восточные сосели Месопотамии), до того успевшие войти в это объединение, возобновили войну на свой страх и риск и захватили центральные районы Месопотамии; Нарамсуэн изгнал их, но и сам пал в войне с ними. Его преемник Шаркалишарри был в конце концов разбит кутиями, Аккадская держава распалась и племенной союз кутиев установил верховную власть над номами Нижней Месопотамии (ок. 2175 г.).
Страна была разорена: к гнету местных элит прибавился гнет иноземцев-кутиев, которым местные правители Шумера отправляли дань. Правители Лагаша сделали ставку на кутиев, пользовались их поддержкой и осуществляли от их имени определенную верховную власть над прочими номами. Этим Лагаш вызвал к себе в Нижней Месопотамии такую ненависть, что при освобождении от кутиев был жестоко разгромлен. Из лагашских царей кутийского времени известнее всего своими надписями и статуями Гудеа (2137-2117 г.). При нем было создано единое храмовое хозяйство бога Нингирсу и построен грандиозный храм этого бога, ради чего учреди-ли специальный налог и ввели строительную повинность. Гудеа торговал с областями бассейна Инда и воевал с Эламом.
В кутийский период важные перемены произошли в Верхней Месопотамии, где с крахом аккадской власти под ударом кутиев образовался вакуум власти; этот вакуум был тут же, в середине - второй половине XXII в., заполнен проникновением сюда хурритов с севера и сутиев (сутиев-амореев) с юга. С тех пор они составили главное население Верхней Месопотамии; хурриты, в частности, ассимилировали субареев и унаследовали их наименование в месопотамских источниках.
Кутийское господство рухнуло под ударами всенародного восстания, поднятого рыбаком Утухенгалем, в 2109 г. Восставшие смели и местных правителей, восстановив централизованную державу под названием "Царство Шумера и Аккада"; государственным языком был только шумерский. Утухенгалю наследовал один из его соратников, Ур-Намму, перенесший столицу в Ур; его династия известна как III династия Ура. Ур-Намму (2106-2094 г.) и особенно его сын Шульги (2093-2046) превратили свою державу в нечто такое, чего Месопотамия не видела ни до, ни после их династии. Большая часть земли перешла к государству и образовала огромные централизованные хозяйства. Большая часть населения была обращена в подневольников рабского типа («гурушей», досл. «молодцев», и «нгеме», досл. «рабынь»), прикрепленных к этим хозяйствам и работавших там за пайки бригадами. В государственном хозяйстве трудились и собственно рабы-военнопленные, и наемные работники. Значительная часть всей этой рабочей силы жила в нечеловеческих даже по тому времени условиях в особых лагерях. Трудились без выходных, по-лучая в день 1,5 л ячменя на мужчину и 0,75 л на женщину. Выдавалось немного растительного масла и шерсти. Работали весь световой день. Смертность в таких лагерях достигала иногда 25 процентов в месяц! Квалифицированные ремесленники, служащие, воины получали боль-шие пайки. Представители чиновничества имели за службу наделы.
Меньшая часть земли составляла частно-общинный сектор, где шло массовое разорение и долговое закабаление (вплоть до рабства) общинников: богатые соседи и особенно чиновники державы концентрировали землю в своих руках и втягивали общинников в кабалу. Цари Ура пытались половинчатыми мерами остановить этот процесс, но безуспешно: он был неизбежной оборотной стороной их же собственной политики.
Цари Ура обожествляли себя и опирались на огромный бюрократический аппарат, необходимый для управления небывалым государственным хозяйством. О размахе бюрократии говорит тот факт, что менее чем за век существования чиновники III династии Ура обеспечили нас не меньшим количеством документации, чем вся остальная трехтысячелетняя история Месопотамии. При тогдашних средствах связи централизация хозяйства в таком масштабе была обречена на крайнюю неэффективность, и действительно, мы сталкиваемся с ожидаемыми картинами: в столице дефицит зерна, в то время как в мелком городке скопились его огромные запасы, и т.д.
Шульги создал новую идеологию, закрепленную в знаменитом «Царском списке» шумеров, сведенным при нем воедино; здесь царь сознательно фалчсифицировал всю историю Шумера, представив его как неизменно единое государство под управлением череды последовательных династий, венчаемых его собственной. Централизовать и огосударствить правовые отношения были призваны судебники Ур-Намму и Шульги и введение последним царского суда с огромными полномочиями.
Шульги вел упорные завоевательные войны, прежде всего в горах на востоке (по-видимому, по инерции борьбы с кутиями). Держава Ура включала (с разной степенью подчинения) Верхнюю и Нижнюю Месопотамию, Сирию и часть Финикии с Библом, горы Загроса, Элам и даже некоторые районы, лежавшие к востоку от Загроса по направлению к Каспийскому морю (здесь подданными Ура стали приэламские «люди су» - восточные субареи). Верховную власть над царями и вождями на Востоке, особенно хурритскими и эламскими, приходилось поддерживать и новыми и новыми карательными походами, и династическими браками с местными династиями
Конец III династии Ура наступил внезапно. Сутии-амореи Сирийской степи, Среднего Евфрата и Верхней Месопотамии, и раньше иногда вступавшие в конфликт с властями державы, двинулись на ее центральные районы ок.2025 г. Почти не обращая внимание на их наступление, последний царь Ура Иббисуэн бесконечными походами пытался привести к покорности Элам; амореев рассчитывали сдержать укреплениями, но безуспешно. Управление разваливалось, персонал государственных латифундий разбегался и делил землю на участки, амореи окружали города, отрезая их от внешнего мира. На юге Месопотамии начался голод. Иббисуэн пытался спасти от него столицу, послав в Иссин, где скопились запасы зерна, чиновника Ишби-Эрру, чтобы тот вывез его в Ур. Ишби-Эрра, взяв под контроль Иссин, рассудил, что у кого зерно, тот и царь, и объявил себя в Иссине царем (2017). Начался хаос: Ишби-Эрра, Иббисуэн, эламиты и союзные им восточные «люди су» и, наконец, амореи сталкивались друг с другом в борьбе за нижнюю Месопотамию. Ок.2000 г. все было кончено: амореи расселились до Персидского залива, признав номинальную власть Ишби-Эрры, эламиты и люди су пленили Иббисуэна и разгромили Юг Месопотамии с Уром так, что появился жанр плачей о гибели страны, но не стали закрепляться здесь. Ишби-Эрра объединил под своей верховной властью Нижнюю Месопотамию и пытался продолжать традицию III династии Ура в идейно-политическом отношении, сохранив концепцию царской власти и название «Царство Шумера и Аккада». Но в общественном строе произошел переворот: крупные централизованные хозяйства, эксплуатирующие бригадный подневольный труд, исчезли навсегда. Сектор царской и храмовой земли остался велик, но теперь он был поделен на мелкие участки, на которых сидели отдельные малые семьи, несущие соответствующие обязательства перед государством. Отныне в Месопотамии эксплуатируются почти исключительно мелкие пользователи и владельцы земли, ведущие свое хозяйство.
Старовавилонский период (XIX-XVII вв.). Держава Хаммурапи.
В течение XX в. до н.э. аморейские вожди один за другим выкраивают для себя в Месопотамии царства, уже и формально независимые от Иссина. В 1895 г. такое царство с центром в незначительном городке Бабили («Врата Бога», Вавилон) основал вождь Сумуабум. Время правления его династии в Вавилоне выделяется в т.н. Старовавилонский период истории Месопотамии. В это время завершается этническая трансформация в Нижней Месопотамии: аккадцы полностью ассимилируют шумеров, но шумерский, и став мертвым языком, остался неизменным языком учености, месопотамской «латынью»..
Аморейско-аккадские государства ожесточенно воевали друг с другом, и к 1800 г. Месопотамия приобрела следующий вид: юг страны контролировало царство Ларса, центр - Вавилон и Эшнунна, Верхнюю Месопотамию, включая бывшее царство Мари и староассирийское государство, занимала огромная держава аморейского вождя Шамши-Адада (ок. 1824-1777), захватившего в конце XIX в. и Мари, и Ашшур, и посадившего править ими своих сыновей. Сам он управлял из Шубат-Эллиля в Верхней Месопотамии. Держава Шамши-Адада была разбита на военные округа, наместники которых присматривали за множеством мелких традиционных правителей, чьи территории входили в соответствующий округ. Сирийское государство Ямхад (враждебное Шамши-ададу) и Элам активно взаимодействовали с месопотамскими царствами. Множество мелких политических образований находилось в зависимости от всех перечисленных государств. «Никто не силен сам по себе, - говорит один из царей этого времени, - за каждым сильным государем идет 10-15 зависимых».
В обществах Месопотамии этого времени выделяются три сословия: свободные общинники авилумы (досл: «люди»), «царские люди» мушкенумы (досл. «склоняющиеся под чье-то покровительство») и рабы по сословию вардумы. Авилумы пользовались общинным самоуправлением, но в большинстве своем платили подати царю. Мушкенумы не входили в общины и не имели самоуправления Они отдавали себя под покровительство царя, чтобы получить от него земельный надел, и сидели отдельными мелкими хозяйствами на царской земле (на них и лежало основное бремя податей; кроме того, особые группы мушкену несли воинскую повинность как военные колонисты или находились на иной царской службе). Их жизнь регламентировалась государством. Мушкенумы, в отличие от авилумов, не могли уйти с выданной им земли без разрешения государства. Вардумы были частными рабами, их покупали и продавали. Естественно, общинник-авилум, принимающий надел от царя, авилумом быть не переставал (если не выходил специально из общины), а мушкенум, которому удавалось стать членом общины, становился авилумом, но это не освобождало его от прежних обязательств по царской земле.
Людей разных сословий закон ценил по-разному. За убийство авилума карали смертью, виновному в убийстве раба достаточно было возместить хозяину ущерб и т.д. Однако жестких границ, в том числе психологических, между сословиями не было. Раб мог иметь собственное имущество и семью. Он считался человеком, а не вещью, господин распоряжался лишь его временем и трудом. Многие свободные сочувствовали рабам и помогали им бежать от хозяев, так что в Законы Хаммурапи пришлось включать специальную статью, угрожающую суровыми наказаниями за помощь беглому рабу.
В старовавилонском обществе существовали два основных класса господствующий (почти исключительно - люди, состоящие на государственной службе), и обложенных государственной эксплуатацией мелкие производители, ведущие свое хозяйство. Среди последних общинники эксплуатировались меньше, сидящие на земле под условием выплаты части урожая мушкенумы (источники знают их под именем наши бильтим, «плательщики дохода») - интенсивнее; в отличие от лиц, принимавших от царя более квалифицированную службу, «плательщики», как и военные колонисты, были прикреплены к своей службе и земле. Частная эксплуатация в городских общинах была развита, но к формированию классов не приводила.
Элита и продолжающий ее большой административный аппарат состояла и из авилумов, и из мушкенумов, возвысившихся на службе царя, и существовала на государственном обеспечении (главным образом в форме прямого жалования). От налогов она, естественно, освобождалась. Крупных частных владений не существовало. Цари не создавали крупной собственности пожалованиями, а община была весьма крепка, и внутри нее крупные частные эксплуататоры тоже возникать не могли. Крупных и независимых частных фондов движимости тоже почти не было: купцы были поверстаны в государственную службу и стали правительственными торговыми агентами тамкарами (через них государство вело внешнюю торговлю и устанавливало твердые цены на внутреннем рынке), а с ростовщиками цари старовавилонского периода боролись, раз в 10-15 лет аннулируя все долги. Разумеется, возможность реально проводить такую политику в интересах государства была тем больше, чем сильнее было само государство; при царях, недостаточно сильных или недостаточно ответственных, чтобы ее проводить, степень огосударствления общества резко падала.
Первая половина XVIII в. неожиданно привела к интеграции Месопотамии. Ок.1780 сильнейшим ее царем был, бесспорно, Шамши-адад; зависимость от него признавали и Хаммурапи Вавилонский (1792-1750 г.), и Катна в Южной Сирии, и горные области северо-западного Ирана. Однако с его смертью его держава (известная у соседей под названием «Субарту») почти мгновенно развалилась. В Мари, в частности, к власти пришел Зимрилим, из местной династии, изгнанной в свое время Шамши-ададом.
Ситуацией воспользовались эламиты, к 1770 г. поставившие под свой контроль всю Месопотамию и даже делавшие вылазки в Сирию-Палестину. Господство их, однако, оказалось эфемерным: в 1764 г. Хаммурапи в союзе с Зимрилимом сверг господство эламитов. Началось десятилетие войн, в ходе которых Хаммурапи одолел и Элам, и прочие месопотамские царства, включая Ларсу и осколок Субарту - царство сына Шамши-Адада Ишме-Дагана с центрами в Ашшуре и Шубат-Эллиле, и своего недавнего союзника Зимрилима. В 1763 г. пала Ларса, в 1759 г. - Мари, в 1757 г. - Ашшур, в 1756 - Эшнунна, ок.1755 г. Хаммурапи оккупировал Сузиану. Образовалась единая всемесопотамская империя, причем строго централизованная. Сам Хаммурапи делил ее на две части: коренная территория (аккадоязычные номы, поклоняющиеся шумеро-аккадским богам в чистом виде), и чужеродная периферия (эламитская Сузиана, хуррито-аморейские территории Верхней Месопотамии, входившие ранее во владения Мари и «Субарту», а с падением последних доставшиеся Хаммурапи). Во вступлении к своим знаменитым Законам (ок.1755 г.) Хаммурапи прокламирует себя лишь как благодетеля первой части державы, перечисляя все образующие эту часть номы, и вовсе не упоминает остальные свои владения. Объединение Месопотамии, которого добился Хаммурапи, оказалось прочным по общим последствиям - страна после этого уже никогда не распадалась на отдельные номовые государства..
Законы Хаммурапи получили в Месопотамии невероятную славу: их переписывали как образцовые еще тысячу лет спустя. Однако связано это было не столько с новизной их содержания (законы такого же типа. направленные на ограничение частной эксплуатации, проводили и другие цари), сколько с тем, что Хаммурапи имел силу и волю провести их в жизнь, как никто другой, да еще по всей Месопотамии разом.
Законы, как Хаммурапи объявляет во введении, были введены для того, «чтобы сильный не притеснял слабого» и для «ублажения плоти людей». Доминантой их является ограничение и регламентирование частной эксплуатации и частнособственнических отношений вообще, утверждение за государством контроля над всей хозяйственной жизнью. Законы регулируют цены и тарифы, в том числе условия найма и аренды, правила земле-и водо-пользования и возмещения долга. Законы воспрещали ростовщикам взимать слишком высокий процент, а предельным сроком долгового рабства называли 3 года (по истечении которых долговые рабы вновь становились свободными). Каждые десять-пятнадцать лет Хаммурапи и его преемники издавали так называемые «указы справедливости (досл. «выравнивания»)», по которым все долги, существовавшие на тот момент, аннулировались, и люди, очутившиеся в долговой кабале, избавлялись от нее.
Держава Хаммурапи в полном объеме просуществовала недолго: при его преемнике Самсуилуне (1749-1712 г.) державу постигла настоящая катастрофа. В 1742 г. на Месопотамию с северо-востока обрушились неведомые ей ранее неиндоевропейские племена c этнонимом «касс-» (аккадское кассу, в современной науке касситы, самоназвание *каспе - каспии?) под предводительством их вождя Гандаша. По-видимому, это были аборигены североцентрального Ирана, сдвинутые с места ударившим по ним цепным переселением народов, как раз в то время проходившим на территории Ирана и вызванным миграцией сюда индоиранцев из-за Кавказа.
Касситы рассекли надвое державу Хаммурапи, прошли ее насквозь и обосновались на Среднем Евфрате, где создали кассито-аморейское государство Хана (другая часть касситов осела восточнее Диялы, при верховьях рек Керхе - Карун). Отрезанная этим движением от Вавилона Верхняя Месопотамия, включая Ашшур, отпала и вскоре вновь, как до Шамши-Адада, стала конгломератом мелких политических образований (чем вскоре воспользовались хурриты, жившие при Верхнем - Среднем Тигре, приведенные в движение на юго-запад отголосками того же трансиранского переселения, что и касситы). В 1739 г. против Вавилона восстал былой шумерский юг Нижней Месопотамии; Самсуилуна подверг его невероятному разгрому, но в 1722 г. и он все же отпал от Вавилонии, образовав особое царство Приморья, цари которого принимали шумерские имена, хотя на живом шумерском не говорили уже ни они сами, ни их подданные.
В конце XVIII-начале XVII в. большая часть Верхней Месопотамии (до того преимущественно аморейской) оказалась занята двигающимися с ее северной и северо-восточной окраины хурритами, образовавшими здесь государство Ханигальбат. Ок. 1625 г. Вавилония аннексировала Хану, но в 1595 неожиданный набег хеттского царя Мурсили I из Анатолии, взявшего и разграбившего Вавилон, покончил с домом Хаммурапи. Хетты не пытались закрепиться в Месопотамии, а сразу повернули назад, и за контроль над Вавилонией вступили в борьбу две силы: Гулькишар, царь Приморья, и поселившиеся к этому времени в самой Вавилонии племенные группы касситов, выходцев из кассито-аморейской Ханы, под водительством потомка Гандаша. Гулькишар занял было Вавилон, но был вытеснен из него касситами. Начался т.н. средневавилонский период - время правления касситской династии в Вавилоне.

Заголовок: Месопотамия-2
Прислано пользователем Eltekke на 08/20/04 в 00:43:51

Средневавилонский период (XVI-XII вв.). Официальным самоназванием государства вавилонских касситов было «Кардуниаш». Именно при касситской династии окончательно сложилась классическая социальная структура Вавилонии, да и ее территориальное единство. Большая часть страны составляла сектор «царских людей», сидящих на земле государства и его учреждений (в том числе храмов). При этом общинный сектор свелся к нескольким крупным автономным городам, включая столицу; жители этих городов по-прежнему удерживали общинное самоуправление. За это количественное сокращение общинного сектора касситы заплатили его качественным развитием: автономные города - Вавилон, Ниппур, Сиппар - получили небывалую степень самостоятельности (в частности, они были полностью освобождены от налогов и повинностей, имели свои собственные воинские контингенты, а их храмы - а это были ведущие храмы страны - из государственных учреждений стали городскими), государственная эксплуатация и регулирование были для них упразднены, и в результате там началось бурное развитие экономики, с одной стороны, и частно-эксплуатационных отношений, с другой. Торговля была разгосударствлена. Так в новом общинном секторе стали быстро выделяться частные магнаты. С другой стороны, касситские цари охотно жаловали различным лицам, прежде всего вельможам, земли в наследственное, «вотчинное» владение на условиях «кудурру» (так обозначались ограждавшие подобные владения межевые камни с надписями, провозглашавшими их налоговый и административный иммунитет). Так магнатские владения образовывались «сверху». Имущество общинников-горожан и бывшие государственные земли, пожалованные царями, составляли фонд частного имущества, которое далее переходило из рук в руки вне всяких границ. Получившаяся общественная модель - сочетание государственного сектора, охватывающего сельскую округу и большинство городов, и частно-общинного сектора, включающего крупнейшие города и вотчины вельмож, где социальные отношения были основаны на частном распоряжении имуществом существовала в Вавилонии до самого конца ее истории, с незначительными отклонениями. Кроме того, касситские роды получали в постоянное «кормление» целые округа, превращающиеся тем самым в автономные княжества соответствующих родов.
Касситы восприняли вавилон-скую культуру, отождествляли касситских богов с вавилонскими, покровительствова-ли традиционным культам и храмам. Их внешняя политика отличалась большим размахом, и именно при них Вавилония была окончательно - и навсегда -интегрирована территориально: они аннексировали царство Приморья (ок.1460 г.). Не случайно еще пятьсот лет спустя после падения касситской династии ассирийцы продолжали именовать Вавилонию официальным названием, данным своему царству касситами - «Кардуниаш». Кроме того, касситские цари «страной Кашшу» —тер-риторией, непосредственно заселенной касситскими племенами в горах южноцен-трального Загроса, некоторыми областями Кутиума (страны кутиев) в североцентраль-ном Загросе, долиной Среднего Евфрата (которую они отобрали у Митанни ок.1460 г.), а с рубежа XV—XIV в. до н. э.— обширными районами Сирийской степи с центром в Тадморе, вплоть до границ египетских владений в Южной Сирии и Заиорданье. В первой половине XIV в. вавилонским васса-лом успел побывать Ашшур. Касситские цари совершали дальние походы в Центральный и Южный Иран и пытались закрепиться там. Высту-пив против Египта в конце XV в., кассит-ский царь Караиндаш заставил египтян пойти на мир с Митанни и явился одним из учредителей «Амарнской» международ-ной системы. В результате с конца XV в. до н. э. между Египтом и Вавилонией устано-вились стабильные мирные отношения; касситские цари выдавали своих дочерей за египетских фараонов, но на аналогичную просьбу по-лучили отказ на том основании, что египет-ских царевен не выдают замуж за пределы страны. По письмам из Телль-Амарнского архива можно предположить, что между Египтом и Вавилонией заключались и воз-обновлялись договоры о «дружбе» и «братстве».
Правление Бурна-Буриаша II (ок. 1366-1340) было апогеем касситского могущества. Он захватил Аррапху, утвердил свое главен-ство в Эламе и Южном Иране, установил союз с хеттским Суппилулиумой (за кото-рого выдал дочь, ставшую великой царицей Хатти) и с относительным успехом отразил первое нашествие арамейских (ахламейских) племен на Сирийскую степь и Сред-ний Евфрат. Однако после его правления начинается череда войн Вавилона с усилив-шейся Ассирией, занявшая в общей слож-ности около полутораста лет. Проходя в целом с переменным успехом, они иногда оборачивались катастрофами для вавило-нян. Тот же фактор обусловил функционирование в XIII в. устойчивого союза Вавилонии с хеттами, которые также были врагами ассирийцев (правда, союз с хеттами не всегда был приятен касситам: «Ты пишешь нам не как брат, а командуешь нами, как своими рабами» - пишут из Ва-вилона хеттскому царю Хаттусили III, основателю союза). Резкие дипломатические демарши касситов в пользу Хатти были важным фактором, побудившим Рамсеса II заключить и укреплять мир с хеттами (ок.1270 г.); в 1240-х хетты и вавилоняне провели успешную войну против ассирийцев, отобрав у них долину Среднего Евфрата и установив там территориальный контакт друг с другом; вскоре хеттская интервенция помогла вавилонскому царю, свергнутому узурпатором, вернуть престол. Однако новый ассирийский царь Тукульти-Нинурта I смог на время вообще аннекси-ровать Вавилонию (ок. 1228—1212 гг. до н.э.), однако ассирийцы были изгнаны оттуда еще при его жизни, и в начале XII в. при царе Ададшумуцуре происходит кратковременное возрождение касситского могущества, под влияние кото-рого подпадает сама Ассирия.
Неожиданный и смертельный удар Кас-ситской Вавилонии нанесли эламиты. Во второй четверти XII в. до н. э. они совер-шили несколько опустошительных набегов на Месопотамию и полностью оккупирова-ли Вавилонию, ок. 1150 г. до н. э. ликвидировав касситскую династию.
Ассирийское государство.
С III тыс. на Среднем Тигре существовало номовое государство Ашшур, основанное особой, отделившейся от прочих и поселившейся здесь, в иноэтничном окружении, ок. 3000 г. группой аккадцев, поклонявшейся одноименному племенному богу Ашшуру. В XXI в. Ашшур входил в державу III династии Ура, затем его заняли и отстроили хурритские князья (с этого момента ассирийцы отсчитывали начало своей государственности), а ок. 1970 г. власть перешла в руки династии из коренных ашшурцев. С этого времени в течение шести веков Ашшур оставался «номовым» государством, периодически подчинявшимся соседним великим державам и возглавлявшимся «градоправителем» ишшиаккумом (аккадская форма шумерского «энси») - верховным представителем общины ашшурцев, еще не вставшим над ней. В науке условно выделяются «староассирийский» (20-16 вв.), «среднеассирийский» (15-11 вв.) и «новоассирийский» (10-7 вв.) периоды, в основном в соответствии с этапами развития ассирийского диалекта.
В XX в. ашшурские правители проложили военно-торговыми экспедициями путь на запад, к Малой Азии, где в XIX в. расцветает основанная ашшурцами сеть торговых колоний с центром в Канише. Международная торговля неслыханно обогащала Ащщур, лежащий на перекрестке торговых путей, и привлекала к нему внимание завоевателей. В конце XIX в. Ашшур был захвачен аморейским вождем Шамши-Ададом, превратившим его в удельный центр своей верхнемесопотамской державы, в 1757 г., при сыне Шамши-Адада Ишме-Дагане, Ашшур был аннексирован Хаммурапи, а ок.1740 г., в бурные времена вторжения касситов в Месопотамию, вернул себе независимость под властью потомка Шамши-Адада. Род Шамши-Адада вскоре уступил власть другим династиям, но время его правления было навсегда осознано в Ашшуре как блестящая страница собственной истории, и в ассирийский царский список включались впоследствии даже предки Шамши-Адада.
В первой половине XV в. Ашшур, опасавшийся могущества соседней державы верхнемесопотамских хурритов - Митанни - налаживает дипломатические контакты с Тутмосом III, ведущим с Митанни ожесточенную войну. В ответ в середине XV в. митаннийский царь Сауссадаттар разграбил Ашшур и принудил его признать зависимость от Митанни. В начале XIV в. Ашшур избавился от митаннийского верховенства ценой признания вавилонского, а потом отверг и его, и ашшурский правитель Ашшурубаллит I (1353-1318 г.) писал фараону Эхнатону, уже именуя себя «царем» (правда, внутри страны он так себя не титуловал). Ашшурубаллиту суждено было превратить номовое государство Ашшур в могущественное территориальное царство Ассирию, что было настоящим геополитическим переворотом (третья четверть XIV в.). Воспользовавшись резким ослаблением Митанни из-за неудачных войн с хеттским царем Суппилулиумой и династических смут, Ашшурубаллит вмешался в дела митаннийцев и превратился в их старшего союзника. Когда Суппилулиума послал в Митанни хеттские войска, Ашшурубаллит выступил против них, и, несмотря на временные успехи хеттов, оттеснивших было его и его митаннийских союзников на восток, после смерти Суппилулиумы он изгнал хеттов из Верхней Месопотамии и вышел к Евфрату. В итоге восточные области Митанни, включая крупнейший культовый центр Ниневию (здесь почиталась Иштар), Ашшурубаллит удержал за собой и аннексировал, а само Митанни и даже Вавилония одно время контролировались его войсками. Ассирия превратилась из города-государства в великую военную державу, которой было суждено просуществовать около 700 лет, наводя ужас на всех своих соседей. Формирование державы было завершено при Ададнерари I (1295-1264 г.), окончательно превратившем власть ассирийского правителя в царскую, стоящую над ашшурской гражданской общиной: Ададнерари первым официально титулует себя царем и претендует на статус «великого царя», равного царям великих держав Передней Азии. Его преемники Салманасар I (1263-1234 г.), уничтоживший и аннексировавший остаток Митанни, и особенно Тукульти-Нинурта I (1233-1197) пытаются добиться уже фактического первенства среди всех великих держав. История Ассирии этого, первого времени ее великодержавия (вторая пол. XIV - XIII вв.) - это время почти непрерывных войн против хеттов на западе и вавилонян на юге, идущих с переменным успехом; ассирийцы раз за разом наращивают масштаб ударов, но и сами терпят иногда все более жестокие поражения. В XIII - начале XII в. ассирийцы четырежды аннексируют и четырежды теряют соседние территори Верхней Месопотамии. На обоих фронтах их успехи до апогея довел было Тукульти-Нинурта, совершивший набег на хеттскую Сирию и временно аннексировавший всю Вавилонию. Решившись, на волне этих успехов, полностью освободиться от необходимости считаться с верхами гражданской общины ашшурцев, он выстроил себе вместо Ашшура новую, военно-служилую столицу Кар-Тукульти-Нинурта. Однако к концу его правления хетты и Вавилония лишают Ассирию большей части ее завоеваний, а затем ашшурская верхушка свергает и убивает его. В XII в. Ассирия переживает полосу упадка, борясь с достигшими Евфрата ок. 1165 г. балканскими племенами «мушков», только что разрушивших хеттское царство, также с эламскими нашествиями. На рубеже XII - XI вв. Ассирия неожиданно переживает новый взлет при Тиглатпаласаре I (1114-1076), покорившем громадные территории от Чороха и истоков Куры до Вавилона, Финикии и осколков хеттского царства в Юго-Восточной Малой Азии (все - включительно).
Уже в это время сформировались основные особенности военной державы ассирийцев. Это были:
- двойственность в положении царей: могущественная гражданская община коренных ассирийцев сохраняла самоуправление и располагала ненамного меньшим властным потенциалом, чем сам царь, неспособный пока обходиться без ее ресурсов и поддержки. Достаточно ограниченная власть царя над коренными ассирийскими городами при полновластии над завоеванными территориями побуждала царей строить себе новые, служилые столицы, отрываясь от ашшурской общины (впрочем, Ашшур всегда сохранял значение священной столицы державы), а потом и переносить главную опору своей власти с коренной Ассирии на оторвавшуюся от любых общинных традиций служилую массу, набранную в том числе, если не главным образом, с покоренных территорий. Это укрепляло царскую власть, но в итоге приводило к формированию «денационализированного» самодовлеющего государства, оторванного от своей коренной базы и этим слабого.
