Сайт Архив WWW-Dosk

Добро пожаловать, Гость. Пожалуйста, выберите: Вход || Регистрация. 09/29/24 в 10:31:09

Главная » Новое » Помощь » Поиск » Участники » Вход

Удел Могултая « О Станиславе Леме - с любовью »

Удел Могултая    Сконапель истуар - что называется, история    Околоистория Центральной и Восточной Европы    О Станиславе Леме - с любовью « Предыдущая тема | Следующая тема » Страниц: 1  Ответить » Уведомлять » Послать тему » Печатать    Автор  Тема: О Станиславе Леме - с любовью  (Прочитано 2690 раз) Guest is IGNORING messages from: . olegin Живет здесь Я люблю этот форум!     Просмотреть Профиль » Сообщений: 3520 О Станиславе Леме - с любовью « В: 10/19/07 в 21:59:39 » Цитировать » Править   ЛЕМ (LEM), Станислав (р.1921). Видный польский прозаик, драматург, критик, литературовед и оригинальный философ, известный также произв. др. жанров (детективной лит-ры, поэзии), ведущий автор нац. НФ лит-ры, классик совр. НФ. Род. во Львове (ныне - Украина), поступил во Львовский мед. ин-т, но вынужден был прервать учебу в связи с нач. второй мировой войны; в годы нем. оккупации работал автослесарем, сварщиком, участвовал в польском движении Сопротивления. После окончания войны вместе с семьей репатриировался в Польшу, окончил мед. ф-т Ягеллонского ун-та в Кракове и нек-рое время работал по специальности. Печататься начал с 1946 г.; с нач. 1950-х гг. - професс. писатель. Первые НФ публикации - р-зы "Чужой" и "История одного открытия", повесть "Человек с Марса" (все - 1946). После установления в Польше воен. положения в 1980 г. уехал в Зап. Берлин, также жил в Австрии, Италии; вернулся на родину в конце 1980-х гг. Почетный д-р Вроцлавского политех. ин-та. Лауреат мн. нац. и иностр. лит. премий, в т.ч. Гос. премии ПНР (1976), Гос. премии Австрии (1986). Живет в Кракове. Воспоминания о дет. годах жизни, усиленные филос. размышлениями, составили автобиогр. книгу "Высокий замок" [Wysoki zamek] (1966; рус. 1969). НФ и филос. тв-во Л. (одного, видимо, из последних мыслителей-энциклопедистов), обычно тесно смыкающееся в большинстве его произв., представляет собой уникальный лит. и общекультурный феномен 2-й пол. 20 в. Обычно в НФ романах и р- зах писателя, мн. из к-рых входят в золотой фонд совр. НФ, "обкатывались" его оригинальные и смелые филос. концепции, касающиеся перспектив кибернетики и интеллектроники, технол. творения "нов. реальностей" (фантоматика) и космич. цивилизаторской деятельности в целом , структурной лингвистики и общей культурологии (в т.ч. "этики культуры"), биологии и теории эволюции, теории информации и мн. др. науч. дисциплин. В то же время, в своих филос. трудах Л. часто выходит за рамки данных совр. науки, расширяя их за счет НФ гипотез и инструментария. Начав творческую деятельность как писатель-фантаст (с эпизодическими выходами в "чистую" филос. эссеистику), Л. в последнее время, наоборот, более известен как философ, лит. критик и публицист, возвращающийся в худож. лит-ру от случая к случаю и явно тяготящийся ее "ограничениями" (необходимостью построения сюжета, композиции, психол. разработки характеров и т.п.). Однако, НФ произв. Л. 1960-70-х гг. по-прежнему сохраняют за ним звание ведущего писателя-фантаста, живого классика этой лит-ры. Сюжеты и проблематика ранних произв. Л., среди к-рых выделяется повесть "Конец света в восемь часов" (1948; рус. 1974), в той или иной мере связаны с оружием, воен. изобретениями и открытиями и безусловно навеяны только что закончившейся войной. Личные впечатления воен. лет писатель отразил в трилогии "Неутраченное время" [Czas nieutracony] (1955) - практически, единственном нефантаст. произв. Л. Успех пришел к Л. после публикации его первой НФ книги - романа "Астронавты" [Astronauci] (1951; рус. 1955), посвященного первому космическому полету на Венеру, агрессивные обитатели к-рой сначала предприняли неудачную попытку вторжения на Землю (взрыв "Тунгусского метеорита"), а затем самоистребились в ядерной войне, оставив после себя бессмысленно функционирующую "автоматическую цивилизацию" ; экранизирован . Несмотря на схематизм и перегруженность науч. "обоснованиями", роман сыграл в развитии нац. НФ роль, аналогичную роли "Туманности Андромеды" И.Ефремова - в сов. лит-ре ("взрывное" расширение перспектив НФ, прорыв в запретные тогда в социалистических странах науки - кибернетику, теорию относительности и т.п., соц. проблематика). След. книга Л. - роман "Магелланово облако" [Oblok Magellana] (1953-54; 1955; рус. 1958; 1960) - укрепил позиции писателя, как одного из ведущих авторов НФ Польши и всего социалистического лагеря; сюжетная линия - полет гигантского "звездного. ковчега" к системе Центавра (с перспективой контакта) - служит автору удобным фоном для построения широкой панорамы коммунистической утопии на Земле также экранизирован . Впоследствии Л. радикально отошел от утопических тем, сконцентрировав внимание как раз на филос. проблемах, затрудняющих (а то и делавших неразрешимой задачей) построение утопии. В его тв-ве значительную роль начинают играть сатирические мотивы, что в первую очередь связано с образом Йона (или Ийона) Тихого, более полувека "не отпускавшим" от себя писателя и ставшим своего рода мифом совр. НФ . Дневники "знаменитого космопроходца, капитана дальнего галактического плавания, охотника за метеорами и кометами, неутомимого исследователя и первооткрывателя восьмидесяти тысяч трех миров, д-ра honoris causa ун-тов обеих Медведиц, чл. Об-ва Охраны малых планет и мн. др. об-в, кавалера орденов Млечного Пути и туманностей", начатые "Двадцать четвертым путешествием" (1953), вошли в сб. "Звездные дневники Ийона Тихого" [Dzienniki gwiazdowe] (1957; рус. 1961); часть рус. переводов нов. р-зов цикла включена в сб. "Избранное" (1976). Образ, задуманный как "космич. Мюнхгаузен", за последние десятилетия претерпел заметную эволюцию, отражавшую изменения во взглядах и настроениях его alter ego - самого Л. Первые (по времени написания) "Путешествия" сдобрены хорошей порцией юмора , более поздние - представляют собой образец небезобидной сатирической. НФ в традициях Д.Свифта, Вольтера и др., а также филос. притчи и гротеска, абсурдистской НФ. В параллель с "Дневниками" Л. добавил еще "Воспоминания Ийона Тихого", к к- рым относятся р-зы: "Странные ящики профессора Коркорана" (1960; др. - "Из воспоминаний Йона Тихого. I"; рус. 1963), "Изобретатель вечности" (1960; др. - "Из воспоминаний Йона Тихого. II"; рус. 1962 - "Бессмертная душа"), "Заботы изобретателя" (1960; др. - "Из воспоминаний Йона Тихого. III"; рус. 1962 - "Пропавшая машина времени"), "Из воспоминаний Йона Тихого. IV" (1961; рус. 1963), "Из воспоминаний Йона Тихого. V ("Стиральная трагедия")" (1962; рус. 1962), "Клиника доктора Влипердиуса" (1964; рус. 1965; др. - "Учреждение доктора Влипердиуса", "Заведение доктора Влипердиуса", "Санаторий доктора Влипедриуса"), "Доктор Диагор" (1964; рус. 1967), "Спасем Космос! Открытое письмо Йона Тихого" (1964; рус. сокр. 1964; доп. 1965), а также посвященная проблемам биологии и эволюции повесть "Формула Лимфатера" (1961; рус. 1962; 1963); все эти произв. посвящены разл. фантаст. изобретениям. и открытиям (а также их авторам - эксцентричным ученым). Примыкают к циклу 4 пьесы о компаньоне Йона Тихого и его издателе - проф. Тарантоге: "Странный гость профессора Тарантоги" (1963; рус. 1965), "Путешествия профессора Тарантоги" (1963; рус. 1964), "Черная комната профессора Тарантоги" (1963; рус. 1968), "Приемные часы профессора Тарантоги" (1975; рус. 1987). В произв. о Йоне Тихом последних десятилетий заметно желание Л. использовать полюбившегося героя просто как удобный сюжетный мостик (узнаваемый и не требующий серьезной разработки) к нов. проблемам и темам, волнующим писателя. Герой повести "Профессор А.Донда" (1976; рус. 1988) - очередной "безумный" ученый (чья судьба пересеклась с линией Йона Тихого), открывший "информационную бомбу", не предвещающую ничего хорошего совр. технол. цивилизации . Повесть "Футурологический конгресс" (фрагм. 1970; 1971; рус. фрагм. 1972 - "Конгресс футурологов"; 1987) представляет собой остроумную эскападу на тему выдуманной Л.-философом фантоматики (предшественницы "виртуальной реальности" нынешних "киберпанков"), - призванную осчастливить об-во, но в результате случайного "опытного использования" приводящая человечество, погруженного в сладостный галлюциногенный дурман и не замечающее приближения глобальной катастрофы, к вырождению . В романе "Осмотр на месте" [Wizja lokalna] (1982; рус. фрагм. 1988 - "В Институте Облагораживания Среды"; 1990) Йон Тихий инспектирует планету, на к-рой уже однажды побывал ("Путешествие четырнадцатое"), и воочию наблюдает результат еще одной попытки построения технол. утопии. Созданная с помощью микрочипов, распыленных в атмосфере, "этикосфера" служит надежной защитой от каких бы то ни было преступлений - однако это всего лишь "этический протез", не способный осчастливить людей против их воли . Одно из последних худож. произв. Л., также относящееся к "Воспоминаниям Йона Тихого", - роман "Мир на Земле" [Pokoj na Ziemi] (нем. 1986 - ФРГ; 1987 - Польша; рус. 1988; 1988) - посвящено перспективам нов. систем оружия, разрабатываемых на Луне. Ряд ранних "Воспоминаний Йона Тихого" в рус. переводах составил сб. "Формула Лимфатера" (1963); все они, вместе с нов. (включая крупные произв.), объединены в сб. "Из воспоминаний Йона Тихого" (1990). Др. поп. цикл Л. - "Кибериада", начатый в 1963 г. и продолжающийся по сей день, посвящен вселенной роботов и киберорганизмов (хотя в ряде р-зов человек присутствует под именем "бледнотик") и представляет собой остроумную интеллектуальную пародию на эволюцию, религию, саму НФ лит-ру; успех циклу принес изящно стилизованный язык мифа и фольклора . Р-зы цикла, ряд к-рых объединен забавными героями - кибернетическими "богами"-Конструкторами Трурлем и Клапауциусом, составили сб. - "Книга роботов" [Ksiega robotow] (1961), "Сказки роботов" [Bajki robotow] (1964), "Кибериада" [Cyberiada] (1965); переводы на рус. яз. частично представлены в сб. "Непобедимый. Кибериада" (1967) и "Охота на Сэтавра" (1965). Кибернетический камуфляж этого оригинального мира НФ не скрывает "антропоцентричности" всей затеи, только на первый взгляд кажущейся лит. "игрой ума": сатирически показать мир людей со стороны . В поздних р-зах цикла - "Альтруизин, или Правдивое повествование о том, как отшельник Добриций космос пожелал осчастливить и что из этого вышло" (1965; рус. 1969; 1990), "Блаженный" (1971; рус. 1989; 1990) и "Повторение" (1976; рус. 1979; 1990) - Л. вновь обращает сатирические стрелы на технократический утопизм, демонстрируя очередные фиаско т.н. "фелицитологии" - науки "осчастливливания" . На рус. яз. переведены также р-зы этого цикла: "Альтруизин" (1965, рус. 1989), "Воспитание Цифруши" (1974, доп. 1976; рус. 1993), "Как Микромил и Гигациан разбеганию туманностей начало положили" (19.., рус. 1964), "Как Эрг Самовозбудитель бледнотника победил" (19.., рус. 1964; др. - "Как Эрг Самовозбудитель бледнотника одолел"), "О королевиче Феррицее и королевне Кристалле" (1965, рус. 1989, 1990), "Сказка о короле Мурдасе" (1963, рус. 1988, 1990), "Сказка о трех машинах-рассказчицах короля Гениалона" (19.., рус. 1993), "Сокровища короля Бискаляра" (19.., рус. 1965, 1993), "Урановые уши" (19.., рус. 1964, 1993). Наконец, еще одним любимым "серийным" персонажем Л. стал космич. навигатор Пиркс из одноим. цикла. Действие р-зов и повестей о Пирксе, написанных в 1959-71 гг. и составивших сб. "Рассказы о пилоте Пирксе" [Opowiesci o pilocie Pirxie] (1968), разворачивается в близком. будущем на Земле и в Солнечной системе ; ряд ранних р-зов включен в сб. "Вторжение с Альдебарана" [Inwazja z Aldebarana] (1959; рус. 1960); рус. переводы включены также в сб. - "Охота на Сэтавра" (1965), "Навигатор Пиркс. Голос Неба" (1971). В произв. цикла автор задался целью проследить професс. эволюцию героя, для чего постоянно ставит его в экстремальные условия, позволяющие Пирксу раскрыться с неожиданных сторон - и как человеку, и как профессионалу. Выделяется повесть "Дознание" (1968; рус. 1970; др. - "Суд"), представляющая собой образец детективной НФ, в к-рой Пиркс "тестирует" професс. пригодность космонавта-андроида, заодно выявляя принципиальное отличие того от человека ; экранизирован ; р-з "Условный рефлекс" (1963; рус. 1963; 1965; др. - "Лунная ночь"). В одном из последних произв. Л., романе "Фиаско" [Fiasko] (1987), посвященного проблеме контакта, Пиркс погибает, хотя автор оставляет для себя спасительную "лазейку" к будущему воскрешению любимого персонажа. "Внесерийные" НФ р-зы и повести Л. составили сб. - "Сезам" [Sezam] (1955), "Встреча на орбите" [Wejscie na orbite] (1962), "Охота" [Polowanie] (1965), "Спасем космос" [Ratujmy kosmos] (1966), "Маска" [Maska] (1976). Одно из худож. наиб. совершенных произв. писателя - короткая повесть "Маска" (1974; рус. 1976; 1990) - представляет собой емкую и стилистически выверенную (под готический роман) историю "обретения себя", самопознания героини - созданной для уничтожения дерзкого ученого машины -убийцы, к к-рой вместе с искусственным интеллектом и личностью пришла любовь к своей жертве . Также выделяются: р-з "Правда" (1964; рус. 1966), в к-ром представлен интересный образец "энергетической" внеземной жизни , остроумный памфлет на тему будущей трансплантации и киборгизации - р-з "Существуете ли вы, мистер Джонс?" (1955; рус. 1957); позже переделан в киносценарий - "Слоеный пирог" (1971; рус. 1972; др. - "Бутерброд", "Мозаика"); а также пьеса "Верный робот" (1963, рус. 1965) . Кроме того, на рус. яз. переведены р- зы: "Автоинтервью" (1962; рус. 1964), "Вторжение с Альдебарана" (1958; рус. 1960; др. - "Вторжение") , "Два молодых человека" (1965; рус. 1965), "Друг" (1958; рус. 1960), "Exodus" (1959; рус. 1960), "Клиент бога" (1954; рус. 1960) , "Крыса в лабиринте" (1956; рус. 1963), "Молот" (1959; рус. 1960), "Одна минута" (1984; рус. 1988), "Провокация" (1984; рус. 1990; 1990 - Израиль), "137 секунд" (19..; рус. 1973), "Темнота и плесень" (1959; рус. 1960), "Хрустальный шар" (1954; рус. 1960), "ЭДИП" (1954; рус. 1955). Ряд переводов включен в сб. "Маска" (1990). Значителен вклад Л. в разработку такой традиционной (и во мн. ставшей расхожим сюжетным клише) темы НФ, как контакт с иным Разумом: в произв. писателя это не утопическая идиллия и не тривиальная дилемма "воевать-торговать", но прежде всего филос., психол. и нравственная драма, концептуальный переворот, затрагивающий и подвергающий переосмыслению самые основы человеческой цивилизации и культуры. Крылатая фраза Л. "Среди звезд нас ждет Неизвестное" нашла худож. воплощение в значительных романах писателя 1960-х гг. - "Эдем" [Eden] (1958; 1959; рус. 1966; 1967), "Солярис" [Solaris] (1961; рус. фрагм. 1962; сокр. 1963; доп. 1976); на рус. яз. оба романа (второй - в сокр. варианте) объединены в один том - "Солярис. Эдем" (1973); "Непобедимый" [Niezwyciezony] (1963; 1964; рус. 1964). В этих книгах представлены разл. варианты неудавшегося контакта с иными, абсолютно не похожими на земную, космич. цивилизациями. Л. сумел зримо представить необычные образцы внеземной (разумной) жизни: в "Эдеме" - это жертвы неудачной попытки биол. реконструкции ; в "Солярисе" - планета-океан, единый разум, один из самых запоминающихся миров НФ ; в "Непобедимом" - киберцивилизация электронных "мушек", объединяющихся в своего рода коллективный разум ; - и доказательно обосновать возможность существования подобных экзотических гомеостатов. Однако столь же убедительной для читателя остается загадочность и непредсказуемость их поведения, мотивов и поступков. Вершиной тв-ва Л. и всей совр. НФ мн. критики считают роман "Солярис", своеобразно экранизированный А.