Автор |
Тема: Из записных книжек Старого Огородника (Прочитано 2741 раз) |
|
Guest is IGNORING messages from: .
Kell
Живет здесь
Дело вкуса...
Просмотреть Профиль » WWW »
Сообщений: 2889
|
 |
Из записных книжек Старого Огородника
« В: 10/25/07 в 13:51:42 » |
Цитировать » Править
|
Один из любимых моих китайских персонажей - Чжу Юй (писал он под псевдонимом "Старый Огородник из Пинчжоу", и то, что из его сочинений сохранилось, в 20-м веке отнесли бы к жанру "записных книжек"). Жил он в 11-12 веках, был чиновником и сыном чиновника, как и его отец Чжу Фу, много служил по "национальным окраинам", и байки из его "Бесед в Пинчжоу" считаются ценным этнографическим источником. Но мне больше всего по душе та личность, которая из этих историй и заметок вырисовывается.
Законы и добродетель
Тут Чжу Юй вроде бы не слишком оригинален - государя почитать, о народе печься, не зверствовать и избегать чванства. Но примеры у него характерные приводятся. Что, к примеру, демонстрирует мудрость государя? А когда он не гневается по пустякам: вот не подали ему в карету подушек, так он шуметь не стал, а воспользовался задержкой (пока подушки в спешке притащат), чтобы с людьми побеседовать, и ни с кого за оный церемониальный недосмотр не взыскал. Такой-то наместник превышал меру наказаний и карал родных и близких преступников заодно с самими преступниками (что букве закона противоречило, но практикой было достаточно распространенной) - Государь презрел все нормы наследования постов и повышений в должности по выслуге лет: "Этот человек губил Наш народ. Нельзя его повышать!" Чиновник сетовал на то, что его жалованья не хватает даже гостей угостить - государь ему дает ответственное поручение и щедро награждает... едой и питьем.
Был у государя брат, грамотей, художник и отличный лучник. Однако его не оставляло убеждение, что кроме этих искусств, он разбирается и в управлении державой, и он заваливал государя своими проектами. Кто-то из придворных секретарей ему намекнул: «Вы же великий князь и грамотей – предоставьте министрам заниматься их делами, а не отбивайте у них хлеб; государыню-мать беспокоит, что вы стремитесь заниматься не своим делом в ущерб своему призванию!» Князь смекнул, к чему такое беспокойство может привести, углубился в науку (не управленческую) и обсуждал при дворе теперь исключительно рецепты целительных снадобий. Ну а известно, что не только в городе Флоренции больше всего именно врачей, так что каждый мог что-то полезное подсказать; в итоге политические проекты князя были забыты, а вот изданный им сборник медицинских рецептов снискал широчайшую популярность…
А вот добродетельный чиновник по меркам Чжу Юя: некий Дун был богат, в округе случился неурожай, и Дун решил накормить голодающих рисом (для детей отдельную кашку сварили): если сырой рис просто раздавать – пойдет спекуляция, а если вареным и по порциям кормить – все обойдется. Сварили, разложили по мискам, созвали народ; голодные рванулись к еде, началась свалка, самого Дуна свалили наземь и чуть не затоптали. Родня его поднимает, отряхивает и говорит: «Подавай жалобу на безобразников!», Дун отвечает: «Я сам виноват – не додумал». На следующий день голодных опять позвали, но к столу допускали только в порядке очереди, через деревянный, по-нынешнему выражаясь, турникет. «Больше беспорядков не было».
Разнообразие нравов
«В Поднебесной нет единого истинного суждения, - пишет Чжу Юй, - а собраны самые разные. А если по поводу чего-то не возникает сомнений, то это – непременно нечто общераспространенное». И Чжу Юю это явно приходилось по душе – с таким аппетитом он описывает диковинные обычаи. «Покойный батюшка рассказывал, что когда он был послом на севере, то видел там выезд местного сановника из рода Елюй. В крытой войлоком повозке сидела женщина. Лицо ее было густо накрашено желтым – это называется «принять вид Будды», брови – красные, губы – черные. Экое необычайное существо!»
И все сие на своем месте – благо, точнее, благом или злом становится только от восприятия. Вот родичи одного человека смеялись, что на юго-западе, где он служил, лягушек едят; он приготовил пару лягушек, подал родне под видом вяленой перепелятины – те ели и похваливали, а когда узнали правду – перестали насмешничать. И наоборот: прибыла наложница чиновника в провинцию по месту его службы, послали слугу на рынок купить похлебки, тот и купил нечто вкусное под названием «морская свежесть». Поела дама с аппетитом, потом спросила: «А из чего это готовится?», ей и отвечают почтительно: «Из змеи-с!» Дама от отвращения захворала и через несколько месяцев скончалась – а ведь змея такой же гад, как и лягушка…А в третьих краях и вовсе ужас – кашу подают не просто так, а с маслом – «в рот взять невозможно!», и отцу Чжу Юя (бывшему в тех местах послом) пришлось немало постараться, чтобы ему только постную кашу подавали, как он привык…
И вообще, заключает Чжу Юй, на юге едят больше соли, а на севере предпочитают кислое, окраинные варвары и крестьяне любят сладкое, а жители центра и горожане – постное; только вот горького вроде бы никто не жалует…Даже чай сначала, когда его только начали пить, был горек, а потом стал сладким.
