Автор |
Тема: "Золото бунта" (Прочитано 1035 раз) |
|
Guest is IGNORING messages from: .
Ципор
Гость
email
|
Начала читать "Золото бунта". Еще не добралась до тамошней нечисти, если там таковая водится, но после первых четырех страниц мне уже страшно. Людей тамошних боюсь...
Жутенькое общество. И ведь, скорее всего, вполне реалистичное описание.
Одной сцены зверского убийства жены Бакира довольно, чтоб заснуть бояться.
|
|
 Зарегистрирован |
|
|
|
Ципор
Гость
email
|
(продолжая читать)
дочитала до сцены с Веденеем.
Вроде и самооборона, и дикость нравов надо учитывать...
Но все равно Осташа кажется нелюдью. Особенно ввиду совершенно безумного мотива конфликта.
В мешок их всех, да в сумашедший дом. Жалко только, что дом такой построят не ранее, чем через несколько столетий.
В общем, пока прихожу к выводу, что вся главная нечисть в "Золоте Бунта" - крещеная.
читал кто это?
|
| « Изменён в : 07/01/06 в 00:49:00 пользователем: zipor » |
Зарегистрирован |
|
|
|
rip
Гость
email
|
Читал. И даже понравилось.
|
|
Зарегистрирован |
|
|
|
Ципор
Гость
email
|
on 07/01/06 в 00:52:19, rip wrote:| Читал. И даже понравилось. |
|
мне концовка не понравилась. Осташка должен был бы погибнуть. Не в смысле реализма, а в смысле справедливости.
|
|
Зарегистрирован |
|
|
|
Ципор
Гость
email
|
Я все-таки опять о том же.
Мне кажется или Осташка с точки зрения автора - положительный герой (ну, как он подан в тексте, авторский на него взгляд)? Он же сволочь. Людей со своей барки погубил на ровном месте. Они ему доверились, пошли за ним добровольно (после того, как он им рассказал о своих планах). А он...
И после этого мирно возвращается в дом в своей женщине аки герой после войны... Авторского осуждения нигде не заметно. Прямого - ладно,его и не должно быть, но и косвенного тоже.
А концовка меня вообще изумляет.
— А как придет учитель толка вашего, каким именем крестить велишь, отец? — спросила она.
Осташа не задумывался.
— Петр, — негромко и упрямо сказал он. Закрывая пол-окошка, на теплом ветерке полоскалась занавеска. Солнечные полосы лежали на полу, на бревенчатой стене. Слышался плеск перебора. Суровый боец Дождевой смотрел сквозь окно на Осташу, а Осташа смотрел на Неждану, кормившую грудью младенца. И в памяти Осташи плыли, как барки, чеканные и огненные слова: «И Я говорю тебе: ты — Петр, и на сем камне Я создам Церковь мою, и врата ада не одолеют ее».
Что автор сказать хотел?
Все-таки "Сердце пармы" было лучше. Там были люди со страшными обычаями, но там не было уродов в героях...
|
| « Изменён в : 07/01/06 в 12:32:29 пользователем: zipor » |
Зарегистрирован |
|
|
|
rip
Гость
email
|
А какая тут справедливость? Это же как тот верблюд - что у него прямое? Справедливости в том мире не предусмотрено. Осташка как раз весь роман за ней и бегает, пытаясь убедить всех жить по справедливости, покаяться, рассказать правду. А в конце - метафорически убив себя, свое понятие о справедливости - понимает, что надо самому жить прямо, как его отец. Не требовать от других, не приносить в жертву справедливости чужие жизни - делать то, что должно и будь то, что будет. Ну принеси он себя в жертву погубленным им сплавщикам - он же их все равно не вернет. А его жена и ребенок останутся без защиты. Вот он и делает выбор не в пользу абстрактной справедливости, а в пользу будущей жизни.
|
|
Зарегистрирован |
|
|
|
Ципор
Гость
email
|
Он делает то, чего отец (по крайней мере, в его представлении) не сделал бы - он не за грош губит людей. Он по нормам того времени совершает предательство. И я не вижу там в конце никакого "руки бы на себя наложил, да долг держит". Нет, все благостно.
|
| « Изменён в : 07/01/06 в 19:40:55 пользователем: zipor » |
Зарегистрирован |
|
|
|
rip
Гость
email
|
on 07/01/06 в 19:40:07, Ципор wrote:Он делает то, чего отец (по крайней мере, в его представлении) не сделал бы - он не за грош губит людей. Он по нормам того времени совершает предательство. И я не вижу там в конце никакого "руки бы на себя наложил, да долг держит". Нет, все благостно.
|
|
Мне не обязательно, чтобы герой проговаривал свое раскаяние. Он об этом - о том, что его отец так бы не сделал - думал, еще когда барку бил. А к моменту возвращения домой у него уже решение принято, осмыслено и рационализировать его для читателя необходимости нет.
|
|
Зарегистрирован |
|
|
|
Ципор
Гость
email
|
Цитата.