Тарковским , худож. и филос. значение к-рого не ограничивается проблемой контакта. Гигантский одинокий разум во Вселенной, занятый непостижимой планетарной. инженерией, пытающийся протянуть "ниточку понимания" к исследующим его земным ученым - путем посылки к ним "фантомов", людей во плоти и крови, сконструированных на основе информации, выуженной из подсознания землян (и приносящих тем унижения, драмы, трагедии), - это не только естественнонауч. проблемы "соляристики" . Благодаря НФ приему, Л. ставит серьезные филос. и нравственные проблемы, среди к-рых не последнее место занимает "земная" проблема совести, моральной ответственности, искаженное зеркало-напоминание о к-рых земляне неожиданно нашли в космосе . Исследователи неоднократно отмечали и метафиз., теологический контекст романа; не случайно полн. вариант перевода на рус. яз., содержащий глубокие и парадоксальные размышления автора о "боге-младенце", "боге, не ведающем что творит", "боге-неудачнике" , вышел с большим запозданием - в сб. "Избранное" (1976). Для Л. характерно постоянное возвращение к старым собственным произв., но на качественно нов. уровне. Утопический мир далекого будущего, ничем не напоминающий мир "Магелланова облака", предстает взору астронавта, вернувшегося после долгих скитаний среди звезд на Землю, в романе "Возвращение со звезд" [Powrot z gwiazd] (1961; рус. сокр. 1965; доп.1991); на рус. яз. роман впервые изд. в одном томе со "Звездными дневниками Йона Тихого" - сб. "Звездные дневники Йона Тихого. Возвращение со звезд" (1965). Ослепительные города, россыпь фантаст. изобретений и открытий, из к-рых самое значительное - "бетризация" (поголовное профилактическое устранение центров агрессии в сознании человека), избавившая мир от войн и преступлений , фантоматика, заменившая собой искусство, спорт и досуг и в значительной мере секс и эротику, - все эти технол. чудеса "дивного нов. мира" скрывают обязательную изнанку всякой утопии: плату за спокойствие и процветание. С изчезновением заложенной в генах агрессивности об-во необратимо покидают и др. характерные черты homo sapiens: риск, предприимчивость, способность к самопожертвованию, науч. поиск, романтика неизведанного; духовно "жиреющее" человечество обречено на деградацию . Др. вариант соц. деградации, проистекающей от самоизоляции об-ва и превращающей его существование в фантом, миф, представлен в романе "Дневник, найденный в ванне" [Pamietnik znaleziony w wannie] (1961; рус. 1995), написанном в духе Ф.Кафки и содержащем элементы антиутопии и абсурдистской НФ . Из др. значительных романов Л. 1960-х гг. можно отметить "Глас Божий" [Glos Pana] (1968; рус. 1970 - "Голос Неба"), характеризующий нов. этап в тв-ве писателя, когда прозаика все в большей мере начинает вытеснять эссеист-философ. Сюжетная линия - расшифровка учеными сигналов от иного космич. разума - служит для Л. лишь средством поразмышлять о совр. цивилизации (находящейся, по мнению автора, в младенческом возрасте), о проблеме коммуникаций, языка общения, границах науч. познания и т.п. проблемах. Начав уже в 1970-х гг. испытывать постоянный "интеллектуальный цейтнот" - невозможность адекватно, в худож. образах отразить все проблемы, волнующие Л.- мыслителя, стремление ускорить их передачу читателю (а заодно и расширить границы традиционной НФ) - подтолкнул Л.-писателя к активному поиску нов. лит. форм. Эти поиски воплотились в оригинальном жанре, в к-ром уже успешно творил высоко почитаемый Л. Х.Борхес: рец., авторефераты, предисловия, отклики на ненаписанные книги, а также отд. фрагм. из них. Отд. подобные соч., если и не могут быть безоговорочно названы "худож. лит-рой", все же представляют собой яркие примеры смелой и раскрепощенной (но "взнузданной" логикой, науч. методологией, обильно сдобренной юмором) мысли; все они объединены в сб. - "Идеальный вакуум" [Doskonala proznia] (1971), "Мнимое величие" [Wielkosc urojona] (1971). Особенно выделяются: "Культура как ошибка" (1970; рус. 1976) , "Новая космогония" (1971; рус. 1976) , "Альфред Целлерман "Группенфюрер Луи XVI" (1970; рус. 1972) , "Sexplosion" (1973; рус. 1988, 1990) , "Экстелопедия Вестранда в 44 магнитомах" (1973; рус. 1978, 1990), "Эрунтика" (1973; рус. 1975) ; ссылка на "отрецензированную" книгу - "Системы оружия двадцать первого века, или Эволюция кверх тормашками" (1986; рус. 1990 - "Системы оружия двадцать первого века") содержится в романе Л. - "Мир на Земле" ; длинный фрагм. "Голем XIV" (1973; рус. 1980), представляющий собой часть обращения к человечеству супер-компьютера - мессии , позже переписана в отд. книгу - "Голем XIV" [GOLEM XIV] (1981). На рус. яз. также переведены: "Гигамеш Патрика Хэннэхэма" (1970; рус. 1974), "Перикалипсис" Иоахима Ферзенгельда" (1971; рус. 1973; 1990), "Do yourself a book" (1971; рус. 1979; 1979; др. - "Пишите книги сами"), "Куно Млатье "Одисей из Итаки"(1970; рус. 1972), "Предприятие Быт" (1970; рус. 1972; др. - "Э.Уэйнрайт. "Being inc."), "Ц.Коуска. "De impossibilitate vitae; De impossibilitate prognoscendi" (1971; рус. 1971; 1990; др. - "О книге Бенедикта Коуски "Предисловие к автобиографии", "Еще одна рецензия"). Особняком в тв-ве Л. стоят "онтологические детективы", соединяющие детективную НФ и интеллектуальное "расследование" филос. романа (в к-ром разыскивается не преступник, а науч. истина) - ранний роман "Расследование" [Sledztwo] (1959; рус. 1989; 1990; др. - "Следствие") и одна из последних повестей, "Насморк" [Katar] (1976; рус. 1978; 1982). В этих произв. внешняя сюжетная канва - расследование цепи странных явлений, наводящих на мысль о наличии сверхъестественного (воскрешение мертвецов, загадочные смерти без видимых причин) - является только фоном для др. "следствия" - науч., приводящего ученого к выводам, противоречащим совр. представлениям науки и философии ; в "Насморке" тайну раскрывает не детектив, а астронавт, отд. чертами характера напоминающий пилота Пиркса. Крупные НФ произв. Л. в рус. переводах объединены также в сб. - "Романы" (1978), "Избранное" (1981), "Магелланово облако. Солярис" (1987), "Солярис. Непобедимый. Звездные дневники" (1988). С НФ тв-вом Л. органически связана и его филос. и литературоведческая эссеистика, в науч. работах писателя можно найти истоки мн. фантаст. тем и сюжетов, позже перекочевавших в худож. книги. Л. является автором 4-х фундаментальных работ: "Диалоги" [Dialogi] (1957) - о системах управления и кибернетических принципах ; "Сумма технологии" [Summa technologiae] (1962-63; 1964; рус. 1968) о путях развития цивилизации в далеком будущем, возможных тупиках на ее пути и многообещающих направлениях, в частности, фантоматики ; "Философия случая" [Filozofia przypadku] (1968) - о культуре и этике технол. цивилизаций. « Изменён в : 01/17/08 в 11:39:07 пользователем: olegin » Зарегистрирован Бенни Administrator б. Бенедикт     Просмотреть Профиль » Сообщений: 2542 Re: Станислав Лем - львовский фантаст с мировым им « Ответить #1 В: 10/20/07 в 00:28:55 » Цитировать » Править Спасибо!     К сожалению, 27 марта 2006 г. великого фантаста не стало.   Для интересующихся - официальный сайт Станислава Лема (англ. версия): http://www.lem.pl/cyberiadinfo/english/main.htm     А также биография и ссылки в Википедии: http://en.wikipedia.org/wiki/Stanis%C5%82aw_Lem Зарегистрирован antonina Beholder Живет здесь Я люблю этот Форум!     Просмотреть Профиль » Сообщений: 2204 Re: Станислав Лем - львовский фантаст с мировым им « Ответить #2 В: 10/22/07 в 16:03:56 » Цитировать » Править Математике его учил М.Зарицкий. Часто Лема спрашивали, не желает ли он посетить город своего детства. Отвечал - нет, это все равно, как наблюдать за тем, как когда-то люьимая женщина живет с другим. Тем не менее, Украиной интересовался - во времена Помаранчевой революции писал о ней аналитические статьи, очень теплые. А роман "Фиаско" упомянут в библиографии - одно из последних произведений, закрывающее цикл о пилоте Пирксе? А то я с ходу не нашла. « Изменён в : 10/22/07 в 16:05:58 пользователем: antonina » Зарегистрирован Нехай і на цей раз Вони в нас не вполюють нікого olegin Живет здесь Я люблю этот форум!     Просмотреть Профиль » Сообщений: 3520 Re: Станислав Лем - львовский фантаст с мировым им « Ответить #3 В: 10/23/07 в 13:14:16 » Цитировать » Править Станислав Лем был почитателем таланта своего земляка "мистика" Стефана Грабинского.Не помню ее названия,но книжка каких-то воспоминаний о Львове все же выходила у Лема. Зарегистрирован antonina Beholder Живет здесь Я люблю этот Форум!     Просмотреть Профиль » Сообщений: 2204 Re: Станислав Лем - львовский фантаст с мировым им « Ответить #4 В: 10/23/07 в 18:00:01 » Цитировать » Править Может, "Высокий Замок" имеется в виду? Это, правда, не столько книга о Львове, как о детстве... Я почему-то из нее лучше всего запомнила описание разнообразных лакомств. Действие "Неутраченного времени" тоже частично происходит во Львове, хотя город и не называется. Зарегистрирован Нехай і на цей раз Вони в нас не вполюють нікого olegin Живет здесь Я люблю этот форум!     Просмотреть Профиль » Сообщений: 3520 Re: Станислав Лем - львовский фантаст с мировым им « Ответить #5 В: 12/11/07 в 00:03:54 » Цитировать » Править ИСТОРИЯ С ПОСЛЕСЛОВИЕМ   К 80-летию Станислава Лема, которого нет в Еврейской энциклопедии   Израиль Петров I   Мой дедушка Фриденберг до самой смерти изъяснялся с акцентом. Родом «западник», из Западной Украины. Семья нищая, многодетная. Потомков разметало по белу свету – через всю азбуку – Австралия, Бразилия, Верхняя Вольта... Эквадор, Югославия, Япония...     А сызмала подались во Львов. Дедушка был «мальчиком» в парикмахерской у Старого рынка – подмастерьем дядюшки Фриденберга. А овладеть мастерством не поспел: война помешала – первая мировая. Ну и забрали в армию.   Да не в царскую, как я по невежеству думал, а в K und K (Kaiserlich und Koeniglich), в императорско-королевскую, австро-венгерскую, от которой, если что и осталось, то бравый солдат Швейк.     И Прага, и Львов – аккурат в Австро-Венгрии, где главный язык – немецкий, почти что родной для дедушки: десятая часть командирского корпуса – иудеи. А еврей, положим, в Российской империи мог дослужиться до офицерского чина исключительно как военный музыкант либо военный медик. В Пруссии формально – никаких запретов, но офицеров-евреев – тоже никаких, раз-два и обчелся.     Когда оба Иозефа – Швейк и дедушка – угодили в плен, пражский Ося, натурально, попал в славянский лагерь, а львовский, естественно, в австрийский. Тут-то и началось, пошло-поехало: вся, значит, беда через вас, что жиды верховодят!..     Спустя приблизительно четверть века вдруг обнаружилось: эсэсовцы в KZ (концлагере) – чуть ли не сплошь австрийцы. А на Московском фестивале (1957) моя русская мама повстречала венского комсомольца Курта, что разглагольствовал посреди 1-й Мещанской: жиды-кровопийцы нажились на войне и требуют назад аризированное имущество!     Словом, дедушка Фриденберг примкнул к большевикам, и родной немецкий язык вывел его в шпионы. Не столько даже язык, как дружок П – старший товарищ, наставник.     А почему П? Да потому! Тоже львовский Парикмахер. Но мастер, высокий класс. Служил в оперетте, мечтая о театральных подмостках. А его, как Гитлера к живописи, и близко не подпускают. Вот и кинулся, подобно фюреру, добровольцем на фронт!     Комический персонаж с павианьей повадкою, пузатый, плешивый, плоскостопный, П развлекал народ в окопах и в плену. А грянул 1918 год – записался в ЧК: шутить, наверное, надоело... Вместе с дедушкой – на гражданской войне, в заградительном отряде. Ликвидировывали белых офицеров в Крыму, охраняли одного вождя и расстреливали другого.     Тот загодя рухнул на пол. Еще в коридоре прильнул к сапогам и, задравши кудлатую голову, тянул заупокойный псалом.   – Schreklich! – вспоминал дедушка. – Ужасно!   Но неуемный П, подстрекаемый опереточным даром, разыграл предсмертную сцену на потеху охраняемого вождя, – приплясывал, скулил и гундосил, путая кадиш с чардашем:       Мир держится до тех пор,   пока на земле повторяют:   «Да будет благословенно   великое имя Его   всегда и во веки веков!»       – Но это же «Отче наш», – сказал охраняемый вождь. – Отче наш, иже еси на небесех, да святится имя Твое, да приидет царствие Твое...     – Да, – кивнул П, – только более древнее. И поется по-арамейски, чтобы ангелы не разобрали ни слова и не позавидовали народу, что вознес   Г-споду такую величественную хвалу.   – Сегодня – хвала, завтра – хула. – И охраняемый вождь отпустил охранника. – Ступай!   Рано поутру П растолкал дедушку и зашипел на ухо по-немецки:   – Я погиб... Он боится нашего еврейского Б-га. А со своим в надежде поладить. – И пристроил дружка-львовянина в могучую параллельную организацию. – So etwas lebt, und Schiller musste sterben! Такой осел, как ты, будет жить, а Шиллер умирает!     Дедушку Фриденберга быстро спровадили за рубеж на подпольную, конспиративную службу. Сперва – Китай, затем – Испания. Во время и после Большой войны – Америка...   – Он что, сохранил тебя как свидетеля? – спросил я. – Чтобы замолвил словечко на том свете?.. А ты сам, дед, лично ты кого-нибудь спас?   – Ich werde denken. – Дедушка засмеялся. – Буду подумать.   И рассказал историю, которую услыхал я впоследствии от совсем другого лица.       II   По приглашению местных коллег пожаловал в нашу страну писатель-фантаст L.   Мировая величина. Обитает попеременно то в Польше, то в Германии – ну и творит соответственно на двух языках. В Польше, обратите внимание, по-немецки, а в Германии, обратно, на польском. Литература – область воображения, и лучшие стихи о зиме рождаются летом.   Европейскую знаменитость принимали торжественно, в Дубовом зале Центрального дома литераторов. И налетели насчет еврейства. Я участвовал как переводчик и передам творческую дискуссию близко к тексту, по неправленной стенограмме и портативному диктофону. Не дословно, конечно, и без претензии на художество. С ручательством, однако, за смысл.     – Да, – сказал L, – по нацистским Нюрнбергским законам я, действительно, еврей. Но подобно великому Пастернаку, ни единою строчкой не отозвался на так называемый Холокост – уничтожение моих соплеменников. Хотя не в пример вашему поэту жил в непосредственной близости, в страхе и ожидании. Еврейству ничем не обязан.   – Нет, обязаны! – возразил оппонент – бородатый, косматый, в очках... этакий, что ли, тощий Карл Маркс. – Только не еврейству как таковому, а своему происхождению. Позвольте приведу для ясности ряд примеров.     1. Всеволод Эмильевич Мейерхольд, немецкий еврей по отцу и прибалтийский немец по матушке, не мог воспринять полною мерой ни немецкой, ни русской культуры, почему и выдумал условный театр.     2. Евгений Львович Шварц, еврей по отцу и кубанский казак по матушке, искал и нашел собственную страну – сказочную страну Андерсена, где и проистекает действие его пьес.     3. Русскоязычный поляк Александр Степанович Гриневский появился на свет в Вятке и преобразил окружающую реальность в неведомую землю Александра Грина – Гринландию – с Зурбаганом и алыми парусами.   4. Полукровка Владимир Семенович Высоцкий – актер и поэт – воспевал войну как родину, прославляя боевого еврея-папу, перевоплощаясь в него...     Теперь относительно вас, господин L. Вы только что сообщили, что жили в непосредственной близости, в страхе и ожидании, – иными словами, в эпицентре Катастрофы. Буря бушевала окрест, и поди угадай, не поразит ли молния вашу семью. А люди кругом влюблялись, женились, разводились, рождались и умирали, как говорит поэт, «при нотариусе и враче»... Из этого ненормального, но вполне обыденного соседства и произросла ваша фантастическая проза.   – Возможно, – отвечал L. – Мои родители, правда, крещеные, а семья отца возведена во дворянство с присвоением баронского титула. Но по Нюрнбергским законам мы, повторяю, евреи, и если бы кто-то донес... А таких – пруд пруди. Назывались шмальцареки – от немецкого Schmalz и польского smalec – топленое сало, смалец. Про невинное удовольствие состроить еврею свиное рыло или показать свиное ухо – об этом читайте у Гоголя. А шмальцарек просто вас шантажировал, требуя откупную мзду... И все же моя фантастика – не отсюда. Она от детства. Из одного семейного предания, когда мой отец совершенно случайно избежал гибели.     И я услыхал сызнова дедушкину историю, только рассказанную другим человеком.           III   Отец писателя L – австрийский барон и весьма популярный во Львове врач-окулист. Мобилизован как военный медик с началом первой мировой войны.     Попал в русский плен. После нашей революции, спасаясь от местных междоусобиц, пробирался во Львов (тогда еще Лемберг) – на малую родину. Большая (Австро-Венгрия) уже кончилась, а независимая «панская» Польша едва-едва началась.   Где-то на Украине поймали его красные. По отрепьям австро-венгерского мундира определили, что офицер. И повели убивать. Как немца, как еврея, как барона, как интеллигента...     Вдруг навстречу – какой-то парень. Интересуется по-немецки:   – Вы, извините, не брились ли в парикмахерской у Старого рынка?   – И брился, и стригся... А вам откуда известно?   – Да уж известно! – хохочет. – Вы дядюшке Фриденбергу такие очки подобрали, что велел обслуживать вас бесплатно. Так что спасибо за щедрые чаевые!   Парень в ремнях да в кожанке – адъютант страшилы-чекиста, командира заградительного отряда, и увел, стало быть, доктора L из-под расстрела.     – Кланяйтесь, – говорит, – Старому рынку! Привет дядюшке Фриденбергу!     Доктор проник во Львов, который осаждала 1-я Конная. Цирюльни у Старого рынка давно уже не было. Мастер Фриденберг умер. Семейство бежало в Вену.   – Но с детства, – закончил писатель L, – молюсь я во здравие неизвестного парикмахера.       Послесловие Станислава Лема     1. Мои предки были евреи. Я ничего не знал об иудейской религии. Ни об еврейской культуре. Собственно, лишь нацистское законодательство просветило меня. Нам удалось избежать переселения в гетто. С фальшивыми документами мы пережили эти годы. Немцы убили всех моих близких кроме отца с матерью.     2. Мой жизненный опыт таков, что я легко представляю себе (вместо предустановленной гармонии) в аккурат обратное – предуготовленную дисгармонию, за которой следуют хаос и безумие.     3. Практика показала, что жизнь и смерть зависят от мельчайших, пустячных обстоятельств: по этой или той улице ты пошел, явился ли к своему знакомому на час или на 20 минут позже, закрыто или открыто парадное во время облавы.   4. В эпоху массового человекоуничтожения общественные системы – весьма хрупкая штука, а люди непредсказуемы в экстремальных условиях – их решения невозможно предвидеть.     5. Я не верю в лучший мир. Однако же не отчаялся. И не оцениваю человечество как совершенно безнадежный, неизлечимый случай. Мы с отцом, оба медики, никогда б не поставили такой диагноз.       Примечание.   Станислав Лем родился во Львове     12 сентября 1921 года. ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство. E-mail:   [email protected]     Зарегистрирован nava Beholder Живет здесь Несть глупости горшия, яко глупость.     Просмотреть Профиль » WWW » Сообщений: 1508 Re: Станислав Лем - львовский фантаст с мировым им « Ответить #6 В: 12/11/07 в 09:29:39 » Цитировать » Править оффтоп. Вспомнила еще одного львовянина с мировым имнем - джазмена Марека Вебера. Может, стоит и о нем рассказать? Зарегистрирован olegin Живет здесь Я люблю этот форум!     Просмотреть Профиль » Сообщений: 3520 Re: Станислав Лем - львовский фантаст с мировым им « Ответить #7 В: 12/11/07 в 12:07:44 » Цитировать » Править Спасибо,nava,обязательно напишем об этом скрипаче-виртуозе,организовавшем самый популярный в свое время оркестр в Европе. Зарегистрирован antonina Beholder Живет здесь Я люблю этот Форум!     Просмотреть Профиль » Сообщений: 2204 Re: Станислав Лем - львовский фантаст с мировым им « Ответить #8 В: 12/14/07 в 12:26:10 » Цитировать » Править Несколько испугавшись - не перепутал ли автор последней статьи Львов с Одессой? Да и вообще отец Станислава Лема был ларингологом. Зарегистрирован Нехай і на цей раз Вони в нас не вполюють нікого olegin Живет здесь Я люблю этот форум!     Просмотреть Профиль » Сообщений: 3520 Re: Станислав Лем - львовский фантаст с мировым им « Ответить #9 В: 12/14/07 в 13:16:49 » Цитировать » Править То,что автор перепутал профессии отоларинголога и окулиста-факт.Остальное-его реальные воспоминания. Хочется здесь разместить одно из последних прижизненных интервью с великим львовским фантастом:   СТАНИСЛАВ ЛЕМ: «Я ОСТАЮСЬ РАЦИОНАЛИСТОМ И СКЕПТИКОМ»   ...Такая же погода стояла в Кракове шестьдесят лет назад, в конце января 1945 года, когда Советская армия освободила узников концлагеря Аушвиц, — снег, ветер, мороз, для здешних краев непривычный. Об интервью со Станиславом Лемом, который давно уже не принимает журналистов, договориться было сложно. Помогли общие знакомые, главным образом — давний друг «Вестей» профессор Ежи Помяновски. Не последним аргументом, видимо, было и то, что мне случилось появиться на свет в родном городе Лема, во Львове.     Помяновски предупредил меня, чтобы я не тратил времени на разговоры о научной фантастике — Лем ее давно не пишет, не любит и говорить о ней обычно не желает.     Звоню супруге писателя, представляюсь. Беседуем ни о чем. Потом трубку берет пан Станислав. Говорим пару минут. Лем передает трубку супруге и до меня долетает только одно слово: «Можно». Видимо, писатель проверял мой польский — по-русски ему говорить не хотелось, потому что неродной язык всегда делает человека глупее, чем он есть на самом деле. Пани Лем диктует мне адрес. Пообещав прибыть к двум часам пополудни, я совершенно упустил из виду, что общественный транспорт в Кракове не ходит — все улицы перекрыты, в городе находятся руководители 45 государств, прибывшие на 60-ю годовщину освобождения Освенцима. С трудом нахожу таксиста, называю адрес. Он кивает: — Понятно. К пану Лему. Едем в сторону Закопане, к краковскому предместью Клины, минуя главные улицы, по которым все равно не проехать.     Сворачиваем в засыпанную снегом улочку. — Приехали, — говорит водитель и крутит головой. — А где лемовский старый «мерседес»? Продал, наверное.     Открываю калитку и иду в глубину двора по недавно очищенной, но уже вновь заметеной снегом дорожке. Подхожу к двухэтажному дому. Дверь отворяется: — Вы точны. Муж вас ждет. Поднимаюсь на второй этаж и вхожу в кабинет мэтра.     Представляюсь, пожимаем друг другу руки. Пан Станислав хватается за кресло, стоящее посреди комнаты, и подталкивает его к такому же креслу, стоящему у письменного стола. Только в последний момент спохватываюсь помочь человеку, который давно уже разменял девятый десяток. Кручу головой по сторонам. Вдоль стен — застекленные книжные шкафы. На ближайшем ко мне написано «сербско-хорватский», на следующем — «испанский». Стоят книги Лема. Кабинет высокий, на антресоли, уставленные книжными шкафами, ведет деревянная лестница. Рядом с письменным — еще один стол, заваленный бумагами, журналами, книгами. В широком окне, выходящем в сад, — совершенно непольский пейзаж: голые деревья, ветер утих, идет крупный мягкий снег. Идиллия. Мы разговариваем с Лемом так, будто давно знакомы. Собственно, я-то с ним знаком очень давно, а вот он... Рассказываю, что в самолете перечел его «Провокацию» — лучший, наверное, философский труд о Катастрофе. Потом вспоминаем о Львове. Перескакиваем с темы на тему, пока я, наконец, спохватываюсь, что прошло уже минут двадцать, а диктофон-то мой не включен... Я же при исполнении. И поэтому беседа для читателей начинается словно на полуслове...     — Давайте продолжим о любимом вами Львове... А потом — о чем захотите. Довоенную часть своей жизни вы считаете лучшей?     — Я никогда об этом не думал. Ходил себе во вторую гимназию на Подвальной. Закончил ее за два месяца до начала войны. Я прекрасно помню времена, когда мне было четырнадцать, шестнадцать лет. В момент начала войны мне было семнадцать. Львов был замечательным городом, а я был... Моя молодость была очень хороша, но у меня не было до войны никаких достижений, не было никаких особо оригинальных взглядов. Был совершенно обыкновенным юношей, закончил гимназию, жил в доме своего отца, врача. Так было до прихода русских.     — 17 сентября 1939 года.     — Да. Потом, до начала советско-немецкой войны оставался во Львове. В немецкие времена — делать нечего — работал физически, в мастерских фирмы «Креминь», автомехаником, до тех пор, пока Советы не пришли опять и не освободили нас, но это было такое освобождение, что мы остались ни с чем. Отец вспомнил, что он не только советский гражданин, но и польский — мы решили возвратиться в Польшу. Была такая польская государственная организация по репатриации, ПУР, которая этим занималась (ПУР — Польски ужонд репатриацыйны) — и мы сели в поезд, шедший в Краков. Здесь, в Кракове, жили знакомые отца, которые нас пригрели. И так все пошло. Я стал писать в «Тыгодник повшехны», потому что больше писать было некуда. Я человек абсолютно, стопроцентно неверующий. Но с тех пор и до сегодняшнего дня я не знаю газеты, которая бы меня удовлетворяла. Я пошел в этот католический еженедельник просто потому, что там работали приличные люди — вся редакция «Тыгодника». И работал там до тех пор, пока в Варшаве не сказали, что я не смогу издавать книги, если не уйду оттуда. Так начался тот период моей жизни, который длился до падения Польской Народной Республики. Ко всему привыкаешь... Но я вновь с ними сотрудничаю, и они меня печатают, не испытывая ко мне недоверия, несмотря на мой атеизм.     Польша сейчас вновь католицизируется, но я, естественно, не принимаю в этом участия, обхожу эту проблематику. Я не буду вам описывать свою жизнь, проходившую вне фантастики, вне писательства...     Писать я начал в 1948 году. Писал тогда очень плохие вещи, потом стал писать немного лучше. Интересовался философией, технологией, кибернетикой...     — Медициной... Вы же — дипломированный врач.     — Нет. Медицину я был вынужден изучать. К профессии моего отца я не испытывал особого интереса, но стал изучать медицину, чтобы не идти в Красную армию — в советские годы. («Красная армия — наша сила», ну, и так далее», — ернически цитирует Лем по-русски.) Отец «поступил меня» во Львове на медицину, и я там начал учиться. Учился в два приема. Сделал перерыв, потому что началась германо-советская война, а когда война окончилась, продолжил учиться здесь, в Кракове. Я, конечно, мог бы остаться в этой профессии, поступить в аспирантуру — мой отец был знаменитым врачом. Но, закончив учебу, я — в те польско-советские времена — должен был бы идти в армию, стать кадровым военным.     — То есть — военным врачом?     — Да. Но я не хотел этого. Я специально не сдал несколько экзаменов в последнюю сессию. А заставить меня не могли. Я не закончил медицинское образование. Стал работать  у одного из своих педагогов в «конверсаториум» (делали обзоры научной литературы для университетских специалистов). Благодаря ему я смог читать лучшие книги мировой научной литературы — он получал из США и Канады главные университетские издания, а я их должен был распаковывать и классифицировать. Уносил домой и по слогам читал, потому что не знал английского языка. Тогда-то я и начал писать — мне казалось, что я могу это делать. Плохо получалось. У меня никогда не было особой тяги к научной фантастике, я ее специально не писал, но что-то надо было делать. Так оно и пошло.     — Но на вас очень быстро начали буквально молиться во всей Восточной Европе. Об этом-то вы знаете?     — Знаю. У меня есть специальный секретарь, который занимается только моими издательскими делами. Я знаю, что мои книги издали на сорок одном языке, более тысячи различных изданий. В Польше меня не очень ценили. Больше всего меня любили в России и Германии. В Соединенных Штатах меня издавали, но там я не был особо популярен. А сегодня я во всем этом не слишком ориентируюсь. Конечно, я подписываю какие-то издательские договоры, но не слежу за этим, меня это уже не интересует. К сожалению, из-за войны так получилось, что я не знаю английского. То есть, теперь-то я читаю по-английски, но говорить и писать, к сожалению не могу. Сегодня у меня есть ощущение, что пик моей популярности прошел, потому что та фантастика, которую издают сегодня, мне не нравится. Она не подкреплена рационализмом. Мои взгляды сегодняшние я не могу популяризировать в Польше. В Германии — могу. И — немного — в России. Но не в Польше. У нас сейчас странная ситуация, возрождение католичества, межвременье. Сегодня, как обычно, к пяти часам ко мне придет редактор Тадеуш Фиалковский из «Тыгодника повшехнего» — за очередной статьей. Я у них еженедельно печатаю какие-то тексты. Последний был — о цунами. Естественно, он не имеет ничего общего ни с религией, ни с метафизикой. Пишу о том, что могу опубликовать, а то, чего не могу... Я смотрю на все очень реалистически, у меня появилось ощущение, что нынешняя Польша — страна не очень приятная.     — Почему?     — Прежде всего из-за сильной клерикализации. Не может быть никакого торжества, никакого события, даже открытия нового производства, где не было бы пары ксендзов, которые освящают и благословляют начинание.     — Похоже, что той же дорогой идет и Россия, где ни одно событие не происходит без попа.     — Я знаю. Но в Германии или Франции это невозможно. Там еще можно быть атеистом, рационалистом, вольнодумцем. А вот в арабских странах быть атеистом опасно, — хитро улыбается Лем. — Но я не жалуюсь, я просто констатирую, говорю вам о том, что происходит. У меня нет никакого желания вмешиваться во все, связанное с религией, с верой, но для меня это — не проблема. Все религии были придуманы очень умными людьми: кто хочет — пусть верит, я никого за это не осуждаю, но меня все это попросту совершенно не касается. И я об этом говорил в своих книгах НФ. Меня хорошо понимает и уважает в Германии, Франции, России определенная категория людей. Все, конечно, сегодня, лучше, чем было при Сталине и после него, в этом нет никаких сомнений, но все-таки не так, как, мне кажется, должен жить человек. У меня есть ощущение, что все, что я должен был сделать, я сделал. Книги, которые я написал — 31-томное собрание моих сочинений...     — Замечательное собрание ваших сочинений вышло и в российском издательстве «Текст».     — Да, конечно. Понимаете, одно издание тянет за собой другое... Сейчас мои собрания издают в Китае, Японии, Тайване, а в Европе — в Португалии, во Франции...     — Следовательно, вы — писатель-глобалист.     — Ну да. (Смееется.) Но я никогда об этом не заботился, это получается само собой.     — Мне лично очень бы хотелось, чтобы вы стали первым писателем, нет не фантастом, а, скажем, первым писателем вашего плана — Нобелевским лауреатом. Неужели «Солярис» или другие ваши труды — это не книги нобелиата? Нет в мире справедливости.     — Я никогда на это не нацеливался. Я писал то, что мог, то что умел и как умел. Как птичка, которая чирикает на ветке. Я не учился писательству. Я очень люблю читать научную литературу, я подписан на Science, Nature, New Scientist, многие немецкие журналы (я хорошо знаю немецкий и жил в Германии шесть лет, пока в Польше шла польско-ярузельская война).     — Никогда не слышал такого названия.     — Так у нас говорят. Он же нам объявил войну. Пан Сергиуш, а вы живете в Израиле?     — Да.     — Там меня тоже издавали, но не очень много.     — Мне сложно говорить, но в Израиле НФ не пользуется особой популярностью, а я ваши книги предпочитал читать по-польски или по-русски. Да и иврит мой не столь хорош... Пан Станислав, каким вы видите будущее? В частности, будущее Европы.     — Наихудшим. Европейцы очень опасаются Россию Путина, да и Германию. Но я смотрю вдаль. Меня не интересуют, что сегодня русские плохо говорят о Польше, потому что страна наша действительно полна коррупции и запустения (это видно даже в том, что у нас худшие в Европе автострады). Россия пропадает, ее ждет демографическая катастрофа. В СССР было более 250 миллионов населения, сегодня же в России — едва ли не половина. Прогнозы, которые публикует «Интернешнл Геральд Трибюн», драматичны. У них глупый президент, Путин, который родом из КГБ, и ментальность у него соответствующая. Достаточно взглянуть на фотографию, где он изображен в окружении офицеров, наряженных в царские мундиры, чтобы понять, что он за человек.     — Поговаривают, что он прибыл на годовщину освобождения Освенцима на сутки позже, чем было запланировано, чтобы показать свое недовольство действиями Польши и ее президента Квасьневского во время выборов в Украине.     — Это не имеет никакого значения. Он может шантажировать Польшу поставками нефти, бензина, газа, это так, но ничего более... У нас достаточно проблем, которые поляки сами придумывают на свою голову. Шесть лет назад я в Вене разговаривал с банкиром, у которого был мой счет, и он мне сказал, что Польша обязательно должна сама зарабатывать, чтобы никто не смог на нее влиять. Это правда. У нас иногда проявляется некоторое политическое поправение, ростки фашизации — все это неправдоподобно глупо. Исторически это безнадежно. Научились мы уже тому, что надо иногда закрывать рот, хотя и привыкли высказываться любую тему. Я, например, привык к тому, что есть запретные темы. Конечно, другие, не те, что были запрещены в советские времена, но есть. И это плохо.     — Поменяли полюса?     — Так получилось. И было это в достаточной степени неожиданно. С возникновением независимой Польши польская правая была слабой, распыленной, сейчас окрепла.     Мы здесь живем приватно. Большинство моих друзей уже покинули нас, а остальные... Я часто размышляю над тем, как завершились эти замечательные разнообразные жизни... И еще очень важно — не надо иметь иллюзий. Когда их нет, то легче прожить жизнь и исполнить свои надежды. Я написал самые ценные для меня вещи в шестидесятые годы, это было связано с трудностями высказывания, с прогнозами на будущее. Я уже не пишу по-настоящему, диктую какие-то фельетоны, статейки, мелкие вещи. Делаю это просто потому, что сижу дома и должен же чем-нибудь заниматься. Я убежден в том, что книги умирают, литература умирает — 95 процентов, даже больше, книг живут в своем поколении, а потому их читать перестают.     — А ваши книги останутся среди пяти процентов?     — Не знаю. Я не Шекспир. Да и его сегодня не очень-то читают.     — Вы не считаете себя живым классиком, может быть, последним в Польше?     — Нет, я этого не ощущаю, нет.     — Почему?     — Этого я не знаю.     — Тридцать один том собрания сочинений — итог вашей писательской жизни. Вы удовлетворены тем, что написали?     — В большой степени, но не полностью. Во-первых, я начал писать научную фантастику, потому что должен был как-то существовать. Это было профессией. Вот вы, например, наверное, понимали, что я писал фантастику, чтобы уйти от социализма, от той действительности. А при первой возможности стал от фантастики уходить. Вот вы вспомнили «Провокацию» — это же никакая не НФ.     — «Сумма технологии»...     — Конечно. Но если бы я не писал когда-то фантастику, то мои серьезные вещи никогда не вышли бы во всем мире такими тиражами. Это было поздним открытием, что я не очень-то умещаюсь в понятии «сайенс фикшн», и не очень-то им интересуюсь. Может быть, философия, не знаю... Это слишком широко. Вот я стал членом Немецкой академии наук, как философ. И это скучно. Вынужден был участвовать в этих нудных заседаниях. Жаль времени на все это. Но жизнь так устроена...     — Как?     — Вот в Германии есть такое издательство «Зуркампф». Его шеф, покойный нынче, называл меня саморазрушителем. Но года через два стал называть меня основателем... Это не изменило моего отношения к собственному творчеству. Я достаточно самокритичен. Конечно, «Сумма технологии» меня очень интересовала, я ею горжусь. Но я никогда не занимался изданием своих книг — не препятствовал, но и ничего особо не делал. И фильмы, которые сделаны по моим книгам...     — Например, последний «Солярис»...     — Идиотский. Конечно, я согласился на постановку из-за денег, но это сплошное разочарование.     — Русский «Солярис» был лучше?     — Раньше я его ценил невысоко, но сейчас понял, что — в сравнении — он все же хорош. Это было хорошее кино, но это не был Лем. Я ссорился с Тарковским. Но понял потом, что каждый имеет право на свою точку зрения. Тарковский работал по-своему талантливо, а эти дураки в Голливуде... Самое лучшее в этих фильмах было то, что я получил когда-то две тысячи рублей за права от русских и шестьсот тысяч долларов — от американцев.     — Вот и вся разница?     — Да. Разница. Мир такой, как он есть. Мир мы не изменим. и ничего с этим поделать нельзя. Я стар. У меня нет никаких иллюзий. Иллюзии молодости давно прошли.     — Вы читаете современную фантастику?     — Нет-нет-нет! Я не выношу НФ.     — Никого?     — Никого!     — А что сейчас составляет круг вашего чтения? Я говорю о литературе художественной, а не научной.     — «Шерлок Холмс» Конан Дойла. Я очень люблю его и часто перечитываю. Люблю философские книги. Мне много присылают... Сейчас господствует закат, декадентство в беллетристике. Сегодня нет таких писателей — всеобщих, как Честертон или Киплинг. Приходят и уходят моды — и из этих мутных вод кто-нибудь выныривает. Это именуется мейнстрим — секс, кровь, насилие... Меня это не интересует.     — Умберто Эко, Павич, Коэльо...     — Нет-нет. Это все мода. Это не мое.     — А что из нового вы прочли с энтузиазмом?     — Книгу двух американских астрофизиков о том, почему нигде в космосе нет жизни. Мне было очень интересно. Я очень люблю читать книги математиков, физиков, об их жизни и деятельности.     — А польских писателей?     — Нет.     — Поэтов?     — Я могу порыться в памяти и вспомнить, но сегодня не читаю. Стихи молодых не читаю. Всякое поколение создает своих кумиров. Всему свое время. Бросишь камень, а по воде — круги. Мои круги сейчас дошли на край света — в Японию, Тайвань, Корею. В Германии и России меня продолжают любить, это правда. Но сейчас круги становятся все меньше. Мне иногда присылают мои книги, фотографии, чтобы я их подписал. Я это делаю, но меня это совершенно не интересует — слава. Никаких личных контактов у меня сегодня нет. А тех друзей, кого я очень любил, уже попросту нет на свете. Я старый. У меня есть чувство, что vita nostra brevis est, жизнь наша очень быстротечна, brevi finietur. Потом приходит забвение. И 98 процентов всего, что пишется на Земле, отправляется в некрополь, в город мертвых. Никто не читает.     — Сейчас отмечается 60 лет освобождения Освенцима...     — А немцы изо всех сил отбиваются. Это не мы, не мы, не мы.     — Вон в Совете Европы дискуссия какая идет — они написали в резолюции о «польских лагерях уничтожения».     — Бессмыслица. Никаких польских лагерей, конечно, не было. Бессмыслица. Но я и в эту дискуссию не вмешиваюсь, я — сам по себе. Не пишу об этом...     — Но ваша «Провокация» была едва ли не единственной книгой, из прочитанных мною о Холокосте, которая меня потрясла. Все остальное — мемуары, плач, цифры. Всем не хватает аналитического взгляда.     — Но на «Провокацию» в Германии вышла всего-навсего одна рецензия, хотя тираж этой книги по-немецки превысил два миллиона экземпляров. В России ее практически не заметили, а в Польше ее словно бы и не было. Она не укладывается в привычные схемы.     — Убийство евреев в «юдоциде», как вы это назвали, и убийство Бога, понятия «Бог» в «Провокации»...     — Но никто же этого не заметил... Это не укладывалось в мою репутацию — пусть пишет научную фантастику, и конец! Меня подобное никогда не интересовало — жанры, каталогизация... Я писал то, что хотел, то, что мог и умел. Мы же с вами начали беседу с того, что я написал немало вещей, которые выражают мои мировоззренческие взгляды. Я не укладывался в схемы.     — Они вам мешали?     — Насобирал я множество наград, премий, какие-то почетные доктораты, но все это не имеет никакого значения.     — А что же все-таки имеет значение?     — Значение имеет удовлетворение от сделанного.     — И оно у вас было?     — Да, конечно. Но не от тех книг, которые вышли самыми большими тиражами.     — Каждый писатель отлично знает, как называется его главная книга.     — Да-да. Для меня это были «Сумма технологии» и, наверно, «Провокация», «Высокий замок». И, пожалуй, «Кибериада». Многие считали эти книги маргинальными...     — То, что сегодня кажется маргинальным, завтра становится классикой.     — Да, конечно.     — Стендаля в середине девятнадцатого века ценили невысоко, а двадцатый век объявил его классиком психологической литературы.     — Я давно живу, давно читаю и знаю, что славы всходят и гаснут, как звезды.     Например, Герберт Уэллс был неслыханно популярным, а сегодня такого писателя нет. Его время прошло. Полузабыт Честертон, которого практически не издают. Часто это свидетельствует только о несовпадении писателя со временем, с актуальностью.     — И опять о чтении...     — Я отказался от множества подписок — не хватает времени... Мир странно смотрит на все. Вот, например, недавнее цунами. Многие написали, что эта кара неземных, высших сил за людские грехи. Я же написал о тектоническом сдвиге плит, о внутренних силах планеты, на которой мы живем. Я не могу выносить эти разговоры о том, что нас следует или не следует за что-то карать. Мне кажется это уж слишком глупым.     — Но мы, люди, провоцируем природу на техногенные катастрофы.     — Безусловно. Но природа не интересуется нами. Как сказал один из физиков, космос не знает о том, что мы в нем живем и не интересуется нами. Отсюда колоссальное напряжение между нашими, вернее, моими ожиданиями и действительностью. Я умирал дважды и каждый раз убеждался в том, что, вопреки оккультизму, по смерти нет ничего. Абсолютно ничего.     — Другой жизни у нас не будет?     — Нет, конечно же, нет. Смешно, когда взрослые люди верят в ангелов, в загробную жизнь.     — Вы были и остались рационалистом.     — Абсолютным рационалистом. У меня часто спрашивают, верю ли я в бога. Нет, не верю.     — Вера и неверие — это личное дело каждого.     — Да, но если бы вы начали разговор с этого, мы не сидели бы с вами здесь так долго.     — Вы не хотите писать большие вещи. Значит ли это, что мы не прочтем уже ваших новых романов?     — Нет. Я не хочу уже писать. (И добавляет по-русски: «Хватит с меня!») На каком языке издается ваша газета?     — По-русски.     И я рассказываю Лему об Израиле и о своей жизни, фотографирую его. Пан Станислав спрашивает:     — Какую мою книгу, изданную по-польски, надписать вам на память?     И удовлетворенно улыбается, услышав мой ответ: «Высокий замок».     «Не сотвори себе кумира», — велит нам старая книга. И мы не творим. Мы просто понимаем, кто живет на земле рядом с нами. Боже, храни их, нынешних стариков, людей, выросших в настоящей — междувоенной — Европе. Храни, Боже, атеиста Лема и католика Войтылу, Помяновского и Бартошевского, Ханушкевича и Лапицкого...Потому что таких людей больше никогда не будет, потому что священные камни Европы давно растаскали на слайды японские и американские туристы...   Подписанная С.Лемом одна из его любимых книг "Высокий Замок" -трогательный рассказ фантаста о детстве и юности в своем родном городе Львове-мое прим.   Для интересующихся творчеством великого фантаста даю ссылку на элект.библиотеку "Альдебаран":http://lib.aldebaran.ru/author/lem_stanislav/   И еще:http://lib.ru/LEM/summa/summcont.htm   « Изменён в : 12/16/07 в 21:54:25 пользователем: olegin » Зарегистрирован olegin Живет здесь Я люблю этот форум!     Просмотреть Профиль » Сообщений: 3520 Re: Станислав Лем - львовский фантаст с мировым им « Ответить #10 В: 12/15/07 в 20:34:16 » Цитировать » Править И еще одно очень злободневное,на мой взгляд, интервью фантаста:       Станислав Лем: Матерь Божия не явится ("Przeglad", Польша) Орды мохеровых беретов нисколько нам не помогут, если какие-нибудь арабы захотят подложить бомбу в варшавском метро   Беседует Пшемыслав Шубартович (Przemyslaw Szubartowicz), 21 декабря 2005   Станислав Лем (Stanislaw Lem / род. в 1921 во Львове) - выдающийся писатель, эссеист и мыслитель, всемирно известный классик научной фантастики. Изучал медицину в Кракове, в котором он осел после войны. Теоретик науки, прекрасно разбирающийся в теории эволюции, математике, кибернетике, астрономии и физике. Его книги переведены на 40 языков, а их суммарный тираж составляет около 30 млн. экземпляров. К числу его самых известных книг относятся 'Звездные дневники', 'Солярис' (экранизировался Андреем Тарковским в 1972 г. и Стивеном Содербергом (Steven Soderbergh) в 2002 г.), 'Сказки роботов', 'Рассказы о пилоте Пирксе'. Пишет фельетоны для газеты 'Tygodnik Powszechny' и журнала 'Przeglad'.   ____________________________________________________________   - Я хотел задать вам вопрос, есть ли у жизни смысл, но он так широк или так банален, что я спрошу вас иначе: каково будущее жизни?   - Если вы спрашиваете о будущем человечества, то, думая об этом, я неизменно ощущаю беспокойство. Мы идем прямиком к ядерному конфликту. Однако, я не знаю, когда произойдет окончательное столкновение - если бы знал, то наверняка сидел бы сейчас у американского президента в бронированном сейфе.   - Это страшный прогноз.   - Страшный, но подтверждаемый фактами. Достаточно взглянуть хотя бы на такой фрагмент политического ландшафта: как только Тегеран заявил, что хочет продолжать ядерную программу, израильский политик Беньямин Нетаньяху выступил с планом бомбежки иранских атомных центров, а в ответ Тегеран закупил у россиян ракеты средней и малой дальности, которые должны быть использованы в случае возможного нападения. Такое напряжение не сулит прочного мира.   - Вы думаете, что Соединенные Штаты могут потерять контроль над всем этим?   - Но Соединенные Штаты, как сказал канадский премьер Пол Мартин, это гигант без головы. Видите ли, у президента Буша есть такая особенность, что он глуп. Об этом говорит хотя бы тот факт, что он выступил против теории эволюции в пользу так называемого разумного проекта (intelligent design - прим. пер.), суть которого заключается в том, что неизвестно, в чем она заключается. Вся его администрация продвигает эту идиотскую теорию, но им просто не хватает ума.   - Идею разумного проекта заключающуюся, в частности, в том, что Бог вмешивается в процесс эволюции, отвергают ученые, но не правые политики. Ведь Буш, принимая решения, похоже, советуется с самим Творцом.   - Ну зачем же так, ведь не все правые глупы. Например, английские консерваторы - вовсе не идиоты.   - А польские правые, которые только что пришли к власти?   - О чем тут говорить, если Польша - захолустье цивилизации, которое на самом деле не имеет никакого веса в мире? Никому нет дела до того, что у нас есть какие-то Качоры (kaczor - пол. 'селезень' - прим. пер.). Недавно я читал в 'Przeglad' ваше интервью с режиссером Анджеем Жулавским (Andrzej Zulawski), который назвал все своими именами: наступила эра Рыдзыка (1). Ни добавить, ни прибавить. Я всегда думал, что близнецы более разумны. Между тем, попытка решить проблемы Польши ужесточением уголовного кодекса - это к сожалению, игры и забавы малого Яся: дайте мне большую палку и все у меня встанут по местам. И говорить об этом не стоит.   - Может, не стоит, но я вижу, что у вас это все-таки вызывает эмоции.   - Разумеется, негативные. Потому что, когда кто-то твердит, что трижды семь - сорок, трудно сидеть спокойно. Будь я на тридцать лет моложе, мне бы опять захотелось уехать из Польши. Только некуда.   - ?   - Да, везде неприятно. В Швейцарии скучно, в Соединенных Штатах - глупо. . .   - Однако, я буду настаивать, что нам надо сказать пару слов о Польше. Что еще вам здесь не нравится?   - То, что мне талдычат, что у мне три ноги, в то время, как их у меня две. Например, что нам дала совместное с Соединенными Штатами вторжение в Ирак? Дырку от бублика. Зачем нам дальше держать свои войска там? Или выплаты молодым матерям? Я разделяю мнение, что, если женщина решится родить ребенка только ради денег, то ее нужно лишить родительских прав, потому что у нее отсутствует разум. За тысячу злотых (ок. $300 - прим. пер.) муж этой женщины пару раз напьется, а ребенка на эти деньги не воспитаешь.   - А что вы думаете о люстрации? 'Рассчитаться с прошлым' начертано у Качиньских на знаменах.   - Это бессмысленно, потому что нужно смотреть в будущее, а не в прошлое. Сегодня о Мрожеке (Mrozek) (2), которого мучила Служба Безопасности и он выехал из страны, говорят, что он насмехался над Польшей. Что за бред! Все наше копание в истории заключается в том, что, если один идиот что-то скажет, то потом с этим не справиться сорока философам. Сегодня мы стоим перед другими вызовами. А эти орды мохеровых беретов (3) нисколько нам не помогут, если какие-нибудь арабы захотят подложить бомбу в варшавском метро. Какое-то время назад был проведен эксперимент, целью которого было проверить бдительность польского общества в случае террористического акта: в общественном месте подложили сверток. И что? Кто-то сообщил полиции? Нет, потому что некий наш соотечественник его попросту украл. Таково состояние нашей гражданской сознательности. И над этим надо работать, а не над прошлым, которого уже нет и не будет.   - Вы считаете, что мы не готовы к угрозам, которые несет современный мир?   - А что, политик выиграет выборы, если станет продавать людям чувство угрозы, даже если она совершенно реальна? Политики предпочитают рассказывать сказки. А правительство должно заниматься не тем, какие привилегии полагаются отцу Рыдзыку или как убедить Леппера (4), а созданием долгосрочной программы, скажем, по гидрированию угля, что сделало бы нашу экономику гораздо более эффективной.   - Теперь и вы продаете какую-то утопию. Ведь у нас нет приличной автострады, что там говорить о сложных технологиях, требующих миллиардных расходов!   - Что ж, это действительно пахнет страшной утопией; даже в Словакии дороги лучше. Знаете, если не засучить рукава и не начать что-то делать, то все будет кончаться болтовней. А мир действительно движется к пропасти. Иракский вопрос запущен. Сирия тоже не особо чиста. Тегеран наверняка не испугается Совета Безопасности ООН. Я действительно считаю, что неважно, кто президент Польши. Важно, кто президент Америки. Каждый день несколько десятков человек гибнет в Ираке, а этот болван говорит, что ситуация улучшается. Ну, что сделать с таким человеком?   - Может, импичмент?   - Для этого нет никаких конституционных оснований. А даже, если в него попадет какой-нибудь гнусный араб, то у нас есть вице-президент Чейни (Cheney), который не лучше Буша. Именно из-за таких людей состояние мира все хуже.   - Вижу, вы остались при своем мнении, высказанном в беседах со Станиславом Бересем (Stanislaw Beres) - что миром правят идиоты или безумцы?   - А разве не так? Вчера Леппер говорит: Бальцерович (5) должен уйти в отставку, сегодня: Бальцерович должен остаться, а на следующий день вождь 'Самообороны' заявляет, что Бальцерович должен работать в каменоломнях. И что? Хотя у Леппера нет никакой политической программы, люди за него голосуют и он получает третье место на выборах. Мало того, каким-то чудом ему удается привлечь к себе даже университетских профессоров. А потом Качиньский дает ему возможность быть избранным вице-маршалом Сейма. Но ведь каждый, у кого еще есть волосы на голове, глядя на все это, должен их вырвать! У меня, к счастью, уже нет.   - Только здесь будет еще хуже, потому что, на самом деле, еще ничего не началось?   - Да, по-настоящему начнется после 23 декабря, когда Качиньский официально вступит в должность президента. Хотя он уже принимает гостей, потому что, как приехала Кондолиза Райс, так он первый побежал целовать ей ручку.   - Ну, ведь для нас очень важна дружба с Америкой. . .   - А что нам делать? О дружбе с Путиным не может быть и речи, потому что он нас не любит, причем не только за оранжевую революцию, которая, кстати, ничего особо не изменила. Я говорю не только о политических конфликтах, а об условиях жизни людей. Мой знакомый, писатель Радек Кнапп (Radek Knapp), живущий в Австрии, был по приглашению во Львове и, вернувшись, рассказывал мне с ужасом, что вода там бывает три часа в день, мостовые не чинились с 1939 г. Для меня это особенно болезненно, ведь я родом из Львова.   - Вы видите какие-то шансы для Польши в Европейском Союзе?   - А что, вы думаете, можно, как Рома Гертых (6), одновременно быть противником ЕС, и ждать денег Евросоюза? За что они должны нам помогать? За то, что их не любят? На самом деле, это очень сложный вопрос, потому что мы с какой-то удивительной страстью вредим самим себе. Когда я читаю западные газеты, а делаю это регулярно, я не нахожу там какого-то особого интереса к Польше. На самом деле, им на нас наплевать, но если уж напишут, то чаще всего плохо. Однажды мы об этом пожалеем. И о многих других вещах.   - Каких, например?   - Например, о том, как мы относились к Александру Квасьневскому. Те, кто сегодня его оплевывает, однажды убедятся в том, что были не правы. Разумеется, он не был ангелом, но знал языки, достойно нас представлял, как следует исполнял свои обязанности.   - Однако, те, кто сегодня атакует Квасьневского, хотят идти дальше: мечтают о том, чтобы вызвать его в Верховный Суд?   - Это типично польский маленький ад: когда кто-то хочет быть лучше других, его немедленно засовывают обратно в котел. Сейчас Польша 'Б' (7) выбрала Качиньского, но, с другой стороны, Туск тоже не был спасителем. Это, по моему мнению, главная проблема польской политики: у нас нет приличных партий, не за кого голосовать.   - А вы в этом году голосовали?   - Да, жена велела (смеется). Весь Краков голосовал за Туска, так что неудивительно, что на плакатах Качиньского было приписано 'Утиный грипп'. Но, знаете, с другой стороны, я не верю в рассказы о то, что эти близнецы - демоны, которые своими щупальцами опутают всю Польшу. Их время пройдет, хотя они могут успеть попортить экономику. Я, как услышу идеи пани Любиньской (Lubinska) (8), хватаюсь за голову. Или Леппера, который хочет напечатать побольше денег.   - Как вы думаете, почему после 16 лет т.н. свободы выборы выигрывают, что тут скрывать, обскуранты?   - Сто шестьдесят лет - мало, что там шестнадцать. Единственное, чему мы можем радоваться - это свобода прессы и отсутствие института цензуры. Все остальное выглядит так, как оно выглядит. Например, интеллигентов, имеющих вес в сегодняшней Польше, можно поместить в эту комнату, в который мы сейчас разговариваем. Вот еще - у нас есть одна значимая литературная награда для всех. Если кто-то напишет интересную книгу о филателии, то он тоже может претендовать на Нике (Nike). Ведь это ненормально.   - А польская наука?   - (смех) Какое там! У нас в области науки нет ни одного Нобеля, так что о чем говорить? Сегодня в Польше каждый может стать профессором, профессоров у нас полно, только вот это пугающее количество не хочет переходить в качество. Мой сын изучал физику в Принстонском университете, у него научная степень. Вернулся в Польшу. И что ему тут делать? Руками ловить атомы?   - И еще один польский грех: антисемитизм. Мне удивительно то, что польское правительство высоко ценит радиостанцию, на волнах которой юдофобские разговоры - обычное дело.   - Что ж, антисемитизм глубоко укоренен в общественном сознании. Это хорошо иллюстрирует один из рассказов Мрожека: слышны какие-то выстрелы, кто-то спрашивает: 'Что здесь происходит?' и слышит в ответ: 'Да ничего такого, по каким-то там евреям стреляют'. Антисемитизм опирается на простую схему: они хуже, чем я. А тем, кто хуже, может быть каждый: коммунист, масон, гей. Это никак не задевает польскую ментальность. Но не только это. Нам не хочется биться с мыслями, нас не интересует разум. Нам бы пойти в воскресенье в церковь, а после обедни тут же обо всем забыть. Так безопаснее.   - Вы обратили внимание, что мы страшно любим жаловаться? Я постоянно слышу, что сегодня жаловаться - ужасно непопулярно.   - А что делать, если в Польше нет ничего хорошего, кроме красивых девушек. Может, они не всегда умны, но, по крайней мере, хорошо выглядят. Это уже что-то, вы так не считаете?   - Полностью с вами согласен.   - Ничего удивительного, вы еще молоды, а я не скрываю, что для меня это тоже в радость, хотя я с этого уже ничего не имею. А если серьезно. . . Я прошел уже через столько политических систем, что могу жаловаться, сколько мне вздумается, тем более что я не считаю то, что пережил, особенно воодушевляющим: Советы, немецкая оккупация, потом опять Советы, потом ПНР, а теперь - неизвестно что. В начале этой беседы вы хотели спросить меня о смысле жизни, но уклонились от этого вопроса. А я охотно отвечу: все зависит от того, где и когда живешь. Мы с женой часто удивляемся тому, что все это пережили, и как-то получилось. Но получилось ведь.   - Вы видите какую-то надежду?   - Для мира? Жалкие перспективы. Как можно эффективно бороться, например, с усиливающимся терроризмом, когда в этом случае неэффективна даже угроза смертной казни? Ведь они только и ждут того, чтобы умереть. Так, как я сказал вначале: медленно, но необратимо мы идем к ядерному конфликту. И это никакое не открытие, а очевидность.   - А для Польши?   - Теперь нас ждет застой. Но только на четыре года. Потом народ, как конь, которому засунули под хвост кактус, начнет брыкаться, и от близнецов не останется и следа. Они просто утонут в этом море невыполнимых обещаний.   - Я имел в виду надежду на более длительный срок.   - Ах, для начала должна была бы явиться Матерь Божья, чтобы отвратить от нас эту печальную судьбу. К сожалению, я не очень на это рассчитываю. Поляки, как сказал Норвид (Norwid) (9) - это великолепный народ и никуда не годное общество. Если взглянуть на историю, то это продолжается уже много лет. Поэты, бросающиеся на штыки - это всегда пожалуйста, а вот быть в меру честным человеком и не делать ничего особо возвышенного - это уже проблема. Если вы хотите жить в Польше счастливо, то вам нужно иметь деньги и медный лоб. Иначе ничего не выйдет.   - В одном фильме Вуди Аллена (Woody Allen) есть такой мотив: главный герой снимает телевизионный фильм об одном выдающемся седовласом ученом, который страстно рассказывает обо всем, что он испытал в жизни, но неожиданно, когда фильм уже снят, совершает самоубийство, чем потрясает всех. Не думаете ли вы, что знание об этом мире может отбить охоту от жизни?   - Может. Но мое личное мнение таково: в бесконечной звездной пустоте внезапно происходит малюсенький, просто микроскопический проблеск сознания - моего или вашего, муравья или какой-нибудь птички - а потом, когда кончается жизнь, он гаснет, и продолжается это бесконечное ничто. Мне кажется, этому сознанию стоит блеснуть. Но в мае будущего года приедет новый папа и наверняка расскажет нам об этом что-то более интересное.   ___________________________________________________________   (1) - Рыдзык, Тадеуш - основатель и директор радио 'Мария' (Radio Maryja), являющегося рупором Лиги польских семей (ЛПР, см. ниже).   (2) - Мрожек, Славомир (род. в 1930) - польский прозаик, драматург, эссеист.   (3) - мохеровые береты - ироническое определение аудитории Радио 'Мария' и сторонников ЛПР, главным образом, пожилых людей.   (4) - Леппер, Анджей - лидер популистской партии 'Самооборона'   (5) - Бальцерович, Лешек - автор польской программы 'шоковой терапии' начала 1990-х, в настоящее время - председатель Национального банка.   (6) - Гертых, Роман - лидер Лиги польских семей, блока национал-католических партий.   (7) - Польша 'Б' - условное название наименее развитых воеводств Польши (соответственно, Польша 'А' - наиболее развитые регионы)   (8) - Любиньска, Тереса - министр экономики Польши с 31 октября 2005 г.   (9) - Норвид, Циприан (1821-1883) - польский поэт, драматург, прозаик, художник.   ____________________________________________________________   Зарегистрирован olegin Живет здесь Я люблю этот форум!     Просмотреть Профиль » Сообщений: 3520 Re: Станислав Лем - львовский фантаст с мировым им « Ответить #11 В: 12/15/07 в 20:45:40 » Цитировать » Править Одно письмо мэтру: ТАК ЧЕЙ ЖЕ ЛЬВОВ?   Станислав, 27.01.2006   Уважаемый господин Лем! Одним из моих предков был поляк, которого сослали в Сибирь еще при царе, где он и остался. У меня к вам два вопроса. 1. Читая ваше автобиографическое произведение о детских годах, я сделал вывод, что для поляков Львов такая же незаживающая рана, как для русских Севастополь. 2. В связи с этим считаете ли вы, что Львов был передан Украине несправедливо?   - Во время Второй мировой войны история сдвинула Польшу с места как какой-то старый пустой шкаф. Это неизбежно должно было произойти ценой множества человеческих трагедий. Львов был польским городом, в котором я родился и провел свою молодость. Я чувствую себя изгнанным оттуда: моя семья потеряла все свое имущество и в сорок шестом году оказалась в Кракове без средств к существованию. Зарегистрирован olegin Живет здесь Я люблю этот форум!     Просмотреть Профиль » Сообщений: 3520 Re: Станислав Лем - львовский фантаст с мировым им « Ответить #12 В: 12/23/07 в 23:50:00 » Цитировать » Править НАШ ЗЕМЛЯК СТАНИСЛАВ ЛЕМ     «Человек должен познать самого себя, свои ограничения и возможности, установить контакт с самим собой. Это – возможная терапия против ужаса пустоты, окружающей человека в мире людей, а человечество – в пространстве космоса», – этими словами Станислава Лема заканчивается очерк нашего автора, журналиста из Львова Бориса Дорфмана.   «Главным в своей биографии я считаю нелегкий духовный труд. Все остальное – житейские пустяки», – написал писатель о себе. Когда мы слышим это имя, то, прежде всего, приходит в голову самое известное его произведение «Солярис» и фильм Андрея Тарковского, один из лучших образцов элитарного кино.   Станислав Лем родился в 1921 году во Львове в семье врача. В доме "четвертый номер" по улице Брайеривской (теперь — улица Богдана Лепкого).Дом его на давней улице сохранился, в нем живут милые, интеллигентные люди, которые знают о том, кто здесь жил когда-то. В городе сохранилась и гимназия — теперь школа №8, там даже есть «шведская стенка», которую в детстве подпирал неуклюжий толстячок (сам писал об этом!) — Станислав Лем. "В четыре года я научился писать. Толком, правда, это умение использовать не мог. Первое письмо, которое я написал отцу из Сколе, куда ездил со своей мамой, представляло собой небольшое описание моих приключений в настоящем деревенском туалете. Да-да, том самом - с дыркой в деревянном полу. Кое-что я, правда, упоминать не стал. В эту самую дырку я выкинул связку ключей нашего хозяина..." Учился в гимназии имени Кароля Шейнохи (ныне – средняя школа № 8 с преподаванием на немецком языке). Ребенком, еще не научившись читать, он часами рассматривал книги из домашней библиотеки, анатомические атласы и медицинские справочники отца и уже тогда стал задумываться о ценности человеческой жизни. Он увлекся сочинением фантастических историй. После проверки знаний, которые проводились в 1936 году среди польских школьников, выяснилось, что Станислав Лем – самый способный ученик во всей южной Польше. Интересно, что сам Лем узнал об этом значительно позже.   