Суеверия и чудища
«На юго-востоке птичий крик считается дурным предзнаменованием, а сорочье стрекотание – добрым /…/ А вот в Шаньдуне я видел, как люди, услышав стрекотание сорок, плюются, а крику птиц радуются. Не понимаю, почему так сложились обычаи!»
У одного крестьянина корова отелилась не теленком, а единорогом-цилинем маленьким, но мужики не поняли, что это тварь чудесная, сочли его вредным и забили палками. «Власти же, узнав об этом происшествии, провели расследование, и оказалось – действительно благовестное существо! Донесли Владыке. И тогда во все провинции были разосланы рисунки, изображающие цилиня, чтобы крестьяне знали, как он выглядит».
Привез как-то рыбак в столицу водяного, разместил в пруду и стал показывать за деньги; народ валом валит, соберутся зрители, рыбак водяного покличет, тот всплывает, и все дивятся. По тысяче золотом за погляд платили. Правда, императорский зять сам приходить смотреть на водяного не захотел, велел привезти его к себе и запустить в его, княжеский пруд. Оттуда водяной и сбежал – весь пруд потом с сетями облазали, а его нет как нет!
Но это в столице; а кто пожил у моря (как сам Чжу Юй) – знает, что не водяной это вовсе, а морской тюлень, бесхвостый и с лапами передними, похожими на руки; приморцы таких тюленей добывают во множестве, шкуры их красят в красный и зеленый цвет и делают из них упряжь и седла. Это еще пустяки: я, пишет Чжу Юй, и фениксов видал! Кое-где на окраинах их тьма-тьмущая, только вот поймать их нельзя, а только на воле разглядывать.
Двухголовая змея – это нормально, если у нее по голове на каждом конце тела: никто же не удивляется земляным червякам? А вот змеи из древних хроник с двумя головами на одной шее – это правда диво, в наше время таких уж нет…
Радости жизни
Аскетизма Чжу Юй не придерживался не только в кулинарной области – у него отдельные заметки и о том, какие кисти для письма лучшие (из кроличьей шерсти; беличьи и обезьяньи только снобы предпочитают; а вот в Гуаннани беда – кроликов не водится, и пишут перьями – «перья плоские, писать ими невозможно, разве что крайность придет!»), и какие флейты лучше звучат, и при каком монастыре самую тонкую ткань для нарядов ткут (и как эту отличную ткань подделывают). Столичная мода на красивые камни может быть благом – ибо бедняки их собирают и тем кормятся, а может быть и злом – потому что особо редкими и диковинными камнями преступники взятки дают коллекционерам, и те их дела заминают. И игра в шашки – дело хорошее, пока игроки не впадают в такой азарт, чтобы шашки им весь мир заменяли: ведь если ничем больше, кроме игры, не заниматься, то и с голоду умереть можно! «Вот почему при Тан шашки осуждающе назвали «деревянной лисой», имея в виду, что они повергают людей в сладостное омрачение – прямо как лисы!»
/Продолжение будет/
|
|
 Зарегистрирован |
Никому не в обиду будь сказано...
|
|
|
Kell
Живет здесь
Дело вкуса...
Просмотреть Профиль » WWW »
Сообщений: 2889
|
|
Re: Из записных книжек Старого Огородника
« Ответить #1 В: 11/01/07 в 12:45:25 » |
Цитировать » Править
|
Гуанчжоу – город торговый
Поэтому Чжу Юй охотно писал по всяким хозяйственным вопросам – про девальвацию и деноминацию денег (и какие от этого были злоупотребления, а какие блага), про таможенные пошлины, про пользу свободного рынка – вплоть до того, сколько стоит купцу купить себе ученого зятя. О пользе многочисленной бюрократии: в трех южных портах было три ведомства по заморской торговле, и когда в одном из них начинали слишком сильно лихоимствовать, торговые люди перебирались в другой; когда же аппарат стали сокращать эти ведомства слили воедино, «не все торговцы сочли это удачным».
