Автор |
Тема: Семейные хроники 16-го века (Прочитано 26549 раз) |
|
Guest is IGNORING messages from: .
antonina
Beholder
Живет здесь
Я люблю этот Форум!
Просмотреть Профиль »
Сообщений: 2204
|
Всем историческиподданным ВКЛ и ему симпатизирующим посвящается
Вместо вступления
Наталя Яковенко, уже упоминающийся на страницах этого форума современный украинский историк (желающие могут познакомиться с ее трудами в сети: http://history.franko.lviv.ua и http://litopys.org.ua/yakovenko/yak.htm )
не раз укоряла своих соотечественников за слабое и весьма отрывистое знание родной истории. Чтобы доказать этот прискорбный факт, она (в сборнике «Украіна аристократична») предлагает небольшой опрос. Приведу его, лишь осмелившись заменить один из вопросов, как слишком явно выходящий за рамки описываемого – то есть литовского – периода.
1.Кто самый кровавый герой оприччины?
2.Кто возглавлял русское войско в битве на Куликовом поле?
3.Кто помог Свидригайлу сбежать из Кременецкой башни?
4.Чем прославился Фридерик из Острога?
5.Сколько князей погибло в несчастливой битве на реке Швентой (эту несчастливую реку еще называют Свентой или Святой)?
По уверениям автора, ответ на первые два вопроса затруднений не вызовет, а на все последующие ей отвечали «кому-кому», «кто-кто» и «где-где».
И вот какую печальную картину рисует Н.Яковенко, пытаясь воссоздать, мудрено выражаясь, рецепцию истории в сознании современников: заскрипели возы Батыя под Киевом, после чего наступает черная дыра, потом из ниоткуда появляются козаки с Косинским и Налывайком и история наконец-то трогается с места. Между тем, в промежутке прошло триста с лишним лет, на протяжении которых общество, государственное устройство, культура успели изменится почти до неузнаваемости.
К счастью, эта плачевная рецепция начинает понемногу меняться, по крайней мере, по отношению к нешуточным «войнам и революциям» 15-16 веков, хотя мне попадались такие перлы, как «блестящая победа Витовта под Ворсклой» и (по отношению к ВКЛ) «вторая в мире конституция после английской» - долго я поломала голову над сим оксюмороном. Но ведь люди далеко не всегда воюют, выбирают королей (президентов, парламенты), изрекают громкие фразы и т.д. – но преимущественно заняты совсем другими вещами – ведут хозяйство, ссорятся, мирятся, женятся, воспитывают детей. Та, вторая история даже представляется мне куда более интересной.
Для желающих познакомится с ней по отношению к украинским землям, входившим до конца 16 века в состав ВКЛ можно предложить «Историю украинского народа» Ал.Ефименко – очень вдумчивого историка, сумевшего под слоем нового разглядеть уцелевшее от предыдущего исторического периода, называемого ею «удельным». Вот здесь
https://www.wirade.ru/temp/Antonina/Ukranian_History.doc
(WORD)
https://www.wirade.ru/temp/Antonina/Ukranian_History.htm
(HTML)
находятся отрывки из этого сочинения, касающиеся литовского периода (на украинском языке). Пользуясь возможностью, еще раз благодарю Антрекота. А вот http://kharkov.vbelous.net/famous/fam-sci/efimenko.htm
- биография Ал.Ефименко.
Для не имеющих возможности просматривать длинный текст, расскажу, что обычное представление о литовской эпохе как о довольно темном и даже варварском периоде очень далеко от реальности. Чтобы далеко не ходить – Киев вдруг предстает не последней крепостью на границах христианства, а довольно сибаритским торговым городом, где «шелк по цене льна, перец по цене соли», предметы роскоши наличествуют в изобилии и вполне доступны даже и для простонародья.
Среди характеристик уровня жизни всегда упоминается и обычный пищевой рацион – а тут литовской эпохе совершенно нечего стеснятся. Вот, например, Никодим Янович – посол от литовского великого князя к московскому – каждый день получает от населения «телку, четверо гусей, десять курей, кроме того хлеб и мелкие кухонные вещи, цебер меда и бочку пива» (полагаю, он не сам это съедал, но и кормил свою свиту). На другом же конце общественной лестницы – сидящие в заключении в Бресте 15 московских пленников получают в неделю по два барана, по две паляницы на человека и по бочке пива. Исходя из современных рационов, я предполагала, что эта порция (два барана и бочка пива) выдавалась на всю пленную компанию, но вдруг все это причиталось одному человеку?
Оно конечно, наши предки лишены были сомнительного удовольствия вкушать гамбургеры, чипсы и прочие ароматизаторы, идентичные натуральным, но вот же они с большим старанием и тонким вкусом подбирают разнообразные пряности. Как и во все эпохи, мужчины, а еще больше – женщины – весьма заботятся о своей внешности, прежде всего, об одежде, что не раз становится причиной семейных ссор, иногда отражающимися даже и в «высшей» истории – надеюсь добраться до одного такого скандала, ставшего литературным. Несмотря на все еще суровые жизненные условия, молодежь той эпохи получала вполне приличное образование дома, а пополнить полученные знания могла в лучших университетах Европы – Болонском, Падуанском. Пражском. позже также и Краковском, причем эта возможность вовсе не была достоянием одного лишь привилегированного слоя.
И, безусловно, уровень цивилизованности эпохи очень сильно коррелирует с правами и возможностями женщин того времени. Именно эти права и возможности я собираюсь описать в следующем разделе. Пока лишь скажу, что знакомство с предметом вызвало у меня подспудное желание как-нибудь эмигрировать в ВКЛ 16-го века.
Продолжение следует
|
|
 Зарегистрирован |
Нехай і на цей раз
Вони в нас не вполюють нікого
|
|
|
Antrekot
Bori-tarkhan
Живет здесь
CНС с большой дороги
Просмотреть Профиль »
Сообщений: 16204
|
 |
Re: Семейные хроники 16-го века
« Ответить #1 В: 04/03/06 в 13:24:25 » |
Цитировать » Править
|
Ну Свидригайлу из Кременца освободил Данила Федорович Острожский.
Федько из Острога - один из литовских гуситов, там же, сколько я помню, была совершенно анекдотическая история, когда часть польско-литовского контингента "крестового похода" совершила "поворот все вдруг" и присоединилась к "еретикам".
А битва на Святой - это очень грустное дело.
С уважением,
Антрекот
|
|
Зарегистрирован |
Простите, я плохо вижу днём. Позвольте, моя лошадь посмотрит на это. (c) Назгул от R2R
|
|
|
Kell
Живет здесь
Дело вкуса...
Просмотреть Профиль » WWW »
Сообщений: 2889
|
|
Re: Семейные хроники 16-го века
« Ответить #2 В: 04/03/06 в 21:42:32 » |
Цитировать » Править
|
«Блестящая победа Витовта под Ворсклой» - это действительно сильно! 
Спасибо, почитаю. Жаль, что по-украински я читаю крайне медленно... 
|
|
Зарегистрирован |
Никому не в обиду будь сказано...
|
|
|
antonina
Beholder
Живет здесь
Я люблю этот Форум!