* * * *
После этого Осташа забрал у дяди-Федотовых девок свои пожитки, погрузился в лодку и упором ушел вверх.
Жизнь словно замерцала в его глазах — темные, пустые куски проваливались в никуда, будто их и не было вовсе. История догорала, как утренний костер, и огонь выбивался из углей последними вспышками.
Вечером следующего дня Осташа добрался до Четырех Братьев. Он сел на пенек возле могилы с рухнувшим голбцом и устало сказал:
— Здравствуй, батюшка… Вот я тебя и нашел.
Он просидел недолго. Встал, подгреб ладонями расплывшуюся землю холмика, поправил крест и подпер его колышком. У него не было ни топора, ни заступа, чтобы привести могилу в порядок. Да и рано еще было — земля не оттаяла до глубины. Он вернется сюда летом и все сделает как надо. А потом еще доплывет до Гусельного и засыплет, заровняет с землей яму с кладом.
* * *
Вычеркнуто из памяти, будто не было. Будто нет на нем смерти как минимум Никиты. И об остальных - ни слова. Он даже не выяснял, выжил ли кто. Видимо, никто не выжил.
И возвращение.
* * *
Осташа причалил на переборе, против пепелища дома Зырянкиных. Вытащил шитик на берег, через гарь пошагал к своему дому.
Дом выглядел жилым, бодрым. Окошки были открыты. Из трубы курился дымок. Хозяистым мужиком оказался Петрунька.
Переступая порожек калитки, Осташа увидел Петруньку на крыльце, но не успел и окликнуть, как Петрунька порскнул в дом. Удивляясь, Осташа поднялся по лесенке, прошел сени, открыл дверку в горницу.
Петрунька прятался за печью. На лавке у окошка в простеньком и бедном домашнем платье сидела Неждана и грудью кормила младенца. Она повернула к Осташе лицо — удивительно истончавшее, понежневшее — и следила за Осташей испуганными, виноватыми глазами.
Осташа постоял у дверей, потом снял шапку, перекрестился на медный образ, вытер ноги о тряпку у входа.
— Это твой сын, — тихо сказала Осташе Неждана.
Осташа прошел к ней по половицам, как по качающейся палубе барки. Присел на корточки, разглядывая лицо младенца.
— Я его не доносила, — виновато сказала Неждана. — Но он крепенький родился, выживет…
Осташа положил ладони на колени Неждане и задумчиво ответил:
— Значит, будет сплавщиком.
Неждана осторожно освободила одну руку и робко, с благодарностью погладила Осташу по голове.
— А как придет учитель толка вашего, каким именем крестить велишь, отец? — спросила она.
Осташа не задумывался.
— Петр, — негромко и упрямо сказал он. Закрывая пол-окошка, на теплом ветерке полоскалась занавеска. Солнечные полосы лежали на полу, на бревенчатой стене. Слышался плеск перебора. Суровый боец Дождевой смотрел сквозь окно на Осташу, а Осташа смотрел на Неждану, кормившую грудью младенца. И в памяти Осташи плыли, как барки, чеканные и огненные слова: «И Я говорю тебе: ты — Петр, и на сем камне Я создам Церковь мою, и врата ада не одолеют ее».
* * *
Целиком в стиле "герой возвращается в свой дом". Не подонок. Герой. Благостно, солнышко светит, птички поют. Бога поминают.
|
|
Зарегистрирован |
|
|
|
rip
Гость
email
|
Ну а теперь посмотрим на образный ряд. Я ни разу не литературовед и не критик, но здесь уже просто четче некуда. Я могу по предложению показать, почему моя трактовка - что он к моменту, который вы цитируете, уже раскаялся и сделал выбор - мне кажется логичной.
"жизнь словно замерцала в его глазах" - благостнее некуда. живой труп - это, несомненно, свидетельство легкого отношения к смерти. Он умер, когда предал сплавщиков, послав их на смерть ради справедливости.
"История догорала, как утренний костер, и огонь выбивался из углей последними вспышками" - вот здесь очень интересно, что именно огонь, костер и т.п. Что у нес традиционно жжет - раскаяние, совесть, не так ли? Он уже к этому моменту себя осудил, не нужно проговаривать "какой я негодяй".
"Он сел на пенек возле могилы с рухнувшим голбцом и устало сказал: — Здравствуй, батюшка… Вот я тебя и нашел. " - обратите внимание: никакого торжества "ура, мы победили", никакого "я за тебя отомстил, спи спокойно". Он понимает, что отец сказал бы о его поступке, поэтому и слов больше нет, только "я тебя нашел". И усталость - она из той же оперы о напрасных, бесплодных стараниях. Потому что труд, принесший ожидаемые или хотя бы полезные плоды, не вызывает такого чувства опустошенности, какое просвечивает в этих словах. Рухнувший голбец - тоже работает на настроение.
|
|
Зарегистрирован |
|
|
|
|