Взятки и лихоимство, да и просто некомпетентность чиновников – дело обычное, тем приятнее исключения: вот проницательный уездный начальник в Чунъяне, гневный вроде бы самодур, принял волюнтаристское решение: вместо чая сажать туты. Мужики ворчали и сетовали – а через некоторое время (наместник уже покинул свою должность) была введена монополия на чай, его производство мелкими хозяевами стало разорительным – тут-то новодельные шелководы и помянули чиновника добрым словом. А он им еще и выговорил право подати платить не рисом, а шелком – что оказалось легче буквально физически, поскольку доставлять рис (многие пуды, а порою и тонны) из уезда приходилось, за отсутствием водных путей, плательщикам доставлять или нанимая транспорт, или на своем горбу за четыреста верст. К тому времени и туты подросли, уезд процвел, а чиновнику местное население до сих пор оказывает почести и приносит кровавые жертвы…
Но этот сухопутный уезд – исключение, про мореходство Чжу Юй пишет куда охотнее: и какие суда ходят из и в Гуанчжоу, и какими ветрами и парусами пользуются («Ведь корабль – что деревянная бадья, без ветра не поплывет»), и где воду берут, чтобы не тухла, и как фарфоровую посуду в плавании пакуют (вкладывая мелкие сосуды в большие, чтоб место не пропадало), и как мореходные товарищества устроены, и как в море рыбу ловить, и какими обрядами миражи отгонять. «Торговцы почитают иноземных буддийских монахов и говорят, что если в плавании в трудной ситуации к ним обратиться с молитвой, то монахи являются из пустоты и всегда помогают». А поскольку отблагодарить такое чудесное явление трудно, то за их помощь купцы устраивают угощения для своих, гуанчжоуских монахов.
Как и положено в большом торговом городе, иноземных общин там много (даже рыжеволосые негры встречаются – правда, это все больше рабы). И неправда, что все они варвары: есть такие, что и пишут-читают не хуже китайцев, только на своем языке и некитайскими знаками, и затмения предсказывают, и торговцы ушлые. Одна беда – разница в языке:
Однажды по случаю пира в гуанчжоуском областном управлении собралось много чужеземцев. Их глава пригласил одного человека из страны Саньфоци – тот, мол, прекрасно читает «Сутру о Царе Павлинов» (или «о Царице-Паве»), содержащую руководство по применению чудотворных мантр и, по слухам, безвозвратно утраченную, не считая отрывков. «Чужеземец сложил руки за спиной, оперся о колонну и стал кричать. Звук его голоса был подобен бульканью кипятка, но ничего похожего на широко распространенные в мире «Мантры павлина» я не услышал. Это сочинение прошло, видно, через перевод и сильно изменилось… Не знаю уж, как души умерших и духи Поднебесной разберут, о чем там речь!»
Да и не только у духов, конечно, с этим проблемы. «В Гуанчжоу я купил белого попугая. Мне его хвалили как умеющего говорить. Я стал слушать, но попугай говорил только по-иноземному или щебетал как обычная птица. Зря только время потратили на его обучение! Я посмеялся и вернул птицу хозяину».
|
|
Зарегистрирован |
Никому не в обиду будь сказано...
|
|
|
R2R
Administrator
STMS
 
Просмотреть Профиль » email
Сообщений: 5667
|
|
Re: Из записных книжек Старого Огородника
« Ответить #2 В: 11/01/07 в 14:34:35 » |
Цитировать » Править
|
on 11/01/07 в 12:45:25, Kell wrote:«Торговцы почитают иноземных буддийских монахов и говорят, что если в плавании в трудной ситуации к ним обратиться с молитвой, то монахи являются из пустоты и всегда помогают». А поскольку отблагодарить такое чудесное явление трудно, то за их помощь купцы устраивают угощения для своих, гуанчжоуских монахов.
|
|
Какая прелесть! 
И про три таможенных ведомства хорошо. И о проблемах с переводом.
|
|
Зарегистрирован |
"Кто играет с динамитом, тот придёт домой убитым"
|
|
|
Kell
Живет здесь
Дело вкуса...
Просмотреть Профиль » WWW »
Сообщений: 2889
|
|
Re: Из записных книжек Старого Огородника
« Ответить #3 В: 11/08/07 в 11:17:24 » |
Цитировать » Править
|
Чжу Юй и чудеса
Безбожником или отрицателем сверхъестественного Чжу Юй, конечно, не был. Без историй про призраков, даосские эликсиры долголетия и пророчества у него хватает. Правда, ясновидение не всегда на пользу ясновидцу: вот отец Чжу Юя, будучи в столице, был знаком с отцом государыни. В то время у государя еще не было наследника, и он со сем двором отправился совершать молебен по этому поводу. Во время обряда государев тесть вздыхает: "Все ждут наследника престола, а вот подойдет срок - и родится-то девочка!" Вернувшись с обряда и рассказывая об этом домашним, батюшка Чжу добавил: "Ох, не суждено государеву тестю долго пребывать в богатстве и знатности!" Таконо и вышло: девочка родилась, зловещание ее деда вспомнили, и зловещатель быд удален от двора.