Просмотреть Профиль »
Сообщений: 2204
|
|
Re: Семейные хроники 16-го века
« Ответить #3 В: 04/04/06 в 12:05:58 » |
Цитировать » Править
|
Неужели я допускала, что кто-то из присутствующих этого не знает?
Тот Данило и Федько-Фридерик - братья. Погибло в той несчастной битве 48 князей. Федько был в Чехии наместником.
О блестящей победе Витовта написал Гр.Нудьга, вообще-то добросовестный исследователь. Конституция ВКЛ, вторая после английской - это улов на одном из сайтов. Там на самом деле имелась в виду конституция Речи Посполитой, вторая после американской.
Пока я соберу следующий кусок - вот еще одна закавыка. Очень распространенное женское имя эпохи - Гальшка. Были такие в роду Острожских, да и вообще - немало. Но это сокращенное имя. А кто угадает полное (чур, не знающие все на свете)
К Келлу - а, возможно, Вам попадется оригинал. Ефименко ведь писала по-русски, да и вообще была чистокровной русской, с Поморья. В дальнейшем я буду пытаться переводить цитаты.
|
|
Зарегистрирован |
Нехай і на цей раз
Вони в нас не вполюють нікого
|
|
|
Antrekot
Bori-tarkhan
Живет здесь
CНС с большой дороги
Просмотреть Профиль »
Сообщений: 16204
|
|
Re: Семейные хроники 16-го века
« Ответить #4 В: 04/04/06 в 14:11:19 » |
Цитировать » Править
|
Кое-кто из присутствующих, то есть лично я, выяснил, что они были братьями примерно полтора года назад. До того, граждане лежали в сознании в разных "ящиках".
А Гальшка - это смешно. Спасибо, хоть не через "р", как у чехов.
С уважением,
Антрекот
|
|
Зарегистрирован |
Простите, я плохо вижу днём. Позвольте, моя лошадь посмотрит на это. (c) Назгул от R2R
|
|
|
antonina
Beholder
Живет здесь
Я люблю этот Форум!
Просмотреть Профиль »
Сообщений: 2204
|
|
Re: Семейные хроники 16-го века
« Ответить #5 В: 04/05/06 в 12:36:46 » |
Цитировать » Править
|
Чехи вообще мастера на похожие штуки - линия Маргарита-Малгожата-Маркетка чего стоит. А представляете- литература времен королевы Гальшки. 
Антонина
|
|
Зарегистрирован |
Нехай і на цей раз
Вони в нас не вполюють нікого
|
|
|
antonina
Beholder
Живет здесь
Я люблю этот Форум!
Просмотреть Профиль »
Сообщений: 2204
|
|
Re: Семейные хроники 16-го века
« Ответить #6 В: 04/07/06 в 13:31:21 » |
Цитировать » Править
|
Основной текст
Все-таки сделаю одно уточнение. Место действия большинства того, что будет (надеюсь) описано далее – Волынь, т.е. часть украинских земель, перешедшая в конце 16-го века из состава ВКЛ к собственно Польше, а время действия – непосредственно предшествует переходу или почти сразу же после него.
Вопреки многочисленности мнений о только пагубных последствиях данного перехода, полностью согласиться с этим трудно – на общество оно произвело также и оживляющее воздействие. У Грушевского есть даже красочное сравнение с впавшим в летаргический сон организмом, который вдруг стремительно начинает пробуждаться и совершать весьма активные действия. Но, как бы то ни было, в описываемый период изменения еще только начались, так что попробую я хотя бы упомянуть о юридических основаниях общественной жизни. Благо есть на что опираться – Первый и Второй Литовские Статуты 1529 и 1566 г.г. уточняли место каждого человека в обществе. В обеих этих Статутах была закреплена провозглашенная в 1447 г. неприкосновенность личности от ареста, заключения и лишения имущества без решения суда. Этот закон был впервые в европейском законодательстве сформулирован в Англии (Великая хартия вольностей, 1215 г. – пришел к нам довольно рано, народы ВКЛ, оказавшись в составе Российской империи должны были ждать его повторного введения до 1905 г.). Правом неприкосновенности личности пользовались все свободные сословия ВКЛ. На них всех также распространялось близкое по юридическому смыслу право свободного въезда и выезда из страны.
Но мне интереснее были те законы, которые регулировали семейный быт, в частности, права, предоставляемые женщинам. Как писал Орест Левицкий – мой проводник на будущее «…по смыслу Литовского Статута женщина считалась всю жизнь состоящею в опеке: до замужества ее опекали родители или (после их смерти) близкие родственники; в замужестве – муж, в вдовстве – нарочитые опекуны». Ничего веселого. Но читаем дальше «Но жизнь уже тогда опередила это патриархальное воззрение на женщину, как на полуправное существо (…) и весьма мало с ним считалась. (…)Литовский Статут весьма мало ограничивал гражданскую правоспособность женщины, в полной мере признавал за нею права имущественные, право вступать в обязательства и сугубо охранял ее жизнь, здоровье, честь и личную неприкосновенность». Преступление против женщины, независимо от сословной принадлежности ее, наказывалось в двойном размере.
Статут 1529 г. определял срок совершеннолетия – 15 лет для женщины, 18 для мужчины. С этого возраста девушка не только становится владетельницей наследственного имущества в случае сиротства, но может иметь отдельную собственность при жизни родителей. Имущественные права незамужней женщины были почти те же, что и права неженатых мужчин. Лишь в наследственном праве закон полагал резкое отличие между полами, что согласовывалось со строем государства, основным принципом которого было «земля в обмен на военное служение». Но и тут была тьма исключений и возможностей обойти закон.
О свободе вступления в брак
« Было время, когда древнерусские, а по их примеру и литовские князья активно устраивали браки своих подданных, сочетая их по своей воле и усмотрению, но уже Сигизмунд І (Старый) решительно отрекся за себя и своих преемников от этого патриархального права и внес в Литовский Статут 1529 г. торжественное обещание: вдов и девушек не выдавать замуж против их воли». Бывали ли здесь исключения? Да, бывали, и по горькой иронии судьбы так случилась трагическая история княжны Гальшки Острожской – по мнению современников, внучки того самого короля. Но это уж был со всех точек зрения исключительный случай – надеюсь рассказать о нем подробнее.
Но ладно, великий князь далеко, а более весомым могло оказаться мнение родителей или опекунов. «…в Статуте заключалось постановление, что девушка, вышедшая замуж «без воли отцовской и матчиной», а сирота-без воли родственников-опекунов, лишалась права на получение приданого и теряла наследственные имения, но прямого запрета не было и законность таких браков не подвергалась сомнению». И более того – закон предусматривал случаи, когда девушка могла заявить о препятствиях ее свободному произволению со стороны опекунов или даже родителей в гродском суде, получить от суда дозволение на замужество и не подвергалась тогда никаким имущественным ограничениям. В конце 16 века полностью исчез обычай сговора малолетних, как явно противоречащий духу времени. Встречались, однако, попытки «протащить» этот обычай, отразившиеся в актах судебных процессов – и к этому еще вернемся.