- ассирийская держава в первые века своего существования являлась плодом попытки одной гражданской общины и сформировавшегося при ней царского военно-служилого двора захватить власть над всей Передней Азией. Непомерность этой задачи по сравнению с ограниченными ресурсами коренной Ассирии заставляла царей компенсировать эту слабость крайним напряжением военной деятельности и устрашением соседей, но так и не позволяла им прочно освоить завоеванные области; поэтому для Ассирии типична непрерывная военная экспансия, многократные покорения одних и тех же территорий и борьба со столь же непрерывными восстаниями покоренных народов;
- отсюда вытекала и беспрецедентная жестокость ассирийцев при завоеваниях и карательных походах (в частности, применялись массовые разрушения и казни, а с VIII в. и политика т.н. "вырывания с корнем" - депортации огромных масс населения в отдаленные районы страны);
- империя существовала в характерном «пульсирующем» ритме: правление каждого царя обычно начиналось с подавления мятежей, вызванных смертью его предшественника. Затем он пытался совершить новые завоевания. Со смертью царя часть присоединенных им земель тут же отпадала, и все повторялось снова. В целом масштаб ассирийских завоеваний медленно, но неуклонно расширялся;
- сложилась особая идеология «священной войны», согласно которой войны ассирийских царей предпринимаются по приказу и во славу Ашшура, бога-покровителя города и царства (что отражало исключительную роль храма Ашшура в функционировании ассирийской государственности).
В итоге история Ассирии представляет собой циклы военного подъема и упадка. Трижды (начало XII в., начало X в., первая пол. VIII в. до н.э.) Ассирия теряет большую часть захваченных территорий и вновь возвращает их, каждый раз наращивая масштабы экспансии.
Во второй четверти XI в. из Сирийской степи и Южной Сирии на Месопо-тамию и соседние страны двинулись полчища кочевников-арамеев; ок. 1000 г. они прорвались за Евфрат, отбросив Ассирию в ее коренные города. Государство пришло в крайний упадок, из которого ее вывел Ададнерари II (911-891), сломивший верхнемесопотамских арамеев. При Ашшурнацирапале II (883-859 г., даже по ассирийским меркам воевал необычайно свирепо, и его типичной похвальбой было : «Я взял город, перебил множество воинов, захватил все, что можно было захватить, отрубил головы бойцам, сложил напротив города башню из голов и тел, сложил башню из живых людей, посадил людей живьем на колья вокруг города, юношей и девушек его сжег на кострах»), Салманасаре III (858-824 г.; в битву при Каркаре в Сирии Салманасар в 853 г. вывел 120 тыс. чел. - невиданная по тому времени армия - но успеха, впрочем, не добился) и Ададнерари III (810-783 г., в начале правил под опекой матери, знаменитой Саммурамат-Семирамиды) Ассирия, прочно аннексировавшая всю Верхнюю Месопотамию, распространяла свои военные походы и временный политический контроль на Юго-Восток Азии, Восточное Средиземноморье, южные районы Армянского Нагорья, Вавилонию и западные районы Ирана вплоть до Каспия, но нигде не могла закрепиться прочно, а противостояние царя и коренной Ассирии довело однажды до тяжелой гражданской войны. В первой половине VIII в. Ассирия теряет все свои владения, кроме Верхней Месопотамии, под ударами Урарту.
Начало новому возвышению Ассирии положил узурпатор-военачальник Тиглатпаласар III (745—727 гг. до н. э.), проведший ряд важных реформ по укреплению царской власти (разукрупнение наместничеств, создание огромной постоянной армии на содержании казны, отказ от привлечения ополчения, введение политики депортаций - «вырывания с корнем»). Армия была полностью преобразована - вооружена железным оружием, колесницы сменились конницей, появились особые службы - саперная и разведывательная. Тиглатпаласар III почти полностью перенес опору царской власти на денационализированную военно-служилую массу (в основном арамееязычную) с коренных ассирийских городов. На первых порах это дало царям небывалое могуществои позволило приступить к новой серии завоеваний: в 743-735 г. Тиглатпаласар разгромил Урарту и его союзников в Сирии и Юго-Восточной Малой Азии, подчинив последние регионы и отторгнув от Урарту полосу земель на юге Армянского нагорья, затем покорил все Восточное Средизем-номорье, а в 729 г. завоевал Вавилонию и присоединил ее к Ассирии на правах личной унии. Крупные завоевания совершил он и в Мидии, в Западном Иране. Со времени Тиглатпаласара покоренные области все чаще переходят под прямую власть Ассирии, включаясь в ее провинции, хотя на периферии остаются вассальные образования. Его преемники пытались удержать отпадающие области, расширять державу и то теснить привилегированные коренные города (где главной силой были храмы), то примиряться с ними.
Салманасар V (727—722 гг. до н. э.) подавил мятеж Израильского царства и аннексировал его, осадив Самарию. Узурпатор Саргон II (722—705 гг. до н. э.) взял Самарию, а впоследствии вел войны и на горном севере, против Мидаса Фригийского на рубежах Юго-Восточной Малой Азии и против Русы I в Урарту (в 714 г. до н. э. он внезапно вторг-ся в Урарту, разгромил его и разграбил святилище урартского бога Халди в Муцацире на Верхнем Забе), и на востоке, существенно расширив ассирийские владения в Мидии и организовав там несколькро провинций, и на юге - против восстающих вавилонян и союзного им Элама. Погиб он в борьбе с фригийцами в горах Тавра. Саргон построил новую царскую резиденцию Дур-Шаррукин ("Крепость Сарго-на"), а его потомки - Саргониды - правили Ассирией вплоть до ее гибели.
Синаххериб (705-681 г.), свирепый царь-солдат, перенес столицу в Ниневию. Он утратил почти весь Юго-Восток Малой Азии, но смог подавить сопротивление Иудеи и нанести поражение Египту, пытавшемуся поддерживать ее (701 г.), а большую часть правления провел в войне с мятежным Вавилоном и его эламскими союзниками. В 691 г. он разбил их в битве при Халуле, оставив красочное и грубое описание их разгрома в надписях, и после осады 689-688 г. взял и полностью разрушил сам Вавилон, полностью аннексировав Нижнюю Месопотамию. В 681 г. он был убит заговорщиками, а его преемник Асархаддон (680-669 гг. до н. э.). Однако этот правитель сумел пре-одолеть возникшее препятствие с помощью жрецов. Свое правление Асархаддон восстановил Вавилон и Вавилонию как особое царство, находящееся в унии с Ассирией. Асархаддону прищлось столкнуться с ираноязычными кочевниками, вторгшимися в Переднюю Азию - киммерийцами и скифами; в 679 г. он отразил нашествие киммерийцев на северо-западе, а ок. 675 - 672 г. справился с кризисом, вызванным появлением скифов в северо-западном Иране (где в связи с этим от Ассирии отложилась Мидия), заключив со скифами, создавшими свое царство в Иране, ставший главным фактором в охране ассирийских границ на Севере. В 671 г. он завоевал Египет и подчинил Ассирии североарабские племена.
Его преемник Ашшурбанипал (668-627; в Вавилонии удельным царем сидел при нем его брат Шамашшумукин, по завещанию Асархаддона) в 660-х гг. добился распространения верховной власти Ассирии на юг и запад Малой Азии (Лидия и Фриги-«Мушку» признали ассирийскую власть из страха перед киммерийцами), Мидию и приурмийскую Манну в Иране, а в 663 г. окончательно изгнал эфиопов из Египта, разгромив Фивы. Однако затем наступиола полоса неудач: в 655-654 гг. отложились Египет и недавние приобретения в Малой Азии, в 653 восстали и напали на Ниневию мидяне, от которых Ассирия спаслась, только призвав на помощь скифов (те разбили мидян и на время подчинили их своему контролю), а в 652-648 г. Ашшурбанапал вынужден был бороться с восставшим против него Шамашшумукином, союзным ему Эламом, арабскими царьками и отложившимися правителями Палестины и Финикии. С величайшим напряжением сил Ассирия победила всех своих врагов; в 648 пал Вавилон (его престол перешел к самому Ашшурбанапалу), в 644-643 г. ассирийцы аннексировали Элам и добились признания своей власти от Урарту, Лидии и Персии. Ассирия достигла наибольшего территориального протяжения, но теперь ее могущество держалось в значительной степени на союзе со скифами. Когда те в 630-х неожиданно обрушились на Ассирию, та была сломлена; скифы разграбили западную часть ассирийский владений вплоть до границ Египта, и Ассирия утратила все владения к западу от Евфрата. Поражение вызвало в Ассирии смуту (в частности, Ашшурбанапал был отстранен от верховной власти, и ему был оставлен лишь младший, вавилонский престол), во время которой в 626 г. до н.э. вновь отложилась Вавилония, возглавленная халдейским князем Набопаласаром. Война ассирийцев с вавилонянами шла с переменным успехом, пока против Ассирии в 615 г. не выступила и Мидия; борьбы с этим союзом ассирийцы не выдержали, хотя на стороне их воевали Урарту и Манна, а с 616 г. - и союзные теперь египетские войска. Война превратилась в «мировую» по тогдашним ближневосточным меркам. В 614 г. до н. э. мидийцы захватили Ашшур, в 612 г. пала Ниневия, где сжег себя царь Синшаришкун, чтобы не попасть в плен; последний ассирийский царь Ашшурубаллит II отступил в Харран на западе Верхней Месопотамии, но и этот осколок державы был уничтожен вавилонянами в 609 г. до н.э. Население коренных ассирийских городов было полностью истреблено, и впоследствии «ассирийцами» именовались арамеи - основное население Ассирийской державы. Ассирия так озлобила своими жестокостями население Ближнего Востока, что гибель Ниневии вызвала в Ветхом Завете следующую реакцию: «Горе городу крови, что весь полон обмана и грабежа, где не прекращается хищничество! Шум бича и шум крутящихся колес, и скачущих коней, и несущихся колесниц; всадники заносят пламенеющий меч и блещущее копье - и вот, множество сраженных, трупам нет конца, спотыкаются они о тела убитых! Всякий, посмотрев на тебя, скажет: «Разгромлена Ниневия! Кто пожалеет о ней? Откуда я найду тебе утешителя? Все, кто слышат весть о тебе, рукоплещут, ибо на кого не простиралась беспрестанно злоба твоя?»
Внезапное падение Ассирии было вызвано двумя факторами: оторванная от любых социальных традиций военно-служилая масса, на которую опирались Саргониды, в итоге превратилась в самодовлеющую силу (что и было главным фактором смут и падения ее военной эффективности), а, объединяя Переднюю Азию и втягивая все больше и больше сопредельных стран в орбиту единой политики, Ассирия сама сплачивала их вокруг общей цели - стремления уничтожить ее, и навлекала на себя удары таких широких коалиций, которым не могла противостоять.
Вавилония в нововавилонский период.
После низвержения касситской династии в Вавилоне эламитами ок. 1150 г. страной управлял эламский наместник, однако сопротивление вавилонян возглавила т.н. П династия Иссина, изгнавшая эламитов, а при Навухо-доносоре I (1125—1104 г) нанесшая им такое поражение при Дере, что после этого Элам в тече-ние трех веков не упоминается в месопотамских источниках.
В возрожденном вавилонском государстве царская власть существенно ослабела, царь превратился скорее в верховного магистрата при автономной и играющей главную роль в стране граждански-храмовой общине Вавилона.
Во время нашествия арамейских племен на Месопотамию (вторая четверть XI - начало X вв. до н.э.) одно из них - халдеи (кесед) - оторвалось от прочих и заселило Южную Вавилонию, образовав племенные княжества в малодоступных районах Приморья, у берегова Персидского залива. Халдейские князья, опиравшиеся на силу своих племен, признавали власть Вавилонии, но скоро стали в ней главной реальной силой, наряду с самой вавилонской общиной. Вскоре после смерти завоевателя Вавилона ассирийского царя Тиглатпаласара III, власть в Вави-лонии захватил халдейский вождь Мардукапалиддин, активно поддержанный всем населением страны и Эламом. Начавшаяся после этого война с Ассирией, за время которой та дважды завоевывала и теряла Вавилонию, завершилась, наконец, в 688 г. до н.э. полным уничтожением Вавилона Синаххерибом. Его преемник Асархаддон восстановил город и особое автономное царство с центром в нем, находящееся в личной унии с Ассирией. В 652-648 г. вавилоняне вновь восставали против Ассирии. В 626 г., со смертью Ашшурбанапала, началось самое крупное и упорное восстание против ассирийцев, которое возглавил халдей Набопаласар (626-605 г.), основавший новую династию в Вавилоне. Пов-станцам удалось взять под свой контроль север страны, а ассирийцы же опирались на свои гарнизоны в крупных городах Ниппуре и Уруке, поддерживавших Ассирию, павших лишь ок.619 г. Затем Набопаласар перенес войну в Верхнюю Месопотамию, а ассирийцы призвали на помощь египтян, чья армия в 616 г. столкнулась с Вавилонией на Среднем Евфрате. Так началась пятидесятилетняя вавилоно-египетская война.
С нападением Мидии на Ассирию и падением Ашшура в 614 г. вавилоняне заключили союз с Мидией и быстро разгромили Ассирию. поделив с мидянами ее территорию: полоса земель, выводящая на Армянское нагорье, досталась мидянам, выводящая в Сирию, на «египетский фронт» - Вавилонии. В 605 г. до н. э. царевич Навуходоносор полностью разгромил египетскую армию при Каркемише и вторгся глубоко в Сирию. Став царем (605-562 г.), Навуходоносор вернулся в Восточное Средиземноморье, и в 604 г. покорил его. Систематические попытки Иудеи передаться Египту, а египтян - утвердиться в Палестине и Финикии (в 590-589 г. Тир, Иудея и города филистимлян перешли на его сторону) привели к тому, что в 597 г. Навуходоносор взял Иерусалим и депортировал значительную часть населения, а в 587 г. - взял повторно, разрушил, угнал почти все его население и аннексировал Иудею. В 574 г., после 13 лет изнурительной для вавилонян осады, зависимость от Вавилонии признал и Тир. В 567 г. Навуходоносор, воспользовавшись борьбой за власть между фараонами Априем и Амасисом в Египте, вторгся туда, разгромил силы Априя вплоть до Фив и способствовал приходу к власти Амасиса, поддерживавшего дружбу с Вавилонией. Противоборство с Египтом закончилось вавилонской победой.
В 590-х гг. Навуходоносор столкнулся с серьезным кризисом в отношениях с Мидией: в 596 г. на Вавилонию напал мидийский вассал - царь Элама; в ответ на это Навуходоносор ок. 594 г. разгромил Элам и захватил Сузиану, причем, судя по Ветхому Завету, погиб мидийский царевич Артахшатра (библ. Арфаксад). Тогда же в Нижней Месопотамии были выстроены защитные стены и крепости, предназначенные для обороны от мидян. Отвлечение сил Мидии на войну с лидийцами разрядило ситуацию.
Навуходоносор развернул невиданное по масштабам строительство и проведение ирригационных работ. Вавилон при нем стал крупнейшим городом в мире. Применяя ассирийскую практику депортаций, царь пригнал в Вавилонию десятки тысяч работников из иных земель. Однако прочного режима основать он не смог. После его смерти и нескольких дворцовых переворотов к власти пришел узурпатор, жрец-арамей Набонид (556-539 г.), попытавшийся оторваться от Вавилона и создать, используя его ресурсы, обширную державу, объединенную вокруг культа лунного бога Сина. Опирался он в первую очередь на арамейские племена. Набонид совершил обширные завоевания в Северной Аравии и перенес столицу в захваченный им там город Тейму, царя которого он убил. В Вавилонии он оставил наместником своего сына Белшаруцура (Валтасара). Режим Набонида пользовался такой ненавистью в Вавилонии, что вторжение персидских войск Кира было воспринято в ней как освобождение (539 г.); Кир без особенного труда овладел страной. Персы обошли мощные укрепления Вавилонии, переправились через реку Тигр и захватили город Сиппар. Отсюда Набонид бежал в Ва-вилон, но город был уже в руках персов. Большая часть державы была обращена в сатрапии, а коренная Вавилония составила особое царство, находившееся с персами в личной унии. По смерти Кира персидское господство оказалось тяжким; вавилоняне с неслыханным упорством и ожесточением раз з разом восставали против него, пока Ксеркс в 482 г., подавив последнее из них, не упразднил вавилонское царство и не ликвидировал главное ритуальное воплощение его государственности - святилище бога Мардука с его статуей.
Вавилонское общество VII-VI в. до н. э., как и ранее, состояло из свободных пол-ноправных граждан, «царских людей» и рабов. К числу первых относились почти исключительно члены нескольких крупных городских граждански-храмовых общин. Здесь бурно развивались отношения частной эксплуатации и рабства, прежде всего долгового; храмы, богатые чиновники и купцы имели сотни рабов, отдель-ные имущие граждане - по 3-5 рабов. Еще конце II тыс. число и мощь частных магнатов угрожающе выросло, а государственный ссектор сократился количественно и качественно; вельможи и цари этого времени, кроме служебных, имеют собственные частные владения. В конце VII-VI вв., при Халдейской династии, снова появилась могущественная военно-служилая верхушка, опирающаяся на эксплуатацию огромного массива государственных земель и не связанная с частными владениями (хотя и торопящаяся их приобретать). Никаких пожалований нововавилонские цари, по-видимому, не давали, и все крупные частные владения могли возникать только в рамках автономных городов. Это и привело к бурному развитию свободного найма, ростовщичества и долгового рабства в крупнейших городах халдейской Вавилонии и разорению значительной части их рядового населения. При этом вавилонские рабы могли брать землю в условное держание у частных лиц - своих и чужих хозяев, иметь свое имущество, семьи и т.д., и даже заниматься субарендой. Крупнейшими хозяйствами в городах были храмовые; они использовали труд и рабов, в том числе посаженных на землю, и свободных арендаторов.
Менталитет и культура. Для Месопотамии был характерен особый (по-видимому, достаточно типичный для Ближнего востока) менталитет, вызвавший яростную реакцию ветхозаветной традиции и приведший к формированию в ней образа «Вавилонской блудницы». Его фундаментальной чертой было полное отсутствие того, что в современном словоупотреблении называется "абстрактной идеологией" или "абсолютными ценностями"; во главу угла ставилось физическое благополучие общества и его членов. Общество не располагало ценностями, которые были бы нужны всем вместе, но никому в отдельности; признанные же ценности определялись именно тем, насколько они нужны были отдельным людям, составляющим общество. Ключевыми понятиями оказывались тем самым индивидуальная радость и страдание (физическое и эмоциональное), и выбор, который делает индивидуум, чтобы умножить первое и уменьшить второе. При этом, разумеется, общества Месопотамии не были скопищем алчных эгоцентриков (в таком случае они просто не могли бы существовать). Вторым центральным понятием этики являлось взаимное обязательство, направленное на обеспечение радости и избежание страданий. Само общество воспринималось как наследственный и нерасторжимый союз, поддерживаемый людьми с этой целью, и именно на этом основывался его авторитет. Таким образом, исходным принципом месопотамского мировоззрения была ориентация на потребности отдельного человека (что применительно к древнему Востоку выглядит на первый взгляд неожиданно; на деле таково было большинство древневосточных культур). Такое общественное сознание не вязалось с истинным самоуничижением перед лицом великих сил, и мы знаем примеры месопотамских имен со значением «Не боящийся бога», или песенку воинов Хаммурапи, поддразнивающую этого царя (большую часть своего правления воздерживавшегося от войн) повторяющимся вопросом: «что ж, чего ты ждешь?»
Считалось, что чем полнее человек удовлетворяет свои собственные желания без прямого ущерба для других людей, тем лучше; тем самым общество санкционировало для своих членов весьма высокую степень свободы следовать собственным потребностям. Неудивительно, что у сторонников более требовательных, не-антропоцентрических этических систем (наподобие ветхозаветной) менталитет Месопотамии вызывал резкое неприятие. Характерным выражением изложенной системы ценностей являются месопотамские пословицы, передающие рациональный релятивизм, прагматизм и гедонизм их создателей: но равным образом и приверженность их к осмысленному и высоко оцененному с точки зрения отдельных людей обычному социальному порядку: «Ничто не дорого, кроме сладостной жизни; с хорошо устроенным имуществом, сынок, ничего не сравнится; небо далеко, а земля драгоценна; не знать пива - не знать радости; бога не приучишь ходить за тобой, как собаку; не выделяйся среди других - плохо будет; не воруй - себя не губи; сладкий тростник в чужом саду не ломай - возмещать придется; не убивай, первым топор не подымай! Кто на людей подымется, на того люди подымутся; проклятие ранит только внешне, подаяние убивает насмерть; незнакомый пес - плохо, незнакомый человек - хуже». В центральном произведении месопотамской книжности, «Эпосе о Гильгамеше», проводится устами одного из персонажей следующая точка зрения (в ответ на мечты героя о великих свершениях и вечной жизни): «Ты ж, Гильгамеш, насыщай желудок; днем и ночью да будешь ты весел; праздник справляй ежедневно, днем и ночью играй и пляши ты. Светлы да будут твои одежды, волосы чисты, водой омывайся! Гляди, как дитя твою руку держит, своими объятьями радуй супругу - только в этом дело человека!» В другом традиционном произведении - диалоге Господина-Желания (или воли) и Раба-Рассудка (характерно здесь уже само распределение ролей) релятивистски ставятся проблемы личного выбора: «Раб, слушай меня! - Да, господин мой, да! - Учиню-ка я злодейство! -Учини, господин мой! Без злодейства откуда ты возьмешь одежду, кто поможет тебе насытиться? - Нет, раб, не учиню я злодейства! - Не учиняй! Кто учиняет злодейство, того казнят или бросают в темницу... - Совершу-ка я доброе дело для своей страны! - Соверши, господин мой! Кто делает добро своей стране, дела того драгоценны перед богом. - Нет, не совершу я доброго дела для страны! - Не совершай, господин! Поднимись и пройди по древним развалинам, взгляни на черепа простых и знатных людей. Кто из них делал зло, кто - добро?» Диалог кончается советом раба-рассудка, доведенного до отчаяния неразрешимыми противоречиями мира, покончить с собой, категорическим нежеланием господина-воли следовать этому совету - вплоть до готовности уничтожить сам рассудок, чтобы тот не мешал жить - и констатацией того, что без рассудка тоже не выживешь.
Шумеро-аккадская религия была довольно устойчива по основным концепциям и ритуалам. Главное место в пантеоне занимали играли Ан — бог неба, Энлиль — бог воздуха, ветра, дыхания и Энки (Эа) — бог воды и хранитель мудрости. В мифологии существенную роль играла Нинхурсаг — "мать всего живого". Выделялись также две большие группы богов: небесные Игиги и подземные и земные Ануннаки. Семью великими игигами в Вавилонии считались Ан, Энлиль, Эа, Син (бог луны), Шамаш (бог солнца и социального порядка), Мардук (бог-покровитель Вавилона) и Иштар (богиня плородия, любви и войны, круговорота жизни и смерти). Как и во многих других мифологиях Западной Евразии, предусматривалось два «царя богов» - старший, но реально почти безвластный Ан, и его сын Энлиль, который и осуществляет реальное верховное управление миром. Столицы крупных государств выдвигали на престол «царя богов» собственного городского бога-покровителя. По вавилонскому мифу собрание богов принуждено было провозгласить своим царем Мардука, чтобы тот избавил мир от хаоса, исходящего от чудовища Тиамат. Аналогично в Ассирии "царем всех богов" был Ашшур.
Типично сельскохозяйственный характер носил культ бога рас-тительности — умирающего и воскресающего Думузи (по-аккадски Таммуз). Подземным миром правили богиня Эрешкигаль и бог смерти Нергал; близок к нему по функциям был бог чумы Эрра. Бог бури Адад и бог войны Нинурта выдвигаются в связи с появлением военных держав. Боги отождествлялись с небесными светилами.
Собрание богов и отдельные боги определяли и переопределяли шимту (судьбу) всякого объекта и существа; впрочем, какая-то доля влияния на свою и чужую шимту имелась у каждого. На загробный мир шумеро-аккадцы смотрели, по крайней мере с конца III тыс., совершенно безнадежно: всех там ожидала одна, и очень плохая судьба, принципиально лишенная каких бы то ни было радостей. За пределами земной жизни заботиться, тем самым, было не о чем.
Согласно твердым представлениям, боги создали людей, чтобы было кому кормить их жертвами и обеспечивать жилищами-храмами, сокровищами и т.д.; до появления людей боги принуждены были трудиться ради своего пропитания сами, жили в скверных жилищах и т.п. Повышенного этического авторитета за богами никто не признавал; в эпосе о Гильгамеше последний открыто поносит Иштар за предательское поведение по отношению к ее возлюбленным. Рядовой человек не общался непосредственно с великими богами; для этого существовали посредники - царь всей страны и личные бог и богиня-покровители, имевшиеся у каждого и воспринимавшиеся как вторые родители. При выборе отношения к богам месопотамец колебался между тактикой палих или - «богобоязненного человека» (детальное исполнение воли богов во избежание кар) и опасением того, что боги чересчур капризны, непредсказуемы и равнодушны по отношению к отдельным людям, чтобы такая тактика не была напрасной тратой времени и сил. Цели общения с богами в любом случае были одни и те жен - обеспечение житейских благ тех, кто в это общение вступает.
Важнейшим культурным открытием шумеров была словесно-слоговая клинопись, применяющая «ребусный» принцип (знак, первоначально обозначавший односложное слово, обозначает также и соответствующий слог в составе любого слова). Грамотность в Месопотамии была распространена довольно широко и очень уважалась.
Из произведений эпического характера надо отметить шумерские былины о правителях (прежде всего - о правителях Урука, которым приписывались славные деяния в полусказочных странах востока: Эн-меркар смог превзойти хитростью царя экзотической центральноиранской страны Аратта, Лугальбанда путешествовал в мрачных восточных горах, Гильгамеш поднимался на Кедровые горы в Загросе и сражался с местным демоном. Позднее, когда главным источником кедра для Месопотамии стали горы Амана, этот подвиг Гильгамеша был перенес туда).
Еще одна шумерская былина посвящена богатырю Адапе, который за то, что сломал крылья южному ветру, перевернувшему его лодку во время рыбной ловли, был вызван на небесный суд перед богом Аном и оправдан им.
На базе ранних эпических преданий был создан знаменитый аккадский «Эпос о Гильгамеше», получивший невероятную славу на всем Ближнем Востоке. Он объединил основные сюжеты о Гильгамеше и придал им новое звучание, выстроив из них своего рода «роман воспитания»: если в начале эпоса Гильгамеш - эгоцентрик, думающий только о своих развлечениях и власти, то, найдя себе равного и узнав дружбу, он решает поставить свою силу на службу людям и прежде всего своей славе; пережив друга, он узнает экзистенциальный страх смерти и думает уже не о славе, но лишь о том, чтобы добыть траву вечной жизни и уйти от смерти, но и этот замысел терпит неудачу, и герою остается одно: жить вопреки смертному страху, не питая надежд и гордясь делами, совершенными им для людей.
Существовали и другие литературные жанры: гимны, молитвы, плачи, описания нисхождения богов в преисподнюю, любовная ли-рика, дидактические и философские произведения, сочинения с по-литической тенденцией, сказки, в том числе бытовые (ярким примером является сказка о хитром ниппурском бедняке, который трижды смог безнаказанно исколотить обидевшего его градоправителя), басни, пословицы и поговорки.
Главными центрами грамотности были школы при дворцах и храмах. Школа называлась "дом табличек", ее руководителя "отцом дома табличек", а учеников — "сыновьями дома табличек". Кроме простых учителей, в школах были преподаватели рисования и "воспитатель с розгами", который следил за посещаемостью и дисциплиной.
Кроме обычных школ, были и высшие специальные училища. В них принимали только грамотных молодых людей. Здесь изучали ритуал, астрономию, природоведение, медицину. Дворцы, храмы, школы и училища имели при себе биб-лиотеки "глиняных книг на разных языках". Сохранились библиотечные каталоги. Особое значение получила громадная библиотека, собранная по приказу Ашшурбанипала в Ниневии (по-видимому, там собирались тотально скопировать все произведения клинописной книжности) и послужившая важнейшим источников знаний о Месопотамии для ассириологов.
В школах обучали счету и измерениям. Были известны возведение в степень, извлечение корня, решение уравнений с одним и двумя неизвестными. Математика носила сугубо прикладной характер. Астрономия и астрология достигли особенных успехов и легли в основу многих представлений о небе (в античном мире астрологов и гадателей вообще стали звать «халдеями», настолько высок был престиж астрологического искусства вавилонян-«халдеев»). Мы пользуемся месопотамскими названиями планет в античном переводе: например, вторая планета Солнца именуется Венерой (Венера - римская богиня любви) только потому, что римляне перевели таким образом вавилонское название этой планеты - Иштар (богиня той же любви в Вавилонии). Месепотамцам принадлежит и деление неба на 12 зодиакальных созвездий, и их названия (Овен, Телец, Близнецы и т.д.). Счет времени по шестидесятиричной системе (секунды, минуты, часы) также заимствован у шумеров.
Медицина в Месопотамии не достигла особенных успехов, частично из-за чрезмерно развитого представления о врачебной этике и ответственности врача. Например, по Законам Хаммурапи смерть или увечье больного при хирургической операции считались невольным преступлением врача и по карались отсечением руки. В этих условиях наибольшее распространение получило лечение заговорами и заклинаниями. Престиж врачей стоял так невысоко, что, по обычаю. больного выносили на площадь, чтобы проходящие могли поделиться с ним опытом и дать ему медицинский совет - от врачей лучшего совета не ждали.
Искусство Месопотамии запоминается прежде всего скульптурой (статуи царей и быкоподобных добрых демонов-защитников, крылатых шеду, рельефы), фресками из Мари и ассирийских столиц и архитектурой. Особенную известность приобрели сооружения Вавилона времени Навуходоносора II - отстроенная «вавилонская башня» - храм Мардука Этеменанки, «висячие сады» на искусственных «горах» (приписанные в итоге Семирамиде, но на деле построенные Навуходоносором для своей мидянки-жены, тосковавшей по родным горам), Дорога Процессий и Ворота Иштар с изразцовыми изображениями реальных и фантастических животных.