В даосском искусстве алхимии Чжу Юй тоже сомнений не выказывает - и иллюстрирует это такой историей:
Отставной сановник Гао-цин отказался от всех должностей и удалился в имение, где предался беседам с монахами о вещах, к бренному миру отношения не имеющих. "Один даос виртуозно рассуждал о небытии, и Гао-цин очень полюбил его".
Однажды гулял Гао-цин с этим монахом и десятком свитских на природе, присаживаются в живописном месте; монах разводит костер и готовит чай - костер из сухих сосновых веток, вода из чистого горного ручья, заварка из даосских запасов, все очень поэтично. "Чай был выпит, и через самое короткое время все попадали без чувств наземь. Дело в том, что даос подложил в чай ядовитое снадобье. Лишь сам он и Гао-цин сидели как ни в чем ни бывало. Потом даос сказал:
- Господин губернатор! Я хочу забрать все золото и серебро у ваших людей и вернуться на родину, чтобы открыть торговлю лекарствами. - И он стал складывать вещи в холщовый мешок.
Гао-цин огляделся - все его спутники лежат отравленные, никто сопротивления оказать не может. Ему только и оставалось громко расхохотаться и позволить даосу уйти вместе с награбленным".
Ну, все обошлось - свитские через некоторое время в себя пришли, но были так слабы, что даже до усадьбы не добрались, заночевали в ближайшей деревне - о погоне и речи быть не могло. "На другой день добрались до дому, и Гао-цин наказал сыновьям быть осмотрительными в выборе спутников для прогулок".
|
|
Зарегистрирован |
Никому не в обиду будь сказано...
|
|
|
Kell
Живет здесь
Дело вкуса...
Просмотреть Профиль » WWW »
Сообщений: 2889
|
|
Re: Из записных книжек Старого Огородника
« Ответить #4 В: 12/11/07 в 14:29:47 » |
Цитировать » Править
|
Приложение:
Это уже не Чжу Юй, а его сосед по жанру и почти современник, Оуян Сю. Сам он побледнее Чжу Юя, но записные книжки у него тоже непустые.
Сапоги
Сидели рядком минист Хэ и министр Фэн, большие щеголи. Хэ спрашивает Фэна:
- У вас, я вижу, новые сапоги. Какую цену платили?
Фэн приподнимает левую ногу, смотрит на сапог и говорит:
- Девять сотен!
Хэ зовет слугу, который за покупками ходит и за нарядами смотрит и ругается:
- Что ж ты, такой-сякой, за мои сапоги вдвое больше заплатил? Наказать!
Проходит полчаса, Фэн приподнимает правую ногу, смотит на нее и задумчиво говорит:
- И за этот - тоже девять сотен...
Стрелок и маслоторговец
(Эту байку я впервые встретил в детском сборнике сказок, в пересказе, кажется, Любарской и Задунайской - а потом наткнулся на оригинал)
Господин Чэнь Кан-су, знаменитый стрелок (и еще более знаменитый каллиграф), стреляет в саду по мишени, восемь-девять стрел из десятка идут в яблочко. Прохожий торговец растительным маслом останавливается, смотрит и одобрительнокивает: "Ничего, барин, навык у вас есть!"
- Да что ты понимаешь в высоком искусстве стрельбы! - кричит Чэнь.
Старик ставит бутылку на землю, кладет на горлышко монетку с дыркой, поднимает черпак с маслом на высоту плеча и льет масло струйкой в бутылку. Потом подает барину монетку - она вся сухая:
- Вы не обижайтесь, я тоже вроде вас - ничего особенного, но навык есть...
Места вдохновения
Оуян Сю беседовал со своим начальником, и тот обмолвился: "Всегдашней моей страстью было чтение книг. В кабинете читаю научные труды, лежа в постели - рассказы и дневники, а сидя в уборной - короткие куплеты!" Присутствующий знаментиый историк кивает: "Да, вот один мой коллега тоже чтение очень любил - как пойдет в уборную с книгой, как начнет читать громко и отчетливо - по всему дому слышно!" Оуян Сю согласился: "И я чаще всего свои произведения слагаю в трех местах - верхом на коне, лежа в постели и сидя в уборной. Ибо лишь в этих местах и рождаются наилучшие замыслы!"
|
| « Изменён в : 12/13/07 в 10:59:01 пользователем: Kell » |
Зарегистрирован |
Никому не в обиду будь сказано...
|
|
|
|