Не имея возможности подробно описать все особенности заключения брака, скажу лишь, что закон отдавал решительное предпочтение светскому обряду перед церковным венчанием, последнее даже, случалось, игнорировалось вовсе.
Права женщины после замужества
Началу свадебного обряда обычно предшествовало вручение жениху приданого невесты и выдача женихом невесте «веновой» записи, обеспечивающей ее приданое. Уточнение: приданое приносилось не мужу, но семье, оно рассматривалось как паевой капитал, вносимый женой на предмет устройства новой семьи, в случае прекращения брака из-за смерти одного из супругов или развода капитал подлежал возврату: в случае смерти бездетной жены он возвращался в ее род, в случае вдовства – ей самой, и она могла им распоряжаться по своему усмотрению. «Веновая» запись должна была обеспечить означенный капитал от растраты. Но и тут есть любопытное уточнение – почти во всех «веновых» записях ценность приданого обеспечивалась в двойной сумме, как того требовал и Статут. Это называлось «записать вено с привенком». «Оправа вена» имела назначением имущественное обеспечение жены на случай ее вдовства. При жизни мужа жена имела на такое имущество права залогодержателя (т.е. без ее согласия оно не могло перейти в чужие руки), хотя он имел право на участие в управлении имением подобного рода.
Ор.Левицкий заключает «…как ни судить об имущественном положении женщины, нельзя его признать малообеспеченным».
К этому же: находясь в замужестве или вдовстве, женщина имела неограниченное право приобретать всякого рода имущество, могла его дарить, продавать и закладывать, вступать в обязательство, вести судебные иски (была такая любопытная группа женщин, именуемых «сутягами»).
Совсем феминистский выверт – вступая в брак и принимая фамилию мужа женщина удерживала также свое родовое фамильное имя (по-современному девичью фамилию) и даже чаще была известна под этим именем. Например, Ганна Борзобогатая-Красенская, Ганна Соколивская, Ганна Монтовт (что это – все Ганны, вот для разнообразия) Гальшка Острожская, Олена Копоть, Софья Чарторыйская – это все родовые имена.
Вообще же идеал женщины описывался трогательными словами Станислава Радзивилла «она мне милым товарищем, а не слугою была». Не удивительно, что подобные брачные союзы отличались прочностью. Тем не менее, бывали и прискорбные исключения, когда неизбежным оказывался развод.
О разводах
Само право на расторжение брака не столько возникло путем общественной эволюции, сколько было унаследовано от времен начального периода русской истории (крайне любопытно было бы сравнить с аналогичными обычаями в Московской Руси, надеюсь на сотрудничество). Тот же Орест Левицкий полагает, что закон попросту должен был обеспечить цивилизованный развод при потребности – иначе несогласные и оба весьма дееспособные супруга поубивали бы друг друга, и еще неизвестно, кто успел бы первым. И без того случались такие инциденты, как с Ганной Монтовт и Настасьей Пузиной, обвиняемых в отравительстве и похоже, что небезосновательно. А вообще-то развод производился судом, судьи же придерживались таких воззрений: 1) непременным условием развода является обоюдное согласие; 2)несогласная жизнь супругов признается вполне достаточной причиной для расторжения брака (это и наиболее частая причина); 3)развод мог совершаться и без участия духовной власти; 4)обе стороны предоставляли друг другу право вступать в брачные союзы с другими лицами; 5)если у разводящихся супругов были дети, то они распределялись между отцом и матерью по взаимному их соглашению.
Кроме несогласия супругов причиной развода могла стать болезнь – но тогда о расторжении брака мог просить только заболевший, перемена вероисповедования одним из супругов, отсутствие одного супруга в местожительстве другого (нередко, если вспомним характер эпохи с татарскими набегами да и прочим). Но вот что любопытно – прелюбодеяние отсутствует в числе формальных причин развода. Поначалу я думала, что судьи, умудренные опытом, придерживались мнения, что от хорошей жизни никто смотреть в сторону не будет и первичной причиной полагали все-таки несогласие между супругами. Но дело еще проще – прелюбодеяние по Статуту считалось тяжким уголовным преступлением и каралось смертной казнью. Поэтому суды вообще старались не принимать такие дела к рассмотрению (так произошло с Ганной Монтовт) и разными способами вынуждали таких супругов разводится «по человеческим причинам».
Словом, выглядит все вполне даже по-вавилонски (если я правильно поняла этот термин, вот когда-то наберусь смелости и расспрошу подробнее). Не забудем, однако, что именно свобода разводов – наряду с прочими, куда менее извинительными отступлениями от нормы – ставилась потом в упрек православной церкви и стала одной из косвенных причин всех последующих пертурбаций – с унией и ее последствиями включительно (конечно, это лишь одна и не самая важная причина). Так что в конце просвещенного века нас исправно ждет гильотина…
Но, чтобы все выглядело веселее, в качестве награды всем вытерпевшим эту юридическую казуистику – расскажу еще
Как ухаживали в 16 веке
«Обычай дозволял, чтобы молодой человек свободно посещал дом, где наметил себе панну по сердцу, и «учтиво старался о еи хуть и милость». В чем именно выражалось это «старанье», можно отчасти видеть из другого акта, заключавшего в себе жалобу отвергнутого жениха, что он, «стараючись собе о приятеля до стану святого малженского, немалый кошт и утрату поднял, упоминки панне даючи и отсылаючи». Это «учтивое старанье» нередко принимало форму изысканного ухаживания за дамой сердца по всем рыцарским правилам. Из одного судебного дела конца 16 в. мы узнаем такую подробность: луцкий мещанин, желая доказать любимой женщине силу своей страсти и тронуть ее сердце, однажды на ее глазах бросился с моста в р.Стырь во время весеннего разлива, а в другой раз «за здоровье ея» топором отрубил себе палец на левой руке. Если в мещанской среде любовная эксцентричность достигала иногда таких пределов, то тем чаще могла она встретиться у дворян, посещавших чужие страны и усвоивших рыцарские обычаи».
Ну, а дальше осталось лишь рассмотреть, что же выросло на такой многообещающей почве. Тут неоценимой помощью являются документы Луцкого архива, которому повезло несколько раз – в том, что хранимое там уцелело во время многочисленных катаклизмов, и в том, что с этими документами работали замечательные исследователи – на рубеже 19-20 в. уже упоминаемый Орест Левицкий («Архив Юго-Западной России, издаваемый комиссиею для разбора древних актов, состоящей при Киевском, Подольском и Волынском Генерал-Губернаторе, Киев, 1909», а также многочисленные рассказы - «Пашквіль», «Пан Сенюта», «Ганна Монтовт»), а в наше время – Григорий Нудьга (среди прочего – очень интересная повесть «Не бійся смерті»).
С благодарностью ко всем прочитавшим - Антонина
|
|
Зарегистрирован |
Нехай і на цей раз
Вони в нас не вполюють нікого
|
|
|
antonina
Beholder
Живет здесь
Я люблю этот Форум!