Заголовок: Левант и Аравия
Прислано пользователем Eltekke на 08/20/04 в 00:47:13

ВОСТОЧНОЕ СРЕДИЗЕМНОМОРЬЕ И АРАВИЯ
Территория, население, древнейшая история.
По традиционному, восходящему к грекам географическому делению, в регион Восточ-ного Средиземноморья, простирающегося от предгорий Тавра и большой излучины Ев-фрата до Синая, входят географические регионы Сирия (с горами Аманус на севере и Ливан и Антиливан на юге) и Палестина; полоса побережья выделяется в регион Финикию. Во II тыс. Палестина и южные районы Сирии (с соответствующим отрезком Финикиит) рассматривались как регион Ханаан («Кенаан, Кинаххи»), а прочая Сирия - как продолжение западноцентральной Верхней Месопотамии и сирийской степи, объединенное с ней под общим наименованием («Амурру», «Хурри», «Нахрайна»). Водных ресурсов здесь мало, самые большие реки - Иордан в Пале-стине, Оронт в Сирии. Рельеф и бесплодные районы делили Восточное Средиземноморье на множество отдельных микрорегионов. Большое количество удобных бухт поощряло развитие мореплавания. Степные и пустынные области на рубежах Аравии были местообитанием скотоводческих племен, то и дело вторгав-шихся в оазисы. Сама Аравия делилась в древности на три региона, известных античным авторам как Аравия Каменистая (северо-западная), Аравия Пустынная (центральная и северная, куда включалась иногда Сирийская степь вплоть до границы Сирии-Палестины и течения Евфрата) и Аравия Счастливая (южная, где было возможно развитое земледелие).
Хозяйственной и геополитической базы для создания крупного объелиненного государства здесь не было, а периодические волны миграций с эпицентром в полупустынях и степях Аравии существенно тормозили развитие регионов. Залежи медной и железной ру-ды, обширные леса, в том числе знаменитые ливанские кедры, а потом и выход к торговым путям притягивали сюда экспансию Месопотамии и Египта.
В VIII-IV тыс. население Восточного Средиземно-морья и Северной Аравии составляли племена — потомки носителей местной мезолитической культуры, т.н. натуфийской. Уже в IX—VIII тысячелетиях до н. э. натуфийцы собирали дикорастущие злаки. В среде их потомеов осуществился переход к земледелию, известный по культуре Иерихона (VII тыс.). Население обитало в небольших посел-ках, состоящих из глинобитных домов. Некоторые из них, в частности Иерихон, окружали каменные стены, ибо накопление богатств земледельческими об-щинами и беспокойное соседство воинст-венных степняков вызывали необходимость в оборонительных средствах. В Иерихоне они оказались недостаточны: протогород пал под ударами извне. В VII-VI тыс. неолитическая революция охватывает весь регион. В V-IV тыс. в Северную Сирию проникают убейдцы и убейдская культура.
Аравию в VI-IV тыс. занимает семитская этнокультурная общность; семитские племена, по-видимому, переселились сюда из Вос-точной Сахары через Эфиопское нагорье и Баб-эль-Мандеб и, продвигаясь на север, ассимилировали обитающих здесь потомков натуфийцев. В IV тыс. внутри этой общности обособились несколько ареалов - к Среднему Евфрату выходили восточносемитские племена (предки аккадцев), впоследствии переселившиеся в Месопотамию; у рубежей Сирии обитали т.н. северные семиты, или эблаиты; в североцентральной Аравии обитали т.н. западные семиты (предки ханаанеев, амореев, древних евреев и пр.), в южноцентральной - носители т.н. южноцентральных семитских диалектов - прямые этнические предки исторических арабов), крайний юг - носители т.н. южнопериферийных семитских диалектов («южные арабы», создатели первой цивилизации в Аравии; арабизированы историческими арабами они были только в I тыс. нашей эры).
В конце IV - начале III тыс. до н. э. племенной семит-ский мир Северной Аравии приходит в дви-жение. Восточные семиты (будущие аккадцы) проникают на Средний Евфрат, а оттуда - в Нижнюю Месопотамию, северные семиты расселяются в Сирии и Верхней Месопотамии (проникая даже за Тигр). Раскалывается западносемитское единство: часть западносемитских племен отселяется в Сирию, а оттуда распространяется в Палестину, переходя к оседлому земледелию, в то время как другая остается в степях и занимается подвижным скотоводством. На основе отселившихся на запад западносемитских групп сформировался этнос ханаанеев, на основе тех, что остались в степях - этнос т.н. сутиев-амореев (по самоназванию - просто сутиев; термин «амореи» перешел на них значительно позже). Сутии-амореи уже ок.2400 г. были известны шумерам как их южные соседи.
Эти процессы нашли отражение в мифологии: еще во времена западносемитского единства его носители именовали себя «сутиями», по своему легендарному предку, Суту (Шет-Сиф Библии). Эпонимом ханаанейских групп был известный по Библии Каин (досл. «Кузнец»). Ханаанеи, помня о своем происхождении из общезападносемитской среды, закономерно объявляли Каина потомком Суту, в то время как оставшиеся в степях группы, прямо продолжавшие былую общность «сутиев», и удерживющие соответствующий этноним, враждебно относились к оседло-городским жителям (обычное явление для подвижных скотоводов), рассматривали отселенцев как своего рода изменников добрым обычаям предков и объявляли их эпонима - Каина - не потомком, а злым земледельческим братом доброго скотовода Суту, виновным в убийстве другого доброго брата-скотовода - Авеля. Скотоводы-сутии и отселившиеся основатели городов ханаанеи тем самым противопоставлялись друг другу как потомки достойного и скверного братьев. Этот миф попал в итоге в библейскую традицию в обоих вариантах.
К середине III тыс. до н.э. на территории северо-восточной Аравии обособилась еще одна ветвь западных семитов, известная впоследствии под названиями «арамеев» и «ахламеев». Их легендарным первопредком считался, видимо, некий Сахламу.
С появлением ханаанеев в Сирии и Палестине происходит резкий прогресс в ремесленном про-изводстве, прежде всего металлургии; с этого времени начинается так называемый Раннебронзовый период в истории Восточ-ного Средиземноморья (III тыс. до н.э.). В это время на средиземномор-ском побережье возникают основные города будущей Финикии (финикийцами называли именно прибрежных ханаанеев) — собственно Библ (археологический Библ VI), Тир и др. (ок. XXIX—XXVIII вв. до н. э.). По-видимому, одновременно в Северной Сирии аналогич-ный процесс происходит с северными семитами, или эблаитами (назваными так современными учеными по Эбле, их круп-нейшему центру в Сирии. В Шумере их называли «марту» — не иск-лючено, что по среднеевфратскому Мари, частично заселенному ими. По-аккадски то же слово звучало как «амурру», т.е. амореи).
В прибрежных городах интенсивно шла социальная дифференциация и складыва-лись классы, как видно из наличия крупных жилых строений, по размерам и богатству явно принад-лежавших городской верхушке, и монументальных храмов на каменном фундаменте. В Библе в середине III тыс. уже сложилось политическое образо-вание —номовое государство, подобный ран-ним государствам Южной Месопотамии. Оно вскоре попало под политическое и культурное влияние Египта.
Аналогичные процессы формирования городских центров, превращающихся в го-рода-государства, и сложения классового общества происходят и в глубине страны. Так, в севросирийском городе Алалахе уже в конце IV — первой трети III тысячелетия до н. э. был храм, располагавшийся на высокой плат-форме, а в XXVIII—XXIV вв. до н. э. рядом с ним оявляется дворец с парадной колоннадой, постепенно заметно увеличи-вающийся в размерах, что свидетельствует о возрастании могущества алалахского царька.
В Северной Сирии уже в конце IV тыс. северные семиты основали протогородское поселение Эблы. К середине III тысячелетия до н. э. оно превращается в крупный городской центр с населением в 20—30 тыс. человек. В XXV—XXIV вв. до н. э. Эбла была центром крупного государства, охватывав-шего всю Сирию вместе с предгорьями ма-лоазиатского Тавра и соперничавшего с Мари на Среднем Евфрате — столицей дру-гого раннего государства, заселенного ак-кадцами и, видимо, другой ветвью северных семитов. Найденный в Эбле архив дает науке исключительно важные сведения. В XXIII в. Эбла становится объектом завоевания аккадских царей - Саргона, а затем Нарамсуэна, разрушившего ее в отместку за бунт. Вспоследствии, при III династии Ура Эбла возрождается как город, но ее могущество навсегда уходит в прошлое.
В социальном плане Эбла представляла собой типичное номовое государство во главе с царем, при котором существовал административный аппарат. В хозяйствах, за счет которых жила верхушка общества, трудились подневольные работники и собственно рабы.
Небольшие городки Палестины в III тысячелетии до н. э. обносятся стенами, укрепленными овальными или прямоуголь-ными башнями (Мегиддо, Иерусалим, Лахиш и др.), и наряду со святи-лищами в них уже появляются резиденции местных правителей. С середины III тыс. сюда уже начинают совершать первые походы египет-ские фараоны.
Захват северосемитских областей Сирии и Верхней Месопотамии аккадцами и последующее разрушение самой аккадской державы (первая треть XXII в. до н.э.) создали известный вакуум силы в упомянутых регионах и вызвало перемещение сюда населения из смежных областей - с северо-востока - хурритов, с юга - сутиев. В середине XXII в. до н. э. сутии заняли нагорье Джебель-Бишри близ Среднего Ев-фрата, а оттуда - центр Верхней Месопотамии и рубежи Сирии, ассимилировав местных северосемитов. Отныне именно на сутиев переходит было месопотамское обозначение северных семитов - «марту» или «амурру» (амореи), и в науке сутии известны, как правило, под этим последним наименованием. Со своей стороны, хурриты, двигаясь на запад вдоль Верхнего Тигра и Евфрата, уже в XXI в. заселяют Северную Сирию. В XXI в. вся Сирия и часть более южного побережья с Библом входят в зону власти III династии Ура.
Восточное Средиземноморье во II тыс. до н.э.
Во второй половине XXI в. до н. э. происходит великое расселение сутиев-амореев от Среднего Евфрата и Хабура: одни из них устремляется на Месопотамию, приводя к крушению державу Ура, другие огнем и мечом проходят по всей Си-рии-Палестине и плотно заселяют Сирию и Заиорданье. С этого момента начинается так называемый Среднебронзовый период истории Восточного Средиземноморья (XX-XVI вв.). Об-щества этого времени хорошо известны по среднеегипетским источникам («Повесть о Синухете», «Таблички проклятий» и др.), рисующим наш регион как совокупность аморейских и ханаанейских племенных княжеств и городов-государств, отличаю-щихся в целом невысоким уровнем разви-тия и преобладанием кочевников. Исклю-чение составляют города побережья, прежде всего Библ. Довольно скоро они, а вместе с ними и большая часть Палестины подпада-ют под верховное владычество или влияние среднеегипетского государства. Библ даже формально включался в состав Египетской державы, и его правители считались наме-стниками фараона.
В конце XIX в. до н. э. одна из племен-ных групп сирийских амореев создала крупное государство, из-вестное под названием Ямхад. Ямхад, с центром в Халпе (Алеппо, совр. Халеб) контролировал территорию Сирии от предгорий Тавра до рубежей южноси-рийского номового государства Катны — злейшего врага Ямхада.
В конце XVIII - начале XVII вв. до н. э. через все Восточное Средиземноморье с севера на юг проходят племена хурритов, широко рассе-ляющиеся в это время по странам Плодо-родного Полумесяца. Особенно плотно хурриты (и следовавшие в их потоке отдельные индоарийские группы) заселили Сирию и Южную Пале-стину. В ходе бурных потрясений, сопро-вождавших это передвижение, на Синае и в Южной Палестине возникло так называ-емое гиксосское объединение, возглавляе-мое семитскими племенами Синая — шасу (откуда само слово «гиксосы», т. е. «цари-шасу»), по-видимому, тождественными амалекитам Библии. У хурритов, живших рядом с этим объединением, а частично и вошедших в него, гиксосы заимствовали искусство колесничного боя. В XVII в. до н. э., опираясь на свое колесничное войско, они без труда завоевали Нижний Египет и утвердили свою столицу в Восточной Дель-те. Главными центрами собственно гиксос-ской державы были Аварис в Дельте и Газа и Шарухен в Южной Палестине, но зави-симость от гиксосских царей Авариса при-знавали другие гиксосские, египетские и кушитские княжества долины Нила (вплоть до третьего порога), а также, по-видимому, племена и области Сирии-Палестины и прилегающих районов Сирийской степи вплоть до Евфрата. На севере тем временем Ямхад (теперь значительно хурритизированный по составу населения) ок. 1600 г. захватывают, после нескольких войн, хетты.
В середине XVI в. и гиксосская, и хеттская зона власти в Восточном Средиземноморье сменили хозяев: Палестина и Южная Сирия с изгнанием гиксосов из Египта и падением Шарухена перешли под власть египетского фараона Яхмоса I (гиксосское объединение немедленно распалось, но его племенное ядро из амалекитов-шасу сохранялось на Синае вплоть до I тысячелетия до н. э.), а в Северной Сирии хеттская власть рушится благодаря набегам верхнемесопотамских хурритов, и вскоре она попадает под верховную власть возглавившего этих хурритов государства Митанни. Таким образом, к концу XVI в. до н. э. Восточное Средиземноморье оказалось поделено меж-ду Египтом и Митанни. Этот геополитический переворот, а также примерно одновременные перемены в метал- лургии и других ремеслах (в частности, от-крытие производства пурпурной краски фи-никийцами) позволяют выделять несколько последующих веков- (конец XVI—XII вв. до н. э.) в Позднеброзовый период истории Сирии-Палестины. Первое его столетие оказалось занято почти непре-рывной борьбой между Египтом и Митанни за безраздельный контроль над Восточным Средиземноморьем. Однако несмотря на периодическую реализацию планов обеих сторон, оказалось, что ни египтяне не могли удержаться на Бвфрате, ни митаннийцы — в Палестине. Осознав это, в конце XV в. воюющие стороны договорились о прочном разделе Восточного Средиземноморья на митаннийскую Северную Сирию и египет-скую Южную Сирию — Палестину. С дру-гой стороны, с середины XV в. до н. э. самостоятельные попытки отобрать у митаннийцев сирийские владения предприни-мают хетты. В итоге в третьей четверти XIV в. до н. э. хеттский царь Суппилулиума разгромил и Митанни, и Египет и овладел практически всем Восточным Средиземно-морьем. К этому времени египетское гос-подство в Азии по большей части превратилось в фикцию из-за раздоров вассаль-ных царьков и всесилия орд «хапиру» — своего рода казаков Сирии-Палестины, бежавших в горы Ливана от двойного гнета этих царьков и египетских фараонов. Часть хапиру под водительством удачливого вожака Абди-Аширты создала государство Амурру в север-ном Ливане, а другая вторглась при Эхнатоне в Палестину и основательно разорила ее.
К этому времени существенные переме-ны произошли и в этническом составе на-селения региона. Еще ок. 1400 г. до н. э. из Вавилонии были изгнаны местные сутии-амореи, поселившиеся там шестью столети-ями ранее. Изгнанники, преследуемые касситскими войсками, пересекли Сирий-скую степь и обосновались у рубежей Юж-ной Сирии, образовав новую общность, именовавшую себя «ибри» (откуда привычное «еврей», дословно «перешедшие из-за реки», то есть Евфрата). К ним и восходят древнееврейские племена.
С другой стороны, в середине XIV в. до н. э. семитские кочевники-арамеи (ахламеи), жившие до того в Северо-Восточной Аравии, двинулись на северо-запад и заселили Сирийскую степь и доли-ну Среднего Евфрата, оказавшись на рубе-жах Сирии. Примерно одновременно с этим передвижением, если не под его напором, племена «ибри» сме-щаются на юго-запад, в Палестину и Заиорданье. К 1300 г. до н. э. здесь уже сформировались их основные племенные союзы — Моав, Аммон, Эдом и Израиль (первые три — к востоку и югу от Мертвого моря, последний —в Палестине). Израиль-ская традиция сохранила глухие воспоми-нания о взаимодействии древнееврейских вождей с хеттами, в самом деле господствовавшими над Палестиной в по-следней трети XIV в. до н. э. Другие племена «ибри» продвинулись еще дальше на юг и широко расселились в Аравии вплоть до ее южного берега.
После новых хетто-египетских войн в первой трети XIII в. до н. э., враждующие стороны, как и полутора веками ранее, вновь закрепили раздел Восточного Средиземноморья проч-ным миром. Большая часть Сирии, включая Кадеш и Амурру, досталась хеттам. Южная Финикия, Дамаск и Палестина—египтя-нам (впоследствии именно Египетская Азия этого времени воспринималась евреями как географическая «страна Ханаан»). Типич-ным городом-государством этого времени является Угарит, ведший обширную торг-овлю с Двуречьем, Египтом и Малой Азией, Палестиной, а также заморскими странами. В городе имелся особый квартал, населен-ный микенскими греками. От-сюда микенские изделия ввозились в глубь страны и далее в Месопотамию. Товарные отношения в Угарите достигли такого масштаба, что цари собирали с сельских общин подати металлами - медью и серебром. Все свобод-ное население страны делилось на три сословия: 1) «сыны страны Угарит» —зем-ледельцы-общинники, роль которых посто-янно уменьшалась; 2) «царские рабы» — приближенные царя, получавшие от него земельные наделы. Многие из них сохраня-ли свои общинные наделы и формально не порывали связи с сельской общиной; 3) «ра-бы царских рабов» —лица, не имевшие своей земли и сидевшие на землях служилой знати. Это были разорившиеся земледель-цы, утратившие свои земли и связь с общи-ной, и частично пришлые люди, чуже-земцы-изгои (хапиру). На царской службе кроме крупных и средних землевладельцев находились также купцы и откупщики, на-зывавшиеся, как и в Вавилонии, тамкарами. Рабов в собственном смысле слова было мало. Политически Угарит подчинялся царям удельного хеттского царства со столицей в Каркемише, а через него - великим царям Хатти.
Геополитический переворот XII-XI вв.
В начале XII в. до н. э. Восточное Средиземноморье подвергается нашестви-ям эгейско-анатолийских народов (так на-зываемые «народы моря»). Их первые появления в реги-оне отмечены еще в конце XIII в. (набеги ахейцев на Кипр и Египет), а после «Тро-янской войны» часть победителей-ахейцев («денены» — данайцы) и другие народы бассейнов Эгейского и Ионического морей («теккер» — тевкры Троады, «пелесет» — пеласты с южных Балкан, «шекелеш» — сикулы Южной Италии—Сицилии), пройдя Юго-Западную Малую Азию и Киликию, обрушились на Восточное Среди-земноморье. Они разгромили Кипр, Каркемиш, флот Угарита (сам Угарит одновре-менно погиб при землетрясении), уничто-жили государство Амурру в Ливане, разо-рили Сидон и Тир и, наконец, напали на Египет (ок.1180 г.), но, отброшенные египтянами, осе-ли на побережье Палестины. Здесь при-шельцы, понемногу слившиеся в единую массу «филистимлян» (т. е. «пелесет»; впро-чем, в течение столетия еще вели обособ-ленное существование «теккер») основали так называемую филистимскую конфедера-цию. Вскоре они усвоили культуру и язык местного населения. От их имени происходит само название «Палестина».
Между тем Рамсес III восстановил египет-скую власть над побережьем Восточного Средиземно-морья, а хеттская династия в Каркемише пережила нашествие «народов моря» и объединила Сирию и Юго-Восток Малой Азии под своей властью (впрочем, к концу XII в. это царство распалось на осколки, так называемые «позднехеттские» царства). Оправились и финикийские города уже в XII в. до н. э. Сидон отстроился, а группа выселенцев из него заняла и обустроила Тир (после чего все финикийцы стали обобщенно именоваться «сидонянами»).
В Палестине тем временем утверждается Израильский племенной союз, переживший в конце XIII в. серьезные перемены. Его ядро было в 1220 г. разгромлено египетским фарао-ном Мернептахом, вытеснено из Палести-ны и, возможно, распалось. Однако другая группа израильтян еще раньше осела в Египте, а в конце XIII в., когда эту страну охватили смуты конца XIX династии, покинула Египет и заняла часть территории шасу-амалекитов Синая, что отразилось в древне-еврейском предании об Исходе из Египта. В смутные для Восточного Средиземно-морья времена рубежа XIII—XII вв. до н. э. израильские группы воссоединились (по-видимому, при значительной культурной и организационной гегемонии выселенцев из Египта), а ок. 1170 г. вновь вторглись в Палестину из-за Иордана и захватила значительную ее часть. Впоследствии древнееврейская традиция связывала Исход и новое оформ-ление Израильского союза племен с Мои-сеем, заключившим на Синае договор с Яхве, а вторжение в Палестину—с Иисусом Навином. Судя по тому, что среди областей шасу Синая египетские источники XIV-XIII вв. знают «страну шасу-яхве», Яхве был местным синайским богом, почитавшимся в одной из областей амалекитов-шасу, и занявшие эту область при Моисее израильтяне избрали его в качестве своего нового племенного бога-покровителя.
В XII в. до н. э. на основе смешения пришлых кочевых израильтян как доминирующей силы и местных ханаанеев (а смешение достигло такого масштаба, что итоговый язык израильтян, то есть древнееврейский, сами же израильтяне звали «ханаанейским», и действительно: от его аморейских истоков в нем осталось не очень много) Израиль окончательно сформировался на территории Палестины как союз двенадцати племен. Выборные вожди — «шофеты» («судьи») являлись вер-ховными жрецами, командовали племен-ными ополчениями, а в мирное время разбирали тяжбы. Культ Израиля в это вре-мя, несомненно, носил обычный языческий характер (в том числе культ верховного бога - Яхве).
К концу XII в. до н.э. власть Египта в Азии слабеет и исчезает, и в сле-дующие десятилетия финикийцы (прежде всего Тирское царство «сидонян») самосто-ятельно осуществляют так называемую ве-ликую финикийскую колонизацию За-падного Средиземноморья (в Восточное, исключая Кипр, финикийцев не пускали греческие пираты). Ок. 1100 г. до н. э. молодежь Тира основала крупный город Утику в Северной Африке, примерно в то же время создается тирская колония в Ис-пании —Гадир (Гадес, совр. Кадис), а за-тем финикийцы появляются на западе Сицилии, на Сардинии, Мальте и Балеарских островах.
Одновременно, на рубеже XII-XI вв. Тиглатпаласар I Ассирийский на короткое время подчинил позднехеттские царства Сирии и Финикию, где ему покорились Тир и Сидон. Однако ассирийская власть здесь оказалась эфемерной: арамеи Южной Сирии во второй четверти - середине XI в. двинулись на север и вышли к Евфрату, заняв значительную часть североцентральной Сирии и потеснив «позднехетгских» князей (то было начало великого арамейского расселения, в X в. чуть не погубившего саму Ассирию). В середине XI в. здесь образовались ранние арамейские царства.
Примерно в то же время, около середины XI в. до н. э. Тир подчинил себе Сидон и другие города, объединив всю южноцентральную Финикию в «царство сидонян» (в общем значении «финикийцев»)». В науке его на-зывают Тиро-Сидонским царством.
В начале XI в. до н. э. здесь установилась военная гегемония филистим-лян, лидировавших в металлургии железа, а значит, в производстве вооружения. Изра-ильская племенная система продемонстри-ровала свою неспособность к сопро-тивлению. В борьбе с филистимлянами вы-двигаются удачливые военные предводите-ли или просто разбойники, поставившие себя вне традиционных племенных отноше-ний. Одного из них, Саула, израильские племена избрали первым царем Израиля, т. е. надплеменным наследственным прави-телем (конец XI в. до н. э.); как обычно, становление царской власти было энергич-но поддержано основной племенной мас-сой вопреки сопротивлению аристократии. Однако Саул проиграл после первых успехов войну с филистимлянами, и, по-терпев сокрушительное поражение от фи-листимлян при Гильбоа, покончил с собой. На исходе XI в. царство было заново собрано выдвинувшимся из рядовых воинов еще при Сауле Давидом - человеком бурной судьбы, успевшим и послужить Саулу, и воевать против него в ходе смут конца его правления, и оказаться на стороне филистимлян, и порвать с ними и одолеть их.
Так в результате двухвековых потрясений сформировалась новая карта Восточного Средиземноморья: позднехеттские царства Северной Сирии, арамейские - в центре и на юге Сирии, Тиро-Сидонское царство на побережье, Израиль и Филистия в Палестине, основанные когда-то другими группами «ибри» Аммон, Моав и Эдом - в Заиорданье.
Восточное Средиземноморье в первой четверти I тыс. до н.э.
Тиро-Сидонское царство оказалось моно-полистом международной торговли в мас-штабах всего Средиземноморья. Наивыс-шего расцвета оно достигло при царе Ахираме (Хираме, 969—936 гг. до н. э.), эффек-тивно контролировавшем заморские коло-нии подвластных ему финикийских горо-дов. На востоке Ахирам дипломатическим путем приобрел часть Палестины. На ост-рове Кипр правитель города Кития имено-вал себя слугой Ахирама. При нем широко развернулось строитель-ство в островной цитадели Тира. Показательно, что в Х—IX вв. до н.э. тиро-сидонские цари не вели ни одной войны на материке. Все их внимание было устремлено на морские пути.
В IX в. финикийцы были изгнаны греками из Эгеиды. Узурпатор Итобаал (с 879 г.) упрочил положение Тира и возобновил колонизацию, на этот раз только Западного Средиземноморья (в т.ч.Сардинии), где появилось много новых финикийских центров, между прочим, знаменитый Карфаген (823).
Цари стремились к ус-тановлению деспотического правления, что вызывало противодействие в среде крупных купцов и рабовладельцев. Олигархические тенденции возобладали, и в конце IX в. до н. э- царская власть в Тире ослабевает.
Главные города Финикии —Тир, Си-дон и Библ —богатели за счет транзитной торговли, перепродавая египетские и вави-лонские товары в Грецию, а греческие — на Восток. По-прежнему вывозился в Египет и Двуречье лес, но особенное значение приобретает вывоз ремесленных изделий (пурпурной краски из Тира, стекла и стеклянных изделий из Сидона). Где это было возможно, финикийские купцы легко превращались в пиратов, или силой похищали людей, чтобы продать их в рабы. «Прибыл в Египет тогда финикиец, обман-щик лукавый, злобный хитрец, от которого много людей пострадало»,—говорится в поэме Гомера. Часть рабов до-ставлялась в Финикию, и их направляли в мастерские в качестве чернорабочих, в га-вани, где они работали грузчиками, и на корабли, где их использовали как гребцов. Рабов-военнопленных практически не было - финикийцы не вели завоевательных войн. Нет сведений и о рабах-должниках.
Среди арамейских государств Сирии на первое место вскоре вышло Дамасское царство (Арам-Дамаск), претендовавшее на гегемо-нию в сопредельных областях. Его эконо-мика строилась на развитом скотоводстве, знаменитом на весь Ближний Восток про-изводстве оружия и транзитной торговле «шерстью блистательной белизны», пере-продававшейся от степных кочевников в Тир. Цари Дамаска часто носили имя-титул «Сын Бога Бури» («Бен-Хадад»), воспроизводившее старый титул хурритских царей, унаследованный ими от хурритов Южной Сирии.
В середине IX в. Дамаск сыграл решающую роль в борьбе с ассирийскими нашествиями Ашшурнацирапала II и Салманасара III на регион. В 853 г. коалиция, возглавленная дамасским Бенхададом II и израильским царем Ахавом, отразила в битве при Каркаре 120-тысячную армию Салманасара. Правда, тот в 841 г. разгромил силы Дамаска и осаждал город. но не смог взять его. Вплоть до начала VIII в. Ассирия пытается покорить Восточное Средиземноморье, но не может закрепиться здесь.
Во второй половине IX в. до н. э. дамас-ский царь Бенхадад III овладел заиорданскими владени-ями Израиля, проник в Южную Палестину и получил дань от Иудеи. На некоторое время почти весь хинтерланд Восточного Средизем-номорья оказался под влиянием Дамаска, однако сопротивление другого арамейского царства - Хамата на Оронте - привело к распаду дамасской коалиции. Истощенный войнами Дамаск был в 796 г. осажден и принужден к выплате дани ассирийским царем Ададнерари III, захватившим здесь огромное количество железа. При Ададнерари III Ассирия контролировала все Восточное Средиземноморье, но уже в начале VIII в., ослабев под ударами Урарту, ассирийцы теряют все владения к западу от Евфрата.
В Израиле Давид (ок. 1010— 970 г. до н. э.) проводил политику создания централизованной надплеменнной военно-бюрократической монархии. При нем был присоединен Иерусалим, ставший столицей нового царства. Был создан государственный аппарат, во главе которого стоял верховный сановник. При царе была создана лично ему преданная гвардия из наемников-чужеземцев — «критян» (скорее всего, ахейцев Кипра, переселившихся туда с Крита еще в XII в.) и фили-стимлян. В серии ожесточенных войн Äàâèä ïûòàлñÿ, по-видимому, создать ближневосточную наднациональную империю от Евфрата до Синая, и достигал Евфрата, но не смог закрепиться на этих рубежах, и в итоге его держава, хотя и очень расширилась, представляла собой Израиль с некоторыми присоединениями и зависимыми внешними владениями, охватывающими Заиорданье, Филистию и южносирийских арамеев.
Преемником Давида стал его младший сын Соломон (ок. 970—930 гг. до н. э.). Традиция прославляет его за мудрость, изо-бражает проницательным и справедливым судьей и объявляет автором ряда литератур-ных произведений, вошедших в Библию. В действительности Соломон был властолю-бивым и тщеславным монархом, отказавшимся от проведения активной внешней политики и растратившим политический капитал, оставленный ему Давидом. Он перенес опору своей власти с военной знати на граждански-храмовую бюрократию, существенно увеличившуюся в связи со строительством в Иерусалиме роскошно украшенного храма Яхве. Соломон усилил налогообложение и тяжесть повинностей израильтян. Наконец, если Давид, родом из южного израильского племени Иуда, сумел быть надплеменным царем, при Соломоне засилие в делах всего царства его соплеменников стало очевидным. Недовольные этим 10 северных израильских племен вскоре по смерти Соломона отложились от Иерусалима и образовали особое царство, принявшее название «Израиль». Столицей его несколько позднее (в IX в. до н. э.) стал вновь основанный город Самария. За царством Иерусалима, где правила династияч Давида, закрепилось название «Иудея», по его главному племени. Оба царства считали это положение нетерпимым и временным раздроблением единого по природе своей Израильского государства, и то враждовали друг с другом, то создавали нечто вроде бинарной конфедерации (как при Ахаве Израильском - Иосафате Иудейском в середине IX в. и при Иеровоаме II Израильском - Узии Иудейском в первой половине VIII в.; в обоих случаях союзники быстро достигали контроля над всей Палестиной и Заиорданьем).
Разделением былого Израиля сразу воспользовался Египет: фараон Шешонк около 926 г. совершил опустоши-тельный поход в Палестину, разорив и подчинив и Израиль, и Иудею. Однако немедленно с его смертью оба царства вышли из египетской зависимости, а у Египта не было сил на новые походы в регион.
В эпоху разделенных Северного и Южного царств древнееврейское общество постепенно входит в полосу кризиса. Как и в большинстве кочевых обществ, пере-шедших к оседлости и выработавших свою государственность, в древнеизраильском обществе первой половины I тысячелетия до н. э. бурно развивались частновладель-ческие отношения и частная эксплуатация. Этот процесс шел как за счет растущих притеснений, чинимых племенной и надплеменной столичной верхушками над на-родной массой, так и за счет естественной дифференциации и развития товарно-де-нежных отношений. То и другое приводило к концентрации имущества и земли, разо-рению и закабалению рядовых общинни-ков. Пропасть между государственно-племенной аристократией и ее рядовыми соплеменниками быстро росла- Одновре-менно слабел сам общинный строй: поля и сады общины стали продаваться посторон-ним лицам (не родственникам и даже не соседям). Общинные участки, перешедшие в частные руки, а также земли государствен-ного фонда, розданные придворным, соста-вили сектор частного землевладения,
прежде всего крупного. Источники VIII—VI вв. упоминают че-тыре сословия, на которые делилось свобод-ное население страны: 1) светская аристок-ратия (вельможи и князья); 2) жреческая аристократия (жрецы и профессиональные пророки); 3) так называемый народ земли — основная масса свободного населения- Они владели общинными наделами и обязаны были служить в ополчении и платить нало-ги; 4) чужеземцы (пришельцы и поселен-цы), ограниченные в правах. На самой низшей ступени социаль-ной лестницы стояли рабы и кабальные должники, число которых все возрастало. Главным объектом эксплуатации оказывалась масса рядовых общинников, и это воспринималось тем бо-лее остро, что в обществе оставался жив племенной уклад и порождаемые им тради-ции плановой солидарности, на фоне кото-рых социальное расслоение казалось отходом от основных норм общежития. Особое неприятие у рядовых общинников вызывала связанная с царем властная вер-хушка, сочетавшая частные и государствен-ные способы эксплуатации. Тем самым недовольство вызывали и храмы, вписан-ные во властную систему общества.
На «верхах» общества положение осложнялось меж-племенными противоречиями в Израиле, израильско-иудейским противостоянием, сложностями взаимодействия царской вла-сти с военной знатью и жречеством и, на-конец, собственно культовыми проблема-ми. Для древних евреев, осознававших себя пришельцами в Палестине, вопрос об обра-щении за божественным покровительством к тем или иным местным божествам стоял гораздо острее, чем для аборигенов, уже многие столетия связанных с определенны-ми культами. Для царей Израиля этот вопрос имел особый аспект: сохранение центра почитания Яхве в иудейском Иерусалиме побуждало их особенно напряженно искать иных покровителей (хотя бы на случай вой-ны с той же Иудеей). Наиболее могущест-венный царь Израиля Ахав (середина IX в. до н. э.) использовал в этом качестве фини-кийского Баала, а заодно строил жертвен-ники многим другим ближневосточным божествам. На фоне развернувшегося таким образом религиозного поиска и связанного с ним противостояния храмов разных бо-жеств друг другу и военной знати и сфор-мировался в конце концов так называемый «жреческий монотеизм». Заключался он в том, что жрецы Яхве настаивали на необхо-димости обеспечить этому божеству исклю-чительное положение в израильско- иудейс-ком культе и исключали возможность по-читания других богов на общегосударствен-ном уровне. Параллельно формировалась концепция соединения царской и высшей жреческой власти.
В то же время социальные противоре-чия израильско-иудейского общества ото-звались мощным общественно-идеологи-ческим процессом — «пророческим движе-нием» VIII—VI вв. до н. э. «Пророки», быв-шие первоначально особой категорией хра-мовых прорицателей, по неясным причи-нам порвали с храмами и возглавили в итоге социальный протест. Именно они вырабо-тали концепцию Яхве как абстрактного аб-солютного и универсального божества, источника этики и творца истории как про-цесса соответствующего религиозного вос-питания древних евреев — «избранного» им для этой цели народа. В конце времен ожидалось появление посланца Яхве — мессии, которому суждено было оконча-тельно спасти Израиль от языческой сквер-ны и социальной несправедливости и приобщить весь мир к почитанию Яхве. Этот «пророческий монотеизм», составив-ший впоследствии ядро иудаизма в целом, и был первой догматической религией, под-чиняющей этику и образ жизни своих но-сителей «сверхценной» норме, ориенти-рующей их на иррациональный опыт (от-кровение) и эсхатологические ожидания и объявляющей себя абсолютно истинной. Во всех этих отношениях «пророческий моно-теизм» принципиально противостоял об-щей религиозной практике Ближнего Востока, в том числе древнееврейской. Именно поэтому до поры до времени он не пользовался в Израиле и Иудее широким распространением. Искреннюю привер-женность к нему проявляли только наибо-лее радикальные, маргинализованные элементы древнееврейского общества. В условиях растущей об-щественной нестабильности такие элемен-ты, однако, делались грозной силой, тем более что «пророческий монотеизм» оказы-вал, по-видимому, известное концептуаль-ное влияние на «жреческий».
Восточное Средиземноморье во второй четверти - середине I тыс. до н.э.
В середине VIII в. до н. э. в Северную Сирию начали проникать урарты, но против них выступила Ассирия, усилившаяся при Тиглатпаласаре III. В 743-740 Тиглатпаласар подчинил Северную Сирию (аннексия ее затянулась до 717 г., когда в ассирийскую провинцию был превращен Каркемиш) и Финикию, в 734-732 аннексировал Дамасское царство и большую часть Израиля и подчинил Филистию, остаток Израиля и Иудею. Попытка Израиля по смерти Тиглатпаласара отложиться от Ассирии вызвала карательный поход, осаду Самарии (725-722 гг.) и полную аннексию Израильского царства ассирийцами с массовой депортацией израильтян. Остатки израильтян смешались с пригнанными сюда на освободившиеся места ассирийскими подданными, образовав новую общность самаритян. Иудея, отложившись было от Ассирии в 704 г., была приведена к покорности карательным походом Синаххериба в 701 г. Отчаянное сопротивление ассирийцам оказали финикийцы: за сто лет Тир пять раз пытался сбросить ассирийское ярмо. Подавление второго такого восстания Синаххерибом в 701 г. привело к отторжению от Тира всех прочих финикийских городов, ранее подвластных ему. Тиро-Сидонское царство с заморскими владениями перестало существовать.
Грабительское нашествие скифов на западную часть ассирийских владений, в том числе на Сирию и Палестину (кон. 630-х), уничтожило ассирийскую власть в регионе. Все его территории восстановили независимость, и воспользовались этим больше всего Тир, Иудея и Египет. Иосия, царь Иудеи (640—609 г.), не только вернул Иудее свободу, но и присоединил к ней все былые земли царства Давида и Соломона. Египтяне, со своей стороны, подчинили своей власти Филистию и Сирию вплоть до Евфрата, откуда в 616 г. египетские войска движутся в Месопотамию помогать ассирийцам против вавилонян. Тир на время становится гегемоном всей Фини-кии. Тирские купцы конца VII - начала VI в. проникали на восток Малой Азии, в дале-кую Южную Аравию, вывозили серебро из Испании, а возможно, также олово из Бри-тании. Иудея при царе Иосии до н. э.) вернула себе самостоятельность и расширилась на север и запад за счет асси-рийских владений.
При Иосии, в 622 г., Иудея претерпела настоящую революцию. Царская власть, до того по большей части боровшаяся с «пророческим» монотеизмом, теперь приняла решение возглавить его. Было объявлено, что в иеруса-лимском храме при ремонтных работах бы-ли якобы случайно найдены древние забытые законы, требующие единобожия и централизации культа. Под лозунгами «пророческого» монотеизма было истреблено жречество всех культов, кроме культа Яхве, ряд других категорий лиц; все культьы, кроме культа Яхве были запрещены (первый пример религиозного террора и религиозных чисток - а равно и утверждения собственно догматической религии - на Древнем Востоке).
После гибели Ассирии Восточное Сре-диземноморье стало яблоком раздора между Египтом и Вавилонией. В 609 г. фараон Нехо II решил, накануне решающей схватки с Вавилоном, уничтожить самостоятельную силу в тылу грядущей борьбы, напал на Иудею, разбил и убил Иосию в битве при Мегиддо и принудил Иудею признать его верховную власть. Дальнейшая борьба, как излагалось выше, привела к гибели Иудеи в 587 г., разрушению Иерусалима и Соломонова храма и депортации иудеев под ударами вавилонян, а также к утверждению вавилонского владычества над всем Восточным Средиземноморьем. Со сменой вавилонской власти властью персов (539 г.) депортированные получили возможность вернуться на родину, а в V в. Ахемениды санкционировали создание иудеями-чиновниками Эзрой и Нееемией в Иерусалиме и его округе граждански-храмовой автономии, основанной на жестких началах канонического иудаизма (религии, развившейся за предыдущий век на базе монотеизма пророков). Руководителям этой автономии Ахемениды предоставили духовную власть над всеми жителями империи, желающими считаться иудеями.
Культура и религия Восточного Средиземноморья.
Главным культурным достижением жителей этого региона было создание алфавитного письма, к которому восходят все современные алфавиты мира. Во II тысячелетии до н. э. в небольших городах-государствах Восточ-ного Средиземноморья шли интенсивные поиски наиболее рациональных систем письменности, подходящих для массового, однозначного и быстрого ведения коммерческих записей и тем самым более простых, чем письменности Месопотамии и Египта с их сотнями знаков, которые могли читаться по-разному. Во II тысячелетии до н. э. в Библе создается слоговое письмо упрощенного типа (так называемое протобиблское), имев-шее около 100 знаков. В XV—XII вв. до н. э. в Угарите употреблялся кли-нописный алфавит из тридцати знаков. Наиболее совершенной системой оказался финикийский алфавит. Применение этого алфавита (воспринятого впоследствии с не-которыми изменениями греками) сделало грамотность доступной любому граждани-ну, что имело огромное значение для раз-вития торговли и мореплавания.
Для ритуала Восточного Средиземоморье характерна роль экстатических культов плодородия с умирающими и воскресающими божествами и сезонных празднеств, опять-таки обеспечивающих плодородие. Под влиянием хурритов в середине II тыс. кристаллизовался западносемитский миф о смене царствований на небесах, по которому бог неба Баал-шамем (Господин Небес), он же «Ил (Бог) отцовский» был сменен Илом (Богом - верховным божеством западных семитов до середины II тыс.), а тот - богом бури Баалом (Алийян-Баалом, реально выдвинувшимся на первое место в пантеоне во второй половине II тыс.). Угаритские тексты, реликты, удержанные в Ветхом Завете и античные авторы дают представление о развитии ханаанейской (финикийской) мифологии. В каждом городе почитался прежде всего местный бог-покровитель, называвшийся обычно просто по прозвищу - Баал (владыка) или Эл (бог), иногда Мелек («царь», вариант — Молох), а в Тире — Мелькарт («царь города»). Чаще всего эти боги считались солнечными. Все это не мешало существованию особых общезападносемитских богов с именами Эл (Ил) и Баал. Супруга главного бога также порой име-новалась просто Баалат (владычица), но ча-ще носила более конкретное имя Астарта, что соответствовало ассиро-вавилонской Иштар. Астарта ассоциировалась, в отличие от Иштар, с луной, а не Венерой.
Древнееврейская религия на первых по-рах не отличалась от прочих западносемитских религий, в том числе ханаанейской. Главным общеплемен-ным богом израильтян с исхода XIII в. считался Яхве, до того - местное божество областей Синая и Южной Палестины, владыка грома и огня, посылаю-щий на землю благодатный дождь. Иных богов не просто признавали, но и почитали, в том числе на государственном уровне.
Западным семитам была присуща концепция «берита» (завета, т. е. особого договора) народа с его богом-по-кровителем (в то время как у их соседей связь данной общины и его ее бога-покровителя считалась изначальной и неразрывной, западные семиты рассматривали ее как результат сознательной сделки общины с богом, которую обе стороны могли и пересмотреть, если она не оправдывала надежд). Имен-но от этой концепции отталкивались ветхозаветные пророки, движение которых, как говорилось, привело в конце концов к формированию догматического сверхценного монотеиз-ма.
Как и в других религиозных системах I тысяче-летия до н.э. (буддизме, зороастризме) отношение к Богу в учении пророков носит сугубо личный характер (каждый предстоит перед Ним персонально) и жестко связывается с этикой (в частности, проро-ки резко осуждали закабаление бедноты, скупку земель и неправедную наживу богачей). В центре его стоит Яхве, старый верховный бог евреев, а первыми вероучителями своего толка пророки объявляли величайших легендарных героев древних евреев: Авраама, родоначальника «ибри», переселившегося некогда из-за Евфрата в Палестину, и Моисея. В действительности отношение пророческого монотеизма к Богу было принципиально новым: в былые времена Яхве не представляли себе ни всемогущим, ни всесовершенным, ни всезнающим, ни всеблагим, ни единственным источником всякого существования, как это делали пророки. Раньше считалось, что понятия о добре и зле принадлежат самим людям, которые и вырабатывают их по своему собственному желанию, опыту и вкусу. Боги могут надзирать за выполнением этих правил, но не являются их источником (точно так же, как человеческие власти). Согласно иудаизму, требования морали исходят от Бога и предписаны людям извне, Им одним. Люди должны безусловно выполнять эти требования исключительно потому, что это требования Божества. Сам Бог вне критики, что бы Он ни делал. В отличие от былых времен, человек вступает в общение с богом не для реализации своих собственных устремлений, а для самодовлеющего выполнения воли Бога, которой он безусловно обязан подменять свою во всех случаях расхождения. Наконец, религиозные представления предшествующих эпох никогда не претендовали на абсолютную истину, где нет места сомнению, исправлению и пересмотру (древнееврейская пословица гласит: «со временем любое пророчество теряет силу», из-за нарастания изначально имеющейся в нем погрешности). Именно поэтому на древнем Востоке господствовала полная веротерпимость, а внутри каждой религии мирно уживались спорящие друг с другом течения. Иудаизм был первым вероучением, основанным на догмах - положениях, априори считающихся абсолютно истинными помимо любых доводов и контрдоводах. О принципиальном разрыве между старым и новым восприятием бога и его отношений к человеку говорит сохраненный в Библии ответ обычных израильтян на угрозу гибелью и преисподней, которую возвещают ему пророки от имени Яхве (беды, обрушившиеся на древних евреев, рассматривались пророками как кара, нало-женная Господом, чтобы очистить от греха избранный им народ): «А мы договорились с Гибелью и заключили союз с Преисподней, так когда всепоражающий бич Яхве двинется, до нас он не дойдет!» Яхве здесь - не всесильный бог, и заключенная помимо него (и против него) особая договоренность с гибелдью и преисподней как особыми божествами защищает от его гнева и представляется вполне возможной и оправданной для людей.
Древнееврейская литература известна в основном в том обработанном виде, в каком сохранила ее Библия. Само это слово озна-чает по-гречески «книги» (в данном случае книги, канонизированные иудеями и хри-стианами). Иудейское Писание (Танах) почти полностью совпадает с Ветхим Заве-том, первой частью христианской Библии. Этот свод текстов, сформировавшийся в V—III вв. до н. э., представлен масоретским еврейским Писанием и выполненным еще до его кодификации греческим переводом — «Септуагинтой». По традиции, окончатель-но утвердившейся в первой половине I ты-сячелетия до н. э., он делится на три раздела:
«Учение» (оно же «Закон» и «Пятикнижие Моисееве», древнееврейская Тора), «Про-роки» и «Писания», каждый из которых включает тексты разного времени и харак-тера. «Пятикнижие» излагает переработан-ные в монотеистическом духе фрагменты общеизраильского предания о происхожде-нии мира, людей вообще и западносемит-ских племенных союзов (в том числе Израиля) в частности. Многие из этих пре-даний отражают ближневосточные мифы или подверглись их сильному влиянию. Так, рассказ о сотворении первочеловека, Адама, из земли, происходит из аморейского предания, где Адам тоже считался предком всех людей, но при этом его отцом называется бесплотный дух Арар, а матерью - Мать-земля Маддар. Унаследовавшие этот миф от своих аморейских предков евреи видоизменили его, превратив отца Адама в бога-творца, а мать-землю - в глину, материал для творения. История о потопе, погубившем все живое, также перешла к евреям от их предков-амореев, а к тем - от щумеро-аккадцев Южной Месопотамии.
Значительную часть «Пятикнижия» составляют жреческие уста-новления и догматизированные моральные предписания, получающие отныне внечело-веческий и внерациональный божествен-ный источник («десять заповедей» и др.). «Пятикнижие» окончательно сложилось в конце VII—середине V в. до н- э. В раздел «Пророки» входят произведения действи-тельных пророков VIII—VI вв. до н. э. (Исайи, Иеремии, Иезекииля и др.) или приписывавшиеся им. К ним примыкают по концепции и времени составления «ис-торические книги» (Иисуса Навина, Судей, Самуила, Царей и др.), излагающие исто-рию древних евреев XII—V вв. до н. э. в рамках концепции их периодического отпа-дения от монотеизма и возвращения к нему; первое карается Яхве, второе вознаграждается им (в действительности систематически повторяющиеся дискреди-тации и возрождения столь жесткой духовной системы, как определенная дог-матическая религия, невозможны ни для какого общества). Материалом для «исто-рических книг» послужили в основном ле-тописи и несохранившиеся сборники эпических песен о славных деяниях пред-ков. Некоторые из них по своему духу прямо противоположны детально разработанной религиозной концепции составителей Танаха. Откровенно фольклорный характер носит предание о Самсоне—удачливом богатыре, сражавшимся с филистимлянами. Дружинный эпос об Ахаве, в целом про-славляющий этого царя, ненавистного мо-нотеистической традиции, лег в основу нескольких эпизодов Книги Царей- Нако-нец, раздел «Писания» является пестрым собранием различных по жанру и времени произведений. Сюда входят и произведение свадебной лирики, созданное под явным египетским влиянием («Песнь Песней»), и религиозные гимны-псалмы, приписанные царю Давиду и несущие ряд черт первона-чального языческого облика религии Изра-иля, и размышления о жизни, прямо продолжающие месопотамскую «литерату-ру мудрости» («Экклесиаст»), либо полеми-зирующие с ней и преодолевающие ее идеи в новом, монотеистическом духе («Книга Иова»), либо, наконец, вполне свободные от ее влияния. Большая часть «Писаний» принадлежит второй половине I тысячеле-тия до н. э., и некоторые из них были причислены к каноническим лишь после существенных колебаний.
Ветхий Завет можно считать комплекс-ным памятником древнееврейской литера-туры. Многие произведения попали в его состав только из-за своих литературных достоинств (содержательно они мало сов-местимы с ветхозаветным мировоззре-нием); очевидно считалось необходимым так или иначе отразить в нем весь «золотой фонд» литературы Израиля, в том числе устной. Но при этом тексты часто были фрагментированы н почти всегда радикаль-но переработаны в духе иудейской догмы.
Аравия в I тыс. до н.э.
С великим движением арамеев из Сирийской степи на север, в Cеверную Сирию и Месопотамию (XI-X вв.), в Северной Аравии практически освободились обширные территории, и с юга сюда стали выдвигаться недавно одомашнившие верблюда и ставшие настоящими кочевниками племена двух этносов - собственно арабов, или т.н. южноцентральных семитов (одно из их племен и носило самоназвание «арабы»), и потомков «ибри» (племена аморейского происхождения, имеющих общие этноисторические корни с древними евреями), расселившихся в Аравии с севера в XIV в. В ходе их взаимодействий и перемещений сложилась этнокультурная общность исторических арабов, состоявшая из многих независимых племен и унаследовавшая язык от южноцентральных семитов, название «арабы» - от одного из их племен, а легендарную племенную генеалогию - в основном от аравийских «ибри». Именно арабизированные племена «ибри» - былых выходцев с севера - составили основную массу позднейших арабов, в то время как большинство исконных южноцентральносемитских племен в течение I тыс. до н.э. либо смешалось с ними, либо исчезло из истории (как это случилось с самим исконным «титульным» племенем «арабов»). Ветхозаветные тексты, начиная с X в. до н.э., и греческие ученые середины I тыс. уже знают широкую общность «арабов» в целом от Синая (где в ее состав влились амалекиты) до Евфрата.
В итоге в североцентральной Аравии известно несколько основных племенных союзов: исконно арабский Ариби (исчез, т.е. влился в состав других племен к сер. I тыс. до н.э.), восходящие к группам «ибри» по происхождению Дедан, Кедар и Небайот (последний в начале VI в. до н.э. захватил Эдом на южной окраине Мервого моря и образовал могущественное Набатейское царство), переселившийся с крайнего юга Самуд и др. В VI-V вв. до н.э кочевые арабские племена скенитов заселили долину среднего, частично нижнего Евфрата и большую часть Верхней Месопотамии. В IV-III вв. до н.э. арабы Набатейского царства окончательно поглотили Аммон и Моав и заняли Дамаск, превратившийся еще ранее в крупнейший арабский центр и считавшийся главным городом «Аравии Пустынной». Арабы поддерживали более или менее напряженные отношения с Ассирией и более поздними великими державами (Вавилонией, Персией, эллинистическими царствами, Парфией и Римом). Римляне, в частности, пытались проникнуть в Йемен и в 106 г. до н.э. аннексировали Набатейское царство.
На юге Аравийского полуострова в XI-VIII вв. до Р.Х. сложились высокоразвитые государства южнопериферийных семитов: Ма’ин, наиболее могущественная Саба (поддерживавшая при знаменитой "царице Савской", ок. 950 до н.э. тесные отношения с царством Соломона), Катабан, Аусан и Хадрамаут. Их ожесточенные войны за преобладание привели в конце концов к выдвижению нового, Химьяритского гос. (кон. II в. до н.э.), за несколько веков объединившего всю Южную Аравию. Для общественного строя Южной Аравии характерны прочность родоплеменного строя и сочетание земель свободных общин, храмовых хозяйств, хозяйств правителя и его рода. Последние три категории земель обрабатывались арендаторами и зависимыми (несвободными, прикрепленными к своему труду и земле) мелкими землепользователями. Среди последних многие были государственными и храмовыми рабами по сословию. Лиц рабского сословия было много, но частные рабы в производстве применялись мало. Долговое рабство благодаря могуществу племенных структур, поддерживавших общинную солидарность, было мало распространено. Высшая исполнительная власть в Сабе принадлежала наследственным правителям - мукаррибам, делившими рядом власть с временными магистратами, избиравшимися из представителей знатных родов, и советами племенных вождей и старейшин. Общесабейский совет старейшин, в который входил и сам мукарриб, считался верховным органом власти.
Древнеарабская политеистическая религия носила в основном родовой характер; культ осуществлялся жреческими родами (как и у древних евреев). Высшие жреческие функции в Сабе принадлежали мукаррибу и магистратам. Ведущими божествами были Астар на Юге, Аллаху («Бог», высшее божество) и Душара (бог грома и плодородия, реальный управитель мира) у набатеев, а также лунный бог, известный в разных регионах под разными именами. В Южной Аравии строились храмы, в Северной богов почитали на «высотах» - в святилищах, расположенных на возвышенностях.

Заголовок: Анатолия, Армянское нагорье
Прислано пользователем Eltekke на 08/20/04 в 00:51:48