В июле 1939 года Лем окончил гимназию, а уже в сентябре мир изменился. Во Львов вошла Красная Армия, и земли восточной Польши были присоединены к Украинской Советской Республике. Лем сдал на «отлично» вступительные экзамены в Львовский политехнический институт, но ему было отказано в приеме по пресловутой шестой графе – «социальное происхождение». Отец Лема происходил из зажиточной, «буржуйской» семьи. Лишь благодаря близкой дружбе его отца с известным биохимиком, заведующим кафедрой фармацевтического факультета профессором Парнасом молодой Станислав был принят в Львовский мединститут.     С детства Лем проявлял любовь к литературе и искусству, и этим он выделялся среди своих сверстников. Еще живы во Львове его сокурсники, врачи, фармацевты, которые помнят годы учебы с ним. Во время оккупации Львова немецко-фашистскими войсками, еврейским студентам был закрыт доступ к образованию. Всех евреев переселили в гетто. Спаслись только те, кто сумел эвакуироваться или кого призвали на службу в ряды Красной Армии. Семья Лемов сумела приобрести фальшивые «арийские» документы и благодаря помощи друзей, которые сами рисковали жизнью, спаслась и осталась жива.   Станиславу Лему посчастливилось пережить оккупацию во Львове. Он хорошо освоил очень дефицитную в то время специальность сварщика и работал монтером в немецких авторемонтных мастерских. Выжил Лем только благодаря хорошим людям – «Праведникам народов мира».   Жизнь в гетто, постоянные облавы, издевательства и расстрелы на месте, как и участие в Сопротивлении, мелкий саботаж, кража боеприпасов с немецких складов – все это воспринималось Лемом как трагическая игра. Успех таких игр зависел от случайности. «Человек с Марса», свой первый роман, он написал в оккупированном городе, под впечатлением пережитого.   После изгнания оккупантов в 1944 году семейство Лемов решало: остаться, приняв советское гражданство, или выехать в Польшу. Бросив все свое имущество, лишь с чемоданами книг, переехали они в Краков. Станислав Лем вернулся в мединститут, где проучился еще два года. С 1946-го он продолжил учебу в Краковском медицинском университете.   С тех пор писатель уже никогда не бывал во Львове. Но всегда подчеркивал, что Львов – его малая родина. В Кракове Станиславу досталось маленькое помещение без двери и с покрытыми плесенью стенами. Там он создавал свои первые фантастические произведения. На жизнь зарабатывал статьями, которые печатались в журнале «Жизнь науки» и в других изданиях. Одновременно с окончанием учебы Лем завершил роман «Больница преображения», действие которого происходит в психиатрической больнице. Книга смогла увидеть свет лишь после смерти Сталина, в 1955 году.   Лем принял решение не заниматься врачебной практикой. Ведь тогда выпускников отправляли служить военными врачами. Перспектива носить погоны никогда не привлекала писателя. Лем сознательно провалил выпускные экзамены. Теперь он чувствовал себя свободным, независимым человеком. В 1953 году Лем женился на докторе Барбаре Лесняк. Ездил в Восточную Германию, в Прагу, в Советский Союз. В 1982-м, после ввода военного положения в Польше, Станислав Лем покинул родину. В 1983-м переехал в Вену.В 1973-м Американское сообщество научных фантастов (Science Fiction Writers of America) признало литературные достижения Станислава Лема, однако в рядах этого сообщества Лем пробыл недолго: за критические высказывания по поводу низкого уровня американской научной фантастики он был исключен. После исключения Лема Майкл Муркок и Урсула Ле Гуин в знак протеста потребовали и своей «отставки». В 1988-м вернулся в Польшу.    Станислав Лем - член Польской Ассоциации Писателей и Polish Pen-Club, почетный доктор Вроцлавского политехнического института, член PAU (Polska Akademia Umiejetnosci; 1994), лауреат многих национальных и зарубежных премий, в том числе Государственной премии ПНР (Polish state prizes; 1976), Государственной премии Австрии (Austrian State Prize for the European Culture; 1986), лауреат премии Франца Кафки, Кавалер Ордена Белого Орла (The Medal of the White Eagle; 1996), обладатель нескольких ученых степеней (Warsaw Polytechnic, Opole University, University of Lvov, Jagiellonian University). С 2000 года Станислав Лем является членом комитета "Польша 2000", действующего под протекторатом Польской Академии Наук.   В своих увлекательных и одновременно философских одиссеях Лем предсказал многие технологические открытия будущего. Так, пятьдесят лет тому назад он подробно описал компьютерную сеть, во многом схожую с популярным ныне Интернетом.     Книги Лема переведены на многие языки. По его произведениям созданы кинофильмы. Последний фильм, в котором просматривается сюжет его книги «Астронавты», был снят в США. Однако самый знаменитый – американская версия «Соляриса» Джорджа Клуни.   Я с большим удовольствием прочел книгу Лема «Высокий замок», переведенную на украинский язык в 2003 году. Писатель живо и образно описывает жизнь и быт в своем родном Львове в 20 – 30-х годах ХХ столетия. В книге есть и философские рассуждения, и вспоминания о родных и близких, о соучениках и учителях и многих других, которых, как он пишет, перемолола гитлеровско-нацистская машина. Читая книгу, можно себе представить Львов, которому сотни лет, и его окрестности, главным образом Янов, где был знаменитый еврейский концлагерь, Знесення, Пассику и Замкову, Полтевну и Кайзервальд. Там многие евреи скрывались от преследований, и там же их ловили, это были и коренные львовяне, и беженцы, которые покинули родные места в надежде выжить.   Станислав Лем стал лауреатом многих престижных премий, в том числе премии имени Франца Кафки. Он почетный доктор многих университетов, в том числе и Львовского университета имени Ивана Франко.   Покидал он Польшу только тогда, когда ей грозило советское вторжение, во времена Варшавского договора и так называемой дружбы народов. Находясь в эмиграции, Лем продолжал свою литературную деятельность в Берлине и Вене.   ...Отец писателя Самуэль Лем заведовал отоларингологическим отделением в львовской еврейской больнице, которая существует и поныне на улице Раппопорта. В первую мировую войну был врачом в австро-венгерской армии, и в 1915 году, когда пала крепость Перемышль, попал в российский плен. Во время революции доктора Лема посчитали классовым врагом и приговорили к расстрелу. По дороге к месту казни доктора увидел друг-парикмахер, который часто стриг местного городского коменданта. Этот случай спас жизнь Самуэлю и позволил появиться на свет будущему великому писателю. С тех пор случайность не раз играла важную роль в жизни Станислава Лема.   «Человек должен познать самого себя, свои ограничения и возможности, установить контакт с самим собой. Это – возможная терапия против ужаса пустоты, окружающей человека в мире людей, а человечество – в пространстве космоса»...     Борис Дорфман   Львов   «ЕВРЕЙСКОЕ СЛОВО», №13 (286), 2006 г. http://www.e-slovo.ru Фото фантаста:http://www.zwoje-scrolls.com/zwoje44/lem2.jpg   « Изменён в : 12/24/07 в 12:55:49 пользователем: olegin » Зарегистрирован olegin Живет здесь Я люблю этот форум!     Просмотреть Профиль » Сообщений: 3520 Re: Станислав Лем - львовский фантаст с мировым им « Ответить #13 В: 01/12/08 в 16:23:48 » Цитировать » Править И СНОВА О ЛЕМЕ...                     Фантаст, футуролог и философ Станислав Лем                Три “ф” (фантаст, футуролог, философ) – это Станислав Лем, покинувший наш бренный мир 27 марта 2006 года на 85-м году жизни. Он умер в Кракове, в клинике кардиохирургии Ягеллонского университета.     Лем – автор 55 романов, переведенных на 41 язык, совокупный тираж которых превышает 27 миллионов экземпляров. Попробуем собрать воедино его биографию, творчество и высказывания по различным вопросам.     Но сначала отметим две «туманности» в биографии Лема: еврейство и отношение к СССР. Во всех справочниках Станислав Лем — польский писатель. Поляк — и точка. Но у него еврейские корни. В Львовском еврейском музее «Хесэд» Лем — почетный представитель иудейского народа. Его отец Самуэль Лем заведовал отделением уха, горла, носа в львовской еврейской больнице, существующей и поныне на улице Раппопорта. Станислав Самуэлевич родился 12 сентября 1921 года. Ребенком, еще не научившись читать, любил часами рассматривать книги из домашней библиотеки. В 18 лет, окончив гимназию, сразу попал в исторический переплет: 1939 год, начало Второй мировой войны, раздел Польши, и Львов — уже часть советской Украины.     И тут же Лем становится дважды изгоем — как еврей и как буржуй. Еле-еле, благодаря связям отца, он поступает в Львовский мединститут. Но грянул 41-й — и началась уже гитлеровская оккупация, всех евреев загоняют в гетто. Семья Лемов спаслась, обзаведясь фальшивыми «арийскими» документами. В оккупации Лем-младший работал автомехаником и сварщиком. «К технике меня всегда тянуло, — вспоминал писатель, — к тому же в гараже было на редкость удобно заниматься саботажем. Засыпать в бак немного песочка, надрезать тормозные шланги… Было приятно чувствовать, что и я причастен к какому-то патриотическому делу».     Пережитое Лемом в годы оккупации легло в основу первого романа «Человек с Марса». Немцев прогнали, пришли советские войска, и сразу возникла дилемма: брать советский паспорт или убираться в Польшу. Лемы насмотрелись советских порядков и, бросив в Львове имущество, налегке уехали в Краков, где Станислав поступил в Ягеллонский университет. Медицинский факультет окончил в 1948 году, но к тому времени был уже не медиком, а писателем: писал стихи, повести, романы. В 1951 году появились первые публикации: комедия «Яхта «Парадиз»» и роман «Астронавты».     1953 год оказался для Лема знаменательным: 29 августа он женился на Барбаре Лесьняк (первая и единственная жена), а 27 декабря в еженедельнике «Жице литерацке» увидел свет первый рассказ из цикла «Звездные дневники».   «Долгое время я был приходящим мужем, — рассказывал Лем. — Я снимал комнату: нишу без дверей в три квадратных метра. Там находились груда книг, кровать, маленькое отцовское бюро, пишущая машинка «Ундервуд»… Жена жила с сестрой на другом краю Кракова, я ездил к ней на трамвае. Жена работала рентгенологом, я был рядовым членом Союза писателей. Бедность была крайняя… Но, как бы плохо ни было, я всегда знал: может быть еще хуже. И не жаловался…»   Уже в молодые годы Станислав Лем был философом. «Главное в моей биографии — нелегкий духовный труд. Все остальное — житейские пустяки».     1955 год. Выходят книги «Магелланово облако» и «Неутраченное время». Лем — признанный автор, он награжден «Золотым крестом за заслуги».     1957 год — «Звездные дневники», «Диалоги». 1959-й — «Эдем», «Расследование», «Вторжение с Альдебарана». 1961-й — «Солярис», «Возвращение со звезд», «Рукопись, найденная в ванне», «Книга роботов».     «Солярис», можно сказать, визитная карточка писателя. Если кто-то и не читал Лема, то наверняка слышал о нем благодаря «Солярису», который экранизировал Андрей Тарковский. «Солярис», выйдя на экраны в 1973 году, рассорил двух мэтров. «Я просидел шесть недель в Москве, пока мы спорили о том, как делать фильм, потом обозвал его дураком и уехал домой, — вспоминал Лем о разногласиях с режиссером. — Тарковский в фильме хотел показать, что космос очень противен и неприятен, а вот на Земле — прекрасно. Но я-то писал и думал совсем наоборот: во всех своих книгах удирал в космос. А Андрей пытался заземлить сюжет «Соляриса», дать Крису земную жизнь, обложить его со всех сторон семьей и родственниками. Я ему кричал тогда: «Андрей! Ты из фантастической, космической истории хочешь сделать нечто соцреалистическое!» В одном из последних интервью писатель высказался так: «Я не разделяю нравственные сомнения главного героя на экране. «Солярис» должен был стать вопросом о границах познания, а не психологической драмой типа «Преступления и наказания» в космосе».     В 1962 году Станислав Лем впервые посетил СССР. Затем он приезжал сюда в 1965 и 1969 годах. Что-то ему понравилось (наверняка то, как гостеприимно его принимали), что-то нет (тоталитаризм он не выносил на дух). «У вас, к несчастью, случается всякое. И всякое всегда случается к несчастью», — жесткие слова Лема, но, увы, справедливые. Любопытен его прогноз, сделанный в 1991 году: «Я боюсь, что в Советском Союзе будет балаган…» Балаган и получился, и конца ему, похоже, не видно.     Весьма примечательно высказывание писателя, сделанное в 2000 году: «Раньше говорили, что советский строй вытаскивает наверх дураков. Но посмотрите на наш сейм и ваш парламент: дураки по-прежнему наверху.     Самое горькое разочарование для таких натур, как я, постоянно убеждаться, что наш мир состоит в основном из идиотов. В 60-е годы я категорически отверг идею машины, управляющей государством, а сегодня мне кажется, что она бы хозяйничала куда беспристрастнее любого политика».     В 1964-м вышла нашумевшая книга Лема «Сумма технологий». Ее лейтмотивом было «Догнать и перегнать Природу!» Правда, позднее Лем уже говорил осторожнее: человек — существо творческое, и необходимы стагнирующие системы, чтобы обуздать в нем неуправляемый творческий порыв». В «Сумме технологий» Лем создал образ гипотетического будущего, где люди, погруженные в некие «фантоматы» (считай: компьютерные имитаторы), с их помощью зажили виртуальной, иллюзорной жизнью, напрочь отбросив физическую, объективную реальность.     Сегодняшнее развитие Интернета говорит о том, что мы на пороге этого нового мира. Предвидел Лем и возможное клонирование живых существ, и массу прочих современных «заморочек». Подобная литература предвидения будущего — «сайенс фикшн» — была продолжена Лемом и в последующие годы: 1965 «Кибериада», 1968 «Рассказы пилота Пиркса», «Глас господа», «Философия случайности»; 1970 «Фантастика и футурология». Прогнозируя предстоящие изменения в мире, Лем постоянно подчеркивал, что это его взгляд, и он не бесспорен. «Я не Нострадамус, я не описывал будущие события, а только представлял различные МОДЕЛИ того, что возможно (согласно моему мнению)».     В одном из последних интервью писатель заявил: «Будущее вызывает у меня скорее грусть и страх, чем желание творить. Темп изменений столь огромен, что мы уже давно перестали его контролировать… То, что произошло с моими футурологическими построениями при встрече с действительностью, немного напоминает автомобильную катастрофу. Мы имеем совсем не то, о чем мне когда-то мечталось. Осуществилось только то, что оказалось доходным, что удалось хорошо продать. Мы взяли из будущего не самое красивое и возвышенное, не то, что могло сделать каждого из нас лучше, а все, что показалось наиболее коммерчески перспективным, с чем были связаны наилучшие маркетинговые планы молодых специалистов в больших рекламных агентствах».     Кто хочет конкретики, пусть обратится к повести Лема «Футурологический конгресс. Из воспоминаний Иона Тихого» (1971), где, помимо прочего, описывается банкет Освобожденной Литературы: «… прелестные девушки в одних шароварах — их бюсты были расписаны незабудками и подснежниками… Грянул шлягер «Прочь кретинов и каналий, кто не любят гениталий, нынче всюду стало модно славить орган детородный!» Разве не к этому пришла цивилизация? Разве не царит ныне фаллосократия?!   