Просмотреть Профиль »
Сообщений: 2204
|
|
Re: Семейные хроники 16-го века
« Ответить #7 В: 04/13/06 в 13:07:37 » |
Цитировать » Править
|
Хто йдеш мимо, стань годину
Заранее предупреждаю, что и в этом, и в большинстве последующих эпизодов мы крайне редко встретим королей, вельмож и вообще сильных мира сего. Если же вас это не пугает – тем лучше. Как мы увидим, рождение даже в полукоролевской семье отнюдь не гарантирует счастливой жизни, под сводами дворцов кипят те же страсти, что и под соломенной стрихой, а с литературной точки зрения – что ссора между королевами Брунгильдой и Кримгильдой, что между бабой Палажкой и бабой Параской. Наш же случай по социальному положению участников пришелся бы как раз на середину расстояния между разъяренными королевами и сварливыми бабами.
Начну я, пожалуй, с кульминации, то есть с весеннего утра в Луцке в 1575 г., аккурат после большого храмового праздника Ивана Богослова. Несмотря на свое столичное звание, унаследованное от удельного периода, Луцк в это время – довольно спокойный провинциальный город с размеренным ритмом жизни: ночью никого на улицах не встретишь, а сейчас даже сторожа, которой надлежало охранять город от нападения татар, придремала, надеясь на защиту святого. Тем более были удивлены добрые лучане, встав по обыкновению рано и увидев около городской брамы, а также в тех местах, где обычно вывешивали королевские и правительственные универсалы, листки бумаги, исписанные стихотворными строками. Начали читать – и кто улыбнулся, кто засмеялся, а многие начали переписывать. Словом, город вдруг проснулся и оживился…
В некий дом в центре Луцка вбежал взволнованный приятель – или, скорее, приятельница, требуя вызвать хозяйку дома, а в оправдание столь раннего визита показывая собственноручно сорванный листок. Пани господыня, прочитав, хватается за сердце. Вызывается муж, посланы слуги за тестем (поздно – он уже знает), другие же слуги – срывать крамольные листовки. Тоже поздно – лучане успели кто запомнить, кто и переписать.
Наконец на совещание собирается весь клан, все родственники – кроме двоих. В разговорах то и дело повторяется слово «пашквиль». Значит, ситуация отчасти знакома, с кем-то такое уже случалось. Но чтобы здесь, в родном городе, в собственном доме так ославили? И кто – этот голодранец – мужнин брат, и гордячка – невестка? Так отплатили за доброту!
А теперь, как водится, вернемся к началу – к одному из родоначальников упомянутого клана Журавницких-Борзобагатых Марку Журавницкому.
Он происходил из давнего боярского рода, переселившегося из Киевщины на Волынь. Свою фамилию (в некоторых источниках – Жоравницкий) Марко получил от села Журавников, доставшихся ему вследствие брака с Ганной Барсук (или Барсан). Как его звали раньше – неизвестно. От этого брака у него родилось 5 детей. Младшие ничем особым не прославились и в нашей истории фигурировать не будут. Средний – второй по старшинству – Михайло сделал неплохую карьеру. Поучившись в Краковском университете, он стал королевским секретарем в Варшаве и женился на сестре Станислава Жолкевского, того самого, который разгромил наливайковцев, а позднее погиб под Цецорой. В таком взлете ему, наверное, помогал дядя, брат Марка, тоже Михайло (Свинюский, не удивляйтесь, что у братьев разные фамилии), который уже до того был королевским секретарем. Но главными героями у нас будут старший сын Олександр и третий Иван. Они с детства отличались полностью противоположными характерами – насколько старший был спокойным и выдержанным, настолько младший – вспыльчивым и вечно влипающим во всякие истории. Мальчишкой, обучаясь в монастыре, он за какое-то наказание так разозлился на учителей, что поджег монастырь. В более старшем возрасте в ходе ссоры тяжело ранил противника Исследователи Ор.Левицкий и Гр.Нудьга, писавшие об Иване, считают, что это был религиозный спор. А писали, надо сказать, об Иване немало – несмотря на все свои странности, он был очень одаренным и вообще незаурядным человеком. Старший же, наоборот, спокойно учился, спокойно женился на дочери луцкого войта, а позднее владыки Ивана-Ионы Борзобагатого-Красенского Ганне, спокойно же стал луцким ключником, ему поручали важные государственные работы.
Тесть Олександра был человеком примечательным. Начав свой жизненный путь простым мещанином, он как-то удивительно быстро разбогател. Борзобагатый, кстати, это прозвище, почти в точности соответствующее понятию «нувориш» или, если угодно, новый русский. Таких людей обычно не любят, не был исключением и Иван-Иона. Правда, причин для неприязни у современников Борзобагатого хватало, войт и владыка одновременно был заядлым вымогателем, я еще напишу о его подвигах. В описанное время Борзобагатый владел 34 деревнями, 4-мя городками, десятком церквей, да и кроме того был очень богатым человеком. Своего сына Василя он женил на рожденной хоть в обедневшей, но в княжеской семье Ганне Сокильской (если учесть, что жена Михаила – она же сестра Жолкевского тоже Ганна, то в этой истории просто несусветнее количество Ганн. По возможности я буду называть их и по фамилиях тоже). Эта Ганна Сокильская была настолько колоритной личностью, что без нее эпоха утратила бы половину красок, не посвятить ей отдельного поста – лишь Бога гневить. Ну а золовка ее Ганна Борзобагатая… Брак с Олександром был у нее вторым, от первого брака у нее была дочка Настя Гулевычева. Неясно, развелась Ганна с первым мужем или овдовела. Относительно же ее моральных качеств, гм. Эта история сделала ее одиозной личностью на четыре сотни лет, так нельзя ли пожалеть бедную женщину? Была у нее одна слабость, довольно распространенная и даже в прямом смысле слова мирная, особенно сравнительно с обычными развлечениями ее невестки и тезки Ганны Сокильской – дочь владыки любила красиво, модно и дорого одеваться. Принадлежа к тому большинству женщин, которые зачастую развеивают депрессию от разного рода горестей рассматриванием и примериванием шмоток – я камнем в Ганну не брошу, но лучане, которым прямо или косвенно приходилось оплачивать ее наряды, смотрели на это несколько иначе.
Боюсь, что за такой массой новых родственников мы несколько забыли об исходном пункте – т.е. о Марке Журавницком. А в его жизни тоже происходили немалые перемены. В 1561 г. освободилось место луцкого и острожского владыки. Марко к тому времени овдовел и богатые и влиятельные родственники (наверное, брат Михайло и сват Борзобагатый) выхлопотали ему место владыки.
Задавшие себе труд прочитать отрывок из Ал.Ефименко уже знают, наверное, о весьма своеобразной практике того времени раздавать духовные должности в православной церкви светским лицам. Последствия у этой традиции были самые печальные – такие «духовные» не имели ни наклонностей, ни призвания к церковному служению, получив свою должность за деньги, они и рассматривали ее как источник доходов. Именно это навлекло потом на православную церковь столько упреков, став причиной ее деградации и всех позднейших катаклизмов в куда большей мере, чем довольно безобидное разрешение разводов.