АНАТОЛИЯ И АРМЯНСКОЕ НАГОРЬЕ В ДРЕВНОСТИ

Территория, древнейшая история и население региона.
С Севера к Плодородному Полумесяцу примыкает обширный, в основном горный регион, ограниченный Средиземным, Эгейским и Черным морем, Кавказом и Каспием и обнимающий Анатолию, Армянское нагорье и продолжающее его Закавказье. Сложный рельеф делит этот регион на множество относительно изолированных друг от друга частей, что привело к исключительной пестроте и сложности его этнополитической истории. Особенно пригодные для земледелия обширные районы низменных речных долин находились на Западе Малой Азии (бассейн Меандра и др. золотоносных местных рек), в Киликии и по течению Аракса и Куры. Горы были богаты металлами и минералами (в частности, Понтийские горы служили источником железа), во многих озерах добывали соль.
Область черноморских проливов и перевалы Кавказа были обычными воротами миграций, обрушивавшихся на регион из стран северной дуги циркумпонтийской зоны. Пришельцы, как правило, оседали в регионе и уже не покидали его, так что его территория стала настоящим «заповедником» этносов, проникавших сюда с разных сторон в течение тысячелетий. История Анатолии и Армянского нагорья - это во многом история миграций.
Именно в этом регионе развернулись раньше других процессы неолитической революции. Уже VIII-VII тыс. до н.э. датируется знаменитая протоцивилизация Чатал-Хююка. Основавшие ее племена широко освоили плато Конья, основав там несколько десятков небольших посялений, тяготевших к центральному, в Чатал-Хююке. Жители последнего уже занимались земледелием и скотоводством. Судя по скульптуре, поддерживались культы быка и Великой Матери - последний в разных обличьях оставался одним из важнейших культов в Малой Азии вплоть до христианской эпохи. Как и остальные известные протоцивилизации - островки в первобытном море - Чатал-Хююк, по-видимому, пал под ударами более примитивных соседей, привлеченных его значительными (по сравнению с уровнем жизни окружающих племен) богатствами. В V тыс. в Малой Азии начинается обработка металла.
В VI-V тыс. до н.э. примерная этническая карта региона выглядела следующим образом: большая его часть, от центра Малой Азии до Каспия, была заселена племенами северокавказской этнической общности, причем Армянское нагорье было занято племенами, относящимися к восточной ветви указанной общности (сейчас эта ветвь представлена нахско-дагестанскими народами), а Малая Азия - к западной (сейчас представлена абхазо-адыгами). На Западе Малой Азии некоторые исследователи помещают индоевропейцев или родственные им племена. Неизвестно, когда и откуда в верховья Куры проникли картвелы (протогрузинские племена); во всяком случае, они не были здесь автохтонами.
В IV-III тыс. Малая Азия была занята более чем десятком этноархеологических областей. Крупнейшим аборигенным ее народом были хатты, обитатели бассейна р. Галис (Кызыл-Ырмак); весь этот край получил по ним название «Хатти». Армянское нагорье, Завказье и некоторые другие районы были в это же время заняты огромным ареалом относительно однородной Куро-Араксской энеолитической культуры. Как установлено, ее носителями были племена - предки ряда позднейших восточнокавказских народов этого региона, в том числе хурритов и урартов. В течение первой половины - середины III тыс. внутри Куро-Араксского ареала происходит обособление локальных вариантов, как раз и соответствующее формированию этих народов как отдельных общностей.
Малая Азия тем временем подвергалась периодическим нашествиям со стороны индоевропейцев, обитавших к северу от Черного Моря. В середине III тыс. до н.э. одна из групп таких индоевропейцев прорвалась в страну Хатти и доминировала некоторое время в ее южной части, оставив богатые курганные захоронения своей знати в Дораке и Аладжа-Хююке (третья четверть III тыс.).
Среди причерноморских индоевропейцев были племена, говорившие на на языках т.н. анатолийской ветви индоевропейской языковой семьи; им суждено было составить главное население Малой Азии в последующие века. Некогда они составляли эт-ническое единство в Балкано-Дунайском регионе или Северном Причерноморье, но к середине III тыс. разделились: одна их часть (лувийцы) оказалась занесена на Балканы, а другая - далеко на восток, к Кавказскому хребту.
XXV-XXIII вв. были временем бурных событий на территории региона. Во-первых, лувийцы вторгаются в Малую Азию с Балкан, подвергают местные поселения опустошительному разгрому и заселяют весь запад и юг полуострова. Во-вторых, в центре и на востоке Малой Азии образуется целый ряд номовых хаттских государств, в том числе крупнейшие из них - собственно Хатти в излучине Галиса и Каниш к югу от него. Ок. 2300 г. часть этих государств ненадолго вошла в орбиту политического влияния Аккадской державы Саргона. На юге Армянского нагорья к этому времени обособляются две племенные группы, которым в будущем суждено было сыграть великую историческую роль: хурриты, населявшие глухие горные области между оз. Ван, оз. Урмия и Тигром, и урарты, их ближайшие родственники, расселявшиеся у берегов Вана и к востоку от него. В-третьих, в конце XXIII в. на Армянском нагорье оказываются загадочные варвары, обрушивающиеся на северные пределы Аккадской державы, едва сумевшей отразить их походы. По-видимому, это были индоевропейские пришельцы из-за Кавказа. Вероятно, в ходе той же миграции на Армянское нагорье попала и восточная, прикавказская группа анатолийцев; отсюда она постепенно расселяется на запад, в бассейн Галиса, вступая в симбиоз с местными хаттами (XXII-XXI вв.). Самоназвание этих анатолийцев нам неизвестно. В науке их общепринято называют хеттами. На те же XXII-XXI вв. падает первое расселение хурритов на плодородные земли Верхней Месопотамии, Сирии и Юго-Восточной Малой Азии; хурриты заняли территорию вдоль линии, изгибавшейся огромной дугой от Среднего Тигра через север Верхней Месопотамии до Сирии и гор Тавра, и здесь возникла россыпь хурритских номовых государств. Хурритские цари этого времени обожествляли себя, возможно, в подражание своим могущественным южным соседям - царям III династии Ура. Урский Шульги с невероятным упорством воевал с хурритскими царями, правившими в горах к северо-востоку от Тигра, разрушал их города по нескольку раз, но так и не смог добиться от них ничего, кроме временного признания зависимости от Ура. В конце XXI в., с крушением Урской державы, одна из хурритских династий даже заняла Ашшур и отстроила его стены и храм; впрочем, уже в XX в. власть хурритов в Ашшуре была свергнута и сменена коренными ашшурцами.
Начало II тыс. принесло в регион новые перемены. Ок. 1800 г. новая волна балканцев, на этот раз иллиро-фракийских племен (в том числе знаменитые по гомеровскому эпосу дарданы) двинулась на лувийский Запад Малой Азии и заняла его наиболее плодородные центральные области. Дарданы, в частности, взяли важный центр Илион (Вилиос, он же гомеровская и археологическая Троя, найденная Шлиманом) и, базируясь на нем, основали на северо-западе Малой Азии свое царство, известное в источниках как «Дарданское царство» и «Вилуса» (то есть «Илионское царство»). В целом пришельцы создали на захваченных ими землях конфедерацию царств, известную под названием наиболее могущественного из них - Арцава (со столицей в Апасе, совр. Эфес). Одним из царств этой конфедерации была и Вилуса.
На востоке Малой Азии в это время важную роль играют сущест-вовавшие там в XX-XVIII вв. до н.э. торговые колонии ассирийцев (выходцев из Ашшура).Центральное место среди них занимала между-народная торговая колония в Канише (совр. Кюль-тепе), контролировавшая целую сеть фак-торий. Все эти колонии, организованные по об-щинному принципу, размещались на территории различных местных государств и подчинялись их правителям, но пользовались полным само-управлением во всех внутренних делах. Через их систему шла международная торговля, полюсами которой были Ашшур с одной стороны и бассейн Галиса и оз. Туз - с другой, а предметами - пре-жде всего металлы и высококачественные ткани. Существование колоний спо-собствовало втягиванию населения Малой Азии в международную торговлю, развитию местного производства (особенно металлургии), экономичесой интегра-ции и ускоренному формированию классовых отношений.
В эпоху ассирийских торговых колоний в Малой Азии индоевропейцы-хетты, расселившиеся на северо-востоке Малой Азии, добиваются доминирования в некоторых из хаттских номовых государств, ассимилируя их население. К 1800 г. крупнейшим центром хеттов стал сам Каниш, который они именовали Несой (или Кнесой). Накопление богатств, вызванное функционированием торговых колоний, обостряло соперничество из-за них и из-за возможности контролировать те или иные участки и центры сети торговых путей, охвативших Восток Малой Азии. Учащаются военные столкновения номовых государств. Один из номовых хеттских царей, Питхана, в нач. XVIII в. захватил Каниш-Несу; его сын и преемник Анитта перенес туда столицу и в несколько ожесточенных военных кампаний, сопровождавшихся порой тотальным разрушением вражеских городов, завоевал земли от Черного моря до бассейна оз.Туз (включительно). Тем самым номовые структуры северо-востока Малой Азии были сменены обширным территориальным государством, известным в науке как Хеттское царство. Его подлинным основателем был Анитта, и в этом каче-стве его почитали позднейшие хеттские цари, приказывая бережно сохранять и переписывать его торжественные надписи.
Дальнейшая история региона может быть освещена лишь от царства к царству.
Хеттское царство (ок.1750-1180 г.)
В т.н. Древнехеттский период (XVIII-XVI вв. до н.э.) в хеттском государстве еще остава-лись сильны традиции родового строя. Хеттские цари правили, опираясь на народное ополчение, включавшее всех боеспособных полноправных членов общества, составлявших в то же время войсковое народное собрание - панкус. Деятель-ностью панкуса в значительной степени руково-дил совет «тулия» (верхушка панкуса, нечто вроде старшей дружины), служивший главным оплотом могущественной родовой аристократии. Важное место в последней занимали члены цар-ского рода: братья царя, его сыновья, зятья и прочие свойственники. По древней традиции преемником царя, как правило, делался сын его сестры. Панкус и тулия существенно ограничи-вали власть царей, и те по мере роста своих успе-хов пытались избавиться от опеки этих традици-онных институтов.
Другим характерным свойством хеттской государственности было своеобразное представление о том, что страной правит, собственно, не один ряд правителей, а два параллельных ряда - женский ряд, состоящий из цариц, и мужской, состоящий из царей. Преемственность в каждом из этих рядов шла независимо, без синхронизации: если царь умирал, а царица переживала его, то она и сохраняла за собой титул царицы, женского воплощения царственности, в правление нового царя, а супруга последнего титуловалась лишь «женой царя» и должна была ждать смерти вдовствующей царицы, чтобы приобрести ее статус. По-видимому, этот совершенно неожиданный для индоевропейцев обычай был введен под влиянием хаттского культурного наследства (у доиндоевропейских аборигенов Малой Азии женщины и женские божества, как мы знаем на примере Великой Матери, играли исключительную роль).
В древнехеттский период окончательно завершилась ассимиляция хаттов индоевропейцами-хеттами.
На исходе XVIII в. до н.э. династия Анитты сошла на нет, уступив власть другому (так называемому «древнехеттскому») царскому дому. Один из его царей, Лабарна I (ок.1675-1650), оказался великим завоевателем и реформатором. При нем формирование институтов государства было окончательно завершено. Лабарна раздвинул границы Хетт-ского царства «от моря до моря» (как с восхищением писали его преемники, для которых это выражение стало чем-то вроде внешнеполитического лозунга), т.е. от устья Галиса до Киликии и ходил походом на Арцаву в Западной Малой Азии. Его внутригосударственная деятельность произвела такое впечатление, что имена его самого и его супруги Та-ваннанны стали титулами всех поздней-ших хеттских великих царей и цариц. Его преем-ник-племянник Хаттусили I (ок.1650-1625) перенес столицу в былой главный центр хаттов, Хаттусу (именно после этого государство и стало официально называться «Хеттским», собственно «Хатти») и расширил завоевания вплоть до Сирии. Хаттусили, вопреки традиции, отстранил от наследова-ния своего племянника (любопытно, что предло-гом послужило равнодушие наследника к бо-лезни царя). Этот шаг вызвал продолжительные смуты, в ходе которых против царя выступили многие члены его рода, даже его собственные дети, а только что покоренная Сирия отложилась. Новым престолонаследником стал в конце концов усыновленный внук царя, Мурсили, вскоре ставший соправителем деда. Вдвоем они подавили последние вспышки меж-доусобицы и заново приступили к завоеваниям на юге, доведенным до конца уже в единолич-ное правление Мурсили I (ок.1625-1590). Этот могущественный правитель аннексировал Халпу, разгромил хурритов Верхней Месопотамии, а в 1595 совершил поход на отдаленный Вавилон - богатейший центр Передней Азии. Низвергнув династию Хаммурапи, Мурсили возвра-тился домой с огромной добычей.
Хеттская знать, однако, не желала подоб-ного роста царского могущества. Мурсили был убит мужем своей сестры, а тот погиб от руки собственного зятя. В течение нескольких десяти-летий не прекращались дворцовые смуты, а с севера на Хатти напали абхазо-адыгкские племена касков (родичей известных «касогов» русских ле-тописей), навсегда отрезавшие хеттов от Черного моря и разрушивгие некоторые важнейшие культовые центры хеттов. Учитывая, что концепция государства «от моря до моря» диктовалась несомненными космологическими и ритуальными соображениями, это был очень тяжелый удар.
По мере нарастания кризиса знать за-хватывала все больше власти. Апогеем ее успехов явился знаменитый декрет царя Теле-пину (пра-вил ок. 1530-1500), предоставлявший тулии право судить и казнить царей (!), а заодно установивший жесткий порядок престолонасле-дия, лишавший царя возможности выбирать пре-емника по своей воле. Отныне преимущественное право на наследование престола принадлежало родному сыну царя; за отсутствием таковых воцарялся сын его сестры, и только в крайнем слу-чае свои права предъявляли царские зятья. Наконец, без согласия тулии царь не мог казнить ее членов и ни при каких обстоятельствах не имел права конфискации их имущества. Правда, впоследствии тот же Телепину несколько укрепил царскую власть (нарушив, между прочим, собственный декрет) и даже пред-принял некоторые завоевания в горах Тавра. Однако прочных успехов он не добился; через полвека, ок.1450 г. до н.э., удачливый сановник хурритского происхождения захватил трон и основал новую хетт-скую династию. Время ее правления образует т.н. Новохеттский период (середина XV - начало XII вв. до н.э.). Претендуя на возвращение времен древнехеттской славы и сознательно равняясь на ее традиции, новохеттские цари создали на деле типичную наднациональную военно-бюрократи-ческую монархию Ближнего Востока. Царь стал сакрализованным абсолютным правителем и сам назначал себе преемника (статус которого превратился в особую должность «тухканти»; носителя такой должности можно было свободно сменять), так что отныне дворцовые пе-ревороты не перерастали в смуту. Все это имело мало общего с действительными традициями хеттов, зато позволяло новым правителям достичь неслыханной до сих пор концентрации власти. Характерно, что члены нового, этнически хурритского царского дома принимали хеттские тронные имена и считали государства хурритов своими злейшими врагами, однако именно в пе-риод их правления хеттская культура все больше поглощается хурритской. В XIII в. даже государ-ственный пантеон был почти целиком заимство-ван у хурритов, а сами хетты оказались частично ассимилированы своими ближай-шими родичами, лувийцами, населявшими юж-ную часть страны (что не помешало новохетт-ским царям именно в это время применять в официальных надписях нарочито архаизирован-ный хеттский язык).
Главное богатство - земля - принадлежало у хеттов государству либо об-щинным коллективам городов и сел, чье землевладение уходило своими корнями в доклассовую эпоху. Государственные земли находились в непосред-ственном или общем распоряжении царя. На них размещались прикрепленные к выделенным для них уча-сткам мелкие производители - земле-пользо-ватели илотского типа (в том числе воен-но-пленные и депортированные - арнувала). Зна-чительную долю государственной земли состав-ляли крупные хозяйства, служившие для обеспе-чения лично царя и членов его рода («дом царя», «дом царицы» и т.д.), цен-тральной администра-ции («дом дворца»), различных государственных учреждений и храмов, а также условные держа-ния должно-стных лиц. Храмовые земли контро-лирова-лись царем, но на деле представляли собой автономные корпоративные хозяйства. Ос-новными видами собственно государствен-ной эксплуатации (не считая храмовую) были саххан - обязательная служба царю, в том числе уп-лата ему натурального налога, и луцци - трудовая повинность. По-видимому, они распространялись на подавляющую часть населения страны, вклю-чая большинство общинников. Государство же контролировало внешнетор-говые операции. Впрочем, по специ-альному царскому указу те или иные лица и уч-реждения могли получать иммунитет от обще-государственных податей и повинностей; осо-бенно часто это относилось к храмам. Положение дел в общинном секторе из-вестно значительно хуже. Здесь, в отличие от государ-ственного сектора, свободно осуществля-лась ку-пля-продажа земли. Общины носили территори-альный характер, а их старейшины наделялись судебной и административной вла-стью. И в ча-стно-общинном, и в государствен-ном секторах широко применялся также труд рабов в собст-венном смысле слова (хотя их ис-пользовали в большей степени в обслуживании, чем в произ-водстве), наемников и др.
Хеттское сословное деление не совпадало с классовым. С точки зрения хеттских законов, все население страны делилось на две группы, различавшиеся по свободному или принудитель-ному характеру труда. В первую из этих групп - со-словие «свободных» - входили лица, освобож-денные от повинностей в пользу государства и храма. К ним относились в первую очередь члены общин коренных хеттских горо-дов. Именно из их среды рекрутировалась в основном хеттская правящая верхушка (особенно ее выс-шие слои). Второе сословие - «несвободные» - включало всех лиц, на которые распространялась государственная и храмовая эксплуатация. В него входило прежде всего большинство непо-средственных производителей, сидящих как на государственной, так и на об-щинной земле или занятых в ремесле. В то же время, однако, к нему относилось множество должностных лиц (вплоть до высших), для кото-рых сахханом считалась сама служба дворцу или храму. Соответственно, они, как и все «несвободные», могли именоваться «рабами» («рабы/слуги царя», «божьи рабы и рабыни»), хотя на деле, конечно, не являлись таковыми. Среди «несвободных» непосред-ственных производителей, стоящих вне общин, были и рабы в точном смысле слова, и кабальные должники, и наемники, и крепостные землеполь-зователи, и, наконец, крепостные земельные соб-ственники, которые оказывались иногда достаточно бо-гаты, чтобы иметь собственных рабов. Незави-симо от сословия, лица, стоявшие вне общин, часто стремились приобрести членство в одной из них, купив участок общинной земли.
Государственный строй хеттов отличался известной рыхлостью, некоторыми чертами кон-федеративности. Кроме территорий, управляв-шихся государством непосредственно, в него входили удельные царства, выкраиваемые для тех или иных царевичей или обособившихся вет-вей династии, схожие с ними временные админи-стративные образования (также именовавшиеся «царствами»), переданные под чрезвычайное управление крупных сановников, множество вас-сальных государств, автономных общин и круп-ных наследственных владений. Система вас-сально-союзных договоров привязывала все эти образования к хеттской короне. Такое положение дел (сопоставляемое некоторыми исследовате-лями с эпохой феодальной раздробленности) привело к бурному развитию хеттской диплома-тии, но не могло обеспечить царям Хатти проч-ной власти над полузависимыми территориями. Так, желая добиться от всех своих вассалов дей-ствительного прибытия на театр войны с Егип-том, царь Муваталли перед Кадешской битвой оказался вынужден раздать им большую часть государственной казны.
Верховную власть представлял «великий царь» (табарна), в Новохеттский период, в связи с общим укреплением царской власти, он был наде-лен особой солярной божественностью и титуло-вался «Солнцем».
Новохеттская династия немедленно во-зобновила походы в Сирию, что привело ее к ожесточенному противоборству с верхнемесопотамской хурритской державой Митанни, пер-воначально шедшему с переменным успехом. Однако на исходе XV в. эта борьба, в сочетании с неожиданным нашествием касков, разгромивших саму Хаттусу, и вторжениями царей Арцавы с запада, ввергла Хеттское царство в небывалую катастрофу и фактически свела его территорию к части бассейна верхнего и среднего Галиса. Хеттское государство стояло на краю гибели.
В нач. XIV в. в Хатти приходит к власти узурпатор Суппилулиума I (ок.1380-1335) - бле-стящий политик и полководец, один из крупней-ших исторических деятелей Ближнего Востока, чье долгое правление стало важной вехой в жизни Передней Азии. Зарекомендовав себя как победоносный воин еще до воцарения, он смог полностью восстановить силы Хеттского царства, покорить почти всю Малую Азию (от Арцавы на юго-западе до Хайасы в богатых цен-ными металлами Понтийских горах на северо-востоке) и в итоге трех больших войн победить Митанни и Египет и завоевать все Восточное Средиземноморье вплоть до южных рубежей Палестины; египетские войска были им разбиты, а в Митанни он смог посадить царем своего ставленника. В Сирии он основал удельные хеттские царства с центрами в Карке-мише и Халпе, посалив ими править своих сыновей. При этом Карке-миш, заселенный хетт-скими колонистами и за-ново укрепленный, пре-вратился в крупнейший опорный пункт Хеттской державы на юге. В итоге Хетт-ское царство с зависи-мыми территориями про-стерлось от бассейна Чороха до Южной Пале-стины и от Эгейского моря и Кипра до ассирий-ских и вавилонских границ. Ва-вилония и Ахей-ская держава (Микенская Греция, «Аххиява» хеттских источников) считали необ-ходимым поддерживать дружбу с Суппилулиу-мой.
Все эти успехи, однако, грозили хеттам роковыми последствиями. Государственные таланты Суппилулиумы поставили под власть хет-тов ог-ромные пространства, контроль над кото-рыми намного превышал естественные политиче-ские возможности Хеттского царства. Поэтому суще-ствование огромной державы, основанной Суппилулиумой, его преемникам приходилось под-держивать почти непре-стан-ными походами против мятежных окраин и готовых посягнуть на владения Хатти других великих держав. Кипев-шие от Эгеиды до Хабура и Палестины войны медленно, но верно истощали силы Хеттского царства. Впрочем, Мурсили II (ок.1335-1305), доблестный воин и великодушный правитель, еще мог непрерывными походами сохранять наследство отца в пол-ном объеме. Прежде всего разгромил отложившуюся было Арцаву в Западной Малой Азии и ее союзников (царь Арцавы бежал за море, в Ахейскую Грецию, а Мурсили вышел к Эгей-скому морю, захватив столицу Арцавы Апасу, греческий Эфес). Затем Мурсили довел до благополучного конца нача-тую при его отце войну с Египтом, заключив выгодный для хеттов мир с фараоном Хоремхебом. Наконец, на востоке он успешно отбросил Ассирию, претендовавшую на захват Митанни, а на севере систематически громил области касков. Вторую половину XIV в. можно считать апогеем хеттского могущества.
При преемниках Мурсили, однако, ситуа-ция стала стремительно меняться к худшему. Во-первых, воинственный фараон Сети I начал ши-рокомасштабное контрнаступление в Сирии-Па-лестине, продолженное затем Рамсесом II. В це-лом это контрнаступление оказалось для египтян достаточно успешным, несмотря на поражение Рамсеса II в грандиозной битве при Кадеше (1286 г. до н.э.). Палестина, большая часть Финикии и Дамаск перешли под прочную власть египтян. Во-вторых, на протяжение всего XIII в. до н.э. запад Малой Азии стремился отложиться от хеттов при помощи правителей Ахейской Греции, а то и просто удачливых авантюристов, сколачиващиюх на суше и на море эфемерные союзы, под-рывающие хеттскую власть; в свою очередь, сами эти авантюристы легко шли на со-юз с ахейцами. В-третьих, в то же самое время Ассирия раз за разом вторгается в Верхнюю Ме-сопотамию и пытается овладеть долинами Верх-него Тигра и Верхнего Евфрата; хетто-ассирий-ское противоборство из-за контроля над этими ре-гионами так и не завершилось прочным миром вплоть до самого падения Хеттского царства. В начале XIII в., при царе Муваталли II, напряженная обстановка, сложив-шаяся на всех трех упомянутых выше «фронтах», дополненная новым нашествием касков на цен-тральные районы страны, поставила Хеттское царство в очень тяжелую ситуацию. Положение спас очередной узурпатор, Хаттусили III (вторая четв. XIII в.), известный, между прочим, подроб-ным официальным оправданием предпринятого им переворота против собственного племянника Урхитессоба, сына и законного преемника Муваталли; оправдание он видел, в частности, в том, что не сделал ничего оскверняющего честь и не устроил против племянника заговора, а выступил против него открыто, в стиле «Иду на Вы!» Как царь Хаттусили про-явил себя прежде всего незаурядным диплома-том. В 1270 г. до н.э. он заключил мирный и со-юзный договор с Египтом, навсегда прекратив-ший хетто-египет-ские войны и подкрепленный впоследствии ди-настическим браком (дочь Хат-тусили стала женой Рамсеса II). Договор закре-пил сло-жившееся территориальное разделение Вос-точного Средиземноморья, обязал стороны под-держивать друг друга военными силами про-тив внутренних и внешних врагов и выдавать перебежчиков. Впоследствии египтяне снабжали Хеттское царство хлебом, а хетты ввозили в Еги-пет металлы. В то же время Хаттусили добился мира с владыками Ахейской Греции; те признали за хеттами запад Малой Азии и выдали им пирата Пиямараду, уже несколько десятиле-тий опустошавшего этот регион с ахейской по-мощью. Обеспечив себя таким образом с юга и запада, Хаттусили обратился против Ассирии, но так и не смог вытеснить ее из Верхней Месопотамии.
При последних хеттских царях - Тудха-лии IV и двух его сыновьях, Хеттское царство ведет борьбу на два «фронта» - в Верхней Месо-потамии и Западной Малой Азии (где, помимо ахейцев, сталкивается с вторгшимися сюда с Балкан фригийцами, а также с местными правителями, с невиданным до сих пор упорством раз за разом свергающих хеттскую власть). Тудхалия IV смог в конце концов восстановить по-ложение на западе, отбросил ахейцев и разгромил Илион и союзное ему фригийское образование при р. Сангарий (Ассуву). Этот разгром запомнился широко: еще Гомер в «Илиаде» упоминает неудачную войну Илиона и союзных ему сангарийских фригийцев против амазонок в дни молодости Приама; малоазиатские амазонки были в греческих преданиях о героическом веке стандартным замещением реальных хеттов. Однако с Ассирией Тудхалия воевал в целом безрезультатно, и даже потерпел от Салманасара I жестокое поражение при Нихрии, к северу от Тигра. Его преемники, наоборот, добились успеха на востоке, но зато запад Малой Азии отпал вновь, теперь уже навсегда: некий Матту-ватта изгнал отсюда хеттов и в союзе с ахейцами совершал морские набеги вплоть до Кипра. По-следний хеттский царь, по иронии судьбы но-сивший имя Суппилулиумы (II), снова захватил Кипр, но дни хеттов были сочтены.
«Троянская война», еликое переселение балканско-эгейских народов на восток и крушение Хеттского царства.
Во второй половине XIII в. в балканско-эгейском регионе начала нарастать нестабильность: балканские племена сдвигаются на юг, вторгаясь в Грецию и Малую Азию. Как видно из сравнения греческих исторических преданий с хеттскими и египетскими данными, а также археологическими материалами (доказывающими, кстати высокую достоверность общих сюжетов этих преданий), в конце XIII в. до н.э. Пелопоннес был опустошен нашествием с севера («первое вторжение Гераклидов» в эпосе, первое падение микенских дворцов в археологии), после чего ок. 1200 г. микенский царь Агамемнон сплачивает вокруг себя ахейских царей. Ок. 1190 г. ахейская конфедерация двинула флот на Запад Малой Азии и напала на Илион; началась «Троянская война» греческих эпических преданий. Судя по греческому эпосу, на помощь Илиону какой-то контингент, возможно, прислали и хетты. Примерно тогда же (по преданию, на исходе Троянской войны) южнобалканские племена пеластов, родственных грекам, и фрако-фригийских «мюсов»-«мушков»» (этот этноним передавался в разных традициях как мис-, мёс-, мюс-; в Передней Азии эти племена именовали «мушками») устремились в северо-западную Малую Азию и оказались недалеко от Илиона. В результате неясных нам точно военных столкновений всех этих сил на северо-западе полуострова произошло следующее:
ахейцы разгромили Илион (археологически это гибель Трои VIIа), но большая их часть после этого вернулась в Грецию, не пытаясь закрепиться в Малой Азии;
племена «мюс» двинулись опустошительным нашествием вглубь Анатолии на восток, в коренные области Хеттского царства (в науке этот поток принято именовать «восточными мушками», с использованием переднеазиатского написания этнонима этих «мюсов»);
на северо-западе Малой Азии сформировалась коалиция, куда вошли и какие-то ахейские контингенты победителей Илиона, и побежденные жители Троады - тевкры, и пеласты, и представители других балканско-эгейских народов (греческая историческая традиция называет этот конгломерат «сбродом» и считает, что возглавляли его ахейские вожди Калхант и Амфилох) - как воины, так и гражданское население. Египетские надписи описывают эту коалицию как «северян со своих островов» (упоминая среди них «дененов», то есть данайцев - ахейских греков, «пелесет», то есть пеластов, «теккер», то есть тевкров и др.), а современные ученые именуют ее «народами моря». Вся эта масса двинулась в поход на восток, по Западному и Южному берегу Малой Азии, опустошая их так же, как мушки опустошали внутренние районы полуострова, и частично оседая по дороге. Вскоре наступающие вошли в хеттские пределы на юге Анатолии.
Хеттское царство не пережило этого двойного удара, тем более что в то же время каски в по-следний раз опустошили центральные районы страны. Как и где погибли последние силы хеттского двора, неизвестно. Мушки разгромили Хаттусу и коренные земли хеттов и заняли их, истребив значительную часть населения; этнос хеттов перестал существовать (остатки его были ассимилированы мушками). «Народы моря» захватили Киликию и Кипр, после чего повернули вдоль берега на юг, разгромили Сирию и побережье Финикии и, наконец, обрушились на Египет, где были отражены Рамсесом III (ок.1180 г.) и осели на берегу у рубежей Египта; область их оседания получила в конце концов название по пеластам-«пелесет» (библейским филистимлянам) - Палестина.
Последствия этого великого переселения народов были многообразны. Восточная Малая Азия была занята племенами мушков, продолжавшими распространяться на восток и ок.1165 захвативших бассейн Верхнего Евфрата. В следующие столетия мушки, оставшиеся в бассейне Галиса, обособились от мушков бассейна Верхнего Евфрата; потомками первых стали каппадокийцы, вторых - армяне (происхождение армян от волны восточных мушков было всесторонне обосновано И.М.Дьяконовым).
«Народы моря» осели несколькими анклавами на разных отрезках своего маршрута: ахейцы - в Памфилии, на Кипре и в Киликии (восточно-ахейский мир), пеласты и тевкры - в Палестине. Пеласты и тевкры быстро усвоили местную западносемитскую культуру, а восточно-ахейский мир удержал микенскую письменность (позднее смененную другим типом письма) и культуру и впоследствии слился с общегреческим.
Новохеттская государст-венность погибла навсегда. Лишь Каркемишская ветвь хеттской династии, также пострадавшая от нашествия «народов моря», смогла оправиться и распространить свою власть на хеттские области Сирии и Тавра (ок.1170). Новообразованное государство, с центрами в Каркемише и Мелиде, считалось восстановленным Хеттским царством, однако говорили и писали в нем уже только по-лувий-ски. К тому же оно вскоре распалось на множе-ство осколков - так называемых позднехеттских царств; в конце VIII в. все они были аннексированы Ассирией
Культура хеттов представляла собой синтез всевозможных элементов - индоевропейских (хеттских и лувийских), хаттских, хурритских и месопотамских. Верховным богом, покровителем госу-дар-ственности считался по индоевропейской тра-диции Бог Грозы, отождествлявшийся с громов-никами многих традиций разом, от хеттского Пирвы до хурритского Тессоба (с которым в конце концов и слился). Не меньше почиталась Богиня Солнца города Аринны, по происхождению хаттская; ее считали супругой Бога Грозы. Популярны были боги и богини пло-дородия, к числу которых относился и хаттский Телепину - умирающее и воскресающее боже-ство, связанное со сменой времен года. Исключительным влиянием пользовалась хурритская богиня любви, разрушения и войны Сауска, отождествленная с месопотамской Иш-тар; не исключено, что именно благодаря ее культу хетты превратились в греческих воспоми-наниях, как это давно выяснено, в полусказочных малоазиатских амазо-нок. Незначительный бог ворот Апуллуна стал, по-видимому, прообразом греческого Аполлона. В результате постепенной систематизации культов в XIII в. был создан единый общегосударственный пантеон, состоявший преимущественно из хурритских богов. Его представляют скальные рельефы Язылыкая близ Хаттусы, изображающие две встречные процессии мужских и женских божеств, стоящих на зверях и птицах; по-видимому, они участвуют в обряде священного брака возглавляющих их бога и богини.
Среди сохранившихся произведений хеттской литературы весьма интересны назида-тельные рассказы, а также подробные царские «анналы» и «автобиографии», составлявшиеся, вероятно, писцами, но несущие на себе явный отпечаток личности заказчика-царя. Яркие по образности, подчеркивающие наиболее драмати-ческие моменты истории, эти тексты проводят также определенную этическую концепцию, важ-ной чертой которой было своеобразное рыцарст-венное великодушие: хетты любили подчерки-вать, что они не делали зла иначе, как в ответ на зло, и даже тогда могли отказаться от мести по-верженному врагу, морально превознесясь над ним. В детальной «автобиографии» Хаттусили III этот царь считает нужным специально оправдать перед аудиторией свержение племянника, ссыла-ясь на нестерпимые притеснения с его стороны, санкцию Сауски-Иштар, своей покровитель-ницы, и божий суд, выразившийся в самом ус-пехе его узурпации.
Хурритский мир II - I тыс. до н.э. Митанни.
В XVIII-XVII вв. до н.э. Армянское нагорье стало ареной миграций, вызванных движением индоарийских племен из-за Кавказа. Часть из них двинулась на Армянское нагорье; одна из групп таких индоариев, известная в Передней Азии как «воины-манда», осела на Верхнем Евфрате. Движение индоариев вызвало цепные смещения, распрострянвшиеся в общем направлении с северо-востока на юго-запад, и вовлекшее хурритов, живших у южного предела Армянского нагорья. Вместе с индоариями, попавшими в их среду (и, возможно, передавшими им особые коневодческие и колесничные навыки), хурриты двинулись в страны Плодородного Полумесяца, и их племенные группы и династии расселились и пришли к власти на большей части территории Сирии-Палестины, Верхней Месопотамии, Се-верного Загроса и Юго-Восточной Малой Азии (вторая половина XVIII - начало XVII вв. до н.э.). В Палестину, в частности, вместе с хурритами добрались какие-то индоарийские группы, и еще в амарнской переписке упоминаются южнопалестинские князья с индоарийскими именами.
В тече-ние четырех столе-тий в границах этого огром-ного пространства развивалась особая ци-вили-зация хурритов, служившая полем синтеза и пе-редачи влияния самых разнообразных культур Ближнего Востока (особенно месопотамской). Колесничные армии, введенные в употребление хурритами, давали им бесспорное преимущество над соседями. Среди хурритов была широко распространена концепция теоретического хуррит-ского всеединства, и их крупней-шие государства принимали наименование «Хурри» в знак претензий на практическое осу-ществление такого единства.
Крупнейшим хурритским государством этого времени стал верхнемесопотамский Хурри-Ханигальбат, основанный на терри-ториях, от-торгнутых у амореев. Ожесточенная борьба этого политического образования с Древнехеттским царством (середина XVII - начало XVI вв. до н.э.) истощила силы обеих сторон, и этим воспользо-вались индоарийские группы «манда». Они захватили власть в Хурри-Ханигальбате, основав тем самым государство Митанни (собственно Майттанне, ок. 1560-1260 гг. до н.э.), сохранив-шее, впрочем, и старые наименования. Столица Митанни распо-лагалась в Вассокканне - городе в верховьях Хабура, до сих пор не найденном ар-хеологами. Хотя ин-доарийский элемент в Митанни, включая цар-ский род, был в основном ассимилирован мест-ным населением уже в сере-дине II тыс. до н.э., митаннийские цари вплоть до конца своей исто-рии продолжали принимать тронные индоарий-ские имена и поклоняться ин-доарийским богам - покровителям династии (Индре, Митре-Варуне и Насатьям). Верховным богом - покровителем государства в целом был, однако, хурритский бог грома Тес-соб; наряду с ним исключительным почитанием пользовалась Сауска-Иштар. Центры их культа - соответственно, Кумме на Верхнем Забе и Ниневия (тогда - хурритский город) - располагались на востоке, в коренных областях хурритов.
Общество Митанни, по-видимому, делилось на военно-бюрократическую вер-хушку, или двор (вельможи, т.е., старшая дружина, основная слу-жилая масса воинов-«марианне», представители царя за рубежом и условно относившиеся сюда же по признаку личной зависимости от царя вас-сальные владетели), и землю, т.е. совокупность обложен-ных податью самоуправляющихся об-щин. Последние имели единое представительство в масштабах всей страны, частично разделяв-шее с царями властные полномочия. Этой уникаль-ной для древнего Вос-тока чертой политического строя Митанни было обязано, вероятно, при-шлому характеру правя-щей верхушки, обусло-вившему ее относительную изоляцию. В хуррит-ских странах существовали крупные дворцовые и храмовые хозяйства. Ха-рактерно отсутствие значительного слоя «царских людей» (илотов, крепостных): работниками цар-ского хозяйства оказываются либо дворцовые рабы (как правило, из числа пленников), либо привлеченные в по-рядке выполнения повинно-сти свободные. Из-вестны территориальные сельские общины «алу» и большесемейные домовые об-щины «димту» (дословно «башни», названные так по типичному обиталищу каждой большой се-мьи). Общинная земля рассматривалась, по об-щим правилам, как неот-чуждаемая собственность общины в целом, и получить к ней доступ можно было только путем «усыновления» реального по-купателя земли одним из общинников. В третьей чет-верти II тыс. имущественная дифференциация, ростовщиче-ство и долговая кабала привели к значительному разложению общин при внешнем сохранении их структуры. Богатые и знатные люди в форме «усыновления» (некоторые «усыновлялись» в сотнях разных семей одновременно) проникали в об-щины, отделяли купленную или полученную за долги землю от основного общинного фонда, эксплуатировали членов «усыновившей» их до-мовой общины. Относительная слабость хурритского госу-дарства и государственного хо-зяйства способствовала бурному развитию част-ной экс-плуатации в пределах общинного сектора эконо-мики.
Верховная власть в Митанни осуществлялась царем и т.н. «синагилой» - «вторым после царя» (должность престолонаследника-главноко-ман-дующего, замещавшаяся одним из царевичей). Такая конструкция власти отражала, с одной стороны, военный, а с другой - архаи-ческий ро-довой характер митаннийской государственно-сти. Основой могуще-ства Митанни было колесничное войско, уком-плек-тованное служилыми воинами -«марианне».
В конце XVI в., при царе Суттарне I, Ми-танни превратилось во всехурритскую империю, чье владычество простиралось от Загроса и Ниневии до Се-верной Сирии. С этого момента на протяжение полутора столетий оно являлось силь-нейшей военной держа-вой Передней Азии. Про-никновение в Сирию привело Митанни к столк-новению с Египтом, стремившимся к безраздель-ному господ-ству над Восточным Средиземно-морьем. Три четверти века почти непрерывных войн с Египтом (исход XVI - конец XV вв. до н.э.) составляют наиболее яркий этап митанний-ской истории. Уже Тутмос I напал на сирийские владения Митанни и отбросил его за Ев-фрат. Правда, при царе Парраттарне (ок. 1475 г. до н.э.) Митанни, воспользовавшись временной слабостью Египта, покорило все Вос-точное Сре-диземноморье от Киликии до Центральной Пале-стины, но Тутмос III в серии кровопролитных кампаний оттеснил их далеко на север. Одно время войска фараона достигали Евфрата и даже разорили его митаннийский берег, однако закре-питься здесь им так и не удалось. К концу прав-ления Тутмоса III, в середине XV в. до н.э. египто-митаннийский рубеж пролегал в районе Кадеша. Около того же времени митаннийский царь Сауссадаттар разгромил Ашшур (пытавшийся незадолго перед тем связаться с египтянами) и превратил его в своего вассала. Аменхотеп II возобновил борьбу с Митанни, но после первых успехов оказался отброшен на юг, в Палестину, и вынужден был заключить с Ми-танни невыгодный для себя мир (ок. 1430 г. до н.э.). Хотя надписи фараона, по своему обыкно-вению, преподносят это событие как изъявление покорности со стороны Митанни, они подчерки-вают экстраординарность мирного соглашения Египта с этой страной - «происшествия, неслы-ханного со времени богов». Не смирившись с поражением, Амен-хотеп II к концу своего прав-ления вновь двинулся против Митанни и захва-тил Халпу в Северной Сирии, однако его преем-ник, Тутмос IV, должен был закончить эту войну компромиссным миром с митаннийским царем Ардадамой I (ок. 1410 г. до н.э.). Южная Сирия осталась за Египтом, Северная отошла к Ми-танни. Заключенный вскоре митаннийско-египетский союз, к которому присоеди-нилась Вавилония, навсегда подвел черту под эпохой египто-митан-нийского противоборства и заложил основы т.н. «Амарнского» международного порядка в Перед-ней Азии (первая половина XIV в. до н.э.). Ме-жду тем еще в середине XV в. начались хетто-митаннийские войны в Сирии, приходившиеся, по-видимому, на проме-жутки между египетскими вторжениями в этот регион. Их временно привел к концу тот же Ардадама I, нанеся хеттам катастрофическое поражение и отодвинув гра-ницы Митанни в Малой Азии вплоть до Тавра и Верхнего Галиса (конец XV в. до н.э.). Рубеж XV-XIV вв. до н.э. был, таким образом, време-нем наи-большего расцвета Митанни. Союз с Египтом скреплялся династическими браками. Тутмос IV и Аменхотеп III женятся на митаннийских царевнах, а сами отправляют в Митанни богатые дары золотом. Однако династический кризис и дворцовые смуты начала XIV в., а затем и ухудшение отно-шений с Египтом существенно ослабили Ми-танни (в это время, например, от него навсегда отлагается Ашшур) и позволили хеттскому Суппилулиуме вновь выступить против него. В итоге Суппилулиума отобрал у Митанни Сирию и организовал интервенцию в само Митанни, а то призвало на помощь ассирийского Ашшурубаллита I. Так началось полуторастолетнее хетто-ассирийское противоборство за контроль над Верхней Месопотамией. Суппилулиума смог было возвести на митаннийский престол своего ставленника, митаннийского царевича Саттивасу, оттеснив антихеттскую партию и ее ассирийских союзников на восток страны, но вскоре Митанни вновь перешло под власть антихеттской партии, опиравшейся на союз с Ашшурубаллитом. В ходе этих событий великая Ми-таннийская держава пере-стала существовать. Ашшурубаллит удержал и аннексировал восточные районы страны, вклю-чая Ниневию (именно тогда номовое государство Ашшур превратилось в территориальное царство Ассирию), а окраинные владения были утрачены. Отныне Митанни было незначительным северо-месопотамским царством, контроль над которым оспаривали друг у друга ассирийцы и хетты. Безуспешно пытаясь лавировать между ними (но тяготея преимущественно к хеттам), Митанни было в конце концов уничтожено ассирийским царем Салманасаром I ок.1260 г. до н.э. Хетты, впрочем, не оставили попыток отбить у ассирий-цев хурритскую Верхнюю Месопотамию, и окон-чательно эти области перешли к Ассирии только в начале XII в. до н.э., при агонии Хетт-ской дер-жавы.
Переселения балканцев-мушков на восток (первая половина XII в. до н.э.) и арамеев на север (вторая половина XI в. до н.э.) резко сократили этнический ареал хурритов, сведя его к долинам Чороха и Верхнего - Сред-него Тигра. Последнее независимое государство хурритов - верхнетигрская Шубрия (хурр. самоназвание - «Хурри», маленькая Шубрия пыталась воплощать единство погибшей хурритской ойкумены) было уничтожено ассирийцами в 673 г. до н.э. Хурриты, однако, оставались одним из круп-нейших этносов Армянского нагорья и в середине - второй половине I тыс. до н.э. были известны своим соседям под именем «матиенов», т.е. «митаннийцев» - свидетельство памяти об их блестящем прошлом.
Крупнейшим памятником хурритской культуры является мифологический эпос о смене царствований на небесах, крайне близкий по ряду сюжетов «Теогонии» Гесиода.. По-видимому, именно хурриты впервые создали весь этот миф, и от них он попал, через финикийское или анатолийское посредничество, к грекам.
Малая Азия в I тыс. до н.э. Фригия и Лидия.
Балканские племена, именовавшие себя фригийцами (мигдоны, аскании, берекинты), переселились в Малую Азию в середине XIII в. В середине XII в. другое балканское племя - причерноморские бриги - переправилось в Малую Азию и частично вытеснило, частично ассимилировало фригийцев первой волны. Новая общность сохранила название «фригийцев» и создала раннее царство, ок. 1120 г. окончательно разрушившее Илион (гибель Трои VIIб2) и захватившее Троаду; в кон.12 - 11 вв., это царство, по-видимому, покрывало гористую полосу от Дарданелл до бассейна оз. Туз. К концу 9 в. Фригия, по-видимому, подчинила восточное побережье Эгейского моря, а в первой половине - середине VIII в. достигла наивысшего расцвета, завоевав состав сопредельные земли юга (Лидия) и востока (плато Конья и бассейн Галиса, заселенные предками каппадокийцев). В итоге фригийским царям подчинялась практически вся Малая Азия до гор Тавра (кроме южного побережья и Понта). Согласно позднему преданию, основателем этого великодержавия был некий Гордий (ок. 750; в действительности это имя, как и имя Мидаса, носило несколько фригийских царей), выходец из крестьян, овладевший "всей Азией" и завязавший знаменитый "Гордиев узел"; тот, кто сумел бы его развязать, мог стать новым покорителем Азии (как известно, в 334 узел разрубил Александр Македонский, действительно покоривший после этого всю известную грекам Азию). При сыне Гордия, Мидасе "I" (ок.725-696), Фригия переживает наивысший расцвет; этот царь так славился своим богатством, что по другой греческой легенде одно его прикосновение превращало в золото любой предмет.
Ок. 717 Мидас подчинил княжества Тавра и Киликии и вступил из-за них в войну с Ассирией, заключив против нее союз с Урарту; однако из-за внезапно начавшегося вторжения кочевников (ираноязычных киммерийцев с северо-востока и фракийцев-треров с запада) уже в 713 Фригия, отброшенная на исходные рубежи, была принуждена к миру с Ассирией. С этого момента начинается закат Фригии; Мидас "II" (ок.685?-675) еще пытался лавировать между Ассирией, ее непокорными вассалами, Урарту и продолжавшими свои набеги киммерийцами, но в 675 был окончательно разгромлен союзными силами киммерийцев и Урарту. Фригийская держава утратила большую часть владений, а ее остаток до середины 7 в. страдал от набегов киммерийцев, а в конце 7 в. подчинился Лидии. В воспоминаниях древних греков Фригия навсегда осталась первой из вестной им "великой", "всеазиатской" державой, а фригийская религия с ее культами Аттиса и Великой Матери Кибелы, оказывала сильнейшее воздействие на античную культуру вплоть до римских времен.
Корни лидийской государственности восходят, по-видимому, к XII в. и она была создана вскоре после эгейско-балканских нашествий начала этого столетия двумя группами населения: хеттскими колонистами и местным лувийским племенем меонов. Лидийский язык ближе к хеттскому, чем к лувийскому. Лидийское царство со столицей в Сардах охватывало долину р.Герм. Богатство Лидии опиралось на плодородные долины золотоносных рек Западной Малой Азии. В 8 в. Лидия подчинялась фригийцам. Ок. 685 г. престол захватил царский дружинник Гиг (Гуг), основавший новую династию Мермнадов, при которой Лидию стала великой державой. С разгромом Фригии киммерийцами в 675 г. Лидия обрела независимость, однако вскоре киммерийцы обрушились и на нее. Гиг вынужден был обратиться за помощью к Ассирии, и, признав формально верховную власть Ашшурбанипала (667 г.), в союзе с ним отразить киммерийцев. Немедленно после этого (ок. 654 г. ) он отложился от Ассирии и заключил военный союз с Египтом, который сам только что сверг ассирийское иго; этот союз оставался в силе вплоть до конца лидийской истории. В сер. 7 в. Гиг завоевал Троаду, Мисию, Карию и часть Фригии. С этого времени важнейшей целью Лидии стало покорение греческих городов малоазиатского побережья; уже Гиг воевал с Милетом и Смирной и захватил Колофон. В 644, однако, киммерийцы разорили Сарды; Гиг был убит, а его преемник должен был опять покориться Ашшурбанипалу, после чего киммерийцы были разгромлены союзниками ассирийцев, скифами (ок.643). Скифо-ассирийская война (кон.630-х) позволила Лидии восстановить независимость, и конец VII в. стал временем ее безудержной экспансии на восток, где ок. 600 г. царь Алиатт контролировал уже все фригийское наследство (в том числе остаток киммерийцев на Галисе), города Понта и Киликийское царство (Табал). Развивая эти успехи, в конце 590-х гг. Алиатт вторгся в сферу влияния Мидии; на его сторону перешли древнеармянское царство Армина и часть подвластных мидянам скифов. Разразилась мидо-лидийская война (ок.590-585), в ходе которой Киаксару мидийскому удалось оттеснить лидийцев за р.Галис; Киликия и Понт восстановили независимость. Солнечное затмение 28.05.585 напугало врагов и заставило их сменить войну союзом, установив границу по Галису. После этого Алиатт вновь обратился на запад, покорил карийское, пафлагонское и вифинское побережье и взял Колофон. Наконец, Крезу (561-547) удалось завершить покорение всех азиатских греков, после чего в составе Лидии оказалась вся Малая Азия к западу от Галиса, кроме Ликии. В середине VI в. Лидия достигла наивысшего могущества. Золотоносная р.Пактол позволила лидийцам первыми в мире начать чеканку монеты (из электра - природного сплава золота и серебра - в 7 и из золота - в 6 в.); в пословицу вошло выражение "богат как Крез". Военные успехи династии Гига прогремели на всю Переднюю Азию и отразились в библейском образе северного колосса "Гога и Магога", т.е. "(рода) Гига и страны Гига" - Лидии. Греки считали Креза счастливейшим человеком в мире. Наконец, в 547 Крез двинулся за Галис против Кира Персидского, однако должен был отступить и потерпел полное поражение при Сардах. Победители чудом помиловали его, но Лидия была аннексирована Ахеменидами. По преданию, перед походом оракул Аполлона предсказал Крезу, что перейдя Галис, он разрушит великое царство; понадеявшись на это предсказание, он и начал войну. Предсказание оправдалось: Крёз разрушил собственное великое царство.
Лидия была достаточно архаичной военной державой, чей общественный строй держался на налоговой государственной эксплуатации свободного населения. Царь опирался на гвардию-дружину и регулярную армию. Лидия славилась своей кавалерией. Значительную роль играли царские соправители из аристократических родов. При царе существовали аристократический совет и народное собрание, что весьма напоминает древнехеттскую практику. Лидия вошла в историю как страна исключитьельной музыкальной культуры («лидийские инструменты», «лидийская музыка», «лидийские напевы» - знаковые выражения в античной традиции).
Армянское нагорье в I тыс.: Урарту, Армина (Древнеармянское царство), картвельские государства.
Урартские (уруатрийские) племена, родственные хурритам, но обособившиеся от них еще к середине III тыс. до н.э. заселяли бассейн оз.Ван и область истоков Верхнего Заба. Ок. 1300 г. до н.э. большая часть урартов составила племенной союз Уруатри, в XIII - XI вв. периодически сталкивавшийся с ассирийцами. В X-IX вв. этот союз при неясных обстоятельствах (вероятно, со сменой или сменами ведущей племенной группы) превратился, пройдя через напряженную оборону от череды ассирийских нашествий сер. IX в., в прочное раннее государство с официальным наименованием Биайнели ("Ванское"; ассирийцы, а вслед за ними и мы, продолжали называть его "Урарту"). Центр государства лежал на восточном берегу оз. Ван, где располагалась урартская столица Ту(р)шпа. Другая группа урартских племен, продвинувшись к югу, создала ок. 11-10 вв. в долине Верхнего Заба государство Муцацир, обладавшее главной общеурартской религиозной святыней - храмом бога Халди в г.Ардини.
Урарту было типичной военной державой, в годы расцвета существовавшей ради непрерывных походов, целью которых была прежде всего добыча, приобретение данников и захват пленных (значительная часть которых умерщвлялась, так как масштабы неразвитого хозяйства страны не давали применять их труд); прямые аннексии диктовались в основном стратегическими соображениями. Почти вся жизнь урартского государства протекла в войнах с Ассирией, в значительной степени и вызвавших его к жизни (характерно, что урарты в очень широких масштабах копировали ассирийскую военную и административную, а иногда и культурную практику, и в каком-то смысле вся их государственность была сколком с Ассирии). Ишпуини (825-810) и его соправитель и наследник Менуа (810-786) перешли в решительное наступление против Ассирии, захватили ее верхнеевфратские и верхнетигрские владения, подчинили Муцацир, аннексировали богатый западный берег оз. Урмия, ставший второй экономической базой страны, и начали наступление на север, в Закавказье, опираясь на основанный ими военный центр у г.Арарат. Аргишти I (786-764) полностью парализовал ассирийское сопротивление, распространил свое влияние на западе за Евфрат, на позднехеттскую область Мелида (совр. Малатия при Верхнем Евфрате), на востоке - на весь приурмийский бассейн вплоть до Диялы, а на севере включил в состав Урарту закавказские территории вплоть до Чороха, истоков Аракса и Куры и оз.Севан, основав там крепости Эребуни и Аргиштихинели, образовавшие третью административно-хозяйственную базу Урарту наряду с районом Тушпы и приурмийским. Ассирийцы так боялись Аргишти, что именовали его «урартом, чье именование страшно, как тяжелая буря». Сардури II (764-735), развивая эти успехи, включил в сферу влияния Урарту союз позднехеттских государств в Северной Сирии, однако должен был вести ожесточенную борьбу в приурмийском районе, а затем проиграл решительную войну с Ассирией (743-735). В итоге в бассейне Урмии образовалось откровенно враждебное Урарту царство Манна; Сирия и области верхнего Тигра перешли к Ассирии; ряд областей, покорных Урарту, восстановили независимость. Руса I (735-713) консолидировал положение, и, свернув на время борьбу с Ассирией, расширил урартские владения на северо-востоке, в Закавказье, а затем смог отразить нашествие киммерийцев с севера. Однако попытки Русы вырвать из-под ассирийского контроля Муцацир и Манну привели его в конце концов в 714 к прямой схватке с Саргоном II, полностью разгромившим и Урарту, и Муцацир. Руса покончил самоубийством, и Урарту больше никогда не нападало на своего главного врага. Преемники Русы пытались с известным успехом распространять свои завоевания по другим направлениям - на восток, к берегам Каспийского моря (Аргишти II в 690-х; впрочем, большая часть этих территорий была утрачена, когда сюда ок. 680 вторглись скифы), а затем на запад, против владений Фригии и государств Тавра (Руса II в 670-х), где урарты пытались опереться на союз с киммерийцами.
Для общественного строя урартов характерны обширные и многочисленные царские хозяйства, центрами которых часто становились города-крепости, в цитаделях которых размещались гигантские хранилища государственных запасов продуктов, оружия и утвари. Главной трудовой силой в царских и храмовых хозяйствах были государственные рабы. Со всей территории державы собиралась дань. Верхушку общества образовывала служилая знать, большинство населения составляли свободные общинники. Держава включала множество полузависимых царств и племен. Для культуры урартов (как и хурритов) характерна тяга к тяжелой пышности и декоративности.
Переломным рубежом урартской истории стало опустошительное нашествие скифов, врагов киммерийцев и союзников Ассирии (сер.640-х); ослабевшее и уменьшившееся Урарту должно было признать себя ассирийским вассалом (643 г.). В этом качестве Урарту было втянуто на стороне Ассирии в еще более ослабившую ее войну с Вавилонией и Мидией (616-610) покорилось последней (ок.610), а затем было напрямую аннексировано мидянами ок.590 в ходе лидийско-мидийской войны.
Еще до этого рядом с Урарту выросло могущественное древнеармянское царство - Армина. Как упоминалось, в XII в. до н.э. регион Верхнего Евфрата оказался занят фрако-фригийскими племенами т.н. восточных мушков, пришедших с Балкан. Частью они основали здесь собственные княжества, а частью селились на территорию соседних местных государств, признавая их власть. В первой половине I тыс. до н.э. на основе этнической общности верхнеевфратских мушков сложилась древнеармянская народность; античная традиция еще сохраняла утраченную позднее память об их происхождении, заявляя в краткой форме, что армяне - отселенцы от фригийцев. Историческая традиция армян удержала предание о борьбе их предков с ассирийской царицей Шаммурамат-Семирамидой (ок.800 г.); его реальная историческая основа - оборона верхнеевфратских мушков от ассирийских нашествий IX в. С течением времени основным центром сосредоточения древних армян стало позднехеттское царство со столицей в Мелиде при Верхнем Евфрате, официально именовавшееся «Хатти». По-видимому, во времена нашествия скифов (ок. 630 г.) и не без их участия власть в Мелиде перешла к армянской династии Ервандидов; тем самым было создано первое древнеармянское царство, сохранявшее старое название «Хатти» (откуда самоназвание армян - "хай-к"), а соседям известное как «Армина» (откуда привычное античное «Армения»), по названию одной из его пограничных областей, Арме. В конце VII - начале VI вв., в период утверждения мидян на Армянском нагорье, Армина расширила свою территорию на восток, за счет гибнущего Урарту, но должна была, после нескольких столкновений, окончательно признать свою зависимость от Мидии, сменившуюся затем зависимостью от Ахеменидов. Восстав в 522 г. против них, Армина была разгромлена и превращена персами в сатрапии. В V-IV вв. большинство населения Армянского нагорья было ассимилировано армянами, но часть урартов сохраняла свой язык до исхода I тыс. уже нашей эры.

