...То ли делобыло прежде, в сороковых да пятидесятых годах. Тогда над Апраксиным 
  рынком был частный пристав Шерстобитов - человек известный, ума необыкновенного. 
 Сидит, бывало, в штофном халате, на гитаре играет романсы, а канарейка в 
 клетке так и заливается. 
    Я же был у него помощником, и каких дел не делали, даже вспомнить 
 весело! Раз зовет он меня к себе да и говорит: 
    "Иван Дмитриевич, нам с тобою, должно быть, Сибири не миновать!" - 
 "Зачем, - говорю, - Сибирь?" - "А затем, - говорит, - что у французского 
 посла, герцога Монтебелло, сервиз серебряный пропал, и государь император 
 Николай Павлович приказал обер-полицмейстеру Галахову, чтобы был сервиз 
 найден. А Галахов мне да тебе велел найти во что бы то ни стало, а то, 
 говорит, я вас обоих упеку куда Макар телят не гонял". - "Что ж, - говорю, 
 - Макаром загодя стращать, попробуем, может, и найдем". Перебрали мы всех 
 воров - нет, никто не крал! Они и промеж себя целый сыск произвели получше 
 нашего. Говорят: "Иван Дмитриевич, ведь мы знаем, какое это дело, но вот 
 образ со стены готовы снять - не крали этого сервиза!" Что ты будешь 
 делать? Побились мы с Шерстобитовым, побились, собрали денег, сложились да 
 и заказали у Сазикова новый сервиз по тем образцам и рисункам, что у 
 французов остались. Когда сервиз был готов, его сейчас в пожарную команду, 
 сервиз-то... чтобы его там губами ободрали: пусть имеет вид, как бы был в 
 употреблении. Представили мы сервиз французам и ждем себе награды. Только 
 вдруг зовет меня Шерстобитов. "Ну, - говорит, - Иван Дмитриевич, теперь уж 
 в Сибирь всенепременно". - "Как, - говорю, - за что?" - "А за то, что звал 
 меня сегодня Галахов и ногами топал и скверными словами ругался. "Вы, - 
 говорит, - с Путилиным плуты, ну и плутуйте, а меня не подводите. 
    Вчера на бале во дворце государь спрашивает Монтебелло: 
    "Довольны ли вы моей полицией?" - "Очень, - отвечает, - ваше 
 величество, доволен: полиция эта беспримерная. Утром она доставила мне 
 найденный ею украденный у меня сервиз, а накануне поздно вечером 
 камердинер мой сознался, что этот же самый сервиз заложил одному 
 иностранцу, который этим негласно промышляет, и расписку его мне 
 предствил, так что у меня теперь будет два сервиза". Вот тебе, Иван 
 Дмитриевич, и Сибирь!" - "Ну, - говорю, - зачем Сибирь, а только дело 
 скверное". Поиграл он на гитаре, послушали мы оба канарейку да и решили 
 действовать. Послали узнать, что делает посол. Оказывается, уезжает с 
 наследником-цесаревичем на охоту. Сейчас же к купцу знакомому в Апраксин, 
 который ливреи шил на посольство и всю ихнюю челядь знал. "Ты, 
 мил-человек, когда именинник?" - "Через полгода". - "А можешь ты именины 
 справить через два дня и всю прислугу из французского посольства 
 пригласить, а угощенье будет от нас?" Ну, известно, свои люди, согласился. 
 И такой-то мы у него бал задали, что небу жарко стало. Под утро всех 
 развозить пришлось по домам: французы-то совсем очумели, к себе домой-то 
 попасть никак не могут, только мычат. Вы только, господа, пожалуйста, не 
 подумайте, что в вине был дурман или другое какое снадобье. Нет, вино было 
 настоящее, а только французы слабый народ: крепкое-то на них и действует. 
    Ну-с, а часа в три ночи пришел Яша-вор. Вот человекто был! Душа! Сердце 
 золотое, незлобивый, услужливый, а уж насчет ловкости, так я другого 
 такого не видывал. 
    В остроге сидел бессменно, а от нас доверием пользовался в полной мере. 
 Не теперешним ворам чета был. Царство ему небесное! Пришел и мешок принес: 
 вот, говорит, извольте сосчитать, кажись, все. Стали мы с Шерстобитовым 
 считать: 
    две ложки с вензелями лишних. "Это, - говорим, - зачем же, Яша? Зачем 
 ты лишнее брал?" - "Не утерпел", - говорит... На другой день поехал 
 Шерстобитов к Галахову и говорит: "Помилуйте, ваше 
 высокопревосходительство, никаких двух сервизов и не бывало. Как был один, 
 так и есть, а французы народ ведь легкомысленный, им верить никак 
 невозможно". А на следующий день затем вернулся и посол с охоты. Видит - 
 сервиз один, а прислуга вся с перепою зеленая да вместо дверей в косяк 
 головой тычется. Он махнул рукой да об этом деле и замолк".