Но что касается именно Марка Журавницкого, то выбор был удачным. Новый владыка, прозванный «нареченным», так как он не пожелал высвятится, был умным, хорошо образованным и вполне успешно управлялся со своей паствой. Но так и остался приверженцем светского образа жизни, не пожелал даже одежду переменить на подобающую духовному званию. Забегая вперед, скажу, что и похоронить себя он приказал в кунтуше и с саблей. Такая оригинальная ситуация длилась 8 лет.
Наверное, Марко умел снискать себе симпатию современников, потому что все это ему прощали. Зато его свату, который точно таким же образом стал владыкою владимирским, не прощали ничего. Оно правда, что Борзобагатый весьма отличался от некорыстолюбивого Марка. Своих подчиненных и светских, и духовных он обирал, поборы были обычным делом, с непокорными же священниками поступал так: приказывал запирать и запечатывать их церкви накануне великих праздников и не открывал, пока не получал мзды. Не странно, что такой образ действий создал ему множество врагов, он несколько раз попадал под королевскую инфамию и едва успевал выкупится. Интересно, как относился к подобным подвигам свата Марко, имеющий репутацию человека честного и справедливого. Что тут сказать – мне приходилось встречаться с такими людьми, которые сами никоим образом не нарушали закон, но если это делал кто-то другой, то с чистой совестью пользовались последствиями (даже знаю такую кошачью чету – она вороватая, он же ни к чему чужому не притронется, но если кошка что-то украла и утащила под стол, он ест за милую душу). Может, и здесь произошло что-то похожее.
Между тем на Борзобагатого и на весь клан наползали грозные тучи – у него нашелся не менее хитрый и пронырливый соперник - владыка холмский Феодосий Лозовский. Он сумел откупить в 1565 г. владимирское владычество. Пока Борзобагатый хлопотал у короля о возврате хлебного места, Лозовский взял резиденцию владыки, в которой в это время пребывали Василь и Ганна (Сокильская) в форменную осаду. Ганна, согласно своим наклонностям, оборонялась очень успешно, но силы действительно были неравные и им пришлось сбежать чуть ли не по тайному ходу. Передохнув, беглецы внесли жалобу в гродские книги Луцка и выехали в столичное Вильно искать справедливости. Вместе с ними, как полагает Гр.Нудьга, мог выехать и Иван. Ему в то время около 30 лет, но он все еще остается человеком без определенных занятий. Мы даже не знаем, получил ли он образование и где, предполагается, что в уже упомянутом Краковском университете. Поездку с родственниками он мог считать лыцарским долгом, особенно по отношению к Сокильской. Надо сказать, напрасно, Ганнуся вполне могла постоять за себя и в посторонней защите не нуждалась. Второй же возможностью оказаться «у Вільні, городі преславнім» была поездка с братом Олександром, поскольку мы обнаруживаем там почти весь клан. Вильно, кстати, доживало свои последние столичные дни, тем не менее это был большой, просвещенный, кипящий жизнью город.
Пока родственники добивались встречи с королем, Иван неожиданно уладил свои сердечные дела. Его избранницей стала молодая и красивая панна, сирота Олена Копоть, воспитывающаяся своим дядей Василем, хорошо образованным, хоть и не высокородным. Предполагается, что он работал в королевской библиотеке, там познакомился с Иваном (наш авантюрист питал немалую склонность к книгам) и привел его к себе в дом. Олена пленила сердце Ивана не только красотой, но и образованностью, а также безусловным стихотворным талантом (Гр.Нудьга приписывает ей авторство акростихов и даже прообраза знаменитой «Волыночки» - по-настоящему прекрасной народной песни). В то время, как миссия Борзобагатых не увенчалась успехом – владычество так и осталось за узурпатором – Иван возвратился домой обрученным. Вскоре состоялась и свадьба.
Счастье влюбленных едва не омрачил один мелкий, но досадный эпизод. После венчания «по доброй ночи» супруг обязан был сделать ценный подарок новобрачной. Этот подарок рассматривался как благодарность невесте «за целомудренное хование» (по-простому, за сохранение девственности) и если бы Олена его не получила, люди могли Бог знает что подумать. Надо ли удивляться, что у Ивана, при его бурном образе жизни, подобающей вещицы не нашлось. Выручила его невестка Ганна (Борзобагатая), отдав Ивану для вручения жене красивый золотой крестик на цепочке, доставшийся ей от отца. Знали бы они, что из этого получится…
Отношения между двумя женщинами, как это часто бывает, оставляли желать лучшего. Олену тяготило положение бедной родственницы, Ганна же считала невестку гордячкой и задавакой, что не приличествовало ни ее незнатному роду, ни убогому приданому. Но к женским ссорам прибавились и мужские несогласия. Умер Марко, братья разделили наследство (луцкое владычество досталось Борзобагатому), и как-то так получилось, что Иван почел себя обойденным. Так ли было на самом деле, сказать трудно. Все это колотилось лет 9, то затихая, то оживая вновь, и наконец, перешло в настоящую бурю, разразившуюся именно на том, роковом во всех смыслах слова, празднике во время банкета в доме владыки.
У нас остались свидетельские показания о ходе событий, но восстановить истинную картину не так легко, так что это – в значительной мере предположение. Достойные гости, среди которых, конечно же, были и Иван с Оленой и Ганна с Олександром, начали разговор на тему, которая в Украине всегда популярна, вне зависимости от времени, возраста участников, их социального положения и прочая – о политике. На шедшую фоном и уже вполне привычную женскую перебранку никто не обращал внимания, благо поговорить было о чем – Польша как раз снова осталась без короля (Генрих только что сбежал). Обсуждали, я думаю, сравнительные качества претендентов. Тут кто-то вспомнил, что нет сейчас правителя и в Турции, умер злокозненный султан Селим. Увы, если ссора висит в воздухе, повод для нее найдется. Казалось бы, где Стамбул, где Луцк, а поди ж ты…Кто-то из гостей, похоже, Иван, напомнил об особо вопиющем злодеянии покойного султана: он имел обыкновение накануне христианских праздников запирать храмы и не позволял их открыть, пока не получал требуемой платы. Таков же, насколько мы помним, был образ действий достойного владыки, что Олена не преминула напомнить его дочери. Поскольку Олена как раз надела тот злосчастный крестик, Ганна, разозлившись, ей и выдала – осуждаешь моего отца, а если бы не его и моя доброта, то нечего б тебе было даже на шею повесить. Ну, какой взрыв эмоций это вызвало у Олены – сами догадайтесь, в ответ она припомнила Ганне криминальное дело о фальшивых деньгах, в которое, оказывается, были замешаны и отец, и дочь Борзобагатые и посоветовала невестке приготовиться к встрече с судьями, а то и с палачами. Перепалка перешла в драку, Олександр, не надеясь угомонить жену, попросил брата унять Олену – она младше, пусть сотворит покору. Но тут Иван вспомнил все время грызущее его дело о разделе отцовского наследия… Окончилось тем, что Иван и Олена оставили дом владыки в крайней степени раздражения. Наутро появились злосчастные листки.