Заголовок: Иран - Средняя Азия
Прислано пользователем Eltekke на 08/20/04 в 00:56:42

ИРАН И СРЕДНЯЯ АЗИЯ В ДРЕВНОСТИ
Природа и население..
В древности Ираном (от «Ариана», «страна ариев») именовалось географическое единство, далеко выходящее за пределы современного государства Иран и включавшее также территорию части Пакистана, Афганистана и юг Средней Азии. Она была ограниченная Загросом на Западе, Армянским нагорьем на северо-западе, Туркмено-Хорасанскими горами и Копет-дагом, пустынями Средней Азии - Каракумами и Кызылкумами, Сырдарьей, Памиром и бассейном Инда на востоке. Центральное место в этом единстве занимает иранское плато, большую часть которого составляют жаркие бесплодные и пустынные районы. Горы, опоясывавшие и пересекавшие плато, первоначально изобиловали лесом и рудами (в результате аридизации на рубеже III-II тыс. до н.э. леса начали постепенно исчезать). Земледелие здесь по большей части требует искусственного орошения, для которого лучше всего обеспечена водой была Сузиана (совр. Хузестан) - область плодородной долины крупных рек Керхе и Карун на Юго-Западе Ирана. Хребты на территории современного Афганистана были источником многих металлов и минералов, в том числе лазурита, очень ценившегося на древнем Востоке. К северо-востоку от иранского плато лежит Туранская низменность, которую рассекали Амударья с ее золотоносным притоком Зеравшан и Сырдарья, а также периодически пересыхающий, но в древности, как правило, функционировавший Узбой - ответвление Амударьи, впадающее в Каспий. Большую часть Туранской низменности занимают пески. К востоку от иранского плато лежат бассейны рек Мургаб, Теджен-Герируд и Гильменд. Вдоль всех перечисленных рек цепочкой тянутся пригодные для земледелия оазисы, особенно богатые в междуречье Амударьи и Сырдарьи. В V-IV тыс. климат Ирана был значительно мягче и влажнее нынешнего, затем начинаеит нарастать, с оособенно резким импульсом на грани III и II тыс., аридизация, что немало затрудняло связи между наиболее пригодными для жизни областями описанного выше огромного пространства и способствовало распаду его некогда непрерывной ойкумены на несколько относительно изолировавшихся друг от друга субрегионов.
В древнейшие времена в западном Иране жили неиндоевропейские племена, из языков которых хорошо известен только эламский (язык племен Юго-Западного Ирана), обнаруживающий родство с языком дравидов. По-видимому, в V-IV тыс. племена эламо-дравидской группы более или менее сплошь заселяли все огромное пространство Ирана, Средней Азии и Северо-Западной Индии.
Со стороны Закавказья в Иран проникают в конце IV - III тыс. представители восточнокавказской языковой группы - племена кутиев и хурритов.
С IV тыс. до н.э. степи, лежащие к северу от Кавказа и Средней Азии, занимали индоевропейцы индоиранской группы - древние арии. Во II тыс. индоиранцы широко расселяются на территории древнего Ирана, причем к концу II тыс. большую часть ее занимают носители языков иранской ветви этой группы, в то время как индоязычные арии сместились дальше на восток, в Индостан. В течение первой половины - середины I тыс. до н.э. большая часть неиндоевропейских аборигенов Ирана была ассимилирована ираноязычными племенами, хотя в виде этнических реликтов они сохраняли прежнюю этническую идентичность в труднодоступных местах вплоть до рубежа I - II тыс. нашей эры.
Древнейшая цивилизация Ирана. Элам.
В IV-III тыс. до н.э. территория древнего Ирана была достаточно плотно заселена родственными друг другу племенами, близкими по происхождению к своим восточным соседям - дравидам долины Инда. К государственности среди них первыми перешли племена занимавшей юго-запад Ирана страны Элам (это укоренившееся в науке имя ей дали месопотамцы в подражание эламскому самоназванию «Хал-темпт», «Страна Бога»). Крупнейшими центрами Элама были Сузы на западе, в долине Керхе, и Анчан на востоке (современный Тепе-Мальян в Фарсе). Завершающий импульс государствообразованию у эламитов дали шумеры, в IV тыс. подчинившие Сузиану и основавшие в Сузах колонию послужившую центром распространения культуры и политического опыта Месопотамии в Эламе. В это время эламиты овладели письмом, а с уходом шумеров создали собственное государство, быстро подчинившее почти все иранское плато, выводившее в основные его центры собственные колонии, известные по находкам эламских административных документов (начало III тыс. до н.э.). Внешние владения эламиты утратили уже через несколько веков, но собственное этнополитическое единство и государственность удержали на тысячелетия. Элам представлял собой федерацию нескольких «стран»-княжеств, то объединявшуюся под властью династии того или иного из них, то вновь распадавшуюся. Откуда бы ни вышла правящая династия, столицей Элама обычно являлись Сузы - крупнейший город Элама, лежавший в наиболее плодородной части страны и контролировавший пути из Элама в Месопотамию. В фазах прочного объединения эламиты обычно покоряли обширные внутренние районы Ирана, а иногда и значительную часть Месопотамии; в фазах распада страна приходила в упадок, теряла все завоевания и прекращала внешнеполитическую активность. Постоянными геополитическими противниками Элама были государства Месопотамии, причем если могущественные общемесопотамские империи (державы Аккада и Ура, Вавилония Хаммурапи, Новоассирийская и Нововавилонская державы) быстро добивались устойчивого преобладания над Эламом и часто оккупировали Сузиану, то в эпохи хозяйственного и политического упадка Месопотамии перевес в этом противоборстве переходил к эламитам.
Для Элама было характерно сохранение архаических обычаев родоплеменной древности - в частности, соправительства-троевластия, браков с сестрами и левирата (наследование братом умершему брату с одновременной женитьбой на вдове покойного) в царской династии. Основными ячейками общества были большесемейные общины с коллективным землевладением и землепользованием, постепенно распадавшиеся с выделением мелких частных хозяйств. Особняком стояли царские и храмовые хозяйства. Месопотамские источники рисуют Элам страной демонов и злого колдовства, а его обитателей - жадными до месопотамских богатств грабителями-горцами.
К середине III тыс. процессы государствообразования охватили всю территорию Ирана, и она оказалась покрыта десятками «номовых» царств и их объединений, поддерживавших тесные контакты друг с другом и в большинстве своем родственных по этносу и культуре (их народы, как правило, относились к эламо-дравидской общности). В совокупности все эти образования образовывали особую региональную ойкумену, посредничавшую в контактах между аналогичными ойкуменами, соседящими с ней - месопотамской и индской, и добившуюся экономического процветания благодаря этому посредничеству и высокому уровню производящего хозяйства; эти три мира - месопотамский, иранский и индийский - и составляли непрерывный пояс цивилизованных обществ Азии в середине - второй половине III тыс. до н.э. Из этнополитических образований Ирана той эпохи, помимо Элама, следует упомянуть Аратту в центральном Иране, известную своими контактами с Шумером особую этнокультурную общность на севере Ирана, занимавшую Сиалк и Гиссар и оставившую памятники т.н. «астрабадской бронзы» (предположительно это были племена каспиев, по которым еще в глубокой древности получило свое имя Каспийское море), племенные объединения кутиев и луллубеев в горах Загроса, могущественное царство Варахше в Юго-Восточном Иране, контролировавшее все территории между Эламом и зоной индской цивилизации, и, наконец, культурную область Анау-Намазги на северо-востоке Ирана (страна Харали месопотамских источников). Территории, лежавшие далее на восток, входили в орбиту культурных влияний дравидов Индской цивилизации, порой простиравших свою власть до Амударьи.
В XXIII в. до н.э. западная и южная часть этой древнейшей иранской ойкумены (в том числе регион Загроса, Элам, Варахше и Аратта) подверглись военному натиску Аккадской державы и временами признавали верховное владычество ее царей, от Саргона до Нарамсуэна. Однако прочной власти над этими территориями аккадские цари так и не добились. Держава III династии Ура в XXI в. ценой многократных военных походов установила временный контроль над западноцентральным Ираном и Эламом, однако вскоре Элам восстал против ее власти и, после ожесточенной войны, привел к гибели саму урскую державу: эламиты разгромили ее столицу Ур и угнали в плен ее последнего царя Ибби-суэна (2003 г.). Ок. 1775-1765 гг., при царе Сивепалархухпаке Элам, вмешавшись в усобицы месопотамских царей, даже осуществлял верховное владычество над почти всей Месопотамией, в том числе над знаменитым Хаммурапи Вавилонским; в это время эламитов стали призывать на помощь друг против друга уже и сирийские князья, и, действительно, объединенная эламо-месопотамская армия под командованием эламского династа Кутир-Лагамара совершила вылазку в Восточное Средиземноморье вплоть до Заиорданья (воспоминание об этом уцелело в Библии, Быт.14). Однако этот высший взлет эламской мощи оказался эфемерным: в 1764 г. Хаммурапи сверг эламское господство, в длительной войне разбил эламитов и их союзников и сам оккупировал Сузиану.
В XVIII-XVII вв. до н.э. древнейшая цивилизованная ойкумена Ирана была разрушена массовым переселением индоевропейцев-ариев (индоиранцев) и вызванными их натиском цепными смещениями самого иранского населения ; эта же цепь переселений погубила, на своем излете, Индскую цивилизацию. Тогда была полностью уничтожена североиранская культурная общность «астрабадской бронзы»; бежали на восток носители культуры Намазги, запустели и другие старые центры. Сохранились только окраинные, западные и южные государства прежнего Ирана - загросские «номовые» княжества, Элам и Варахше. Вторая волна индоиранского расселения в регионе (середина - третья четверть II тыс.) привела к тому, что и из них уцелел только один Элам. Прочих неиндоевропейцев Ирана пришельцы-арии частично истребили, но в основном ассимилировали или оттеснили в труднодоступные и малоплодородные местности, где они в качестве племенных реликтов просуществовали еще много столетий до окончательной иранизации (так, еще в середине I тыс. Белуджистан был заселен родственными дравидам аборигенами, известными греческим историкам как «азиатские эфиопы»).
Элам в конце II тыс. переживает новую пору расцвета, связанную с тем, что в стране на время было установлено единодержавие и единонаследие царей вместо привычного соправительства. В конце XIII в. Элам совершает успешные набеги на касситскую Вавилонию, а в середине XII в. совершенно опустошает и частично оккупирует ее, одновременно нанеся победоносный удар Ассирии (при династии Шутрукидов, ок.1205-1075 г., в т.ч. Шутрук-Наххунте, 1185-1145, Кутир-Наххунте III, 1145-1140, и Шилхак-Иншушинаке, 1140-1120). В это время экспансия Элама достигает апогея, а сам он в наибольшей степени приближается к обычному типу ближневосточной империи. Однако неожиданно воспрянувшие вавилоняне смогли при Навуходоносоре I разбить эламитов при Дере (ок.1115) и так разгромить Элам, что он на триста лет исчезает из месопотамских источников; к сер. XI в. среднеэламское царство распалось. Новое общеэламское царство, династия которого возводила себя к Шутрукидам, но при этом восстановила режим троевластия, было создано только ок. сер. VII в. и никогда не могло вполне преодолеть раздробленность страны. Его внешняя история представляет собой почти непрерывные войны с Ассирией, которые, несмотря на прочный антиассирийский союз Элама с Вавилонией, протекали в целом неблагоприятно, а после разгрома Вавилона в 689 - катастрофически для Элама; внутренняя же изобиловала смутами, дворцовыми переворотами и соперничеством соправителей. В итоге ок. сер. VII в. ираноязычные племена персов захватили один из важнейших регионов страны - Анчан, а в 644 Элам был временно аннексирован Ассирией. В период ослабления и кризиса Ассирии ок.624 Эламское царство было восстановлено, однако вскоре должно было признать верховную власть мидян, в кон.590-х потеряло под ударами Навуходоносора II Вавилонского Сузиану, а в 549 г. было превращено Киром Великим в сатрапию Персидской державы, что и подвело черту под трехтысячелетней историей эламской государственности. Тем не менее иранизация основной массы эламитов произошла не ранее рубежа эр, а остаток их удерживал родной язык вплоть до X в. нашей эры (иранизированными потомками эламитов являются современные горцы Юго-Западного Ирана - бахтиары и луры).
Древние арии и их переселения на юг. Общество и культура древних ариев.
С конца II тыс. до н.э. и по сей день население Ирана и Индии в большинстве своем этнически происходит от особой ветви индоевропейцев - носителей языков т.н. индоиранской группы индоевропейских языков, делящейся, в свою очередь, на две подгруппы - иранскую и индоарийскую. Выяснение прародины общеиндоиранского единства, истории его распада на общности индоариев и ираноязычных племен, их местообитания и хода расселений - одна из самых сложных проблем в истории древности. Общепринятого и вполне доказанного решения этой проблемы в настоящее время не существует. С достаточной степенью уверенности можно сказать лишь, что к концу III тыс. индоиранское этноязыковое единство еще существовало и заселяло обширные пространства степей, тянущихся от Дуная до Алтая через Северное Причерноморье и современный Казахстан. В конце III- начале II тыс. внутри этого единства обособились друг от друга протоиранская и протоиндоарийская племенные общности, в результате чего их языки к середине II тыс. окончательно разошлись на индийские и иранские. Общим самоназванием индоиранцев, сохранившимся у обеих их ветвей, было арии (термин с общим смыслом «ритуально чистый, высший, лучший человек»; термины с дословным значением «настоящие люди» принимали в качестве самоназвания многие этнические группы первобытности). Древние арии этого времени были скотоводами, стоявшими на предгосударственной стадии развития; ранее их главным занятием было земледелие (о чем свидетельствует сохранение ими общеиндоевропейской земледельческой терминологии), но из-за климатических перемен оно отошло на второй план. В течение II тыс. племена ариев несколькими волнами расселились на юг, заняв территории Ирана и Северной Индии. Археологические и лингвистические материалы склоняют исследователей утверждать, что иранцы попали в Иран скорее через Кавказ, чем из Средней Азии.
На более гипотетическом уровне можно воссоздать и более подробную картину. По-видимому, в нач. II тыс. предки индоариев расселялись в западной части степей, в Предкавказье, а предки ираноязычных племен - на востоке. Судя по реликтовым представлениям, уцелевшим в «Авесте» - священной книге поздней религии иранцев, зороастризма - изначально известный ираноязычной традиции мир простирался от Алтая и Тянь-Шаня до истоков Волги с востока на запад и от Западной Сибири до Амударьи с севера на юг; это огромное пространство делилось на семь частей, центральной из которых была Хванирата - родина самих иранцев. Археологически это время господства катакомбной культуры между Днепром и Кавказом.
В XVIII-XVII вв., как показывают данные раскопок, происходит массовое смещение племен через Кавказ на юг, по маршруту Предкавказье - Северный Иран - далее на восток вплоть до Инда. Решающую роль в этом переселении сыграли, по-видимому, протоиндоарии Предкавказья; на своем пути они разоряли аборигенов Ирана и гнали их перед собой; те смещались на восток, тесня друг друга и вызывая новые цепные переселения. В итоге возникла полоса индоарийского расселения, простиравшаяся от Кавказа через североцентральный Иран и Афганистан до рубежей Индии, которых достигли «передовые» отряды индоарийской миграции По дороге некоторые группы индоариев отстали от основного потока; в частности, одна из их групп в это время попала на Армянское нагорье и поселилась на Верхнем Евфрате, у рубежей Верхней Месопотамии, где ее и фиксируют под названием «воины манда» переднеазиатские источники XVIII - XVII вв. (в науке они известны как переднеазиатские арии). Отсюда арии-«манда», вступая в симбиоз с хурритами, глубоко проникают в хурритский мир: из их среды в XVII - XVI вв. вышли династы Митанни и некоторых царств хурритской Палестины). За верхнеевфратской областью ариев сохранилось название «Манда», и правивший ей много веков спустя армянский княжеский род назывался по ней Мандакуни. Часть индоариев так и осталась в Предкавказье и существовала там еще в античную эпоху (как показали исследования О.Н.Трубачева, реликтовыми индоариями оказались хорошо известные по античным источникам синды и меоты).
В результате во второй четверти - середине II тыс. зона протоиндоарийского расселения лежит, в основном, к югу от линии Кавказа - Каспия, а протоиранская - к северу от этой линии, так что между ними оказывается существенный территориальный разрыв. Именно в это время их языки, по данным лингвистики, разошлись окончательно. Для степи это время существования двух главных археологических культур - многоваликовой в степях к западу от Урала - Волги и андроновской на территории Казахстана; последнюю есть все основания связывать с общеиранским этнокультурным единством.
В XVI/XV - XIV вв. до н.э. происходит второе крупное переселение древних ариев примерно по тому же циркумкаспийскому маршруту, что и первое: андроновские племена продвигаются из-за Волги на запад и, смешиваясь с местными племенами, образуют здесь особую срубную культуру (в то время как к востоку от Волги продолжается собственно андроновская традиция); одновременно ираноязычные племена распространяются из-за Кавказа в северо-западный и северный Иран, принося с собой начало Железного века в Иране и характерную серую керамику. В конце этого периода миграций ираноязычные племена продвинулись на восток вплоть до позднейшей Бактрии (само название Бактрии означает по-ирански «восточная страна», так что сюда иранцы пришли с запада) и долины Амударьи включительно. Вероятно, именно под их постепенно усиливаюшимся давлением индоарии и смещаются в Северную Индию в XIV - XIII вв. до н.э. В Иране индоарии были в основном вытеснены или ассимилированы своими пришлыми ираноязычными родственниками, хотя на стыке их ареалов сохранялась широкая полоса чересполосного иранско-индоарийского существования и симбиоза, включавшая значительную часть современного Афганистана. Так, одна и та же территория с центром в позднейшем Кандахаре известна по индийским источникам как индоарийское царство Камбоджа, а по иранским - как страна с иранским названием Харахвати (античная Арахосия).
В итоге этого, второго цикла арийских миграций расселение ираноязычных племен приняло следующий вид, сохранявшийся в общих чертах в конце II - начале I тыс.: к востоку от Урала и Волги обитали носители андроновской культуры - предки скифо-сакских племен, известных прежде всего по античным данным, и племен «тура», о которых повествует «Авеста»; к западу от Урала и Волги степь занимали носители срубной культуры, непосредственные предки племен, которых греки обобщенно именовали «киммерийцами»; большая часть западноцентрального и северного Ирана была занята общностью, из которой позднее вышли мидийские и персидские (западноиранские) племена; при Амударье - Хильменде обособилась группа племен, известная в науке под названием «авестийских ариев» (сами себя они называли «арья», свою территорию - Арйанам-Вайджа, «Простор Ариев» и Арйошйана, «Страна Ариев», и именно с ними происходили события, отраженные в «Авесте», ядро которой формировалось в их же среде). Авестийские арии были потомками головной, дальше всего продвинувшейся на восток части того же миграционного потока, основная часть которого, оставшаяся в центральном Иране, была представлена мидо-персидскими племенами. Однако авестийские арии, продвигаясь на восток, оторвались от своих западноиранских родственников и оказались отделены от них областями Юго-Восточного Прикаспия с аборигенным неиранским населением, описанным в авестийской традиции как страшные и могущественные враги, и соляной пустыней Дешт-и-Кевир. Это не позволяло авестийским ариям поддерживать контакт с ираноязычными племенами иранского плато и привело к тому, что их история в следующие несколько веков развивалась двумя независимыми потоками.
В результате постепенной ассимиляции аборигенного населения Ирана ираноязычными племенами все пространство между Тигром, Индом и Амударьей около середины I тыс.стало именоваться «Арйанам», «Арийская (земля)». Поздней формой этого слова и является современное «Иран».
Для ранних иранских (как и индоарийских) обществ характерно одна и та же, восходящая к общеиндоиранской практике, трехсословная организация: общество делилось на наследственные сословия жрецов, воинов и рядовых общинников - скотоводов и земледельцев. На уровне племенных союзов соответствующие роли часто присваивались целым племенам: так, в шестиплеменном союзе мидян жреческие функции были монополизированы племенем магов (откуда значение слова «маг» в европейских языках). Менталитету индоиранцев была присуща ритуально-языковая этническая самоидентификация: те, кто осуществлял правильные ритуалы на чистом языке, почитая соответствующих богов, считались этнически «своими» независимо от кровного родства. Это существенно облегчало ассимиляцию аборигенного населения. Жрецы считались наиболее почитаемым сословием, но власть вождя (впоследствии царя) в норме должен был осуществлять кто-либо из сословия воинов; вождь и рассматривался в первую очередь как глава военной организации племени.
Религиозные представления индоиранцев реконструируются по данным о верованиях отдельных индоиранских народов. Боги четко делились на два класса - дайвы и ахуры (иранск. асуры), в какой-то мере противопоставленные друг другу (такое деление известно во многих мифологиях, в том числе шумеро-аккадской). К началу II тыс. у индоариев, а независимо от них и у иранцев, это деление было переосмыслено как ценностное: боги одного из классов стали рассматриваться как «добрые» (распространяющие радость, жизнь, созидание), а другого - как «злые» (насаждающие смерть, страдания и разрушения). При этом иранцы расценили ахур как добрых богов, а дайвов - как злых, а индоарии - наоборот. Соответственно, наиболее могущественные и однозначно благодетельные боги, как, например, Митра, бог солнца и человеческой справедливости, охранитель клятв, зачислялись разными народами в разные категории: у иранцев Митра - ахура, у индоариев - дайва. Все индоиранцы почитали Яму (Йиму), первопредка человечества и владыку царства Мертвых, а также Ветру, Солнцу, Луне и огню. Исключительное значение придавалось ритуальным формулам и правильному их произнесению.
Иран в ïåðâîé ïîëîâèíå I тыс.. до н.э. Мидийская держава.
Первая половина I тыс. до н.э. была временем нарастающей иранизации аборигенного населения и на Западе, и на Востоке Ирана. На основе взаимодействия пришлых иранцев с местными кутийско-каспийскими племенами к началу 9 в. в долине р. Кызыл-Узен и сопредельных областях сложился мидийский союз племен ("Мадай" ассирийских источников). Его территория рассматривалась как некий срединный, центральный ареал мира ираноязычных племен Иранского плато. Области прочих из этих племен, живших к западу, югу и востоку от мидян, получали поэтому названия от иранского корня «парс» (досл. «бок»), т. е. «Окраинная земля, Украйна» по-ирански. Известно три такие иранские «Украйны»: Парсуа в долине р. Дияла, Парса-Персия, лежавшая при Загросе, между Мидией и Эламом (именно ее население вошло в историю под именем «персов»), и Парфия в предгорьях Копет-дага. История мидян и всего северозападноцентрального Ирана в течение нескольких веков сводилась в основном к обороне от ассирийских нашествий. В 834-788 ассирийские войска систематически вторгались на территорию мидян; к концу этого периода, при "Семирамиде" (Шаммурамат) и Ададнерари III (810-783) Ассирии покорялись все земли региона вплоть до Каспия и Дешт-и-Кевира. Лишь резкое ослабление Ассирии в 770-х под ударами Урарту привело к быстрому освобождению мидян. Однако новая череда ассирийских походов (744-713) привела к вторичному включению Мидийского союза и соседних областей в Ассирийскую державу, причем на это раз уже в виде провинций, а не зависимых владений.
На Востоке, при Амударье - Хильменде, в начале I тыс. сложилась, по-видимому, ранняя держава авестийских ариев. Ее цари носили титул «кави» (первоначально - верховный жрец - руководитель общинного культа и тем самым всей общины), что обличало их связь с общинными структурами. Оседлые авестийские арии принуждены были вести постоянные оборонительные войны против совершавших на них набеги с севера кочевников тура, потомков андроновских племен. Воспоминания о царях авестийских ариев (в науке за ними укрепилось обозначение «кейаниды», от поздней формы слова «кави») и их борьбе с тура образуют один из важнейших содержательных пластов «Авесты». «Линия фронта» этой борьбы, пролегавшая между Амударьей и Сырдарьей, хорошо известна археологически: это граница между южным и северным вариантами раннего железного века Средней Азии. Авестийские арии направляли свои походы и на запад, против неиндоевропейских аборигенов Юго-Восточного Прикаспия (страна «Варна» в «Авесте»), но не добились здесь успеха; в конце концов эти области были иранизированы со центральноиранского очага расселения иранцев.
Резкую грань в истории и запада, и востока Ирана образовало большое цепное переселение степных кочевых иранцев, начавшееся около третьей четверти VIII в. до н.э. Существенные, хотя и неполные сведения о нем сообщает Геродот. В целом миграции, занявшие несколько десятилетий, были направлены с востока, от Алтая и Тянь-шаня, на юго-запад - в Среднюю Азию, и на запад - за Волгу и на Кавказ. Сталкивая и разбивая друг друга, кочевые племена с восточной окраины степного ираноязычного ареала, обобщенно именующиеся у греков «скифами», а у персов «саками», устремились в указанных двух направлениях, иногда сами раскалываясь по дороге. К их числу относились в первую очередь собственно скифы (так называемые «скифы царские» или просто «скифы» у Геродота) и массагеты. Группа «скифов», о которой сообщает Геродот, пересекла Волгу и, обрушившись на местные ираноязычные племена, известные как «киммерийцы», заставила их часть уйти на юг от Кавказа (ок. 720 г.), а остальную подчинила, добившись доминирования в Северном Причерноморье и Предкавказье, после чего все ираноязычные кочевники этого региона стали обобщенно именоваться по новой доминирующей силе «скифами» (точно так же, как ранее она именовалась киммерийцами по предыдущему доминирующему племени). Киммерийцы, ушедшие в Переднюю Азию, держались в Западном Закавказье и Восточной Малой Азии около 80 лет, опустошая своими набегами Анатолию от Урарту до Эгейского моря и нападая на границы Ассирии. В 675 г. киммерийцы разрушили Фригийскую державу.
Ок. 680 г. до н.э. часть предкавказских скифов перевалила Кавказ и основала собственное царство на северо-западном рубеже Ирана; население этого царства было позднее известно Геродоту как «прямошапочники», в то время как некие «прямошапочные саки» - т.е. ветвь той же самой племенной группы скифов, о которой повествует Геродот - фиксируются надписями Ахеменидов уже на территории Средней Азии, куда они, как видно, попали, отделившись от основного маршрута своей племенной группы, описанного у «отца истории». Массагеты заняли степи между Каспием и Аралом, включая бассейн Узбоя. В ходе того же цикла миграций кочевники-тура разгромили державу авестийских ариев, распавшуюся на несколько осколков (крупнейшим из них было Бактрийское царство, считавшееся в VI в. одной из великих держав Азии). Но и сами тура навсегда исчезли из истории, смененные новой, «скифо-сакской» волной ираноязычных кочевников.
Появление Скифского царства на северо-западе Ирана угрожало ассирийскому могуществу и дало импульс к новому витку политогенеза у мидян. Уже в 673 г. до н.э. мидяне, подвластные Ассирии, с помощью скифов этого царства свергли ассирийское господство и сформировали самостоятельное государство со столицей в Экбатанах. Первым его царем стал Хшатрита (ок.673-653). Мидия быстро объединила северный Иран, но скифы неожиданно заключили союз с Ассирией. Когда Хшатрита в 653 г. напал на нее, угрожая Ниневии, скифы разгромили его и подчинили Мидию своей власти, после чего стали главной силой на севере Передней Азии. В следующее десятилетие они контролировали большую часть Закавказья, опустошали набегами Урарту и большую часть Малой Азии, где победили и полностью уничтожили киммерийцев (643 г.), а затем обратились против самой Ассирии и безнаказанно разорили ее западные провинции (630-е гг.). В это время скифам никто не мог противостоять на всем Ближнем Востоке, однако это могущество их оказалось эфемерным: в 625 г. вожди скифов были истреблены во время какого-то празднества взбунтовавшимися против них местными предводителями. Впоследствии этот подвиг приписывался обычно Киаксару, правителю Мидии. Все покоренные скифами страны немедленно обрели независимость, и больше всех от этого выиграла Мидия: ее правитель Киаксар (правил как независимый царь в 625 - 585 гг.) организовал по ассирийскому образцу новую регулярную армию, заменив ей былое племенное ополчение, и приступил к собственным широкомасштабным завоеваниям. В первое же десятилетие своей власти он покорил большую часть Иранского нагорья, в том числе Персию и Элам. Ассирия, заклятый враг мидян, в это время все больше увязала в войне с восставшей против нее Вавилонией; Киаксар вмешался в эту войну, в 615 г. напал на Ассирию, а в 614 заключил антиассирийский союз с вавилонянами и разрушил древнюю столицу Ассирии - Ашшур. К 605 г. до н.э. Ассирия была полностью уничтожена, а ее территория поделена между Вавилонией и Мидией (присоединившей северную полосу Верхней Месопотамии, в том числе область Ниневии и крупнейший город Верхней Месопотамии - Харран). Одновременно Киаксар покорил государства Армянского нагорья, в том числе Скифское царство, Урарту и древнеармянское государство (Армина).
Как часто бывает, Вавилония и Ассирия, разделив ассирийское наследство, вскоре оказались на грани войны друг с другом. В 590-х гг. начались приграничные столкновения: вассал Мидии - царь Элама - напал на Вавилонию, но был разгромлен Навуходносором, захватившим Сузиану. Полномасштабный конфликт казался неизбежным, но обе стороны втянулись в другие войны: Вавилония - с Египтом, а Мидия - с Лидией (Лидия попыталась, воспользовавшись этим напряженным моментом, оспаривать у Мидии влияние на Армянском нагорье, укрыв орду скифов, взбунтовавшуюся против Киаксара, и заключив союз с Арминой; Киаксар немедленно отреагировал войной). Решающая схватка Ирана и Месопотамии была отсрочена на полвека, а необычайно кровопролитная война Мидии с лидийцами (590-585 г.) шла с переменным успехом и завершилась сражением, во время которого случилось солнечное затмение. Обе стороны сочли это гибельным предзнаменованием, и, изнуренные войной, сочли за лучшее заключить компромиссный мир и даже союз, скрепленный браком между сыном Киаксара, Астиагом, и лидийской царевной. Граница между державами была проведена по реке Галис; Мидия тем самым присоединяла Каппадокию.
Киаксар оставил в наследство своему преемнику Астиагу (585-550 г.) огромную централизованную державу (самую большую за всю предшествующую историю мира!), с хорошо организованным государственным аппаратом, включая корпорацию государственных жрецов-магов. Большая часть присоединенных территорий перешла под прямую власть мидийского престола, ее разделили на наместничества-сатрапии; лишь немногие области - Армина, Персия и Элам - были оставлены на вассальном положении. Еще важнее было то, что в 613 г. Киаксар сменил титул с «царя Мидии» на «царя народов» и выдвинул совершенно новую концепцию государства как мировой деспотии, где царская власть была принципиально неограниченна, универсальна, стояла над любыми национально-государственными традициями (в том числе собственного народа) и претендовала на весь мир. Эту концепцию от мидийских царей унаследовали Ахемениды.
«Мировая» держава Ахеменидов.
В горном краю между юго-восточными рубежами Мидии и Эламом еще в IX в. сформировался союз ираноязычных племен, чья область называлась «Парсой» (откуда античное «Персия»), то есть «Окраиной». Сам этот союз вошел в историю под названием «персов». В VII в. его возглавляли наследственные вожди из рода Ахеменидов - потомков некоего Ахемена (ок. 700 г.), считавшегося основателем этой династии. Внук Ахемена, Кир I воспользовавшись ассирийским разгромом Элама, в 640-х гг. занял важнейшую эламскую область - Анчан (античная Персида, современный Фарс) и перевел туда большую часть персов; одновременно, чтобы обезопасить свои владения, он признал себя вассалом Ассирии. Позднее Ахемениды попали в зависимость от Мидии. В 553 г. до н.э. очередной династ-Ахеменид, Кир II, объединив вокруг себя все персидские племена, поднял их на мятеж против Астиага, и после трех лет рискованной войны в 550 г. низверг Астиага и захватил престол Мидийской державы - отныне державы Ахеменидов. Ее государственный строй и имперская политическая концепция не претерпели особенных изменений, лишь «имперским народом» вместо мидян стали персы (впрочем, значительная часть мидийской знати сохранила свое положение), а правящей династией - Ахемениды. Характерно, что еще три четверти века спустя, во время греко-персидских войн, эллины обобщенно именовали население державы Ахеменидов «мидянами», а сами эти войны - «Мидийскими». Мидийская столица Экбатаны осталась одной из царских резиденций державы наряду с персидскими Пасаргадами. Официальным названием всей державы стало «Царство Персии и стран», то есть в точном смысле слова «мировое государство». Из числа персов отныне выходила высшая знать, и они были освобождены от налогов.
Кир II был безусловным харизматическим лидером, гениальным государственным строителем и полководцем, бесстрашным, динамичным и безгранично честолюбивым человеком; при этом он славился великодушием, щедростью, простотой и доступностью в общении с подданными, охотно дарил пощаду побежденным врагам. Персы еще много десятилетий спустя называли его «Отцом». Выйдя из среды племенных вождей, по отношению к персидской знати Кир в большей степени был патриархальным предводителем, чем деспотом-автократом. Захватив мидийскую державу, Кир немедленно перешел к невиданным дотоле завоеваниям. В 549-548 г. были аннексированы все бывшие владения Мидии, не доставшиеся Киру во время войны с Астиагом, в том числе Элам. В 547 царь Лидии Крёз напал на державу Ахеменидов, но потерпел полное поражение, после чего не только Лидия, но и вся Малая Азия, вместе с прибрежными греческими городами, попала под власть персов. В следующие несколько лет Кир обратился на восток и подчинил политические образования Восточного Ирана - осколки былой общности «авестийских ариев», в том числе крупное царство Бактрию с его владениями в Согде, а вместе с ними ближайшее индоарийское царство - Гандхару и припамирских кочевников - саков хаумаварга. Границы державы были доведены до Средней Сырдарьи и Верхнего Инда. В 539 г. Кир двинулся в поход против Вавилонии и овладел ей без особенного труда; городская верхушка вавилона и часть знати готова была видеть в нем покровителя и освободителя от тирании собственного царя. С падением Вавилона Киру достались и все его владения вплоть до Средиземного моря. В 530 г. Кир вернулся на восточные границы своего государства и обратился против приузбойских кочевников-массагетов, но в решающей битве потерпел полное поражение и погиб сам. По преданию, царица массагетов бросила отрубленную голову Кира в бурдюк, наполненный кровью, сказав: «Ты хотел крови, Кир, пей же ее досыта!»
Киру наследовал его старший сын, Камбиз, подготовивший и в 525 г. осуществивший завоевание Египта. Как и в Вавилоне, значительная часть египетской знати поддержала персов, чему не помешали жестокие казни, учиненные Камбизом во взятой вражеской столице - Мемфисе. С покорением Египта соседящие с ним ливийцы и греки Киренаики подчинились Камбизу. Тот оставался в Египте до 522 г., когда в Персии против него была предпринята успешная попытка узурпации власти. Возглавлял ее человек, который сам объявлял себя младшим братом Камбиза, Бардией. Камбиз двинулся против него, но внезапно умер при загадочных обстоятельствах, а узурпатор был повсеместно признан царем и принялся проводить политику, направленную на уничтожение исключительного положения персидской знати как знати «имперского народа» и на обеспечение поддержки присоединенных народов. Иными словами, он хотел сломить единственную силу, способную на тот момент фактически ограничивать власть царя - персидскую знать - опираясь на завоеванные владения, чья воля и возможности противостоять царю были сломлены самим фактом чужеземного завоевания и владычества (сходную политику пытались проводить цари Ассирии). Персидская знать оказала этим планам непримиримое сопротивление, и в том же 522 г. царь был убит заговорщиками - представителями семи знатнейших родов персидской аристократии; по их соглашению престол получил один из них, Дарий из младшей ветви рода Ахеменидов (Дарий I, 522-486 гг. до н.э.). Привилегии персидской знати были восстановлены, а погибшего царя Дарий официально объявил самозванцем, мидийцем Гауматой из племени магов, обманно выдававшим себя за Бардию; настоящий же Бардия был якобы тайно убит по приказу Камбиза еще в начале правления последнего. Скорее всего, это ложное утверждение: в трагедии Эсхила «Персы» жертву Дария сам же Дарий называет «Бардией, опозорившим трон». Такую оценку этого правителя греки могли получить только от сторонников Дария, но тогда выходит, что и последние в неофициальной обстановке признавали убитого Бардией.
После двух государственных переворотов в течение одного года и свержения Бардии, популярного в присоединенных странах, многие из них (а также и сама Персия!) отложились от Дария и выдвинули собственных правителей. В течение года с небольшим Дарий и его полководцы, действуя с необычайной быстротой и напряжением сил, смогли подавить все многочисленные восстания (в иных областях они успели подняться не по одному разу). Об этом достижении Дарий составил особый манифест, содержащий официальную версию предпринятого им переворота; манифест был высечен на огромной скале (т.н. Бехистунская надпись) и в копиях разослан по всей империи. Восстановив державу Кира и Камбиза, Дарий попытался упрочить свое положение на престоле серией новых завоеваний, подчиненных грандиозному плану захватить чуть ли не весь хорошо известный Ахеменидам мир. В 519 г. Дарий покорил присырдарьинских «прямошапочных саков», в 517 - долину среднего и нижнего Инда и Самос, ок. 516-515 гг. - Фракию и Македонию с прилежащими греческими городами, впервые перенеся персидское оружие в Европу. Ок. 514 г. Дарий с огромной армией двинулся на северо-восток от Дуная, намереваясь покорить причерноморские степи и, видимо, вернуться в Иран с востока, замкнув круг ахеменидских владений. Однако, дойдя до северного Приазовья, Дарий был вынужден повернуть назад и едва смог вывести остатки свох войск за Дунай: воевать в бескрайних степях, не имея баз снабжения, с неуловимой скифской конницей, оказалось невозможным. Впрочем, какие-то незначительные территории севернее Нижнего Дуная (на территории современной Румынии), частично населенные скифами, остались за персами, и Дарий официально хвалился покорением «заморских саков». К 500 г. были покорены еще и кочевники-дахи («саки засогдийские») на Нижней Сырдарье, и высокогорья в верховьях Инда. Однако начавшееся в 500 г. восстание ионийских городов, борьба с которым завершилась подавлением восстания, но втянула персов в неудачную войну с балканскими греками, оборвало дальнейшие завоевания Дария. Борьба с греками привела к отложению большей части европейских владений персов. В 486 г. Дарий умер, оставив в наследство своему сыну Ксерксу войну с греками.
Во внутриполитической области Дарий провел серию административных реформ, в несколько этапов достигших той самой цели, которой Бардия пытался добиться, ограничивая и преследуя персидскую аристократию - поставить царскую власть неизмеримо выше нее. Дарий избрал иной путь: он сохранил за персами их старые привилегии, но существенно увеличил прочность и ресурсы самой царской власти, получив в итоге необходимую разность потенциалов между царем и знатью. Дарий организовал 20 сатрапий, чьи границы не совпадали с границами исторически сложившихся областей, и оставил за наместниками-сатрапами только гражданские функции, отобрав у них военные полномочия и передав их особым командующим, подчинявшимся не сатрапу, а напрямую царю. Десятитысячная гвардия «бессмертных», названных так, потому что выбывшие гвардейцы тут же заменялись новыми, и много десятков тысяч воинов в других отрядах были надежной опорой царского могущества. Чиновный аппарат был существенно увеличен и разветвлен, причем в государственных канцеляриях дела велись по-арамейски, алфавитным письмом. Была создана особая служба тайной полиции, включая контролеров с чрезвычайными полномочиями («глаза и уши царя»). Большое внимание уделялось связи в огромной державе: были проложены новые и улучшены старые дороги, налажена государственная эстафетная почта, вдоль дорог сооружены укрепленные пункты, своего рода «блок-посты». Были упорядочены и приведены к единообразию законы, действовавшие в различных областях империи. Особую важность имела налоговая реформа Дария: для каждой сатрапии были впервые установлены строго фиксированные суммы податей, не изменявшиеся до конца существования державы Ахеменидов. Хотя общая сумма податей со всей империи доходила до громадных размеров в ежегодные 232 тонны серебра, из-за огромной численности населения державы в пересчете на человека она обычно оказывалась не особенно обременительной. В итоге греки, например, находили, что даже заурядные жители Персидской державы чересчур изнеженны и непривычны к тяжелому труду. Для всей империи царем была введена новая основная монета - названный по его имени золотой дарик весом 8,4 г. Его чеканка являлась государственной монополией. Государство, со своей стороны, жестко обеспечивало чистоту дарика (примесей в нем было не более 3 процентов). Все это давало казне огромные доходы, намного превышавшие траты на армию, строительство и двор. Излишки накапливались в царской казне в виде неисчислимых слитков драгоценных металлов. Прочный имперский мир, установленный Ахеменидами на огромных пространствах Азии, способствовал развитию хозяйства и торговли. Священной столицей империи при Дарии стал Персеполь, административными - Сузы, в меньшей степени Экбатаны и Вавилон, где царь пребывал летом и осенью.
Реформы Дария сделали царскую власть настолько могущественной, что он мог обращаться с персидскими аристократами по своему произволу. Не случайно персидская знать недолюбливала его, отрицательно относилась к его реформам и прозвала за них Дария «торгашом». Сам он, пожалуй, по праву писал о себе в одной из надписей: «Не таково мое желание, чтобы слабый терпел несправедливость ради сильного, но и не таково мое желание, чтобы сильный терпел несправедливость ради слабого. Мое желание - справедливость».
Заложенный Дарием порядок оказался необычайно прочен. Хотя его преемник Ксеркс (486-465 гг. до н.э.), крайне малоспособный и неудачливый правитель, привел к полной катастрофе начатую было успешно кампанию в Балканской Греции (480-479 гг.), что повлекло за собой утрату всех европейских владений персов, а затем и отказ их от власти над греческими полисами эгейского побережья Малой Азии по Каллиеву миру (449 г.), и при последующих царях постепенно нарастал внутренний упадок (смуты и борьба за престол, пассивность царской власти, своеволие и усобицы сатрапов, отложение некоторых провинций, прежде всего Египта, долины Инда и саков Средней Азии), границы империи почти не менялись, и на протяжении полутора веков никто не осмеливался вторгаться во внутренние области державы. Еще в середине V в. персы, по свидетельству Геродота, чувствовали себя в полном смысле слова «имперским народом» («По своему собственному мнению персы во всех отношениях далеко превосходят всех людей на свете... Детей они обучают только трем вещам: верховой езде, стрельбе из лука и правдивости»).
Для общественно-экономического строя державы Ахеменидов характерно сочетания огромного сектора царской земли, на которой сидели мелкие государственно-зависимые землепользователи и арендаторы, крупных, освобожденных от налогов вотчин, розданных царем в полную частную собственность членам династии, вельможам и т.д., и, наконец, землевладения автономных городских общин и храмовых корпораций. Особняком стояли централизованные крупные царские хозяйства в Иране, где работали большими партиями бригадники-курташ (в основном подневольники рабского типа, но частично и наемные работники). Частное рабовладение большой роли в производстве не играло. В крупных городских общинах бурно развивались частнособственнические и товарно-денежные отношения со своими неизбежными издержками в виде ростовщичества, долговой кабалы и долгового рабства, причем самую активную роль здесь играли крупные землевладельцы - вотчинники и сановники, жившие в городах. Частные владения таких магнатов могли быть разбросаны по всей империи.
В IV в. до н.э. держава Ахеменидов добилась некоторых политических успехов: по Анталкидову миру 387 г. персы вернули контроль над греческими приэгейскими полисами Малой Азии, в 343-342 г. энергичный Артаксеркс III (359-338 г.) снова захватил Египет, отпавший в 404 г. Однако сила империи к этому времени уже несколько десятилетий держалась главным образом на греческих наемниках, а население было совершенно отчуждено от правящей верхушки. Войны с греко-македонской армией Александра Македонского (334-330 г.) Ахемениды не выдержали - не в последнюю очередь из-за личных качеств трусливого и вполне бездарного последнего ахеменидского царя Дария III (336-330 г.). Проиграв генеральные сражения при Иссе (333 г.) и Гавгамелах (331 г.), Дарий оставил Александру столицы империи и бежал в северо-восточный Иран, где был убит приближенными. В 330-328 гг. Александр подавил последние попытки сопротивления в восточных владениях Ахеменидов и воссоединил их державу под своей властью.
Исследователи не зря называют иногда Александра «последним Ахеменидом»: подобно Киру, он в основном сохранил государственный строй и политическую концепцию захваченной им державы. Лишь первое место в составе «имперского народа» заняли теперь греко-македоняне, хотя и старая знать Ахеменидской державы, к неудовольствию македонян и греков, нашла место на службе нового царя, открыто покровительствовавшего ей. Была даже сфабрикована легенда о том, что Дарий успел назначить Александра своим законным преемником. В исторических воспоминаниях иранской элиты Александр остался великим и справедливым национальным правителем Ирана (лишь впоследствии фанатичное зороастрийское жречество эпохи Сасанидов стало изображать его злейшим врагом Ирана и его веры, но так и не смогло искоренить традиционного образа «хорошего» Александра из иранской культуры). Лишь со смертью Александра и разделом его державы между его полководцами, принявшими царские титулы, взаимно признавшими их, то есть отказавшимися от концепции мирового владычества, опиравшимися на греко-македонские контингенты и рассматривавшими местное население почти исключительно как свою кормовую базу, государственная традиция «мировой державы с ирано-месопотамским центром», основанная некогда мидянами и продолженная Ахеменидами, а вслед за ними Александром, перестала существовать. Формальным ее концом можно считать 301 г. (гибель Антигона, последнего претендента на империю Александра в полном объеме).
Культура и мировоззрение древнего Ирана. Зороастризм.
Иранская цивилизация была относительно молодой: так, иранцы овладели письмом лишь незадолго до создания своей «мировой» державы. С другой стороны, иранцы широко использовали возможности взаимодействия с неиндоевропейскими культурами, в чьей среде они оказались, синтезируя их достижения. Особого размаха процесс культурного синтеза достиг в рамках мировой державы Ахеменидов. Монументальное строительство дворцовых комплексов в Пасаргадах, Сузах и особенно Персеполе (VI- V вв.) считается наиболее ярким проявлением имперской ахеменидской культуры и демонстрируетт новые скульптурные и архитектурные стили, органично сочетающие влияния разных ближневосточных цивилизаций. В ападану (парадный дворец) Дария I в Персеполе вели лестницы, украшенные рельефами с изображениями царя, его придворных, армии и представителей 33 народов империи с характерными особенностями облика и подати каждого из них.
Еще более важные и при этом вполне оригинальные достижения иранской культуры были связаны с развитием мировоззрения и религиозного учения зороастризма. Его основатель Заратуштра жил на востоке Ирана, в областях былой общности авестийских ариев, в VII в. до н.э., вскоре после крушения объединения этих ариев под ударами кочевников. К тому времени, как упоминалось, иранцы выделяли два класса богов: ахур, защитников и строителей природного и человеческого космоса, и дайвов, сеющих хаос и смерть. Ложь и правда считались особыми мировыми началами, питательными стихиями, соответственно, злых и добрых божеств. Вероятно, традиционной религии иранцев принадлежит и мысль о том, что каждая из групп богов имеет верховного предводителя: Ахура-Мазда возглавлял ахур, Анхро-Манью - дайвов.. Сами иранцы, как обычно, почитали богов обеих групп: добрых - чтобы те даровали им добро, злых - чтобы те не причиняли им зла или причинили зло их врагам. Именно против этой практики выступил со своей проповедью Заратуштра. В отличие от большинства религиозных реформаторов, он не утверждал онтологических богооткровенных догм и стремился поменять не столько картину мира, существовавшую у иранцев до него, сколько их ценностную ориентацию в рамках этой картины. Согласно Заратуштре сутью движения всей Вселенной является противоборство равных по силе Ахура-Мазды и Анхро-Манью, то есть доброго и злого начал. Все зло и боль в мире существуют по желанию Анхро-Манью, все радости и жизнь - по воле Ахура-Мазды: «Два изначальных духа принесли: первый - жизнь, второй - разрушение жизни. Между ними дайвы сделали выбор: они выбрали духа разрушения и все вместе портят жизнь людей. Оба изначальных духа явились, как пара близнецов, добрый и злой - в мысли, в слове, в деле». Для людей недостойно и гибельно почитать, из страха или ради сиюминутной выгоды, дайвов - всеобщих врагов, стремящихся лишь к хаосу и разрушению. Человек должен занять свое место в битве вселенского Добра и Зла, участвуя в ней тремя орудиями - добрым словом, добрыми помыслами и добрыми делами - и признавая верховным владыкой одного лишь Ахура-Мазду, отрекаясь от всякого общения с дайвами и их почитателями; такой человек обеспечит себе воздаяние в загробном мире. Хозяйственные занятия оседлых авестийских ариев, к миру которых принадлежал Заратуштра, и разрушительные для этого мира нашествия кочевников существенно сказались на его проповеди: прилежное занятие земледелием и бережное отношение к скоту объявлялись важными добродетелями, а кочевники - дайвопоклонниками и инструментом Анхро-Манью. Зороастризм запрещал человеческие жертвы и требовал от своих адептов соблюдать жесткий принцип взаимного ненападения. В целом он был проявлением типичной для «осевого времени» тенденции к этизации картины мира и религиозной практики. Хотя представители традиционной системы культа оказывали новому учению сопротивление (по преданию, сам Заратуштра был убит жрецом старой веры), оно победило в Иране быстро и почти бескровно. Большинство иранских обществ само отказалось от культа дайвов; Ахура-Мазда отныне почитался как их верховный бог и единственный повелитель. К середине VI в. зороастризм распространился в Мидии, и его основными носителями на Западе Ирана стали мидийские жрецы - маги. Ок. 520 г. Дарий I возвел зороастризм в ранг государственной религии ахеменидской державы и уже в Бехистунской надписи приписывает все свои победы воле Ахура-Мазды. Однако этическая составляющая в понимании зороастризма при этой адаптации была быстро сокращена: если в основном тексте Бехистунской надписи Дарий заявляет, что Ахура-Мазда помогал ему, так как сам он, Дарий, был носителем правды, а его враги - обманщиками, то в приписке, добавленной к надписи через несколько лет, помощь Ахура-Мазды объясняется уже просто тем, что Дарий поддерживает культ Ахура-Мазды, а его враги - нет. Ок. 485 г. его преемник Ксеркс запретил культ дайвов в одной из областей империи, где его еще практиковали (очевидно, это была недавно присоединенная страна) и составил об этом особую, так называемую «антидэвовскую» надпись. Помимо Ахура-Мазды, в Иране особо почитались Митра, считавшийся одним из его главных слуг, и повелительница рек и плодородия Ардвисура-Анахита.
Священной книгой зороастризма является «Авеста». Дошедший до нас текст Авесты оформился во времена династии Сасанидов (III-VII вв. н.э.), но содержит фрагменты текста и традицию куда более древних эпох; древнейшая часть «Авесты», «Гаты» - ритмические проповеди Заратуштры - восходят к текстам VII в. до н.э., если не ранее, в других частях «Авесты» встречаются реликты мифологических представлений и исторического эпоса ариев-иранцев II - начала I тыс. до н.э. «Авеста» написана на особом, очень архаическом «авестийском» языке (самом древнем из письменных иранских языков). Датировка и интерпретация текстов «Авесты» - предмет нескончаемых споров в иранистике.