Отрицательное отношение установилось у писателя и к научной фантастике: «галактическое пустомельство». В последние годы он не раз высказывался о нерациональности полетов человека на Луну и Марс: «Если людей интересует освоение крайне негостеприимных областей, то пусть лучше займутся Сахарой или Антарктидой. Но человечеству нравятся масштабные зрелища, и поэтому высадка астронавтов на Марсе в течение XXI столетия представляется весьма вероятной».     Между тем его книги выходят почти каждый год: «Диалоги», «Мнимая величина», «Маска», «Насморк». На писателя, как из рога изобилия, сыплются награды и премии. Командорский крест возрождения Польши, литературная премия имени Франца Кафки (Австрия). Он почетный доктор многих университетов. Но было и еще кое-что, когда в Польше забурлила «Солидарность» и над страной нависла мрачная опасность «защиты социализма» с помощью Советского Союза. Станислав Лем хорошо помнил Венгрию 56-го и Чехословакию 68-го, поэтому не стал искушать судьбу и в 1980 году уехал в Западный Берлин. Потом перебрался в Вену, в 1988-м, через девять лет вынужденной эмиграции, вернулся домой, в Краков.     Событийная линия жизни Станислава Лема не очень богата, практически он оставался кабинетным писателем, поражая всех колоссальной работоспособностью. О своем распорядке работы рассказывал так: «С 5 утра до 6.30 занимался корреспонденцией, потом начинал писать. Усталость в кончиках пальцев чувствовал раньше, чем в голове. Компьютером никогда не пользовался. Весну обычно проводил в Закопане, в доме творчества «Астория», тарахтя без перерыва на машинке. Чтобы глотнуть воздуха, ходил по горам…» Одинокая жизнь! А где встречи, друзья, гости, пирушки? «Я был так занят мирами, которые придумывал, что никогда не чувствовал недостатка в обществе».     «Человек должен познать самого себя, свои ограничения и возможности: установить контакт с самим собою, — советует Лем. — Это возможная терапия против ужаса пустоты, окружающей человека в мире людей, а человечество — в пространстве космоса…»   «Иногда я напоминаю себе старого еврея из популярного анекдота. Он в магазине вращает глобус, ища страну, в которой хотел бы навеки поселиться. Не находит и с надеждой в голосе спрашивает продавца: «А нет ли у вас другого глобуса?» Найти нужную тебе страну и хороших людей в своем окружении — это ли не мечта каждого? Но Лем, будучи футурологом и философом, крайне пессимистично смотрит на мир: «Жестокость была и остается константой человеческой природы. Изменяются лишь ее формы: никакой цезарь, никакой фараон не был в состоянии убить разом сто тысяч человек, сбросив на них атомную бомбу. Сегодня это возможно. Сегодня мы убиваем сноровистее…»     Станислав Лем даже хотел написать книгу под заглавием «Глупость как движущая сила истории». «В самом деле, — говорил он, — если присмотреться ко многим трагическим событиям прошлого, то окажется, что в основе их обычная глупость. Когда она дремлет в рядовом обывателе, ее, как правило, не замечают. Но когда она проявляется в людях, вершащих судьбами народов, это всегда трагически влияет на ход истории…» О, это мы знаем: Гитлер, Сталин, Пол Пот и другие калибром поменьше. Кто-то из журналистов-оптимистов, послушав фантаста и философа, спросил: «Так царство разума никогда не наступит?» «Нет, никогда, — ответил Лем. — Это можно сказать совершенно определенно».    Ю.Безелянский, Алеф   Ссылка:http://www.sem40.ru/ourpeople/destiny/17456/        « Изменён в : 01/12/08 в 16:24:55 пользователем: olegin » Зарегистрирован olegin Живет здесь Я люблю этот форум!     Просмотреть Профиль » Сообщений: 3520 Re: Станислав Лем - львовский фантаст с мировым им « Ответить #14 В: 01/15/08 в 00:24:54 » Цитировать » Править СТАНИСЛАВ ЛЕМ: «Я СДЕЛАЛ ВСЕ, ЧТО СЧИТАЛ САМЫМ ГЛАВНЫМ...» Авторы: Олег КРУК, Юлия КОСИНСКАЯ (Краков — Киев)     Польский писатель-фантаст Станислав Лем — человек планетарного масштаба, поэтому едва ли нуждается в особой рекомендации. Возможно, следует только напомнить, что автор знаменитого «Соляриса», «Звездных дневников Ийона Тихого», «Кибериады», «Астронавтов» — почти наш земляк, поскольку родился во Львове, откуда во время обмена населением после Второй мировой войны был выдворен в Краков. В этом году, приближающемся к концу, писатель отметил свое 80-летие.   ...Зима в Кракове очень похожа на украинскую: такие же заснеженные улицы и свежий морозный воздух. А на окраине города, напоминающего сказку, господствует какая-то особая тишина. Маленький домик совсем не диссонирует в этом сказочном интерьере, даже несмотря на предостережение «во дворе очень злая собака», предусмотрительно прикрепленное на воротах.   — Заходите смелее, собака греется в доме, — приветливо улыбается солнечный Станислав Лем, приглашая нас в свое уютное жилище. — Такая зима настала, что и пес лаять боится... Знаете, я все больше задумываюсь над тем, что наши польские предки должны были бы искать себе местожительство где-то на юге, где теплее... Потому что сейчас я уже не очень люблю зиму, снег. Время, когда с удовольствием спускался на лыжах с гор, прошло. Сейчас больше сижу дома...   — Как видим, в «компании» телевизора?   — Ой, это такой монстр... (Смеется). Если и включаю его, то только чтобы посмотреть новости. Перед вашим приходом просматривал CNN. В последнее время я начал активно интересоваться тем, что в мире творят террористы. Понятно, по каким причинам. Постоянно слежу, как американцы охотятся за бин Ладеном. Сообщили, что он прячется якобы в какой-то горе Тора-Бора, которую американцы неистово бомбят, словно сумасшедшие. Но проблема в том, решит ли убийство бин Ладена проблему терроризма вообще.   Это нападение террористов на Нью-Йоркский торговый центр многое перевернул — и прежде всего в человеческом сознании. Наше представление о мире коренным образом изменилось! Только что, дожидаясь новостей на американском канале, я случайно попал на фильм, где говорилось о нападении японцев на Перл-Харбор в 1941 году. Понимаете, прошло более 60 лет, а они вытянули из ящика эту тему. Почему? Оказывается, это актуально — в русле проявления американского патриотизма. Американский президент Буш — в общем неумный мужчина.   — Можно так и написать?   — А почему нет? Я читал недавно в американской прессе, что интеллектуальный коэффициент их президента ниже среднего. Другое дело, что у Буша довольно мудрые советники. И все же у этой войны довольно бессмысленный вид. И, насколько я знаю из новостей, она — не последняя военная акция американцев... Потому и не удивительно, что многие люди в мире не чувствуют особой симпатии к Соединенным Штатам, которые везде суют свой нос.   По-моему, никогда не будет мира между евреями и палестинцами. Речь идет не только о ближайших месяцах — побаиваюсь, что и в самые ближайшие годы и даже десятилетия там не будет покоя. Человеческая жизнь сейчас очень дешевая — вот что самое ужасное. Арабам ничего не стоит подорвать себя вместе с бомбой, уничтожив десятки, сотни людей. Во многих немецких изданиях я читал, как точно и продуманно, с тактической точки зрения, было организовано это нападение на США. Но, по моему мнению, такой внезапный «сюрприз» может произойти только один раз.   — То есть, по вашему мнению, что-то похожее на события 11 сентября больше не повторится?   — Именно такая атака — вряд ли. Но ведь есть множество других угроз... Главное, что я заметил: возможность мировых конфликтов значительно возросла после того, как перестали существовать только два мировых лагеря. Раньше как было? Здесь баллистические ракеты — и там такие же. А сейчас все это «расползлось» по миру, и не знаешь, откуда ждать опасность. А кроме того, антракс, различные вирусы, биотерроризм, еще черт знает что. К счастью, мы с вами живем в такой части мира, где не ощущается большой опасности. Ни у вас, в Украине, ни здесь, в Польше, нет угрозы терроризма.   А вот мои знакомые недавно занялись туристическим бизнесом и столкнулись с очень неприятным моментом. Оказывается, сейчас люди боятся путешествовать по миру, не доверяют самолетам. Недавно была Югославия, так долго распадавшаяся. Сегодня — Афганистан, Израиль... Соединенные Штаты должны были быть самой безопасной страной в мире, а что получилось? В общем, ничего другого не остается, как сидеть дома...   — Но трудно поверить, что сидите сложа руки. Наверное, занятий хватает, как всегда?   — В последнее время большую часть работы я переложил на плечи своего секретаря. Это у меня сегодня выходной, а он, горемыка, где-то там в бюро «воюет» с компьютером, модемом, сканером, факсом, даже точно не знаю, что там еще в его арсенале. Я с этой техникой так и не научился работать. Главный «удар» со стороны электронной почты секретарь также берет на себя, а я ознакамливаюсь только с главнейшими сообщениями.   На протяжении последних лет пишу в католический еженедельник, хотя на самом деле я не католик, а, скорее, атеист. Просто в этой редакции работают люди симпатичные и культурные, и потому я продолжаю сотрудничать с ними.   Потом я дал разрешение американской киностудии «ХХ век Фокс», которая работает сейчас над римейком фильма Тарковского по моему роману «Солярис». Конечно, это событие вызвало новый усиленный интерес к моему творчеству: через секретаря получаю различные предложения на издание моих книг. Но этим занимаются мои агенты в Германии, Франции, Италии. Это словно посольства. Конечно, я не государство, и все же. Есть два человека в Москве, в США также, ибо там вообще без таких людей шага ступить невозможно. Знаете, мне кажется, когда дело доходит до переводов, то на литературе в мире самые большие деньги зарабатывают агенты и адвокаты.   Много читаю. Когда мир был разделен «железным занавесом», практически не было возможности получать нужную научную литературу. А сейчас и из США, и из Британии, и из Франции, и из России ко мне поступает масса литературы. Но, к сожалению, у меня есть только 24 часа в сутки, а еще ведь нужно когда-то хотя бы немного поесть, поспать, поболеть — для всего нужно находить время...     Поэтому кучу различных газет, журналов, поступающих со всего мира, выбрасываю, не читая, — не успеваю и все тут. Выручает секретарь. Ему кажется, что он разбирается во всех моих газетно-книжных завалах (Смеется). Но это не так. Я несколько раз даже предлагал облегчить ему работу, пригласив еще одного человека, помощника по «порядку», ведь очень часто поиск нужных бумаг отнимает много времени, иногда приходится в моем кабинете или библиотеке проводить настоящие раскопки. Поэтому я не жалуюсь на большое количество свободного времени, вы понимаете.   Кстати, есть у меня контакты и с Украиной. Львовское издательство «Каменяр» попросило разрешение на издание моих произведений бесплатно, поскольку у них нет денег. «Хорошо, — сказал я, — пусть будет так». Но хотя бы экземпляры мне пришлите для порядка... Между прочим, вы из Киева или из Львова?   — Из Киева.   — И что, на улицах украинской столицы еще понимают украинский язык?   — Конечно!   — Невероятно, как быстро меняется жизнь! Украина стала независимым государством, и для меня это было приятной новостью. Но неприятно поражает факт, что многие украинцы разговаривают на русском. Знаете, что меня удивило, когда первые журналисты независимой Украины начали приезжать ко мне? Они все разговаривали на русском. «Вы что, не любите украинский язык, — удивлялся я, — или, может, не знаете его?»   Когда-то давно приезжала ко мне одна госпожа из Киева. И рассказывала, что ее дома считали сумасшедшей, поскольку своих детей она отдала в школу с украинским языком обучения. «Зачем вы закрыли им путь к карьере?» — спрашивали ее.   А совсем недавно одна полька, изучавшая украинский язык в нашем университете в Кракове, поехала к Киев и обращалась к людям, чтобы немного попрактиковаться на украинском. Так ее все спрашивали: «Вы откуда, из канадской диаспоры или из Львова?» А она им: «Нет, я полька, из Кракова...» Потом, пораженная, она пришла ко мне и рассказала о своих приключениях. Я даже написал памфлет о том, что сделали с украинским языком за 70 лет советской власти.   Но бывают еще худшие ситуации. Например, в Беларуси на родном языке говорят только в глухих селах, а правительство и президент — все на русском. Конечно, я понимаю, что это влияние еще той системы, но все равно меня неприятно поражает это явление. Я очень люблю русскую литературу и ничего против русских не имею. Но, согласитесь, было бы странно, если бы поляки разговаривали на русском.   Конечно, я не намерен вмешиваться в ваши дела, но мне кажется, что украинцы все же должны общаться на собственном языке. Я изучал украинский еще в гимназии в польском Львове, потом в медицинском институте уже в советские времена до 1941 года. И до сих пор хорошо его знаю. В свое время много читал на украинском, например, журнал «Всесвіт», другие издания.   Главное для вас — сохранить независимость. Я очень на это надеюсь.   — Пан Станислав, вернемся немного назад. Известно, что вы были недовольны фильмом Тарковского «Солярис». Интересно, что этот режиссер так и не понял в вашем романе?   — Своего мнения я не изменил до сих пор. Наши продолжительные разговоры с Андреем в Москве часто завершались тем, что я кричал: «Вы дурак!» Понимаете, Тарковский хотел изобразить Вселенную как нечто ужасно неприятное, откуда нужно как можно скорее возвращаться на Землю. А я считал, что Вселенная — удивительна и интересна, и именно такой ее надо показать в фильме. С режиссером мы напоминали двух лошадей, тянувших телегу каждый в свою сторону. Кстати, так и не достигли согласия. Тарковский, безусловно, был талантливым режиссером и, конечно, он сделал все так, как сам захотел.   А вообще, должен сказать откровенно, что фильм Тарковского — как один целостный вариант — я так и не посмотрел. Мне хватило первой части. Было довольно смешно слушать все эти словесные пассажи языком вступительных статей газеты «Правда». Мне рассказывали, что в картине было много таких моментов, так вот, чтобы не нервничать зря, я просто не смотрел фильм. Только у друзей спрашивал: «Ну как вам?» — «Да не очень, если честно», — прямо отвечали они.   Тогда договор с «Мосфильмом» уместился на одной страничке, и я получил как авторский гонорар «бешеные» деньги — две тысячи рублей. Американцы же сейчас только «для начала» предлагают мне полмиллиона долларов. Есть некоторое различие...   — А как вы относитесь к идее новой экранизации «Соляриса» Стивеном Содебергом? С ним вы нашли взаимопонимание?   — Американцы несколько раз хотели сделать римейк, но я не давал согласия, ибо по собственному опыту знаю: после подписания контракта на производство фильма автор практически лишается любого влияния на его производителей. Но может так случиться, что я не доживу до появления новой версии на экранах, и это меня как-то немного успокаивает...   Но вообще, это нормально, что автор является, так сказать, жертвой киноиндустрии. Когда я заключал сделку об издании моих книг на русском языке, договор занимал две-три страницы, а у американцев этих документов — целая книга... Там все «возможное и невозможное» определено наперед. Поэтому ввязываться в какую-то «драку» с ними практически нет смысла. Самое приятное, скажу вам, ничего не знать.   — А до подписания контракта у вас были какие-то замечания относительно сценария?   — Насколько я понимаю, общее состояние дел таково: кино без женщины не имеет никакого смысла. И этот режиссер, который уже в апреле 2002 года обещает показать римейк на экране, сказал, что картина будет более эротической. Ну что я могу сделать? (Смеется). У меня же нет баллистических ракет...   