И вот мы снова возвратились к исходному пункту. Собрался клан Борзобагатых – т.е., кроме главных действующих лиц, Василь со своей княжной и еще одна дочь владыки Марухна Рогозенская с мужем. В личностях злоумышленников сомнений почти нет (неожиданная деталь, всплывающая из судебного дела – Иван с Оленой уже, оказывается, писали хулительные стихи, причем на заказ, а заказчиком был сам Борзобагатый), но как доказать преступление и, главное, в чем обвинять – такого преступления, как писание стихов, Статут не предусматривает.
На первый план неожиданно выдвигается доселе незаметный Василь, оказывается, классный юрист. Он нашел подходящий закон «Libellus famosus», принятый в 1570 г. Он же подбрасывает и такую идею – если Иван с Оленой и сами все написали и переписали, то не могли они также управиться все это развесить по городу, стоило бы прижать слуг. Так и поступили (ведь Олександр и Борзобагатый – фактические хозяева города), слуги под киями сознались в соучастии, сославшись в оправдание на свою неграмотность, после чего их отпустили. Имея уже полную уверенность в личностях преступников, мстители все-таки застряли в мертвой точке – согласно Литовскому Статуту, свидетельство слуги против его пана не считалось законным. Дальше придумываются прожекты, один невероятнее другого. Обиженная Ганна лежит в кровати, отказываясь принимать пищу, пока не будет восстановлена ее честь. Олександр не смеет заступиться за мятежного брата, ограничиваясь тем, что отклоняет самые крайние варианты. Владыка предлагает проклясть Ивана с церковного амвона и отлучить от церкви. Идея оказывается неудачной – со времен Пйотриковского сейма (1562-1563 г.г.) церковное проклятие не влекло за собой никаких юридических последствий. Да и проклинать Ивана не за что, никаких церковных правил он не нарушал.
Ганна Сокильская предложила, сообразно своему характеру, силовое решение проблемы – собрать побольше вооруженных людей, захватить Ивана вместе с женой и держать в заключении, пока прилюдно не покаются. «Но этой слишком смелой советчице муж ее, королевский секретарь и настоящий юрист, сейчас же объяснил, что за такой поступок, учиненный в столичном городе да и еще во время interregum (безкоролевья), когда действует чрезвычайное право и судят «каптуровые суды» можно заплатить головой, а самое меньшее – заработать баницию». Но что-то ценное из этой идеи извлечь можно – нужно сделать так, чтобы это сделал сам Иван, а уж потом припугнуть его соответствующим наказанием.
Читавшие о нравах польской шляхты в середине 17-го века и позже помнят, что не особенно тогда пугались баниции и даже знают исторический анекдот об известном ворохобнике, сшившим себе кунтуш из королевских указов об изгнании. Но, во-первых, это фокусы магнатов, во-вторых, и время еще не то. Для небогатых шляхтичей, таких, как Иван, баниция была страшным наказанием, Ор.Левицкий объясняет, что если изгнанник на протяжении 12 льготных недель не успевал или оправдаться, или сбежать, то его имущество или конфисковалось или переходило в руки наследников, сам же он будто бы исключался из числа живых людей, должен был оставить дом и семью, за ним не признавалось никаких гражданских или человеческих прав, кто угодно мог его убить, не неся за это никакого наказания, за оказание какой-либо услуги баниту грозило наказание опять-таки баницией или даже казнью. (Любопытно, термины «бан» и «баниция» как-то между собой связаны?).
Если родственники Ивана хотели действительно подвести его под такую тяжелую кару, то они заслуживали безоговорочного осуждения. Но оказалось, что Ивана даже и провоцировать не нужно. В самый разгар совещаний Ганна Борзобагатая вдруг получила, притом через посредничество судового возного, «цидулу одповидную» от ненавистного родственника. Вот ее текст:
«Пані Жоравницка! Добре наслухалися вуха моі од многих зацних людей, іж ти, не памятаючи боязні Божої і повинності християнськоі, з природноі злости своеі, мене на учтивості моій кривдиш і тое задаеш, чого на мене, чоловіка учтивого, ніколи довести не можеш; а не маючи на тому досить, служебників моіх ловити кажеш, биттям і вязненням іх мордуеш, на здоровя мое стоіш і мужа свого до того примушаеш, хотячи мене позбавити горла, чого вам Бог справедливий ніколи не допоможе. Проте одповідаю тобі, іж я за тую кривду і зелживість ні на чому іншому, одно на горлі твоім шукати і мститися буду. Відай о тім і не безпечайся ні в дому, ні в дорозі, ні в церкві, ні на бесіді; зорі не досипай, бо не відаеш, відкіль тебе лихо спіткае. За тим ся Пану Богу поручаю. Ян Жоравницький, рука власна.”
(Текст кажется слишком осовремененным, но тут уж ничего не поделаю, так он напечатан во всех доступных мне изданиях).
Нужно объяснить этот несколько странный обычай. Такова была тогда общепринятая форма объявления вражды. Литовский Статут строго запрещал подобные вещи, но только на бумаге, поскольку чаще всего сам похваляющийся приходил в гродский уряд, открыто заявлял о своем намерении мстить кому-то и просил дать возного, чтобы тот официальным порядком вручил этой особе «цидулу одповидную». Как ни удивительно, именно так «уряд» и поступал. Получивший такую «цидулу» тут же отсылал ее, вместе с жалобой, обратно в уряд, а сам обычно запирался у себя дома, пока родственники или друзья не помирят его с врагом или не раздобудут ему «заручное письмо», которое сразу же формальным порядком через возного вручалось противнику. В таком письме нахвальщику строго запрещалось осуществлять свое злое намеренье и впредь на него возлагалась «денежная зарука», которую он должен был уплатить в королевскую казну, если бы нарушил запрет. Оказывается, у старшего брата уже есть такое письмо – ссора была далеко не первой, правда, подписанное еще предыдущим королем Жигмонтом-Августом, но нового письма раздобыть было невозможно за отсутствием короля. Так что отправили Ивану старое письмо. Возный застал Ивана Журавницкого на дворе, где как раз строгали какое-то дерево. Иван прочитал письмо, поднял с земли треску и сказал примерно следующее – от трески больше пользы, чем от того письма, потому что и король тот умер, и его право умерло. (Вот какое наследство ожидало Стефана Батория!)