Заголовок: Индия
Прислано пользователем Eltekke на 08/20/04 в 01:05:05

ДРЕВНЯЯ ИНДИЯ

Природа и население. Субконтинент Индостан занимает обширную территорию на юге Азии, почти со всех сторон отрезанную от внешнего мира: высочайшими в мире Гималайскими горами и Памиром на севере, Индийским океаном на юге, нагорьями, непроходимыми тропическими лесами и топями на северо-востоке. Пришельцы проникали в Индию с северо-запада, через горные перевалы современного Афганистана. Географически Индия четко делится на Север (Индо-Гангская равнина) и Юг (плоскогорный полуостров Декан). Долины великих рек Инда и Ганга были пригодны для земледелия, при этом бассейн Инда и особенно ее обширную северную часть - Пенджаб («Пятиречье») было легче возделать, чем бассейн Ганга, покрытый тропическими джунглями и доступный земледельческому освоению лишь при использовании орудий из железа. В Декане, покрытом тропическим лесом, изобилующем труднопроходимыми по рельефу местностями и более скудным водными ресурсами, нежели Северная Индия, процессы социально-экономического развития шли гораздо медленнее, чем в последней. Связи между бассейном Инда, бассейном Ганга и Деканом были затруднены, и лишь Пенджаб служил более или менее постоянными воротами для проникновения чужеземцев в долину Ганга. Климат Индии позволяет собирать два необычайно богатых урожая в год, но наводнения, ураганы и засухи часто обрекают людей на голод. Особенности климата, прежде всего тропический лес, расчистка которого требовала тяжелейшего коллективного труда, поощряла устойчивость общинного строя.
Древнейшим населением Индии были племена австралоидной расы (распространенные первоначально от Южного Ирана до Индокитая по югу Азии), реликтами которых сейчас являются ведды крайнего юга Индии и население Андаманских островов. Затем здесь расселяются европеоиды, смешиваясь с австралоидными аборигенами и ассимилируя их в этнокультурном отношении. Около VII-V тыс. до н.э. Северная Индия оказалась заселена племенами дравидской языковой группы на северо-западе (дравидская ветвь языков входит наряду с индоевропейской и др. в т.н. ностратическую языковую макросемью) и австроазиатскими племенами мунда на северо-востоке. Во II тыс. до н.э. в Индию с северо-запада проникают носители индоевропейских языков - индоарии, в начале I тыс. превратившиеся в основное население Севера страны, а дравидоязычные племена (частично под натиском ариев, но в основном в ходе самостоятельного расселения) смещаются на юг и ассимилируют подавляющее большинство австралоидных аборигенов. В конце I тыс. до н.э. на северо-западе Индии оседают группы ираноязычных кочевников-саков.
Индская цивилизация.

Еще с VII тыс. до н.э. в Северной Индии развивается производящее хозяйство, а в III тыс. дравиды этого региона создали первую в истории Индии цивилизацию, существовавшую со второй четверти III тыс. до XVII в. до н.э. Как и современные ей цивилизации Египта и Месопотамии, она сформировалась в бассейне великих рек - Инда и Сарасвати, и поэтому получила в науке название Индской (или, по названию одного из крупнейших ее центров, Хараппской). В конце IV - начале III тыс. по всей долине Инда распространяются земледельческие поселения, а в середине III тыс. появляются городские центры, обнесенные стенами из обожженного кирпича, в том числе крупнейшие из них - в Хараппе и Мохенджо-Даро (это современные названия местонахождений указанных центров). Расцвет цивилизации приходится на конец III - начало II тыс.
Для индских городов, независимо от размера, характерна регулярная двухчастная планировка - стоящая на искусственном возвышении цитадель была отделена особой зубчатой стеной от остального огражденного поселения, что свидетельствует о высоком уровне социального расслоения и переходе к ранней государственности. Поселения делились на прямоугольные кварталы, были достаточно многолюдны (в Мохенджо-Даро, судя по площади поселения, жило до нескольких десятков тысяч человек) и отличались исключительно высоким уровнем благоустройства - распространением особых комнат и самыми совершенными на то время системами водопровода и канализации. Дома строились из обожженного кирпича. Население долины Инды вело монументальное строительство (известны крупные сооружения - храмы или дворцы, огромные зернохранилища и водохранилища, в том числе предназначенные для стойнок кораблей и снабженные шлюзами) и пользовалось письменностью, известной почти исключительно по надписям на печатях и еще не расшифрованной (судя по количеству знаков, она была слоговой). Высоко развита была металлургия, причем около четверти металлических изделий изготавливалось из бронзы, хотя олова в долине Инда нет, и ее жителям приходилось получать его путем внешней торговли с иными регионами. Наиболее замечательными памятниками ремесла являются мелкие скульптурные изображения, в том числе знаменитые «танцовщица» и «правитель» из Мохенджо-Даро, а также небольшие прямоугольные каменные печати с изображениями мифологических сюжетов и фигур, сакрализованных животных и ритуалов. Изобилие печатей говорит о развитии частнособственнических отношений. Основой сельского хозяйства служило ирригационное земледелие; возделывались пшеница, ячмень, рис и впервые в мире - хлопок и джут. Важнейшую роль в жизни индской цивизации играла внешняя торговля, морская и сухопутная. Характерные предметы индской культуры находят в Месопотамии, на Бахрейне, в Иране и Средней Азии, а также в Южной Индии. Торговая фактория индских дравидов была найдена в Шортугае на Аму-дарье. В сочетании с данными месопотамских текстов все это говорит о том, что прямые торговые контакты Индской цивилизации доходили по крайней мере до Шумера и Аравии - по Аравийскому морю и Персидскому Заливу, и до юга Средней Азии - сухопутными путями через Гиндукуш.
Глиняные фигурки богини-матери и изображения на печатях (в их числе образ трехликого бога - хозяина зверей, в котором видят прототип индуистского Шивы) говорят о божествах и культах индцев, прежде всего культах плодородия и деревьев. К числу священных животных, изображаемых на печатях, относился бык. Судя по количеству бассейнов и системе водоснабжения, существовал культ воды и важнейшее значение придавалось ритуальной чистоте, достигаемой омовением. Эти черты потом были во многом усвоены индоариями.
В месопотамских текстах зона Индской цивилизации выступает под общим наименованием «Мелухха», что сопоставляется с позднейшим индоарийским обозначением неарийских соседей - «млеччхи» и, таким образом, отражает, по-видимому, самоназвание страны индских дравидов. Дипломатические контакты с Мелуххой поддерживала Аккадская держава, чьи вассальные владения граничили с Мелуххой на территории Белуджистана. О политическом строе индцев судить трудно; стадиально они находились на той же ступени развития, что и номовый Шумер. По-видимому, обычно зона Индской цивилизации была занята множеством отдельных номовых государств, но по временам они объединялись в единую державу: такие предприятия, как сооружение форпоста на отдаленной Амударье, несомненно, требовали соединенного военно-политического потенциала большей части долины Инда.
Финал Индской цивилизации оказался резким и неожиданным. В XIX-начале XVIII вв. она еще поддерживает интенсивные торговые связи с Месопотамией, а уже в следующее столетие жизнь на ее территории замирает, а города оказываются заброшены. Дравидское население бассейна Инда смещается на юго-восток и утрачивает с этим переселением прежний уровень развития, а его былые земли оказываются заняты отдаленно родственными ему по этносу примитивными племенами, пришедшими с территории Белуджистана и Афганистана. К XVI в. последние следы индской культуры перестали существовать. Причина всех этих событий точно не установлена. Вероятнее всего, они были вызваны двумя факторами: резким ухудшением природных условий (в том числе из-за нерациональногот землепользования и вырубки лесов) и цепными миграциями между Кавказом и Индом в XVIII-XVII вв., направленными с запада на восток. В ходе этих миграций упомянутые выше примитивные аборигены - западные соседи индских дравидов - были сдвинуты со своих мест в направлении долины Инда и, в свою очередь, вытесняли ее жителей дальше на юго-восток.
Индоарии в Индии. «Ведийский период» в истории Индии. Как упоминалось выше, древние индоарии - носители диалектов индоарийской ветви (самоназванием их было просто арья, и в науке их называют индоариями, чтобы отличить от родственных им племен с тем же самоназванием - носителей диалектов другой, иранской языковой ветви) в середине II тыс. до н.э. обитали у северо-западного рубежа Индии, на территории Афганистана, куда они еще ранее переселились со своей прародины, лежавшей где-то в степной зоне Западной Евразии. «Ригведа» сохранила древнейшие космологические представления индоариев, из которых следует, что северным пределом изначально известного им мира были области, прилежащие к полярному кругу. В XIV-XIII вв. до н.э. индоарии, двигаясь на восток (возможно, под нарастающим давлением ираноязычных племен с запада), широко расселились в Пенджабе, где они известны как носители археологической культуры серой расписной керамики. Индоарии застали здесь дравидское население, в том числе деградировавших потомков носителей индской цивилизации, и некоторое время сосуществовали с ними. Отношения между пришельцами и аборигенами были многообразны, включая и противоборство, и культурные заимствование, и взаимное смешение. Сами индоарии идентифицировали себя по культово-ритуальному признаку (и, тем самым, языковому, так как правильность ритуала была неотделима от чистоты индоарийского языка, на котором его произносили) и именовали темнокожих аборигенов, носителей иного языка и культа, даса, «чужаки», четко отделяя себя от них, чтобы следование дасов «неправильным», с арийской точки зрения ритуалам не повредило самим ариям. Однако это не мешало массовому смешению индоариев с местным населением по мере перехода последнего под их культурное влияние. В результате этого смешения индоарии ассимилировали массы аборигенов, усвоили многие элементы их культуры. Под влиянием поглощенного аборигенного компонента изменился и их антропологический облик. С другой стороны, целые неарийские родоплеменные группы, усваивая индоарийский язык и ритуал, причислялись к общности ариев. Свидетельством слияния пришельцев и аборигенов в единый этнос течение нескольких столетий, прошедших после появления ариев в Индии, является распространение единообразной культуры серой расписной керамики в первой трети I тыс. от Пенджаба до среднего течения Ганга.
Основные сведения об этих веках истории Индии мы получаем из «вед» - древнейших памятников индийской религиозной литературы, включающих ритуальные тексты, прежде всего гимны, и комментарии к ним. Поэтому XIII-VI вв. в истории Индии именуются «ведийским периодом», подразделяющимся на ранневедийский (XIII-X вв.) и поздневедийский (IX-VI вв.). Наиболее ранние части древнейшей из вед - «Ригведы» («Веды гимнов») восходят еще к эпохе пребывания индоариев на территории Афганистана, большинство же гимнов Ригведы были составлены на территории Пенджаба. В XII в. арии освоили Индо-Гангское междуречье и верховья Ганга, где основали поселение Хастинапура, упомянутое в позднейшем индийском эпосе «Махабхарата». К концу ранневедийского периода арии населяли уже всю центральную часть Индо-Гангской равнины, названной ими «Срединной Землей» и Арьявартой («Землей Ариев»). Нижнее - среднее течение Ганга и смежные районы Декана были в это время заняты аборигенными племенами мунда, носителями культуры «медных кладов и желтой керамики».
Общество индоариев ранневедийского периода оставалось племенным; по общей индоиранской традиции, общинники делились на три страты: жрецов, воинов (к числу которых относились военные вожди - раджи, возглавлявшие племя в целом и опиравшиеся прежде всего на сородичей и немногочисленных слуг) и рядовых общинников. Общие дела решались на сходках. Рабство появилось, но было довольно неразвито и практически не применялось в производстве: веды и эпос гораздо чаще упоминают рабынь - наложниц и служанок - чем рабов-мужчин. Социальная и имущественная дифференциация была невелика. Главным хозяйственным занятием было скотоводство.
Непрерывные кровопролитные стычки с соседями, как показывает литературная традиция, восходящая к ведийской эпохе, являлись неотъемлемой чертой быта. Основной их целью был угон скота. В языке вед само слово «война» (гавишти) означает «захват коров», и даже боги ведийской мифологии воюют со своими врагами за стада коров. Исключительным почитанием пользовался бог Индра - воинственный бог, сражающийся на колеснице, покровитель страты воинов и власти раджей.
С событиями, происходившими в ранневедийский период в верховьях Ганга, связан сюжет «Махабхараты», повествующий о усобице правителей племени куру. На стороне соперников (которые, в конце концов, по преданию уничтожили друг друга вместе со всеми своими войсками) выступали и другие племена, но действие не выходит за пределы «Срединной Земли».
В поздневедийский период, когда были составлены многие комментарии к ритуальным текстам и оформился древнеиндийский эпос (сюжеты которого, как обычно, часто воспроизводили историю более ранней эпохи), арии расселились уже по среднему-нижнему течению Ганга вплоть до Бенгальского залива, ассимилировав местных мунда. Распространилось плужное земледелие и металлургия железа. В эту же эпоху протекал интенсивный классо- и политогенез, о начале которого свидетельствуют описания битв в эпосе, изображающего бои колесничной знати и не интересующегося пешим ополчением рядовых общинников. Жреческая литература этого времени также противопоставляет знать рядовому населению. Самоуправление все больше ограничивалось делами отдельной общины, а дела всего социума переходят в исключительную компетенцию вождя, превращающегося в царя, который уже не руководит войском непосредственно и оказывается окружен значительным двором. Процессы социального расслоения завершились в VII-VI вв. переходом индоарийских обществ от племенного строя к государственности и созданием крупных территориальных царств - «махаджанапад» («великих царств»), включавших обширные территории и мелкие зависимые владения. Индийская традиция насчитывает для этого времени 16 арийских махаджанапад, располагающихся от Южного Афганистана (царство Камбоджа) и верхнего Инда (царство Гандхара) до р. Нармады на рубежах Декана (царство Аванти) и среднего - нижнего Ганга (царства Кошала и Магадха); «Срединная Земля» (где располагались царства Ватса, Куру и Панчала) потеряла свое прежнее значение.
Основной ячейкой общества в это время была община свободных полноправных земледельцев, охватывавшая одну или несколько деревень. Общины носили территориальный характер, но большинство их членов было связано и родственными узами. В деревнях жило также неполноправное население, стоявшее вне соответствующих общин и не допущенное к отправлению общинных культов. В укрепленных центрах селилась знать и размещался царский двор, существующий за счет сбора податей и полудобровольных подарков с подвластных ему общин. Однако ни крупных городов, ни богатых дворцов еще не существовало. Власть царя была сакрализована: от ритуальной чистоты царя и проводимых им обрядов зависело процветание всей страны. царь рассматривался также как медиатор интересов своих подданных, поддерживающий общественный порядок и мир; по словам «Законов Ману», «Бог-Владыка создал царя для охраны всего этого мира. Если бы царь не налагал наказание на тех, кто заслуживает его, сильные изжарили бы слабых, как рыбу на вертеле, никто не сохранял бы собственности и произошло бы смешение высших и низших».
Централизованных бюрократических структур в индийских царствах не сложилось; группировки знати в беспрерывной жестокой борьбе оспаривали друг у друга близость к престолу и возможность возвести на него своего предводителя, что означало для них возможность перераспределять в свою пользу собранные подати, так что государственные перевороты были для этой эпохи обычным делом. Между государствами также шла непрерывная борьба за гегемонию, достигшая яркого выражения в царском ритуале «жертвоприношения коня»: коня пускали пастись на воле в течение года, а царь с войском следовал за ним и пытался заставить правителя любой местности, где оказывался конь, признать его верховную власть. Успешное проведение этого ритуала считалось высшим успехом, возможным для царя.
Наконец, в поздневедийский период на основе традиционной арийской стратификации сложился жесткий сословный строй. Насчитывалось четыре сословия-варны (досл. «сорта»): жрецов-брахманов, воинов-кшатриев, полноправных общинников-вайшьев и шудр (досл. «слуг») - лиц, стоявших вне общин. отправлявших общинные арийские ритуалы; шудры тем самым были вынуждены кормиться мелким ремеслом, работой по найму, услужением или бродяжничеством. Все эти сословные статусы должны были неукоснительно передаваться по наследству, хотя на практике встречались исключения. Каждая варна должна была осуществлять определенную общественную функцию: брахманы - жреческую практику, хранение культуры и обучение, кшатрии - военную и властную деятельность, вайшьи - производительный труд и торговлю, шудры должны были со смирением служить трем высшим варнам, члены которых именовались «дваждырожденными» (вторым рождением для них считался особый обряд посвящения в общинно-племенные арийские культы). Разным варнам принадлежали разные права и разные обычаи: за каждой из них утверждалась своя еда, убранство дома, цвет одежды и т.п.; преступления членов низших варн против высших предписывалось карать на порядок более строго, чем обратное (вплоть до требования увечить члена низшей варны за попытку дерзко поучать брахмана). Варновый строй обосновывался мифологически: брахманы учили, что люди разных варн были сотворены из разных частей тела первочеловека Пуруши (брахманы - из уст, кшатрии - из рук, вайшьи - из бедер, а шудры - из ступней).
Практически во всех отношениях - политическом, социальном и культурном - поздневедийский период был временем, когда сформировались основы древнеиндийской цивилизации и ее историческое самосознание.
«Буддийский период» в истории Индии. Держава Маурьев.
Cередина I тыс. до н.э. была для Индии временем бурных социально-экономических и политических перемен, с которых начинается новый, так называемый «буддийский» периода в истории Индии, охвативший V-III вв. до н э. (именно на это время приходится жизнь Будды и быстрое распространение его учения). К числу указанных перемен относится прежде всего куда более широкое, чем прежде, распространения железных орудий труда, позволившее распахать новые земли, очистив их от тропических лесов и корней, и проводить масштабную ирригацию. В наибольшей степени это коснулось долины среднего - нижнего Ганга, влажный тропический климат которой ограничивал возможности ее полного освоения в предшествующие века. Теперь же этот северо-восточный регион Индии, который в ведийский период рассматривался как полуварварский, не овладевший чистыми арийскими ритуалами, переживает бурный хозяйственный подъем и выходит на первое место в Индии по экономическому развитию и военно-политическому потенциалу. Главной пищевой культурой здесь стал рис. Развитие сельского хозяйства привело к существенному росту населения во всей Северной Индии; с этого времени западные соседи индийцев считали их самым многочисленным народом мира.
Рост сельскохозяйственной продукции стимулировал обмен и позволял значительной части населения сосредоточиться на ремесле и торговле деятельности, что привело к масштабной урбанизации. Многие укрепленные центры власти и мелкие поселения предшествующего периода превращаются в большие густонаселенные города с десятками тысяч жителей и обширным ремесленно-торговым сектором; богатые купцы и горожане - обычные персонажи литературной традиции об этом времени. Ремесленники и торговцы разных специализаций образовывали обычно профессиональные наследственные корпорации, напоминающие средневековые цехи; каждая из них занимала определенный участок в городе, и брачные связи ее членов редко выходили за ее пределы. Главы таких корпораций играли решающую роль в городском самоуправлении.
Развитие торговли привело к появлению денежного обращение: в середине I тыс. в Индии начали чеканить монету.
В сельских общинах медленно развивались частнохозяйственные отношения; главным субъектом хозяйства стала отдельная семья, и имущественная дифференциация создавала возможности частной эксплуатации в среде основной массы населения. Распространяются долговая кабала, продажа членов семьи и самопродажа в долговое рабство. Однако традиции общнной взаимопомощи тормозили этот процесс.
Формируется социальная группа крупных частных собственников, состоящая прежде всего из купцов, ростовщиков и верхушки ремесленных корпораций. Увеличилось количество рабов, своих рабов нередко имели и рядовые общинники. Однако рабство по-прежнему носило домашний патриархальный характер - непосредственно в производстве рабы использовались мало.
Увеличение богатств страны привело к росту могущества и ресурсов царей, что вызвало крупные перемены в политическом строе: в североиндийских царствах появляются бюрократический аппарат, служилая знать и регулярное налогообложение. Правители добились большего контроля над знатью, чем ранее. Вместо аристократических дружин, связанных с правителем узами личной преданности, цари опираются отныне на большие постоянные наемные армии, содержащиеся казной, а общенародных ополчений больше нет вообще. Отныне сельское население безоружно, и уникальным индийским обычаем войны становится его неприкосновенность даже для вражеских войск (на практике этот принцип, разумеется, часто нарушали); как писал позднейший греческий очевидец, «воюющие стороны убивают в сражениях лишь друг друга, а земледельцам не причиняют никакого вреда, ибо считают их всеобщими благодетелями».
С развитием товарно-денежных отношений богатство становилось ненамного менее важным источником влияния, чем знатность рода. Даже к царской власти иногда прорывались выходцы из влиятельных и зажиточных вайшьев, а то и из шудр. Однако социальные концепции оставались неизменными, и такие правители вынуждены были приписывать себе задним числом кшатрийское происхождение.
Две другие характерные черты «буддийского периода» - нарушение региональной изоляции Индии с втягиванием ее Северо-Западной части в орбиту политики великих ближне-средневосточных держав, и нарастающая территориальная интеграция Северной Индии: государства все чаще воюют не за достижение гегемонии над соседними царствами, а за прямое включение их в свой состав.
Во второй половине VI в. держава Ахеменидов аннексировала крайние западные «махаджанапады» Индии - Камбоджу и Гандхару, а также мелкие образования всей долины Инда и большей части Пенджаба, выйдя к пустыне Тар. Это стимулировало связи между индийской цивилизацией и западными странами вплоть до Эгеиды. Впрочем, в IV в. области Пенджаба и среднего - нижнего Инда безнаказанно отложились от Ахеменидов.
К востоку от пустыни Тар главной силой стала Магадха. При царе Удайне (461-445 г.) была основана ее новая столица Паталипутра (современная Патна), превратившаяся позднее в крупнейший город Индии. Особого могущества добилась Магадха в IV в. при династии Нандов (по преданию, низкого происхождения), объединившей под своей властью весь бассейн Ганга и смежные области. Когда Александр Македонский в 327-325 г. успешно вторгся в Индию, именно сведения о державе Нандов и их огромной армии в несколько сот тысяч человек вызвали отказ его войск от дальнейшего продвижения вглубь страны, что и заставило его повернуть назад, ограничившись завоеванием Пенджаба (где ему покорились крупнейшие местные правители - царь Таксилы к западу от Инда и Пор, базировавшийся к востоку от него) и всей долины Инда.
В период пребывания Александра в Индии к его двору прибыл некий Чандрагупта из рода Маурьев - аристократ из Магадхи, бежавший от ее «низкородного» царя. Он пытался убедить Александра двинуться против Нандов, а когда это оказалось невозможным, остался при македонских наместниках в Индии, пытавшихся после ухода Александра окончательно «замирить» присоединенные им земли. Ок. 317 г. Чандрагупта неожиданно обратился против македонян, возглавив все сопротивлявшиеся им силы, и изгнал их из Индии, объединив Пенджаб и долину Инда под собственной властью. После этого он двинулся против Нандов, разгромил их и воцарился в Паталипутре, создав тем самым державу, впервые за всю историю объединявшую весь Север Индии с долинами Инда и Ганга. Ок. 303 г. Чандрагупта провел успешную войну против Селевка I - одного из соперничавших наследников могущества Александра, контролировавшего Месопотамию и Иран; Селевк был вынужден заключить с ним мир, уступив ему территории былых индийских царств - Камбоджи и Гандхары - и некоторые смежные области Восточного Ирана от Гиндукуша до Аравийского моря. Так в течение десятилетия с лишеним была создана громадная общеиндийская держава Маурьев с центром в Магадхе. Чандрагупте преемствовали его сын Биндусара (293-264 г.) и внук Ашока (264-231 г.), принявший имя «Милый Богам» - наиболее могущественный правитель за всю историю древней Индии. Многочисленные эдикты Ашоки, высеченные из камня в различных областях его державы и возвещавшие народу принятую им политическую концепцию и его призыв к подданным, предоставляют нам важнейшую информацию о жизни Индии этого времени. В начале правления Ашока выступал как свирепый тиран и беспощадный завоеватель. По преданию, по воцарении он истребил всех своих многочисленных братьев, чтобы обезопасить себя от возможных соперников в борьбе за власть. Ашока развернул опустошительные войны на юге, присоединив к своей державе весь Декан; вне власти Маурьев остались только государства крайнего Юга Индии. Завоевания Ашоки, согласно его собственным надписям, сопровождались угоном в рабство и гибелью сотен тысяч людей. Затем в политике Ашоки произошел перелом, официально мотивировавшийся потрясением, пережитым самим царем при виде бедствий, причиненных им одной из завоеванных стран, Калинге; по заявлению Ашоки, «раскаяние охватило царя оттого, что покорил он жителей Калинги, ведь покорить независимую страну - это убийство, смерть или угон людей», и «тогда у царя появилась жгучая жажда добра, страстное стремление к добру, желание наставлять в добре». Началась общеимперская кампания распространения «добра» - дхармавиджаи, причем под «добром», как разъяснял сам Ашока, подразумевалось «подобающее отношение к рабам и слугам, покорность матери и отцу, щедрость к друзьям, знакомцам и сородичам, а еще к жрецам и мудрецам, неубиение живых существ». В рамках этой политики Ашока активно покровительствовал буддизму, сам принял его и пытался включиться в жизнь буддийской монашеской общины - сангхи. В то же время он обещал защиту всем религиозным толкам и возвещал: «Царь желает, чтобы повсюду здравствовали все вероучения.... В любом случае следует уважать чужую веру... Тот, кто, браня другую веру из-за приверженности к своей, на самом деле только вредит своей вере». Посредством дипломатических миссий Ашока пытался распространять свое учение о «добре» по всему миру, от Цейлона до Балкан, Египта и Кирены (Маурьи, в чьей империи на северо-западе обитали и греко-македонские колонисты, поддерживали активные контакты с эллинистическим миром на протяжении всего III в.).
Политика Ашоки, возможно, действительно была вдохновлена нравственным переломом в душе царя, но объективно являлась попыткой хоть на какой-то основе, кроме прямого властного насилия, сплотить население разных частей огромной страны, различавшихся по этносу, культуре и уровню социального развития, вокруг престола Маурьев. Учитывая эти огромные различия, найти путь разом ко всем подданным империи было возможно, лишь пропагандируя самые универсальные, общие ценности, не противопоставляя себя ни одной культурной традиции, что и делал Ашока. Отсюда и его особая приверженность к буддизму - это учение делало акцент на судьбе отдельной человеческой личности и игнорировало любые корпоративные и коллективные традиции, в том числе местные, а именно их сепаратизм и тягу к самостоятельности пытался ослабить Ашока.
Объединяющая политика дхармавиджаи была призвана и скомпенсировать остносительную апдминистративную слабость империи Маурьев, чью централизацию не следует преувеличивать Империя делилась на несколько громадных провинций, управлявшихся царевичами и соответствующих размещению прежних основных центров индийской государственности; Северо-Западная провинция с центром в Таксиле, охватывавшая бассейн Инда, и Западная с центром в Уджайне, в бассейне Нармады, были созданы, соответственно, на базе былых царств Гандхары и Аванти. Царь и царевичи-наместники представляли собой, по сути, дополнительный этаж власти, надстроенный над сохранившими свое положение местными структурами и элитами и контролировавший их довольно поверхностно, путем периодической отправки на места специальных «ревизоров». Во многих окраинных областях и на Декане непосредственное управление осталось за местными династами и племенные вождями. Под плотным административным контролем царя находился только регион самой Магадхи, но и там его власть не носила вполне деспотического характера, а была де-факто существенно ограничена советом паришадом, включавшим представителей царского и других знатнейших родов.
Недостаток централизации привел к быстрому распаду державы Маурьев, периферийные владения которой, прежде всего на северо-западе, отложилисьуже к концу III в. На отпавшие от Маурьев страны Восточного Ирана, Гандхару и долину Инда в 206-188 гг. распространял свою верховную власть Антиох III Селевкид, совершивший в 206 г. поход вплоть до Инда и победивший гандхарского царя Субхагасену. Сама династия Маурьев, еще сохранявшая власть в Магадхе, была в 180 г. низвергнута и сменена здесь новым царским домом Шунгов (180-68 г.); границы Магадхи в это время уже не выходили за пределы долины Ганга.