Но я уже привык к таким поворотам. Когда-то, помню, Анджей Вайда поставил телевизионный спектакль по одному из моих произведений. Мой агент рассказывает: «Знаете, пан Станислав, я смотрел этот спектакль. Там довольно много обнаженных девушек!» — «Каких еще обнаженных девушек? — спрашиваю. — В моем произведении ничего такого не было...» — «Но вы же понимаете, так намного интересней». Что тут скажешь? Может, и в самом деле, когда все одеты — это чрезвычайно скучно?.. И самое удивительное было, когда ко мне обратилась редакция российского «Плейбоя» с просьбой позволить напечатать на своих страницах одну из моих новелл. Я просто не мог поверить... «Плейбой» — в России? Советских людей воспитывали в таких пуританских нормах, а теперь все неузнаваемо изменилось. Вот только не знаю, к добру это или нет.   — Примечательно, что каждый критик вашего романа «Солярис» или режиссер очередной экранизации по-своему трактует идею этого произведения. Вам не кажется это странным?   — Вы понимаете... Личное мнение автора не имеет никакого значения — так это получается. То, что он хотел сказать, он сказал, написав книгу. Если бы у автора была какая-то особая мысль, то он выразил бы ее в отдельной книге или, по крайней мере, во вступлении к роману или послесловии к нему. А ничего такого не было. Просто мне пришло в голову написать такой роман — вот и все. Эта книга писалась 41 год назад, тогда я был совсем другим человеком — я был молодым. Из всех моих произведений именно «Солярис» имеет наибольшее количество переводов в мире. Почему — не знаю. Честное слово, не знаю. Автор не является наивысшей инстанцией, которая все понимает. И потом, если люди не толкуют твое произведение по-разному, — это плохо.   — Пан Станислав, какое из научных достижений последнего времени вас более всего поразило?   — Клонирование. В это трудно поверить! Клонировать какое-то животное — это одно. Но человека... Даже Папа Римский подверг те эксперименты острой критике, запретив их, и президент Буш, кстати, выступил с категорическим заявлением по поводу таких опытов. Но, боюсь, все-таки найдется дурак, который пойдет на подобный эксперимент. И ничего хорошего из этого не выйдет. Конечно, такое открытие имеет огромное значение, однако это лишь первые шаги медленного процесса, который все же двигается, несмотря на не очень положительные отклики. И с точки зрения философии — это огромный переворот... Для науки нормально, когда существуют полярные точки зрения, — пусть себе ученые ссорятся, только так рождается истина. Иногда я пишу заметки по этим проблемам...   — Клонирование могло бы стать «благодатной» темой для писателя-фантаста. У вас не возникала мысль развить эту тему в одном из новых романов?   — Дело в том, что на фэнтези я поставил «крест». После того как в Польше упал военный режим и мы с женой возвратились из Вены в Краков, я уже никакой научной фантастики не пишу. Просто стало неинтересно. Я сказал себе: 45 книг — достаточно! Это не совсем хорошо, когда человек пишет до последнего вздоха, так сказать. Ради чего давать повод потомкам говорить: вот дурак, у него уже был полнейший склероз, а он хотел показать, что вроде бы что-то еще может... (Смеется).   — Пан Станислав, в «Сумме технологии» вы говорили, что наш мир можно будет смоделировать в компьютере. Наши земляки, киевские научные сотрудники Юрий Шинкарюк и Николай Проценко, утверждают, что в действительности это нас создали в компьютере, и пытаются обосновать это теоретически. Как вы к этому относитесь?   — Да, есть такая теория, что Вселенная — это исполинский компьютер. Но с этим вопросом лучше, на мой взгляд, обратиться к ученым, которые занимаются, скажем так, космологией, ибо я нахожусь вне научного мира. Сегодня в мире выходит почти 270 тысяч научных журналов. Конечно, даже крохотную часть всего этого прочитать невозможно. А в общем, существует несколько различных мнений по этому поводу, которые абсолютно не совпадают. Самая интересная теория, по моему мнению, — что мир состоит... из ничего. Как мыльный пузырь.   — Вы сказали, что не верите в Бога в метафизическом смысле слова. Тогда какова ваша версия творца мира?   — В последнее время, когда речь заходит о Боге, я постоянно вспоминаю события 11 сентября. Независимо от того, есть Бог или нет его, террористы, уничтожившие несколько тысяч невинных жертв в Нью-Йорке, имели в виду, что им в этом деле помог Господь. Так почему же он не защитил тех, кто погиб, почему отступился от невиновных? Да, один лагерь — это христианство, другой — ислам, есть буддисты и еще много других верований. И каждая конфессия настаивает, что вся правда мира — за ее учением. Мне, например, из всех религий больше всего нравится буддизм. Поскольку он никогда не разжигал никаких религиозных войн и конфликтов. Есть и другие верования, одно из них утверждает, что ничего, дескать, в нашем мире нет. Даже нас нет? А то, что есть, — это нам только кажется...   Но одно я точно знаю: никакого продолжения нашей земной жизни после смерти не существует. Я же в конце концов медик по образованию, поэтому довольно хорошо знаю, как это бывает... Конечно, я не из тех, кто будет ходить по улицам с транспарантом: «Бога нет, верить не стоит». Но, с другой стороны, я всю жизнь ограждал себя от католической церкви, поскольку она слишком много внимания уделяет материальным вещам. И ее структура немного похожа на... компартию. Генеральный секретарь — это, по-видимому, Римский Папа, кардиналы — политбюро и так далее. Есть много аналогий.   — Вы однажды сказали, что когда религии многовато — это плохо, но когда и совсем нет — также нехорошо...   — Это правда. В Польше атеистическое направление очень сильно прижато. Хотя сегодня вопрос цензуры уже не стоит так остро, как раньше. Каждый может написать разную ерунду — были бы деньги. И поэтому появилось большое количество дураков, ничего общего с религией не имеющих.   Многое зависит от того, какое отношение выработается у человека к вере в первые годы его жизни. Например, в Восточной Германии, когда она находилась под влиянием так называемого социализма, разным высоким деятелям религия не была нужна. И сейчас в Западной Германии больше верующих, чем на территории Восточной. Но для меня, например, все мировые религии практически тождественны, кроме, разве что, религии... каннибалов. Я никогда не писал теологических эссе, даже в тот католический еженедельник, который упоминал.   Беда в том, что в Польше практически нет общекультурного хорошего журнала — издания, которое бы не было партийным. А в странах настоящей демократии — в Америке, Франции, Германии — разнообразнейшие мысли имеют право на существование и находят себе «приют» на страницах специальных изданий. Конечно, это уже перекос, когда какие-то идиоты организовывают религиозную выставку в Брюсселе, где, например, Богоматерь изображена с усами. Это в высшей степени бессмысленно и подло. По-моему, во всем мире почти все виды искусства приходят в чрезвычайно сильный упадок. И то, что начало нового века проходит под знаком декадентства культуры, весьма печально и неприятно.     Вообще, я не вступаю в диспуты с теологами — Бог есть или Бога нет. Если кто-то верит — пожалуйста. Это личное дело каждого. Скоро будет праздник, и мы поставим в доме елку. Замечательная традиция, люди связывают с этими атрибутами много надежд. Я не против...   — А как быть с христианскими ценностями? Остаются они актуальными, на ваш взгляд, или мир от них постепенно откажется?   — Знаете, это сложный вопрос. Существует возможность этики, во многом напоминающей христианскую. Но я, например, ничего не имею против эвтаназии. Если человек смертельно болен, испытывает невероятные физические мучения и хочет уйти из этой жизни — нужно уважать это его право. Конечно, все должно происходить цивилизованно, это же не означает, что ему должны отрубить голову. Толерантность должна доминировать. Мне кажется, я похож на либерального, умеренного, центристского консерватора. Не следует слишком отклоняться ни влево, ни вправо.   Коммунизм никогда мне не нравился. И я не написал ни одного слова в его поддержку. Конечно, было время, когда страх не позволял открыть рот, а сейчас можно написать практически все. Однако надо быть очень осмотрительным, ибо легче всего писать глупости. Человек, которому кажется, что он все знает, и позволяет себе высказываться в тех сферах, где на самом деле он не смыслит ни бельмеса, — это, мягко говоря, не очень умный человек. Всемогущим знатоком быть невозможно.   — От многих писателей приходилось слышать, что для них общение с читателями, так называемое ответное проявление творчества, — вещь чрезвычайно важная. Есть и такие, конечно, которые сознательно выбирают себе судьбу уединенных творцов. Общение для вас — бремя или удовольствие?   — Знаете, в последнее время я стараюсь ограничивать разные интервью, встречи, похожие на нашу с вами. Ибо слишком много редакций, различных организаций да и обычных людей хотят со мной разговаривать. Но я же — один, мне трудно удовлетворить желание всех. Мне ведь уже восемьдесят лет, так что, извините, просто вынужден облегчать себе жизнь.   А еще не дают покоя молодые люди, которым кажется, что они поэты и поэтессы, они постоянно присылают мне кучи своих стихов. Преимущественно те так называемые произведения мне очень не нравятся, поскольку там ни рифмы, ни образа нет. Но их авторы все равно убеждены, что имеют право воровать мое время. И это хуже всего.   Меня постоянно приглашают на различные заседания и научные диспуты, ведь я член Польской академии наук. Но Бог в конце жизни «наградил» меня полной глухотой, поэтому я могу спокойненько отказываться от тех весьма умных заседаний. Говорю: «Я ничего не слышу, ничего не понимаю, лучше буду сидеть себе тихонько дома». У меня профессорское звание от четырех университетов, в том числе — и за границей, но когда мне присылают их журналы, я сразу же их выбрасываю, иначе просто не выбрался бы из этой комнаты.   Один чудак постоянно присылает мне из Америки какие-то «ценные» книги, по которым я должен изучать главнейшие достижения современной науки. Честно говоря, я даже немного что-то там просматривал, может, и прочитал какой-то абзац, но ведь все постичь невозможно, смилуйтесь. (Смеется.)   Кардиолог, занимающийся моим сердцем, также приносит мне разную литературу, хорошо, что только тоненькие брошюры, и искренне верит, что я их читаю. Но когда мне это делать? Может, в самом деле, нанять еще одного секретаря?   В этом плане не завидую я мадам, создавшей своего «Гарри Потера». О Боже, это еще хуже, чем получить Нобелевскую премию! Весь мир на нее набросился, все хотят знать, как она выдумала такого героя. Но это уже чистой воды коммерция. Я не играю в такие игры.   И когда мне все надоедает, я сажусь в свой старенький «Мерседес» (ему двадцать лет, но люблю его, как лучшего друга) и еду в город или за город — за прессой или просто так.   — Пан Станислав, вы счастливый человек?   — Не могу сказать, что абсолютно счастлив. За себя я уже не волнуюсь, но боюсь за свою внучку. Мир, в котором ей жить, неспокойный, неидеальный. Войны, террористы, разные вирусы и так далее... Я был счастливым в четырнадцать-шестнадцать лет, когда самой большой моей задачей были походы в гимназию. Тогда я еще не знал многих вещей... Счастье, а с ним фактически и молодость, закончились, когда во Львов пришла советская власть, а вскоре — фашисты. Потом мы вынуждены были оставить Львов... О каком счастье можно было уже тогда говорить? Я был очень привязан к родному городу и длительное время не знал большей части Польши... И даже в сорок лет я еще мог считать себя счастливым, все-таки было как-то безопаснее, веселее жить. А сейчас я уже просто слишком много знаю плохого — о человечестве, о конкретных его представителях. Мир мне очень не нравится. И поэтому нет повода для радости...   Хотя бывают у меня и радостные дни. Как сегодня, например, когда меня посетила моя внучка. Она будет наследницей моих авторских прав через 50 лет после моей смерти. Но сейчас Анна слишком молода — ей три года и три месяца, и она не понимает, что это означает. Ребенок еще не знает, чем занимается ее дед. Но она умная девочка.   ...Иногда я счастлив, когда сплю, мне снится что-то очень хорошее, но потом просыпаюсь — и вынужден возвращаться к действительности.   — А что снится вам?   — Чаще всего вижу себя молодым — и это приятно, к чему скрывать. Чудовищно, но иногда мне снится, что у меня совсем не такое прошлое, как было на самом деле. Войны, расстрелы мне никогда не снятся, нет... А кроме этого, пожалуй, нормально, что человек очень быстро забывает увиденное во сне. Мне даже не хочется сесть и записать свой сон. Зачем? Я сделал все, что считал самым главным, и перелистал эту страницу своей жизни. А теперь спокойно жду конца. И я очень доволен тем, что после смерти ничего нет. Боже сохрани, я и здесь наработался вволю... Что впереди? Рай? Не знаю. Их же есть несколько — христианский, исламский, буддистский и так далее. Остается только определиться, в каком направлении двигаться... Один англичанин придумал, что ад — это абсолютное ничто. Очень точно!   — О чем вы больше всего жалеете?   — Больше всего мне бы хотелось, чтобы какой-то архангел оберегал мою семью и внучку. Лишь бы я был уверен, что у Аннички будет счастливая жизнь. Я даже не знаю, что лучше — чтобы родился мальчик или девочка. Кому легче жить в этом мире, как вы считаете? Я же не могу ответить на этот вопрос наверняка. Знаю только, что не нужно быть слишком умным и слишком глупым также не стоит. И еще важно родиться в определенной части мира. Очень опасно сегодня появиться на свет где-то в Африке или Азии. Я в свое время родился в таком месте, где шли войны, менялись правительства, общественный строй, государства. Мне кажется, что сорок лет, украденные у меня Гитлером и Сталиным, — это слишком.   Единственное, что могу вам сказать: политикой заниматься не стоит. Очень опасное и нечистое это дело, да и не весьма приятное. Мой вам совет — будьте всегда молодыми и не уставайте от жизни. Не помешало бы также каждому быть здоровым и богатым. Поэтому — старайтесь!.. Ссылка:http://www.zn.ua/3000/3050/33359/ Фото С.Лема:http://www.zn.ua/img/st_img/2001/375/foto-full-33359-3636.jpg Зарегистрирован Страниц: 1  Ответить » Уведомлять » Послать тему » Печатать Перейти к разделу: ----------------------------- Новости -----------------------------  - Вечная новость: Правила. ----------------------------- Арда, Эа, далее везде.... -----------------------------  - Отрывки, взгляды, нечты   - Квенты и амбарканты   - Все прочее - литература. И ее ведение. ----------------------------- Вавилонская Башня -----------------------------  - СТРАНА ХАТТИ   - Вавилонская библиотека   - Вавилонская Блудница и ее обычай   - Поучительные рассказы и назидательные истории ----------------------------- Прикладная этика и теология -----------------------------  - названная так, ибо здесь ----------------------------- Гехаймполитик -----------------------------  - Унд унгехайм аух ----------------------------- Сконапель истуар - что называется, история -----------------------------  - Крывия, Литва, Беларусь   - Общие вопросы и древняя история   - Большой Вавилон   - Гражданская война на Юге России   - Монгол Шуудан   - Прочее и разное   - Новая и новейшая история   - Альтернативная история => Околоистория Центральной и Восточной Европы   - Материалы по катарам ----------------------------- Бель-летр -----------------------------  - Спойлеры и Дисклэймеры   - Уголок Лапочки   - CRITIQUE ВОЗРОЖДЕННАЯ   - Прочие авторские тексты ----------------------------- Разное -----------------------------  - Занимательная этнография   - Коаппс, коаппс, брекекекс   - Вольная слушательня   - Юмор   - Дела сетевые и удельские   - Кроме людей « Предыдущая тема | Следующая тема »

Удел Могултая
YaBB © 2000-2001, Xnull. All Rights Reserved.