Некоторое время Ганна и впрямь просидела взаперти. Но время было горячее, приближался сенокос, а также пора собирать червець (особого рода насекомых, из которых делали тогда пурпурный краситель, позднее вытесненный американской кошенилью). Так что Ганна не выдержала и временно перебралась в село Журавники, которое было предметом спора между братьями Журавницкими. К тому же, у Олександра возникла срочная надобность съездить в Гданск – обанкротился купец Ганус Копф, бывший контрагентом тестя и зятя, необходимо было спасать уцелевшее имущество. Уезжая, Олександр просил жену поскорее возвращаться домой. Но несчастная судьба захотела так, чтобы Ганна таки не успела управиться – и вдруг обнаружила, что ее усадьба окружена большим отрядом вооруженных людей во главе с ненавистным деверем. Сопротивление было бессмысленным, через час Ганна и ее дочь Настя уже сидели взаперти в коморе, а Иван распоряжался в усадьбе как дома. Позже мать и дочь жаловались на то, что во время штурма их «побили и потурбовали» (Иван объяснял, что это воздаяние Борзобагатой за избитых слуг), но уже на следующий день их отпустили.
Услышав о приключении дочери, владыка начал собирать целое войско и даже будто бы приказал снять с башни Луцкого замка пушки. Но сын Василь удержал отца, объяснив, что вот теперь Иван уже в их руках и ответит за все злодеяния разом. Быстро начали судебное дело, но Иван на суд не явился, придравшись к какой-то ошибке во врученном ему вызове в суд. Журавники же, по объяснению Ивана, от отобрал, как принадлежащую ему по праву часть отцовского наследия. Суд не принял объяснения и издал такой декрет: Иван должен немедленно возвратить брату отобранное имущество, Ганне заплатить компенсацию (2800 коп) за моральный и физический ущерб, за то же, что Иван оскорбил суд и «учинився праву посполитому непослушним» - донести обо всем королю и требовать все той же баниции. Но, как помним, короля нет. Учитывая это, суд добавляет такой артыкул – чтобы не случалось впредь такого, что «укривджений плачетъ, а кривду чинячий веселиться» - просит будущего короля дать суду право впредь самому наказывать преступников изгнанием.
В этот раз недолго веселился «кривду чинячий». В декабре 1575 г. наконец окончилось всем надоевшее безкоролевье – Стефан Баторий твердой рукой принялся наводить порядок в разбрыканном королевстве. Очень быстро мятежный поэт понял, что шутки окончились – новый король сразу же подтвердил решение суда об изгнании. Итак, пока не окончились льготные 12 недель, Иван обратился к высокопоставленному родственнику – Ст.Жолкевскому, бывшему в приятельских отношениях с коронным подканцлером Яном Замойским – прося его о посредничестве и о примирении с братом. Как ни странно, будущий душитель наливайковцев и противник турков всерьез занялся посреднической миссией (объяснив заодно Ивану, что времена поменялись и король намерен укротить шляхетское своеволье) и сам приехал в Луцк. Тут оказалось, что Борзобагатые не держат зла на Ивана за нападение на Журавники и охотно простят его после возврата имения, но вот за проклятые стихи, не дававшие Ганне покоя, Иван, а вместе с ним и Олена, должны просить прощения отдельно. Собрались полюбовные судьи – по четыре от каждой из сторон. По всем спорным пунктам довольно скоро был достигнут консенсус – Иван согласился возвратить брату отобранное имущество, как наказание за своеволие ему присудили отсидеть в замке три часа (долго спорили, где – в погребе, для особо опасных преступников или простолюдинов, или на ганку – для более почетных узников, наконец, сошлись на втором). Остался лишь один несогласованный артикул – все те же проклятые стихи.
Ганна, как пострадавшая сторона, требовала извинения в самой унизительной для Ивана и Олены форме (кстати, Иван взял почти всю вину за стихи на себя, утверждая, что Олена лишь помогала с рифмами и названиями деталей одежды, но Ганна не поверила) – они должны были плюнуть на писание, сказать «брехали-смо яко псы» и чтобы все это произошло прилюдно, во время судовой сессии, когда съедется шляхта со всего уезда. Два дня шли упорные споры. Иван и Олена заявили, что лучше они всей семьей пойдут в изгнание, чем так унижаться, но тогда уже весь мир узнает, как поступили Борзобагатые со своими родственниками. Может быть, именно это рассуждение подействовало на жаждавшую крови Ганну и была принята более мягкая форма извинения.
По этому поводу Ор.Левицкий пишет, что этот обычай принесения извинения, названный им варварским, со временем отнюдь не умягчился, наоборот, клеветник после совершения уже описанных действий должен был стать на четвереньки, так залезть под стол или лаву и несколько раз пролаять по-собачьи, «отщекивпая» свою клевету.
Как раз через две недели и происходили «рочки» (сессия) Луцкого гродского суда и собралась на них шляхта из всего воеводства. Обычно сеймиковые заседания происходили в самом просторном здании города – катедральном соборе. Но, поскольку во время предыдущего сеймика дискуссии приняли настолько пылкий характер, что собрание окончилось общей баталией, во время которой помещение собора сильно пострадало и было осквернено кровопролитием (мне это живо напомнило собрание чародеев на острове Тенедд у Сапковского), то луцкий бискуп Ян Андрушевич сообщил шляхте, что больше не позволит ей собираться в костеле. Поэтому соймиковое собрание происходило в «судебном доме» в замке, а гродский суд перенес свои заседания в притвор церкви св.Ивана Богослова. Как это обычно происходит и сейчас, любопытная публика все время перебегала то туда, то сюда. Делом, возбуждающим всеобщий интерес, было примирение панов Журавницких. Все еще пребывающий в Луцке Жолкевский напомнил присутствующим о сущности спора и прочитал примирительный акт. Жолкевский также просил Ганну освободить деверя от сидения в веже, но она не только не согласилась, но еще и потребовала права, как пострадавшая сторона, сама засадить туда узника. И вот в сторону башни двинулась процессия, во главе которой шел старостинский слуга, лязгая ключами, за ним – Ганна, ведя за руку осужденного, а следом – масса любопытных. Через минуту узник уже выглядывал из окна башни, а публика приветствовала его смехом и шутками. В связи с нетерпением зрителей, Ивану не пришлось даже отсидеть положенный срок полностью – уже через час брат сам вывел его из башни.
Наконец наступил последний акт – извинения за пашквиль. Дрожащими руками взяла Олена «картку» с уже согласованным текстом и, вслед за мужем, одними губами, а не голосом, произнесла «прошение», в котором утверждалось, что пани ключникова никогда не делала того, в чем ее обвинял «пашквиль», а, совсем наоборот, всегда вела себя «як цнотливій паніі належить». После этого братья подали друг другу руки и трижды поцеловались - а тогда вся семья, а также судьи – отправились к владыке на хлеб и соль.
Так и закончилась семейная ссора, но не закончилась история пашквиля. Поскольку пиар тогда только делал первые несмелые шаги, Ганна не знала, что лучше бы ей сделать вид, что она вообще злосчастного текста не заметила. Надо ли объяснять, что после всех этих событий стихотворные строчки о пани ключниковой были уже на слуху у всех, а кто не знал их раньше – услышал во время суда. Из судебных документов хулительное стихотворение перекочевало в литературные хрестоматии и теперь фигурирует там как первый текст современной украинской литературы. Вот оно:
Хто йдеш мимо, стань годину,
Прочитай сюю новину.
Чи е в Луцьку білоглова,
Як та пані ключникова?