«Классическая эпоха» в истории Индии. Держава Гуптов.
Время II в. до н.э. - V/VI вв. н.э. рассматривается как «классическая эпоха» в истории Индии: именно в это время окончательно кристаллизовались феномены, доминирующие в большинство последующих эпох: религиозная система индуизма, общинно-кастовый строй и раздробленность субконтинента на владения множества противоборствующих мелких династий; то одна, то другая из них создает непрочные крупные державы разного охвата, внезапно возникающие и разваливающиеся и не имеющие устойчивых границ, что приводит к непрерывным и бурным переменам в конфигурации политической карты страны. Указанные крупные державы не были централизованы и представляли собой скорее конгломераты политических образований разного уровня, наскоро сколоченные удачливыми завоевателями, истребившими одних соседней князей и заставивших других признать свое верховное владычество. После распада таких держав их правящие династии могли столетиями держаться в своих небольших исконных владениях, подчиняясь по временам другим правителям, создававшим столь же эфемерные объединения земель все в новых и новых комбинациях. Поэтому реконструировать политическую историю «классического» периода вполне связно и последовательно не удается до сих пор.
Во II в. до н.э. - III в. н.э. Северо-Западная и частично Центральная Индия оказываются ареной экспансии различных иноземных завоевателей, вторгающихся сюда из Восточного Ирана. Политическая карта этого региона меняется с калейдоскопической быстротой. Первой на арену таких завоеваний выступила Греко-Бактрия - эллинистическое государство, образованное в III в. на отпавшей от державы Селевкидов территории Бактрии. В начале II в. его цари подчиняют себе недавно покоренные Селевкидами Гандхару, Арахосию и смежные области, но уже в 171 г. все эти новозавоеванные области к югу от Гиндукуша отделяются от Бактрии под властью одной из группировок греко-бактрийской военной знати и образуют особое Греко-Индийское царство. Его наиболее известным царем был Менандр (ок.155-130), расширивший границы государства до Аравийского моря и Среднего Ганга, где продвижение греков остановил царь Магадхи Пушьямитра (180-144 г.), основатель династии Шунгов. В конце II в. Греко-Индийское царство распалось на множество владений, которые за следующие сто лет, к исходу I в. до н.э. были полностью уничтожены новой волной завоевателей - саками.
Ок. 140 г. до н.э. кочевые племена Средней Азии и Восточного Туркестана, в том числе саки Памира и смежных областей, совершили опустошительное нашествие на оседлые страны Восточного Ирана, сокрушившее Греко-Бактрию. На ее развалинах осели племена, известные впоследствии под обобщающим названием кушанов, в то время как саки проникли в области к югу от Гиндукуша и Памира; одна группа саков осела в бассейне Хильменда (получившем после этого имя «Страна Саков», Сакастан, откуда совр. Систан), а другая - у рубежей Кашмира. Отсюда саки в I в. до н.э. распространили дальнейшие завоевания на всю северо-западную Индию и смежные районы Ирана, так что все огромное пространство от Гиндукуша до Нармады и восточных окраин Пенджаба оказалось покрыто различными владениями саков; те их правители, что добивались гегемонии над другими, именовали себя «великими царями» и «царями царей». Крупнейшее из этих государств, так называемое Индо-Сакское царство, было создано сакским вождем Мауэсом ок. 70 г. до н.э. с центром в Гандхаре, к концу I в. до н.э. расширилось от Арахосии до Восточного Пенджаба и Нармады, уничтожив последние греко-индийские княжества. Затем, из-за слабого контроля над наместниками-сатрапами (кшатрапами), Индо-Сакское царство существенно ослабело и частично распалось. Еще несколько веков после этого в Гуджарате и смежных областях Западной Индии, независимо от того, в какую более крупную державу они временно входили, непосредственную власть удерживали династии, восходящие к сакским наместникам и титуловавшие себя «кшатрапами».
Независимо от индо-саков существовало особое сакское княжество в Систане, к концу II в. подчинившееся верховной власти Парфии. Ок. 25. г. до н.э. оно отложилось от Парфии и во второй четверти I в. н.э. завоевало все индо-сакские территории. Образовавшееся государство, наиболее знаменитым царем которого был правивший из Таксилы Гондофар (ок. 50 г. н.э.), известно в науке под названием Индо-Парфянского. По поздней легенде, Гондофар был обращен в христианство апостолом Фомой; предания индийских христиан о проповеди Фомы в Индии, вероятно, восходят к интенсивным контактам Индии с Римом, установившимся именно в I в. н.э. При преемниках Гондофара Индо-Парфянское царство погрузилось в усобицы, сделавшие его легкой добычей врагов - кушанов Бактрии, которые к этому времени были сплочены в единое царство удачливым кушанским вождем Куджулой Кадфизом I (ок. 30-79 гг. н.э.). В 70-х гг. н.э. Кадфиз захватил большую часть индо-парфянских владений вплоть до устья Инда, а Систан вернулся под верховный контроль парфян. Индо-Парфянское царство перестало существовать, а на его месте возникла держава кушан - первая долговечная держава на северо-западе Индии за многие века. При Виме Кадфизе II (86-97 гг. н.э.) кушаны завоевали почти всю долину Ганга, включая Магадху. Тем самым кушанское царство обежинило под своей властью почти всю северную Индию. Высшего политического расцвета Кушанское царство достигло при Канишке (97 - 120 гг. н.э.), присоединившего Систан и Гедросию у парфян, контролировавшего Среднюю Азию до Арала и большую часть Восточного Туркестана. Кушанская держава была в это время одной из четырех великих держав мира, образовывавших непрерывный пояс от Атлантического океана до Желтого моря (Рим, Парфия, Кушаны, Ханьский Китай).
Держава кушан не отличалась централизацией; близки к фактической самостоятельности были под их властью, в частности, упомянутые выше «кшатрапы» Западной Индии. В III в. н.э. Кушанское царство подверглось ударам Иранского царства Сасанидов, отобравших у него Сакастан, Арахосию и Гедросию (современнный Южный Афганистан и Белуджистан), после чего утратило свои владения в Западной Индии и долине Ганга, а остаток его распался на более мелкие владения.
Характерной чертой существования всех основанных иноземцами государств на территории Индии в «классическую» эпоху было то, что они быстро усваивали индийскую культуру и попадали под ее влияние. Уже греко-индийский завоеватель Менандр известен индийскому преданию как правитель, интересовавшийся буддизмом. Культура царств Северо-Западной Индии «классической» эпохи являет собой синтез греческих, иранских и индийских начал.
Между тем после освобождения Магадхи от влияния кушан ее в нач. IV в. смогла объединить под своей властью династия Гуптов, основавшая новую великую североиндийскую державу. Царь этой династии Самудрагупта (335-380 г.) предпринял грандиозные завоевания, уничтожив 24 правителя Северной Индии и Декана. Его походы достигли Гималаев, верхнего Инда и крайнего юга Индии. Области Декана, правда, лишь временно признали зависимость от Самудрагупты, но большая часть Северной Индии оказалась довольно прочно объединена вокруг Магадхи. Самудрагупта славился храбростью, щедрым покровительством культуре и величался «сверхчеловеком» и «богом на земле». Его сын Чандрагупта II Викрамадитья (380-415 гг.) по прозвищу «Солнце Могущества», прославился совершенными в одиночку смертельно рискованными военными подвигами и присоединил земли западных «кшатрапов», раздвинув пределы державы до Аравийского моря. Время Чандрагупты II считается «золотым веком» индийской истории. Китайский путешественник с восхищением писал о державе Гуптов: «Народ здесь богатый и довольный, не обремененный каким-либо поголовным налогом или ограничениями. Только те, кто пашут царскую землю, платит налог за нее, и они вольны уходить или оставаться, как им нравится. Царь правит, не прибегая к смертной казни, преступников подвергают небольшому легкому штрафу. Даже тех, кто совершает государственную измену, наказывают лишь отсечением правой руки.... Народ процветает и счастлив вне сравнения».
Могущество державы Гуптов было уничтожено новым вторжением с северо-запада: ираноязычные кочевники -эфталиты, создавшие в IV - V вв. н.э. обширное объединение с центром в Средней Азии, обрушились в V в. и на Сасанидский Иран, и на Гуптскую Индию. На исходе V в. очередное нашествие эфталитов сломило державу Гуптов: Пенджаб перешел под их контроль, а прочий Север Индии вновь распался на множество мелких владений, одним из которых до сер. VI в. продолжала править и династия Гуптов. Эти события условно считаются завершением древней истории Индии.
В экономическом отношении «классический» период был временем высшего подъема индийской экономики. Существенно увеличивается объем монетной чеканки - показатель возрастания богатств и нового витка в развитии торговли. Особого размаха достигает внешняя торговля: индийцы впервые устанавливают прямые коммерческие контакты с такими отдаленными регионами, как Центральная Азия, Египет и античная Европа, что стало возможным благодаря появлению таких крупных держав, как Римская империя и Кушанское царство, обеспечивавших относительный мир и поддерживавших дорожную связь на своих огромных территориях. В I-II вв. н.э. египетские и римские купцы появляются на Юге и Западе Индии, где была основана даже римская фактория Арикамеду. Индийцы активно проникают в Центральную Азию и Восточный Туркестан, где подключаются к трансконтинентальной торговле по Великому Шелковому пути, шедшему от Китая до Средиземного Моря. Тесные связи индийцы установили по морю со странами Юго-Восточной Азии, и в первых веках н.э. туда направился поток индийских колонистов. Однако при общем натуральном характере экономики и полном самообеспечении деревенских общин внутренние товарно-денежные отношения оставались весьма ограничены; большинство ремесленников работали на заказ, а не рынок, и обслуживали прежде всего жившую в городах политическую элиту, оплачивавшую их продукцию суммами, полученными за счет взыскания налогов и частной земельной ренты с сельского населения, мало вовлеченного в товарообмен с городом.
Сельская община оставалась главной ячейкой социума, но внутридеревенская специализация и дифференциация зашла довольно далеко: кроме полноправных общинников-землевладельцев, в деревне было множество зависимых и безземельных работников (батраков, должников, сельских ремесленников и т.д.). Статус лиц всех этих категорий в норме передавался по наследству, и в каждой области семьи сходного социального статуса образовывали эндогамные корпорации - касты, вне пределов которых браки не заключались. Каждая каста имела специфические обычаи и ритуалы, помогающие ей сохранять замкнутость и идентичность. Внутридеревенское разделение труда и социальное неравенство тем самым получило кастовое иерархическое оформление: различные касты ремесленников обслуживали земледельческие касты и получали право на долю собранного ими урожая. Городское население также образовало касты, сложившиеся на основе давно существовавших ремесленно-торговых профессиональных корпораций. В зависимости от престижа и богатства данной профессии выстраивалась иерархия таких каст (например, касты ювелиров считались высшими по отношению к большинству других ремесленных каст). Касты, таким образом, представляли собой иерархически упорядоченные наследственные профессионально-родовые группы, охватившие все население Индии. Кастовый строй (точный механизм формирования которого до сих пор остается неизвестным), появившись в «классический период», оставался основой социального самоупорядочивания индийцев и в последующие тысячелетия. Приспосабливая новую общественную реальность к канонической концепции четырех варн, касты причисляли себя к какой-либо из них: высшие земледельческие касты - к брахманам и кшатриям, торгово-ростовщические касты - к вайшьям. Основная масса ремесленников и рядовых крестьян теперь, в отличие от былых времен, рассматривались как шудры, так как степень их эксплуатации, экономического и внеэкономического подчинения верхушке общества была уже явно несовместима с представлением о свободном самоуправляющемся общиннике - вайшье. Вне варн находились касты «неприкасаемых», занимавшиеся ритуально нечистыми работами; они обитали на окраинах населенных пунктов, чтобы ритуально не осквернять прочих жителей, тщательно избегавших общения с ними.
Рост достатка и товарно-денежных отношений поощряет частно-экономические отношения, и массовое распространение получают формы частной зависимости и эксплуатации. Увеличилось число рабов, которым поручали самые тяжелые и грязные работы; источниками рабство были войны, продажа и самопродажа за долги, а также естественное воспроизводство рабов. Рабство в Индии было довольно мягким: они могли образовывать квазисемьи и распоряжаться личным имуществом, в том числе передавать его по наследству родным. Наряду с рабами часто эксплуатировались кабальные должники и наемные работники, обычно выходившие из круга лиц, не имеющих собственных средств производства (в том числе целых безземельных каст).
Основным видом эксплуатации оставался сбор государством налогов с населения. Традиционная ставка налогов, выплачивавшихся сельскими общинами, была невелика (шестая доля урожая), но чрезвычайные поборы могли делать ее куда тяжелее. Некоторые хозяйства и целые категории их (например, храмовые земли) были освобождены от подати. Новым явлением, распространившимся в «классический период», была щедрая раздача государством права получать подати с тех или иных земель в «кормление» сановникам и иным лицам, как временно, под условием несения каких-либо обязанностей, так и в частную собственность (впрочем, и условные держатели с переменным успехом стремились закреплять за собой свои держания как частные). Так формировался слой т.н. «хозяев деревень», эксплуатировавших общины в частном порядке. В эту же социальную группу входили потомки тех мелких и мельчайших владетелей, которые при подчинении их областей более сильным правителем теряли в его пользу большую часть своих политических полномочий, но сохраняли права взимать налоги со своей былой территории, превращаясь тем самым в крупных частных эксплуататоров. Жаловались деревни также храмам и монастырям. Раз превратившись в частную собственность, земли могли быть уже перепроданы кому угодно (например, богатым горожанам). Однако все такие собственники не посягали на общины и их землевладение, ограничиваясь сбором ренты. Внутри самих общинах формировалась деревенская верхушка, занимающаяся устойчивой частной эксплуатацией соседей посредством кабального должничества и аренды. Таким образом, как и почти всюду, в Индии экономическое развитие к концу древности приводило к развитию отношений частной эксплуатации и появлению крупного частного землевладения.
Религия и культура Индии.
Ведийская религия, то есть система верований индийских ариев конца II -середины I тыс до н.э., известная по ведам, обнаруживает значительную преемственность по отношению к своим древним индоиранским корням и, соответственно, общие черты с традиционными религиями иранцев (например, культ Митры, бога Солнца, космического и социального порядка). Твердая иерархия богов (дэвов) еще не установилась; одним из главных героем мифов был бог бури и грома Индра, колесничный воитель, сразивший молнией дракона Вритру, сковавшего все воды мира, и вызвавший этим на поля благодатный дождь (что передает сюжет основного общеиндоевропейского мифа). Индра почитался как военный бог и покровителем царской власти. Космоустроителям-дэвам противостоят могучие злые демоны-асуры, носители хаоса, к числу которых относился и Вритра. Среди дэвов выделялись небесные, как Дьяус, Бог-Небо (ср. с Зевсом греков) и Митра, боги воздушного пространства, как Индра и бог ветра Вайю, и земные, как бог огня Агни и лунный бог Сома, являющийся одновременно духом священного галлюциногенного напитка-сомы, применяющегося при ритуалах. В целом считалось что три класса благих существ - дэвы, люди и их обожествившиеся умершие предки - противостоят трем классам злых существ - асурам, ночным чудовищам-ракшасам, пытающимся прервать жертвоприношения и расстроить связь богов и людей, и болезнетворным духам - пишачам, насылающим недуги, чтобы питаться человеческими телами..
Наибольшее внимание уделялось ритуалам жертвоприношения, «кормления» богов. С точки зрения ариев их ритуалы были настолько могущественными, что временно давали правильно произносящему их жрецу полную магическую власть над соответствующим божеством; ритуал здесь как бы гипнотизирует бога и тот, как автомат, выполняет то, что требует от него жрец соответствующим заклинанием. В других случаях обращение к богу отталкивалось от принципа «do ut des». Необходимости в лично-эмоциональной связи с богами ведийская культура не видела, сосредотачиваясь на обмене выгодами и манипуляции с ними. Поздневедийская религия исходит из концепции полной материальности всего мира (включая души и всю сферу «духовного») и жесткой детерминированности его существования, имманентным законам которого подчиняются и боги. Жречество, как обычно у индоиранцев, образовывало замкнутую наследственную группу. Приобщиться к ритуалу, чтению и слушанию вед могли только члены трех высших варн, для чего они должны были пройти особый обряд посвящения, рассматривавшийся как второе рождение.
Менталитет и система ценностей древних индийцев кристаллизовались в общих чертах к середине I тыс. Для них было характерно гармоническое сочетание индивидуально-гедонистического и корпоративно-коллективистского начал, порожденный общинным укладом; смысл существования человека виделся в его личном счастье и суверенности личности, но они считались немыслимыми вне сотрудничества с членами его сообщества. Один из главных текстов брахманского учения, «Законы Ману», утверждает: «надо бы тщательно избегать всякого дела, зависящего от чужой воли, а что зависит от своей воли, на исполнять ревностно. Все, зависящее от чужой воли - зло, все, зависящее от своей воли - благо... это кратчайшее определение добра и зла» - что свидетельствует о принципиально персоналистской основе индийского взгляда на человека. В то же время иноземные очевидцы отзывались о древних индийцах, несколько идеализируя их: «что касается простых людей, то хотя они от природы и легкомысленны, но честны и благородны. В денежных делах делах индийцы бескорыстны, при осуществлении правосудия внимательны к людям. Они не склонны к обману и предательству, верны своим клятвам и обещаниям. В управлении у них царит удивительная честность, а во всем поведении мягкость и любезность». Не случайно при возможности выбирать между различными путями самоорганизации индийцы склонялись к корпоративному пути, что выразилось, в частности, в позднейшем утверждении кастового строя.
Высшими ценностями для кажого человека считались дхарма (праведность, добропорядочность), артха (выгода), кама (наслаждение) и мокша (освобождение от собственных желаний и страстей, достижение внутреннего покоя); рекомендовалось достигать баланса этих ценностей, не жертвуя вполне ни одним из них ради другого. Особым вниманием пользовалась проблема соотношения радостей и страданий (типичная для гедонистических культур); поскольку жизнь, эмоции и стремление к исполнению собственных желаний я неизбежно связаны со страданиями, мокша - отрешение от своей жизни, самого себя и своих желаний - рассматривалась как одно из завидных достижений, однако единообразных взглядов на способ ее обретения не существовало.
Еще в ведийский период сложилось учение об этапах жизни, рекомендуемых членам трех высших варн: ученичество, жизнь домохозяина в зрелости, жизнь отшельника и бродячего аскета в старости. Аскетическая жизнь, отречение от имущества и страстей должны была принести человеку к моменту смерти мистическую силу и обеспечить ему наилучшую загробную судьбу. Тогда же утвердилась концепция бесконечного круговорота перерождений, подчиненного закону воздаяния (кармы). Общая сумма совершенных человеком в прошлых и текущем перерождениях злых и добрых дел, менявшаяся с каждым новым его поступком, определяла то, кем он окажется в будущей жизни (от животного и членов разных варн до божества). Совершенствуя свое поведение и выполняя общественную и ритуальную норму, человек тем самым улучшал свое будущее перерождение. Концепция переселения душ, по-видимому, пришедшая в индийскую культуру от доарийских аборигенов, психологически смягчала и компенсировала жесткость варнового строя: человек не мог попасть в высшую варну в текущем существовании, но был вполне способен обеспечить себе этот результата в следующем существовании, накопив благие дела. Сословное и имущественное неравенство переносилось Представление о том, что положение любого человека - лишь мимолетная остановка в цепи перерождений, помогало спокойнее переносить сословное и имущественное неравенство.
Середина I тыс. была также временем появления новых религиозных учений. Ведийская религия постепенно перерастает в индуизм, а одновременно возникает особое учение буддизма, обязанное своим существованием одному человеку - царевичу Сиддхартхе (традиционная датировка ок.565-486, реально, возможно, IV в.) и связанное с поиском путей к «освобождению». По буддийскому преданию, в юности Сиддхартха был окружен такой заботой и роскошью, что не знал о существовании болезней, старости и смерти. Впервые столкнувшись с этими сторонами жизни в зрелом возрасте, он был потрясен неизбежными страданиями всех живых существ, покинул дом и ушел странствовать и размышлять; проведя так шесть лет, он стал Буддой (досл. «Посветленным») и пришел к следующим «благим истинам»: жизнь, участие в цепи перерождений - это прежде всего страдания, причина страданий - в неосуществимости человеческих желаний и страстей; чтобы освободиться от страданий, нужно перестать желать жизни, радостей лучшего перерождения (для чего необходимы постоянные тренировки психики, направленные на полный самоконтроль). Тогда жизненная сила, заключенная в человеческих желаниях, мало-помалу иссякнет, и человек вырвется из круговорота перерождений, перейдя после очередной, последней для него смерти в состояние вечного покоя нирваны (досл. «угасание») - нежизни и несмерти одновременно, забвения и утраты самого себя. Запись учения Будды гласит: «Вот (первая) благая истина: существует страдание. Рождение, старость, болезнь, смерть, столкновение с неприятным, утрата приятного - все это страдания; невозможность исполнить желание - тоже страдание. Вот (вторая) благая истина: страдание имеет причину. Это жажда жизни, связанная с наслаждением и страстью. А вот (третья) благая истина: страдание может быть уничтожено путем уничтожения этой жажды и полного уничтожения страсти, отказа от них, отречения от них, освобождения от них, отвращения от них. А вот (четвертая) благая истина: есть путь, ведущий к уничтожению страдания (учение Гаутамы).
Будда не менял картины мира, заданной ведийской религией, но призывал человека к изменению ориентации в этом мире: если ведийская религия была нацелена на ритуальное поддержание контакта с богами ради обретения жизненных благ, то буддизм, наставляющий людей в том, как им вовсе покинуть жизнь, если им опротивели ее страдания (можно сказать, что цель Будды - вооружить желающих особой техникой самоубийства, бессмысленного для индийцев в своем обычном виде из-за закона перерождения), оказывается закономерно равнодушен и к богам, и к обрядам. По тем же причинам буддизм равнодушен к необходимому лишь для поддержания жизни общественному устройству: оно не отрицается, но и не считается чем-то существенным, так как буддийское спасение было сугубо личным делом каждого отдельного человека. Первоначально считалось, что для обретения нирваны необходимо отказаться от имущества, социальных связей и человеческих привязанностей; такие буддийские «монахи» именовались бхикшу (досл. «нищего»), создавали собственные, так называемые монастырские корпорации и составляли в целом монашескую общину - сангху. Впоследствии распространилась иная точка зрения, по которой и миряне, соблюдающие буддийскую праведность, могут, хотя бы за несколько перерождений, достичь нирваны. Эти две концепции получили название «узкого пути спасения» («малой колесницы», хинаяны) и «широкого пути спасения» («большой колесницы», махаяны). В позднем индийском буддизме возникают храмы и культ самого Будды как бога-спасителя.
Буддизм, ориентированный на отдельную личность и равнодушный к традиционным социальным связям, находил особую поддержку у тех социальных сил, которые сами оказывались в какой-то мере противопоставлены им - в частности, у горожан, особенно зажиточных (само образование городов было связано с распадом былых связей и образованием новых, а также с развитием частнособственнических. индивидуальных начал) и царей крупных держав (заинтересованных в ослаблении локально-корпоративных традиций как фактора, усиливающего сепаратизм и препятствующего политической интеграции и более полному подчинению власти царя). В то же время в гедонистической индийской культуре (подчеркнем, что и буддизм парадоксальным образом вырастает из гедонистических корней, так как его единственный смысл - избавление от страданий) учение Будды не раз подвергалось теоретической критике (вот один из ее образцов: «Единственный смысл жизни человека состоит в удовольствиях. И не следует отвергать их на том основании, что наслаждения всегда связаны со страданиями. В нашей власти использовать наибольшее число удовольствий и избегать сопутствуюших им страданий, подобно тому, как желающий риса берет его вместе с соломой и всем прочим и, взяв то, что ему нужно, остальное выбрасывает»). К исходу эпохи древности буддизм в Индии был почти полностью вытеснен индуизмом.
Индуизм можно рассматривать как систему верований, в которую к рубежу эр перерастает ведийская религия в результате процессов внутреннего развития и дальнейшей интеграции культур различных народов Индии. Одной из основных новых черт этой системы является концепция всевышнего, вездесущего и проникающего весь мир Бога-творца Брахмы, основы бытия Вселенной. Все иные боги являются его воплощениями или слугами. Отношение к этому божеству строилось уже не на желании извлечь из него пользу, но на безусловной и самозабвенной любви.
Устанавливается иерархия прочих богов, и на первый план среди них выходят Вишну - хранитель мира и мирового равновесия, способный воплощаться в различных обликах и существах (одним из его воплощений является темнокожий царь-пастух Кришна) и Шива, поддерживающий круговорот жизни и смерти, истребляя все, что должно было умереть, и укрепляя плодородие и жизненные силы во всем, что должно было жить. Вместе с Брахмой они образовывали троицу верховных богов индуизма - Тримурти.
Священными текстами индуизма остаются веды, но еще большее значение получает мифологизированная историко-эпическая традиция, в отличие от вед. не являющаяся тайным знанием и открытая для всех. Жертвоприношения животных постепенно выходят из употребления. Одним из главных индуистских текстов является «Бхагавад-Гита», включенная в эпос «Махабхарату»; ее сюжет сводится к тому, что один из воюющих царевичей, увидев в стане врага множество родных и личных друзей, хотел бы уклониться от битвы и пролития их крови; в ответ главный герой «Гиты», Кришна (воплощение Вишну) проповедует принцип самоотвлеченного выполнения долга (дхармы), продиктованного общественным и корпоративным статусом данного лица, независимо от его собственных пристрастий и человеческих чувств. Такой долг у каждого свой, и то, что было бы добрым поступком для одного человека, явилось бы злым делом у другого.
Социально-этические постулаты индуизма освящают общинно-кастовый строй; утверждая терпимое отношение и установлениям любой корпоративно-кастовой группы, он требует неукоснительного соблюдения этих обычаев и налагаемого ими долга внутри каждой из таких групп и поддержания их замкнутости и семейной прочности (запрещались браки и даже совместные трапезы между членами разных таких групп; а также смена кастовой профессии; поощрялось заключения браков в раннем детстве и самосожжение вдов по смерти мужа, осуждался, хотя и не запрещался, повторный брак вдов). Любое нарушение запретов в этой области считалось несущим ритуальную скверну и влекло наказание вплоть до изгнания из касты, делавшего человека фактически бесправным изгоем.
Богатейшая литература Древней Индии представлена прежде всего памятниками ведийской и индуистской религиозной традиции; на основе комментариев к древним ритуалам и гимнам выросли древнеиндийская лингвистика, философия, в том числе исключительно развитая гносеология и формальная логика. Замечательным памятником брахманской литературы являются «Законы Ману», излагающие всеобъемлющее социальное учение брахманов. Среди прочих произведений необходимо назвать знаменитые эпосы - «Махабхарату» и «Рамаяну»; последняя излагает легендарную историю Рамы, ранневедийского правителя Кошалы: по преданию, Равана, царь демонов-ракшасов, обитавших на острове Ланка (Цейлон), похитил жену Рамы, Ситу, но Рама с помощью царя обезьян Ханумана разгромил Ланку, убил Равану и освободил жену. в этом сюжете причудливо сплавились глухие воспоминания о каком-то дальнем походе индоарийских царей долины Ганга на дравидский Юг с обычными индоевропейскими сказками о герое, возвращающем при соджействии звериного помощника похищенную жену из «иного мира», населенного злыми сверхъестественными существами и отделенного от нашего мира водной преградой. Оба эпоса являются своего рода энциклопедиями индуизма: восходя к эпическим преданиям ведийской эпохи, впоследствии они гигантски разрослись за счет введения все новых и новых компонентов, их окончательные редакции относятся ко временам Гуптов.
Буддийская литература представлена прежде всего каноном буддийского учения «Типитака» («Три корзины рукописей», включающем правила жизни буддийских монахов, буддийскую философию, предания о Будде и приписываемые ему изречения.
В классический период в Индии развиваются новые светские литературные жанры: была создана литературная драма; крупнейшим ее творцом явился Калидаса (ок. 400 г. н.э.), записана книга басен «Панчатантра».
К памятникам научной и дидактической литературы относятся грамматика санскрита Панини (IV в. до н.э.; по языковедческим принципам она не имела себе равных в мировой науке вплоть до XIX века), политический трактат «Артхашастра», сугубо прагматического, «макиавеллистского» содержания, многочисленные сочинения по гносеологии, формальной логике, философии понятий и языка, а также по естественным и точным наукам. Из всех стран древнего Востока только Индия развила осознанные концепции абстрактного мышления и тем самым перешла от прикладных знаний к созданию полноценных научных теорий. Индийцы ввели нуль в математике и изобрели позиционную систему записи чисел, цифры (известные ныне под названием «арабских»). Астроном V в. Арьябхата выдвинул концепцию вращения Земли вокруг своей оси и Солнца в пустоте.

Заголовок: Китай
Прислано пользователем Eltekke на 08/20/04 в 01:12:25

ДРЕВНИЙ КИТАЙ
Территория и население.
Цивилизация древнего Китая сложилась, как и остальные ранние цивилизации, в бассейне великой реки - Хуанхэ, текущей по лессовому плато, с крайне неустойчивым, часто меняющимся руслом в нижнем течении. В древности вся долина Хуанхэ была покрыта лесами; здесь водились слоны, носороги и тапиры. Климат был влажным и дождливым. Пойменные почвы идеально подходили для занятий земледелием и не требовали изнурительного труда при их обработке. С другой стороны, жизнь у поймы при постоянной угрозе наводнения и смены речного русла, была очень рискованна. Лишь распространение железных орудий труда в I тыс. до н.э. позволило китайцам выйти за пределы пойм.
С севера и северо-запада к бассейну Хуанхэ прилегает восточная часть евразиатской Великой Степи; отсюда на Китай систематически совершали набеги полукочевые и кочевые племена. Почти непроходимые горные хребты, занятые воинственными кланами, соседили с Китаем на западе. Все это привело к географической изоляции оседлой земледельческой зоны в бассейнах Хуанхэ и Янцзы от остального мира, с трудом и не до конца преодоленной лишь в конце I тыс. до н.э. В свою очередь, такая географическая картина способствовала выраьотке классического китайского прелдставления о своей стране как об окультуренном центре мира, окаймленном варварской периферией.
В VI-V тыс. бассейн Хуанхэ и Янцзы, как и более южные районы, был заселен племенами австронезийской группы (роственными современным вьетнамцам и малайцам). На юго-западе жили австроазиаты (реликты которых и сейчас обитают в этом регионе), на западе, в Тибете и смежных районах - протосинотибетцы (предки носителей китайского, тибетских и бирманских языков). Лингвистика предполагает, что первые носители протосинотибетских диалектов были европеоидами и прибыли в Тибет с далекого запада, но здесь полностью монголоидизировались. По-видимому, в V тыс. группа протосинотибетцев расселяется с запада по верхнему и среднему течению Хуанхэ и дает начало культуре Яншао; эта группа и обособилась как протокитайцы. Постепенно протокитайцы ассимилируют австронезийцев долины Хуанхэ (в низовьях которой те, впочем, жили еще в I тыс. до н э.; китайские источники описывают их как восточных варваров - и). Собственно китайская этническая общность складывается в первой половине I тыс. до н.э.; в середине I тыс. она ассимилировала и включила австронезийское население долины Янцзы. На этом формирование древнекитайского этноса завершилось; около рубежа эр он принял сохраняющееся до сих пор самоназвание «хань» (по имени правившей тогда династии).

Древнейший Китай. Шан-Иньское государство.
В V-III тыс. до н.э. бассейн среднего течения Хуанхэ занимала этнокультурная общность, характеризующаяся археологическими культурами яншао и луншань (в которую переросла культура яншао). На луншаньском этапе (вторая пол. III тыс. до н.э.) возникает имущественная дифференциация. Яншаоско-луншаньские племена и были той основой, из которой впоследствии выросла историческая общность древних китайцев.
Согласно древнекитайской историко-литературной традиции первой наследственной династей правителей Китая была династия Ся (по традиционной хронологии - конец III - начало II тыс. до н.э.), основанная неким Ци. Китайская традиция приписывает Ци в сыновья мифологическому культурному герою, Великому Юю, спасшему людей от всемирного потопа, тем самым «сшивая» начало династийного, то есть исторического прошлого своей страны, с мифологическим прошлым божественных перволюдей и культурных героев (переосмысленных как древнейшие, ненаследственные правители страны, предшествующие цепочке ее династий). При заведомой неисторичности такого приема, предание о самой династии Ся, скорее всего, достоверно, и за ним стоят два взаимосвязанных явления: создание какого-то раннего объединения племен луншаньского ареала вокруг одного из таких племен - «ся», и начало передачи власти вождей по наследству взамен былым выборам.
Заведомо исторический характер, подтвержденный аутентичными письменными и археологическими данными, носит правление следующей династии китайской традиции - Шан (Инь). По преданию, последний правитель Ся был зверски жесток; Чэн Тан, вождь племени шан, одного из зависимых от Ся племен, возглавил недовольных, уничтожил весь клан Ся и сплотил вокруг шанцев остальные племена. Так возникло шанское политическое образование, просуществовавшее до 1027 г. до н.э. Племя шан неоднократно переселялось по равнинам в среднем течении Хуанхэ, пока при правителе Пань Гэне не остановилось в районе современного Аньяна, где была основана новая столица - Великий Город Шан (ок. 1300 г.). С этого времени династия получает второе название - Инь (видимо, так назывался правящий род) и начинается заключительный период шанской истории (XIV-XI вв.), представленный археологическими находками и ценнейшими иероглифическими гадательными надписями - первыми памятниками древнекитайской письменности. Широкое распространение в этот период получила бронза, однако она не применялась в главной сфере производства - земледелии, а использовалась для изготовления оружия и предметов ритуала.
Шан-Иньское объединение было раннеклассовым государством, но это раннее государство не разрушало разграничения племенных и родовых структур, сохранявшихся в полной неприкосновенности и служивших главными составными частями общества. Государственность выражалась в том, что власть правителя носила автократический характер и не зависела от институтов родоплеменного самоуправления; ван имел право повелевать любым человеком, находящимся на его землях. Классовый характер общества проявлялся в налоговой и отработочной эксплуатации основной массы населения со стороны правителя, а также в выделении неравноправных сословий внутри племени. Во всем этом проявился один из самых важных феноменов всей истории Китая - устойчивость и значение родовых структур; даже впоследствии, с полной потерей ими властного и хозяйственного значения и распространением частной собственности, род тысячелетиями оставался главной ячейкой в сфере собственно социальных отношений. Особенно ярко это выражалось в типичных для Китая наказаниях родственников за проступок одного из них; за тяжелое политическое преступление глав рода, согласно стандартным правовым нормам, мог быть уничтожен весь род, и именно так оформлялись обычно династические перевороты. Другим примером является неизменное деление китайцами своей истории на династические циклы, то есть на периоды правления членов одного рода.
Ядром Иньского государства была территория племени шан. Судя по находком в аньянских гробницах, у шанцев этого времени выделялись четыре довольно четко отграниченных друг от друга по сословному и имущественному положению страты: род правителя (вместе с его представителями хоронили и часть их челяди), знать, рядовые общинники и бесправные лица, оказавшиеся вне общинно-родовых структур. Государственная эксплуатация самих шанцев выражалась, по-видимому, в привлечении их к отработкам на полях правителя и храмов и иным общественным работам.
Правитель - ван - осуществлял военную, исполнительную и высшую жреческую власть, считаясь главным посредником между людьми и космическими силам, уполномоченным последними на управление страной. Только он мог осуществлять гадания, выясняющие волю божества (таковые предпринимались при принятии почти любого решения), и его участие в той или иной деятельности магически способствовало ее успеху и часто рассматривалось как его необходимое условие. Поэтому все жизнеобеспечивающие сельскохозяйственные работы начинались только по специальному приказу вана, который, в свою очередь, отдавал его только после выяснения воли богов на этот счет посредством гадания. Представление о том, что статусу правителя имманентно присуще уникальное свойство служить проводником космической жизнеобеспечивающей энергии на землю, без чего приходит в упадок вся жизнь, сохранялось впоследствии на протяжение тысячелетий (правда, правитель исполнял свою роль такого проводника тем хуже, чем безответственнее относился к своим обязанностям; с какого-то момента китайская официальная общественная норма требовала устранить и заменить такого правителя силами его подданных. Благоговение питали, строго говоря, к институту его власти, а не к личности ее носителя). О единоличном характере власти вана говорит его стандартный эпитет вана - «единственный среди людей». При ване сформировался примитивный государственный аппарат и зародыш постоянной армии - колесничная дружина, воевавшая во главе пешего племенного ополчения. Ван, его двор и дружина, то есть верхушка общества в целом, существовали за счет отработок шанцев на их полях, дани зависимых племен и, вероятно, привлечения труда лиц, втянувшихся в частную зависимость от них.
Главными государственными делами в древнекитайской традиции считались жертвоприношения и войны. Так обстояли дела уже в иньскую эпоху. Войны велись за расширение круга зависимых племен, платящих дань иньскому вану, и ради массового угона пленных. Последние предназначались для жертвоприношений усопшим предкам, а не для обращения в рабство, институт которого еще не сформировался (у иньцев не было даже специального термина для обозначения рабов).
Вожди племен, признававших зависимость от иньского вана, получали от него титулы, номинально включавшие их в административную структуру возглавляемого им государства, и должны были регулярно являться в Великий Город Шан с дарами, присылать туда дань, предоставлять вану свои племенные ополчения и информировать его о положении дел на своих границах. Внутренние проблемы они решали самостоятель-но.
В иньскую эпоху уже сформировалась концепция, согласно которой собственное государство является центром мира и теоретически имеет мандат от космических сил на управление всей землей; те, кто признают это право, образуют окультуренное пространство, остальная часть мира прозябает в ритуальной нечистоте и варварстве. Эта концепция также сохраняла безраздельное господство в официальной мысли Китая следующих тысяч лет. Государственным культом Шанской державы являлся культ предков (прежде всего предков правящего государя).
Великий Город Шан был окружен стенами шестиметровой толщины и насчитывал много больших дворцов и храмов, возведенных на искусственных платформах, а также ремесленных мастерских, обслуживавших заказы правившей верхушки. Близ города находились гробницы ванов и их ближайших родичей - огромные подземные сооружения, где вместе с ними хоронили множество богатств и десятки людей.
Пик иньского могущества приходится на правление У-дина (ок.1200 г.), предпринявшего обширные завоевания и выстроившего новые дворцы и храмы в Великом Городе Шан.
Одним из племен, соседящих с иньцами с запада, было племя чжоу, то воевавшее с Инь, то признававшее зависимость от него. Когда на престоле оказался последний правитель Инь, считающийся в китайской традиции безответственным, капризным и праздным тираном, вождь чжоусцев У-ван возглавил коалицию западных племен, разгромил иньцев в битве при Муе (1027 г. до н.э.) и захватил территорию иньского государства. С этого времени отсчитывается эпоха династии Чжоу.
Эпоха Западного Чжоу.
Первый период правления династии Чжоу, когда ее столица размещалась в западной части страны, рассматривается китайской традицией как эпоха Западного Чжоу (1027-770 г.). Захват власти над древнекитайским государством достаточно примитивной племенной группой чжоусцев привел к существенным изменениям в социально-политическом строе. Новая династия, не имевшая опыта управления сколько-нибудь крупным государством, предпочла раздать все подконтрольные ей родовые группы вместе с занятыми ими территориями в наследственные владения членам правящего дома и некоторым представителям знати (в том числе некоторым племенным вождям, перешедшим на сторону Чжоу от иньцев; за ними были признаны их племенные территории). Все такие владетели именовались чжухоу; верховный правитель делегировал им практически полную власть во внутренних делах их уделов (которых в XI в. насчитывалось 200-300), а непосредственно управлял лишь оставшимся у него доменом - «столичной областью». Обязанностью чжухоу было предоставлять вану определенную долю податей и воинские контингенты. Былое административное деление по племенам перестало существовать, сменившись территориальным (к тому же ряд враждебных племен был переселен на новые места).
Чжоусцы ввели сословное деление всего свободного населения на 5 рангов: единственным обладателем первого ранга был чжоуский ван, второй принадлежал чжухоу, третий - дафу, главам родовых групп, из территорий которых складывались уделы чжухоу, четвертый - ши, главам больших семей, из которых состояли указанные группы, пятый - простолюдинам. Образовалось нечто вроде феодальной лестницы, определявшей систему власти и собственности: «ван считает своим слугой чжухоу, чжухоу считает своим слугой дафу, дафу считает своим слугой ши». Владетель каждого ранга передавал большую часть своей земли в держание владетелям следующего ранга, а те передавали наверх долю достающейся им земельной ренты, созданная в конечном счете трудом простолюдинов. Верховным собственником всей земли считался чжоуский ван, реально же доход с нее дробился между владетелями разных рангов, делегировавшими право распоряжаться ей сверху вниз. В связи с такой раздачей земли линастия Чжоу постепенно отказывается от системы выделения особых государственных полей, которые должны были возделываться соседними общинами в порядке государственной повинности-отработки (урожай при этом целиком поступал в распоряжение государства), и переходит на взимание обычных податей.
Для каждого ранга был жестко установлен предельный уровень потребления: «потребление богатств зависит от вознаграждения, соответствующего рангу». Объем присваиваемой земельной ренты и землевладения, допустимое количество еды, питья, скота и рабов, вид одежды и утвари, размеры и убранство дома и даже гроба и могилы были свои для каждого ранга. Так, простолюдины вообще не имели право есть мяса и рыбы, ши - любого мяса, дафу запрещалось любое мясо, кроме свинины, чжухоу - кроме говядины, и только ван мог питаться любым мясом. Иногда одно и то же понятие носители разных рангов призваны были выражать разными словами, своими для каждого ранга. Ранг наследовался старшим сыном, прочие сыновья получали ранг одной ступенью ниже (кроме, разумеется, простолюдинов).
Другим новым явлением было развитие рабства: теперь значительная часть пленных обращалась в рабов, однако в производстве рабский труд особенной роли не играл. В зачаточных формах стала развиваться торговля: вместо денег применялись раковины-каури.
Чжоусцы унаследовали и развили иньскую идеологию. В государственной религии главное место заняло Небо - почти безличное и всемогущее вселенское начало. Ван получил титул «сына Неба», что выражало принадлежащую только ему, по статусу, способность ретранслировать космоупорядочивающую энергию Неба на благо представляемого им сообщества и всей земли.
По территории государство Чжоу вскоре существенно превзошло Шан-Инь, и, соответственно, унаследованные чжоусцами хозяйственные достижения иньцев (прежде всего, употребление бронзы) распространились на новые земли.
Распад Китая и эпоха Чуньцю.
Система «наследственных владений» с неизбежностью приводила в течение веков к росту самостоятельности их владетелей и ослаблению власти чжоуского вана. Резкий импульс этому процессу придал внешнеполитический кризис, вызванный вторжениями полукочевых племен жунов, населявших верхнее течение Хуанхэ, западных соседей Чжоуской державы. Отдаленно родственные чжоусцам, жуны стояли еще на родоплеменной стадии развития. Первые десятилетия VIII в. стали временем нарастающих нашествий жунов на пределы Чжоу, переплетающихся с мятежами владетельных князей. В 771 г. чжоуский Ю-ван, неудачно боровшийся с жунами, был убит союзными им мятежными владетелями, а его преемник Пин-ван в 770 г. был вынужден бросить столичный район, превратившийся в арену безнаказанных набегов жунов, и переехать со своим двором на восток, в район Лояна. Этот момент в китайской традиции принято считать концом периода Западного Чжоу (последующее время существования династии выделяется в эпоху Восточного Чжоу, 770-256 гг. до н.э.).
Бегство от жунов стало решающим шагом в ослаблении власти вана. Он больше почти не вмешивается во взаимоотношения чжухоу, и те стремительно превращаются в фактически незави-симых государей. Уменьшается его домен (частью за счет новых пожалований чжухоу, частью под их ударами), прекращается регулярная выплата дани чжухоу. К концу VIII в Китай фактически распался на тысячу с лишним самостоятельных владений, между которыми немедленно началась борьба за поглощение и подчинение соседей.
С другой стороны, номинально продолжала признаваться верховная власть безвластного чжоуского вана как традиционное воплощение единства страны, тем более что почти все местные владетели происходили из династии или очень тесно были породнены с ней браками. За ним остался и его исключительный сакральный статус как посредника между людьми и Небом. На чжоуский престол никто не посягал, и только за его обладателями оставался титул «Сына Неба» и вана. Чжухоу стремились представить свои действия как направленные на служение интересам вана.
Время, когда местные правители разной степени могущества боролись за гегемонию друг над другом, признавая верховную сакральную и номинальную власть чжоуского вана, образует так называемый период Чуньцю («Весна и осень», 722-403 гг. до н.э.). Это был один из самых мрачных периодов в истории Китая, полный бесконечными войнами между владениями, смутами и переворотами внутри них. В этой борьбе всех против всех нередким делом для князей и знати стали убийства ближайших родственников и предательства любых союзов и соглашений. С распадом страны было почти утрачено осознание ответственности власти перед населением, знать резко углубила пропасть между собой и простолюдинами. Литература без всякого осуждения воспринимает эпизоды наподобие следующих. Один из правителей публично горевал о том, что ему приходится дышать одним воздухом с простолюдинами, и придворный мудрец утешил своего государя, объяснив, что его овевает неизмеримо более благоуханный ветер, чем его подданных. Гость другого правителя, услышав от него предложение принять в дар его наложницу и сказав из желания вежливо отказаться от столь ценного дара, что у той ему понравились только руки, тут же получил руки отрубленными на блюде (эпизод относится к III в., более позднему этапу эпохи междоусобиц, но отражает психологию, характерную для него в целом).
В конце VIII -конце VII вв. до н.э. Китай испытывает на себе восточные импульсы того великого переселения кочевых народов Великой степи, западными звеньями которого стали рассматривавшиеся выше миграции скифов: с северо-востока в долину Хуанхэ, переходя от набегов к миграциям, прорываются кочевые племена ди (включавшие, по-видимому, ираноязычные группы), опустошающие центральные районы страны и включающиеся в усобицы князей, выступая как союзники одних и враги других.
В этот период изменился характер самоидентификации древнекитайской общности. В эпохи Шан-Инь и Западного Чжоу она носила политический характер: противопоставление «мы - они» отталкивалось от того, подчинялись ли соответствующие группы власти вана, или нет. Теперь формируется новая, этнокультурная самоидентификация: общность носителей существовавших тому времени древнекитайских языка, ритуала и социокультурных норм (в том числе определенного земледельческого хозяйственного типа), занимавшая среднее течение Хуанхэ, получает особое самоназвание "хуася" (или «чжуся») и противопоставляет себя всем инокультурным соседям, рассматривавшимся ей как представители некоего единства «варваров четырех сторон света». Считалось, что «хуася» связаны между собой родством (что закреплялось идеей об их общем происхождении от мифического Хуанди - легендарном первом владыке Поднебесной). Их княжества рассматривались как «Срединные», а они сами - как «свои» друг для друга (в отличие от чужаков-«варваров») уже независимо от их политической ориентации: «Варвары — это шакалы и волки, им нельзя идти на уступки; чжуся — это родствен-ники, и их нельзя оставлять в беде". Этому противопоставлению придавали и этическую окраску: «варвары не придают значения нравственному началу", а хуася следуют законам справедливости, исходящим от Неба.
Менталитету хуася действительно был присущ особый этический комплекс, восходящий, возможно, еще к чжоуским временам. Авторитет социально-этических нормы, в рациональном духе, возводился к тому, что они являются единственно возможным средством согласовать желания и потребности отдельных людей и помешать им уничтожить друг друга в смутах. Таким образом, смысл самой нормы измерялся тем, что она обеспечивает, насколько это возможно, удовлетворение потребностей отдельных людей. В то же время считалось, парадоксальным образом, что удовлетворить их возможно лишь в том случае, если сами люди будут как можно меньше думать о себе, стараясь заботиться лишь о выполнении своего долга перед другими как о безусловном самодовлеющем приоритете; окружающие, со своей стороны, по той же модели позаботятся о них. Считалось, что санкция заботы о себе тут же привела бы к тому. что люди вообще пожелали бы отброситьб любые ограничения и погрузились в хаос. Это воззрение стало инвариантом традиционной китайской этики, придав ей устойчивый оттенок подавления личности, сделав ее основными ценностями «долг», «почтительность» и т.д. и питая невероятно сложную систему всеобъемлющей регламентации поведения, призванной дисциплинировать индивидуума и приучить его к самоограничению и самоотречению во имя отвлеченной нормы.
Необходимость борьбы с нашествиями ди вызвала к жизни определенную политическую интеграцию, однако уже не вокруг фигуры чжоуского вана: тот или иной крупный чжухоу добивается съезда князей, на котором его признают «гегемоном», ба, что подразумевало его лидерство по отношению к прочим владетелям, как правило осуществлявшееся под стандартными лозунгами «заставить всех уважать вана» и «отразить угрозу варваров». На деле главным здесь было стремление к поли-тическому господству, однако дос-таточными силами для его достижения не располагало еще ни одно владение. «Гегемонии» добивались князья то одного, то другого из них, и ни один не мог добиться покорности от всех владений. Эпоха «гегемонов» началась в первой половине VII в., в период особой угрозы ди, и завершилась в начале VI в., практически сразу после решающей победы над ними (594 г.), покончившей с их набегами. Выдвижение «гегемонов» еще больше ослабило престиж чжоуских царей: в конце VII в. правитель Чу принял титул вана, открыто отвергнув номинальный авторитет Чжоу, и это не помешало ему добиться того, что остальные, лояльные Чжоу князья, признавали его тем не менее «гегемоном»!
К V в. до н.э. общность хуася расщирилась территориально, благодаря колонизации, направленной на относительно менее заселенные окраины - на восток, к берегам Тихого океана и на юг, в бассейн Янцзы - а также культурной ассимиляции местного населения. К этому времени из противоборствовавших княжеств уцелело немногим более десятка, которые и делили между собой всю территорию хуася. В частности, к «Срединным государствам» были теперь отнесены сильные окраинные владения с населением, частично имевшим некитайские этнические корни: Чу на юге, Янь на северо-востоке и Цинь на западе.
Эпоха Чжаньго. С распада в 403 г. одного из крупнейших противоборствующих владений - Цзинь - китайская традиция условно отсчитывает новый период своей истории - Чжаньго (дословно «Воюющих государств», 403-221 г.). Середина I тыс. действительно была временем резких сдвигов во всех сферах жизни страны. В VI в.-IV вв. в Китае появилось и распространилось (в том числе в земледелии) железо. Железные пахотные орудия вызвали взлет производства и демографический взрыв, так как позволили возделывать не только мягкие речные поймы, но и твердые почвы (соответственно, появляется искусственное орошение - до того, когда хозяйство велось в поймах, проводить имело смысл только водоотводные каналы для борьбы с наводнениями). В качестве тягловой силы при запашке впервые стал применяться скот.
Рост продукции, прогресс агротехники, распашка новых земель, а также общая нестабильность, вызванная войнами и не позволявшая эффективно контролировать выполнение ранговых ограничений и запретов, привели к грандиозным социальным переменам. Исчезла старинная чжоуская система общинного землепользования: в середине I тыс. повсеместно утверждается частная собственность на землю с правом свободно покупать и продавать ее, в связи с чем община окончательно становится соседской, а государства переходят к новой форме податного обложения - поземельному налогу, начисляемому на площадь обрабатываемой данным собственником земли. Чжоуские наследственные сословия ремесленников и торговцев, причислявшиеся к рангу простолюдинов и тем самым принудительно обреченные на невысокий уровень жизни, ушли в прошлое, сменившись деятельностью индивидуальных купцов и ремесленников, вольных накапливать любые богатства. Это привело к формированию богатой ремесленно-торговой верхушки (чьи представители по рангу оставались простолюдинами). С другой стороны, за века нестабильности многие носители высших рангов разорялись. Таким образом, с обеих сторон нарушался основной принцип традиционного порядка: «богат, кто знатен, беден, кто незнатен (по рангу)». В городском производстве стали широко применяться рабы, общее число которых резко возрастает. Количество и населенность городов также возросли, причем ремесленники составляли значительную массу их населения. В товарно-денежные отношения с городом стала втягиваться деревня, в связи с чем к концу периода Чжаньго в Китае сложились регионы различной хозяйственной специализации. В IV-III вв. уже была распространена металлическая монета, причем внутри хозяйственных регионов происходит стихийная унификация монетных систем.
В ответ на социально-экономические перемены и перманентные усобицы в Китае появились новые направления общественной мысли: конфуцианство, легизм, моизм, даосизм - все основные учения Китая (в последующие эпохи они только развивались и дополнялись, и ничего похожего на инновационный взрыв эпохи Чжаньго не происходило). Все они пытались решить, каким образом можно восстановить обшественный порядок, то есть устранить проблемы, вызванные расхождением знатности и богатства, и прекратить смуты - то есть добиться от людей забвения своих личных выгод и самоотверженного исполнения общественной нормы. Рецепты, предложенные ими, разительно отличались друг от друга.
Учение Конфуция (Кун-цзы, 551—479 гг. до и. э.), отталкивалось от представления о том, что человек по своей природе добр, то есть, в рамках китайской системы понятий, готов к самоотверженному служению долгу, если высшие не подадут ему разрушительных примеров обратного. Образцом для всех общественных отношений Конфуций считал семью, в которой старшие призваны заботиться о младших и воспитывать их, а младшие - почитать и слушаться старших; в государстве народ выступает в роли «детей», а правитель - «отца». Правитель обязан заботиться не о личных выгодах, а о благе народа и исполнении воли Неба, народ - беспрекословно повиноваться правителю.
Ключевые понятия конфуцианства - «способность вести себя по-людски» жэнь (неверный, но распространенный перевод - «гуманность», на деле речь идет о добровольной готовности исполнять внешнюю норму), «верность» чжун, «долг» и, «почтительность к старшим» сяо и «нормы поведения» ли. Особенно подробно Конфуций развивал учение о воплощении своего идеала - «благородном муже» цзюнь-цзы, живущем для одного лишь бескорыстного, бесстрашного и принципиального исполнения своего общественного долга. Забота о себе или реализации собственно личных чувств конфуцианством всячески дискредитируется. Вот две характерные выдержки из конфуцианского трактата: «В детстве был смирным, слушался приказов, гулять ходил только в определенную сторону, пребывал в строго определенном месте, любил учиться и не шалил. В отрочестве обладал твердой волей и выполнял приказы, усердно соблюдал то, чему его учили, и не был распущен. Став совершеннолетним, любил почтительность, не имел своевольных мыслей, менял взгляды только из чувства долга, действовал только по приказу высших»; «Разве у благородного мужа бывают близкие люди? У благородного мужа бывают близкие люди, но не в том смысле, что они словно в одной команде друг с другом, а в том, что он сближается с ними на основе добродетели, чтобы помогать друг другу служить правителю, и только в этом смысле они для него близкие».
Наконец, с точки зрения конфуцианцев в древности уже существовало идеальное состояние общества, когда праведным ванам помогали в управлении «благородные мужи»; их законы и надлежит без размышлений восстановить и соблюдать, не допуская никаких новшеств (отсюда постулат: «благородный муж передает, а не создает»; тут сказалось враждебное отношение Конфуция к социальным переменам его эпохи, прежде всего обогащению хотя бы некоторых простолюдинов). Главный путь к восстановлению порядка - воспитание новых «благородных мужей»; им занялся было сам Конфуций, но по его собственным признаниям, ему так и не удалось воспитать "благородного мужа", да и себя он таковым не считал.
Позднее конфуцианцы Мэн-цзы (IV в.) и Сюнь-цзы (III в.) систематизировали учение Конфуция и развили его в стройную всеобъемлющую доктрину.
Другой китайский мыслитель, Мо Ди (ок. 400 г. до н.э.) выступал с требованиями, навеянными идеализацией первобытного общества, где господствовала коллективистская взаимопомощь, а потребление было крайне скудным. Мо Ди утверждал, что преодолеть кризис можно только на основе принципов равной «всеобщей любви» людей друг к другу, не различающей своих и чужих, отказа от любой обособленности - корпоративной, семейной, индивидуальной, - и жесточайшего ограничения потребления и производства предметами первой необходимости; все, что превышало рамки минимально необходимого удовлетворения простейших физических потребностей, он считал вредным.
В IV-III в. распространилось учение школы «правительственных распоряжений» (так называемого легизма). Легисты полагали, что по своей природе человек - существо злое, то есть, иными словами, не способное по доброй воле подчинить всего себя исполнению долга перед высшими. На него остается воздействовать страхом перед невиданно жестокими наказаниями. Легисты прямо призывали правителей не оставлять подданным времени для отдыха и возможности иметь какие-либо запасы или излишки; иначе, не занятые по необходимости изнурительным трудом, люди непременно затеют смуту. По той же причине рекомендовалось вести непрерывные завоевательные войны, укрепляющие повиновение и поглощающие силы народа. Легисты выдвигали принцип всевластия государства, воплощенного в правителе, чьи распоряжения не должны быть скованы какими бы то ни было традиционными нормами, в том числе моральными, следуют лишь интересам приумножения его могущества и казны (соответственно, легисты призывали поощрять частную торговлю и ремесло) и подлежат беспрекословному выполнению.
Сформировавшееся одновременно учение даосизма, чье авторство приписывается легендарному мудрецу Лао-цзы (жил якобы в VI в. до н.э.), изложено в «Трактате о дао и дэ» (Даодэцзин). Отталкиваясь от своей интерпретации общекитайских категорий дао (досл. «путь», имманентные законы мира, согласно которым развертывается его движение, принципиально непознаваемое первоначало) и дэ («благодать, благодатная сила», отражение дао, способность человека вступать с ним в гармонию и проводить в мир его благую космоупорядочивающую энергию), даосы призывали к «недеянию», отказу от резкого вмешательства в миропорядок и попыток изменить стихийно складывающийся ход вещей.
Многие элементы учений, появившихся в Чжаньго, вписываются в общую парадигму духовных инноваций «осевого времени».
В IV в. до н.э. в нескольких крупных княжествах провели реформы легистского образца, окончательно уничтожившие обломки старого социального порядка, увеличивавшие социальную мобильность и поощрявшие частную инициативу, собственность и торговлю. В то же время был увеличен административный аппарат и усилилась государственная эксплуатация общинников. Подробные сведения сохранились о серии подобных реформ, предпринятой сановником-легистом Шан Яном в горном княжестве Цинь на западе Китае: введение широчайшей круговой поруки (семьи объединялись в «пятки» и «десятки», подвергавшиеся коллективному наказанию за провинность любого своего члена), разрешение свободной купли-прожажи земли, принудительное дробление земельного надела неразделенной семьи на индивидуальные; ликвидация привилегий лиц знатного происхождения, не имевших индивидуальных заслуг перед правителем; унификация мер и весов; введение единообразного административного деления; введение новой системы рангов, присваивавшихся за военные заслуги или за денежный взнос в казну.
Реформы Шан Яна вызвали стремительный рост циньской экономики, доходов и централизации власти правителя, что вскоре сделало Цинь сильнейшим из китайских владений.
Объединение Китая. Империя Цинь.
Экономический рост и развитие металлургии железа позволил китайским владетелям содержать более многочисленные и прекрасно вооруженные армии и вести более напряженные военные действия. Присвоение рангов за военные заслуги перед правителем поощряло приток в войска смелых и амбициозных людей. Все это делало войны между княжествами, которых к началу III в. осталось всего 7, более масштабными, динамичными и кровопролитными, что, в свою очередь, увеличивало возможности одного владения добиться полной победы над другим и его аннексии. Перевес в этих войнах получили Чу и Цинь; последнее в 256 г. уничтожило саму династию Чжоу, что свидетельствовало о гигантских сдвигах в идеологии. При ване Ин Чжэне (246-210 гг.) Цинь менее чем за десять лет аннексировало все остальные китайские царства. В 221 г. Китай впервые за несколько сот лет был объединен под одной властью.
После этой невиданной победы Ин Чжэн принял новый титул Цинь Шихуанди — ''Первый император династии Цинь" - и провел широкие преобразования в стране, превратив ее впервые за всю историю в бюрократическую централизованную империю. Она была заново поделена на 36 административных округов, причем особое внимание уделялось то-му, чтобы границы между ними не совпадали со старыми границами между царствами или естественными этнографическими и географическими рубежами - так император пытался преодолеть традиции локального сепаратизма. Был сформирован разветвленный государственный аппарат, причем в каждом округе гражданская власть была сосредоточена в руках одного чиновника, а военная- другого, и оба подчинялись непосредственно императору. Округа делились на уезды, чьих начальников назначал гражданский наместник округа, а еще более мелкие административные единицы управлялись выборными старейшинами общин, в лице которых традиционное общинное самоуправление становилось низовым уровнем государственного аппарата. Надзор за чиновниками и страной в целом осуществлялся особой службой доверенных император-ских лиц — инспекторов. Государство подчиняло строгому административному распорядку все стороны жизни людей; у населения отобрали все оружие и перелили на колокола.
По всей стране были унифицированы письменность, монета (в частности, из обращения были изъяты все не-циньские деньги), меры и веса, введена единая законодательная система, выдержанная в обычном легистском циньском духе и отличавшаяся непомерной жестокостью в наказаниях. За любое преступление наказывали всю семью, обычно обращением в государственных рабов. Смертная казнь применялась за всевозможные провинности, в том числе мелкие административные упущения. В массовом порядке производились ссылки на каторжные работы. Если были основания считать, что виновник серьезного политического преступления проживает в районе определенной деревни, но точно опознать его оказывалось невозможно, могли истребить всех жителей этой и близлежащих деревень, чтобы только не упустить преступника. По выражению китайского историка Сыма Цяня, «до крайности усердствовали в применении законов и долго никого не миловали».
Уничтожались и преследовались все культы, KOTОрые были или даже могли бы быть связаны с местным сепаратизмом. Приказано было уничтожить все произведения доциньской письменной традиции Китая, чтобы людям и узнать было неоткуда об иных временах и порядках (однако множество китайцев, рискуя жизнью, укрыли и сохранили для будущего запретные сочинения). За приверженность древности были казнены сотни ученых-конфуцианцев.
Сам Цинь Шихуанди считал свои реформы эсхатологическим спасением Китая и заявлял в своих надписях: «Все совершается как надо, и ничего не происходит иначе, как по намеченному плану. Прозорливость императора достигает всех четырех сторон света, проникает повсюду. Теперь ни высший, ни низший, ни знатный, ни простой человек - никто не нарушает порядка. В больших и малых делах люди напрягают силы, никто не смеет лениться и быть нерадивым. Далеко ли, близко ли, даже в глухих и уединенных местах все усердно трудятся, со строгостью и требовательностью друг к другу. Смиренно и радостно люди принимают наставления, полностью понимают законы и правила. Улучшения распространятся, и им не будет конца!» В соответствии с принципами легистов создание империи Цинь Шихуанди считал лишь началом новых грандиозных деяний, призванных еще больше усилить правителя и занять тяжкими трудами народ. В 215-214 гг. огромные армии были посланы на северных кочевников-хунну и вьетские страны между бассейном Янцзы и Южно-Китайским морем, в которые еще никогда не проникало китайское оружие; на обоих фронтах ценой неисчислимых жертв были произведены обширные завоевания. Империя развернула невиданное строительство: были возведены Великая Китайская стена продолжительностью около 4 тыс. км. и гробница императора, под которую выдолбили внутрен-ность целой горы. Гробница изображала целый мир с реками из ртути и звездами из драгоценных камней. В ней разместили шесть тысяч терракотовых воинов-гвардейцев в натуральную величину, чтобы они охраняли загробный покой императора. Для исполнения повинности по сооружению Великой Стены в северные районы начали пересе-лять людей и направлять огромное количестве каторжников. В результате строительство Великой Китайской стены осталось в памяти народа страшным бедствие, и возникло множество легенд, согласно котором при постройке в стену замуровывали живьем людей. В военном отношении Стена оказалась почти бессмысленна: впоследствии кочевники часто преодолевали ее.
Деятельность империи осуществлялась за счет жесточайшей эксплуатации крестьян, налоги на которых при Цинь Шихуанди резко возросли и достигли 2/3 урожая.
Династия Цинь вызвала всеобщую ненависть, и смерть Цинь Шихуанди в 210 г. вызвало почти немедленные восстания по всей стране. В 207 г. отряды восставших, во главе которых стояли и крестьянские вожаки, и представители старых аристократических родов, взяли Циньскую столицу и уничтожили династию. Возвращаться к былой раздробленности, однако, никто не хотел. В 202 г. в развернувшейся между повстанческими руководителями борьбе за контроль над всей страной победил бывший мелкий чиновник, выходец из крестьян Лю Бан, покровительствовавший общинам и пресекавший попытки своих войск грабить подчинившееся ему население; он провозгласил себя. императором под именем Гао-цзу (202—195 гг. до н. э.) и дал основанной им династии название Хань. Период правления прямой линии его потомков именуется эпохой Старшей Хань (202 г. до н.э. - 9 г. н.э.).
Империя Хань (III в. до н.э. - III в. н.э.) стала вершиной политического развития Древнего Китая. Правда, Гао-цзу не полностью воссоздал централизованную систему власти: часть территории страны была превращена в уделы, отданные некоторым родственникам и соратникам Гао-цзу. Однако уже в середине II в., после нескольких вспышек сепаратизма, со всякой самостоятельностью уделов (и значительной частью их самих) было покончено.
Гао-цзу провел ряд мер, резко облегчивших положение народа и поощрявших развитие производства и восстановление сил страны после бедственных времен конца III в.: он восстановил в правах свободных людей тех, кто за это время был вынужден продать себя в рабство под угрозой голода, предоставлял общинам временные льготы и снизил налоги по сравнению с циньскими в 10 раз, до крайне необременительной 1/15 урожая. При преемниках Гао-цзу эта ставка обычно сохранялась. Сяо Вэнь-ди (180-157 г.), сын Гао-цзу, пошел еще дальше: он вновь сократил расходы на содержание своего двора, вовсе перестал брать налоги с крестьян, отменил телесные наказания и наказания за вину родственника и, наконец, отменил наказание за хулу на императора, объявив, что простолюдины могут свободно бранить его в частных разговорах (первый и последний такой случай в истории Китая; по-видимому, вся традиционная китайская парадигма почтительности и исполнения долга перед высшими вызывала у Вэнь-ди сознательное отторжение). После смерти Вэнь-ди его нововведения были немедленно отменены, но в целом, по выражению Сыма Цяня (I в. до н.э.), при первых правителях Хань « простой народ смог избавиться от тягот эпохи Чжаньго. И правители, и подданные вместе стремились к отдыху. Наказания всякого рода применялись редко. Народ усердно занимался хлебопашеством, одежды и пищи было вдоволь». Развитию экономики способствовало и то, что во II в. до н.э. сложился так называемый «Великий Шелковый путь» - путь караванной торговли китайским шелком и другими товарами, который пролегал от Желтого моря до Средиземного.
В следующие десятилетия вновь возросли централизация и налоговый гнет. В середине II в. конфуцианство (вобравшее в себя при этом, правда, многие черты легизма) было объявлено единственным истинным учением и единственной идеологией, поддерживаемой государством. Позднее, при У-ди (140-87 гг. до н.э.) был воссоздан циньский институт инспекторов и введена новая система подготовки чиновников; в их число мог попасть только тот, кто закончил особое учебное заведение в столице, где изучали прежде всего конфуцианский канон, и сдал соответствующие экзамены. Право на попытку поступить в подобные заведения имел любой свободный человек. Кроме того, чиновники на местах обязывались разыскивать и выдвигать по службе способных молодых людей.
В конце II в. воинственный У-ди попытался развернуть широкомасштабные внешние завоевания; дальние походы совершались на север, против хунну, на запад, на территорию Восточного Туркестана вплоть до Ферганы (здесь особенно отличился дипломат и полководец Чжан Цянь), на юг и юго-восток, к пределам современных Вьетнама и Бирмы, и на северо-восток, в Корею. Почти всюду китайцы одерживали победы и осуществляли обширные присоединения: в общей сложности территория дердавы увнличилась на треть - но и то, и другое оказалось эфемерным. Войны У-ди, в основном сугубо престижные и ненужные стране (например, из Ферганы император хотел получить местных коней, славящихся своей породой), стоили ей огромных людских жертв и материального истощения; они не только не приносили добычи, но требовали усиления налогового гнета для своего финансового обеспечения. В сельском хозяйст-ве начался кризис и разорение крестьянских семей, стали сокращаться посевные площади. На исходе правления сам У-ди в официальном эдикте признал, что своими войнами лишь зря «утомил Поднебесную» и раскаивается в них.
В I в. до н.э. развивается явление, которому еще не раз суждено было повториться в истории Китая, каждый раз с одинаковыми последствиями. Речь идет о попадании масс обедневшего населения в социально-экономическую зависимость от крупных частных собственников. Поскольку в Китае еще с IV в. до н.э. почти все ценности, от земли до сословного ранга, были объектом свободной купли-продажи, процессы концентрации богатств у одних собственников и разорения других проходили в широком масштабе. Вновь оживилась самопродажа и продажа родственников в рабство за долги или из-за голода. Количество рабов-китайцев постоянно росло, приближаясь к коли-честву рабов-чужеземцев; богатые сановники и купцы могли иметь по нескольку сот рабов. Стремительно увеличивалась доля обезземеленных и малоземельных крестьян, вынужденных в качестве арендаторов садиться на землю богачей, сконцентрировавших в своих руках обширные угодья; арендная плата была очень высока и достигала половины урожая. В силу тех же причин распространяется наемный труд.
Династия осознавала, что рост крупного землевладения несет угрозу ей самой, но все попытки законодательно ввести предельный размер частного владения провалились из-за сопротивления крупных землевладельцев, к числу которых относились и сановники в столице и на местах. Самая неудачная попытка справиться с ростом частного землевладения и частного рабства была предпринята узурпатором Ван Маном в начале I в. н.э.: он попытался запретить работорговлю, не возвращая, однако, рабам свободы, и провести земельный передел, наделив каждую семью мелким участком и запретив куплю-продажу земель. Реформа вызвала сопротивление крупных собственников, и проводилась с такими идеологическими прегрешениями против здравого смысла и злоупотреблениями чиновников, что породила хаос в экономике и еще большее ухудшение положения народа. Начались восстания; повстанческие армии воевали с силами Ван Мана, а после его гибели в этой борьбе - друг с другом. Из семилетней смуты победителем в 25 г. н.э. вышел Лю Сю из правящего рода Хань; он объявил себя императором Гуан У-ди (25—57 гг.) и перенес столицу на восток, в Лоян. Период правления его дома именуется эпохой Поздней, или Восточной Хань (25 - 220 гг. н.э.).
История этого периода в основных своих чертах циклически повторяет правления Старшей Хань. Гуан У-ди, как некогда Гао-цзу, провел широкие преобразования, направленные на оживление экономики и сельского хозяйства. По эдикту императору подавляю-щее большинство рабов, китайцев по происхождению, получили свободу, на будущее порабощать китайцев было запрещено, а рабовладельцев лишили права клеймить и убивать своих рабов. Налоги и повинности были снижены. Особенное внимание было уделено освое-нию новых земель на юге Китая, в бассейне Янцзы н южнее; государство поощряет здесь создание оросительных систем. Одновременно широкие госу-дарственные мероприятия по ирригации проходят и в районах старого земледелия.
Все эти меры вновь укрепили положение основной массы крестьянства и стабилизировали положение в империи. Пользуясь этим, потомки Гуан У-ди, через некоторое время переходят к активной внешней экспансии. Во второй половине I - начале II в. н.э. войны ведутся то с хунну, то с государствами Восточного Туркестана, то с проникающей в него кушанской державой. Большую часть II в. н.э. Поздняя Хань проводит уже в оборонительных войнах против новых орд северных кочевников и западных горных племен бассейна Кукунора.
Население империи, как и в конце периода Старшей Хань, достигло 60 млню чел. И снова повторился процесс кризиса: все большее влияние стали сосредоточивать в своих руках крупные земельные соб-ственники и их коаны (т.н. «сильные дома»), втянувшие в зависимость от себя большие массы крестьян. На этот раз дело зашло куда глубже, чем при Старшей Хань: если тогда обычной формой такой зависимости была свободная аренда, не менявшая статуса арендатора как лично свободного человека, обязанного государству подушным налогом и повинностями, то теперь арендаторы становятся лично-зависимыми от «сильных домов», а те укрывают их от государственного учета и эксплуатации. Податная база государства сокращается, и оно усиливает эксплуатацию тех крестьян, которых еще контролирует; соответственно, те разоряются, вынуждены пополнять зависимых от «сильных домов», способных предоставить им землю - и порочный круг выходит на новый виток. Сращивание крупной земельной собственности и высоких чинов, а также общая коррумпированность бюрократии стали еще одной бедой этого времени. В конце концов по всей стране, не желающей терпеть двойной и возрастающий гнет со стороны «сильных домов» и государства, в течение четверти века вспыхивают организованные даосскими и близкими к ним сектами восстания, в том числе самое мощное из них - восстание «желтых повязок» (184 г.). Подавили их не столько императорские войска, сколько «сильные дома», превратившиеся в ходе этих смут в главную силу на местах, а потом и начавшие бороться за сам императорский престол. После 192 г. император Хань уже был марионеткой в руках их соперничающих группировок, а после его смерти в 220 г. Китай распался на три царства, в каждом из которых главной силой были магнаты - главы «сильных домов», составляющие разом и государственную верхушку. Это событие условно считается концом древней истории Китая.
В целом ханьская эпоха по праву считается классическим, «золотым веком» истории Китая. Именно тогда, по сути, окончательно сложился сам китайский народ, и самоназванием китайцев до сих пор является термин «хань», т.е. «люди Ханьской империи».
Культура древнего Китая.
В центре мифологических представлений древнего Китая стоят предания о предках, в том числе культурных героях, спасающих человечество от всевозможных бедствий (наводнений, засухи, вызванной появлением разом десяти Солнц, от которой людей спас стрелок И, сбивший лишние солнца из лука, и т.д.) и приносящих ему различные навыки и умения (добывать огонь, строить жилища, выращивать злаки и т.д). Впоследствии эти герои были переосмыслены как первые правители Китая, но даже на этой стадии их облик продолжает описываться как частично зооморфный, что явно указывает на их исконную мифологическую и тотемистическую природу. Для мифов о первопредках характерен мотив их непорочного зачатия матерью при контакте с неким проявлением божественного существа (следом Великана, яйцом Пурпурной Птицы).
Космогонические мифы обычно отталкивались от концепции двух взаимодополняющих и в то же время противопоставленных друг другу мировых начал - инь (темное женское начало) и ян (светлое мужское начало). В середине I тыс. до н. э. эти мифы были преобразованы в стройную схему происхождения мира из хаоса, остаавшуюся с тех пор неизменной. Согласно ей, первоначально мир представлял собой единую субстанцию из мельчайших частичек ци, то есть нечто вроде хаоса. Ци постепенно расходились: легкие светлые частицы ян под-нялись вверх и образовали небо, тяжелые темные частицы инь опустились и образовали землю. В разных комбинациях ян и инь образовали пять мировых стихий: вода, огонь, дерево, металл, земля. Даль-нейшее взаимодействие ян и инь привело к возникновению всех ве-щей в пространстве между небом и землей, в том числе и человека. Вселенная в целом представлялась в виде двух сфер: круглое небо и квадратная земля с населенным людьми миром между ними.
В иньский период считалось, что вселенная подчиняется всемогущему верховному божеству - Ди («Владыке»). Свиту Ди составляют усопшие предки вана, служащие посредниками между ваном и Ди. Существовал культ различных природных объектов, в частности высоких гор, сопровождавшийся человеческими жертвоприношениями.
В чжоуское время китайцы отказались от представления об усопших предках как о свите богов, обособив их культы друг от друга. Место Ди в представлении о богах заняло Небо - Тянь. По более позднему выражению, "только Небо осуществляет наблюдена за народом, ведает справедливостью, посылает урожай и неурожай Без Неба погибнет народ. От милости Неба зависит его судьба". Ван рассматривался как Сын Неба (Тянь цзы) и для общения с ним не нуждался в посредниках. Считалось, что ван полу-чал от самого Неба мандат на царствование (Тянь мин), и что статус вана неотделим от обладания исключительной «благой силой» дэ, представляющей собой способность настраиваться в резонанс Небу и проводить его энергию на благо жителей земли. Поле действия дэ правителя охватывает весь мир. Поэтому выполнение им соответствующих ритуалов вело к постоянному возобновлению порядка и мироуст-ройства во всей Поднебесной (Тянься). Если правитель безответственно относился к своим обязанностям, он понижал свои возможности использовать собственное дэ, если стремился к праведности - повышал их.
Необычайно подробные представления китайцев о загробном мире и загробном суде приводили к тому, что подготовке гробниц и погребальным церемониям в Китае уделяли немногим меньше внимания, чем в Египте.
Письменная традиция Китая представлена различными памятниками начиная с иньских гадательных надписей; применявшимся тогда иероглифическим письмом, китайцы с некоторыми изменениями пользуются до нашего времени. Каждый иероглиф обозначал какой-то предмет или действие; сложное понятие выражают, составляя сложный знак из нескольких простых. В иньский период письменность применялась, видимо, только в ритуале; при Чжоу грамотность широко распространяется среди населения, включая простолюдинов. Наиболее широкая унификация китайской письменности про-изошла при Цинь Шихуанди; с того времени идет прямая линия развития к современному письму. На рубеже новой эры китайцы открыли бумагу, вскоре заменившую все старые материала для письма.
Из памятников литературы следует отметить «Шицзин» - сформировавшийся в середине I тыс. свод получивших наиболее знаменитых произведений народной и авторской поэзии, как лирической, так и эпической, а также храмовых песнопений. Тексты «Шицзина» восходят к первой половине I тыс. до н.э. Среди многочисленных произведений философских школ особую роль сыграли сборник высказываний Конфуция «Луньюй» и даосский трактат «Даодэцзин».
С иньских времен Китай знает традицию летописания. На основе разлмичных летописей и других источников, включая надписи и документы правителей, китайский придворный историограф Сыма Цянь, по убеждениям умеренный даос и бесстрашный в исполнении своего гражданского долга чиновник, в I в. до н.э. создал знаменитый свод истории Китая вплоть до cвоего времени - «Шицзи» («Исторические записки»). Этот труд послужил образцом для всех последующих династийных историй, образующих основной корпус китайской историографии вообще.
Цивилизация Древнего Китая достигла больших успехов в прикладных естественных науках, а также накоплении и каталогизации знаний вообще (китайцы тяготели к энциклопедическому учету феноменов реальности, иногда теряясь в ее подробностях, и к исключительно мелкой рубрикации и регламентации всего и вся). Большого развития достигла медицина. В всеобъемлющем труде "Хуан-ди нэйцзин" (середина I тыс. до н. з.) подробно описаны физиология и способы лечения многих болезней. Чжан Чжунцзин (150—219 гг.) разработал метод диагностики по пульсу. Начало развиваться иглоукалы-вание. Китайские медики использовали для лечения многие травы, в том числе чай, который первоначально считался тонизи-рующим средством.
Необходимость ритуальной синхронизации сроков сельскохозяйственных ра-бот с небесными циклами предопределила рост астрономических знаний. Китайские астрономы создали первый в мире звездный каталог (V в. до н. э.), вычисляли сроки солнечных и лунных затмений, фиксировали появление комет. Чжан Хэн (78—139 гг.) соорудил небес-ный глобус, описал 2500 звезд из 320 созвездий и выдвинул теорию безграничности Вселенной. Он же создал уникальный сейсмограф. Математики древнего Китая использовали отрицательные числа и десятичные дроби.
Одна из первых китайских энциклопедий, созданная в начале нашей эры, охватывала многие научные отрасли. Она насчитывала 22 927 «томов» (хотя размеры «томов» того времени были невелики). Традиционными были ката-логи-описания соседних стран. Самым известным является "Каталог гор и морей". В Китае был изобретен древнейший компас.

Заголовок: Re: Краткая История древней Азии бай Могултай
Прислано пользователем Ципор на 08/20/04 в 22:14:09

Эльтекке, спасибо. Я давно уже собиралась выцарапать у автора этот учебник почитать, так вы его в Удел принесли :)

Продолжение следует?