Хоча й вик подойшлий мае,
А розпусти не встидае;
Убиреться в форботи,
Леч не дбае про чесноти.
Нащо модли ій, офіри?
Аби були каваліри!
Леч малжонек з’ідеть з двора,
Внет тут молодиків чвора;
З ними учти і беседи,
Не вертайся, мужу, теди!
Ой ти, мужу необачний!
Зроби жоні бенкет смачний!
Змаж і лоем з дхлого хорта,
Ачей зженеш з шкури чорта;
Смаруй кием над статечность,
Нех забуде про вшетечность.
Это все о пашквиле, но не конец истории клана Борзобагатых - Журавницких. Надеюсь, что смогу еще написать о них, но еще хочу сделать заключение по предыдущему.
Разные исследователи по-разному рассматривают это происшествие – то как обычный семейный спор, то как первый акт грядущей борьбы за свободу слова. А надо сказать, что подобные случаи и подобные наказания довольно скоро сделались обычными, вот только наказания стали куда жестче. Я бы лишь хотела сказать, что ни в коем случае не следует обижать поэтов, но и поэтам хорошо бы помнить, что адресаты их сочинений – живые люди, если уж их высмеивать, то за действительные и опасные пороки, а не за страсть к одежде и развлечениям. Современным же поэтам лучше не пугать читающую публику видами на город из бомбардировщика, а также называнием любимых ею стихов другого поэта – «бреднями Тараса». Что же касательно того варварского обычая – я иногда представляю себе следствия его введения в среде черных пиарщиков, политтехнологов и прочих людей похожего рода занятий.
Ну, а литература, начавшаяся таким оригинальным образом, надолго, если не навсегда, приобрела примесь скандальности, подсудности и запрещенности.
|
|
Зарегистрирован |
Нехай і на цей раз
Вони в нас не вполюють нікого
|
|
|
antonina
Beholder
Живет здесь
Я люблю этот Форум!
Просмотреть Профиль »
Сообщений: 2204
|
|
Re: Семейные хроники 16-го века
« Ответить #8 В: 04/13/06 в 13:10:38 » |
Цитировать » Править
|
А вот еще один тест для желающих. В 16-м веке одно из этих слов считалось настолько оскорбительным, что из-за него вызывали на поединки. Варианты:
1.Безухий
2.безносый
3.лисый
|
|
Зарегистрирован |
Нехай і на цей раз
Вони в нас не вполюють нікого
|
|
|
Ципор
Гость
email
|
Хто йдеш мимо, стань годину,
Прочитай сюю новину.
Чи е в Луцьку білоглова,
Як та пані ключникова?
Хоча й вик подойшлий мае,
А розпусти не встидае;
Убиреться в форботи,
Леч не дбае про чесноти.
Нащо модли ій, офіри?
Аби були каваліри!
Леч малжонек з’ідеть з двора,
Внет тут молодиків чвора;
З ними учти і беседи,
Не вертайся, мужу, теди!
Ой ти, мужу необачний!
Зроби жоні бенкет смачний!
Змаж і лоем з дхлого хорта,
Ачей зженеш з шкури чорта;
Смаруй кием над статечность,
Нех забуде про вшетечность.
===========
А можно перевести?
|
|
Зарегистрирован |
|
|
|
Kell
Живет здесь
Дело вкуса...
Просмотреть Профиль » WWW »
Сообщений: 2889
|
|
Re: Семейные хроники 16-го века
« Ответить #10 В: 04/13/06 в 23:51:31 » |
Цитировать » Править
|
Quote:| А вот еще один тест для желающих. |
|
Ставлю на "безносого", хоть и не знаю, связано ли это может быть с чем-то вроде "рваных ноздрей" или вовсе с неудобоописуемым эвфемизмом... 
|
|
Зарегистрирован |
Никому не в обиду будь сказано...
|
|
|
Ципор
Гость
email
|
А я на третьего.
|
|
Зарегистрирован |
|
|
|
Antrekot
Bori-tarkhan
Живет здесь
CНС с большой дороги
Просмотреть Профиль »
Сообщений: 16204
|
|
Re: Семейные хроники 16-го века
« Ответить #12 В: 04/14/06 в 07:50:33 » |
Цитировать » Править
|
Замечательная история, спасибо большое.
Ципор, вот подстрочник. Тут у меня может быть путаница, потому что значения менялись. Змаж, например, - и обмаж, и зажарь. Антонина, не поможете?
Прохожий, постой часок,
прочти эту новость/сообшение.
Есть ли в Луцке замужняя женщина,
подобная жене ключника?
Хоть и в летах она уже почтенных/потрепанных
а нескромности/распутства не стыдится.
Одевается в кружева/оборки,
а про добродетель и не думает.
На что ей молитвы и пожертвования?
Были б только кавалеры.
Как только муж уезжает со двора,
тут же влетает свора молодцов.
С ними учтивость и беседы,
а мужу бы не возвращаться.
Ой ты, муж неосторожный!
Устрой жене вкусный пир.
Обмажь ее жиром дохлой борзой,
Авось/так изгонишь из шкуры черта;
Размажь палкой со всей силы,
пусть забудет про распутство.
А с Иваном и Оленой вышло грустно. Иван в 1589 был казнен за наезд и убийство королевского секретаря Балтазара Гневоша. А все, что мне попадалось о его жене - это, что после смерти Ивана, "ее следы теряются".
А фамилия "Борзобогатый" потеряла со временем нехороший ореол - и Сенкевич без тени замешательства описывал милую Анусю, в которую, как известно, были влюблены все шляхтичи в легких и панцирных лубненских хоругвях.
С уважением,
Антрекот
|
| « Изменён в : 04/14/06 в 09:25:35 пользователем: Antrekot » |
Зарегистрирован |
Простите, я плохо вижу днём. Позвольте, моя лошадь посмотрит на это. (c) Назгул от R2R
|
|
|
Ципор
Гость
email
|
В самом деле. Спасибо.
И Антонине спасибо - история интересная. Еще можно?
|
|
Зарегистрирован |
|
|
|
antonina
Beholder
Живет здесь
Я люблю этот Форум!
Просмотреть Профиль »
Сообщений: 2204
|
|
Re: Семейные хроники 16-го века
« Ответить #14 В: 04/14/06 в 10:55:29 » |
Цитировать » Править
|
Антрекоту - перевод совершенно точный. Могут быть сомнения относительно "форботов" - я тоже точно не знаю, что это, деталь одежды, но какая. 
То криминальное слово - лысый. Пример брани "А ты лысый с паном твоим". Как всегда, победила женская интуиция (Ципор, разрешите присоединиться к поздравлениям!!!). Еще есть такой любопытный эпизод, как киевляне и волыняне подрались из-за слова "шванк" (ущерб)
Продолжение - конечно, предполагается. А как же Ганнуся Сокильская! Но следующая история будет очень мрачной. (О Гальшке Острожской).
Об Олене - забегание вперед, но, кажется, оказалась среди клиентелы Острожского.
С благодарностью за внимание - Антонина
|
|
Зарегистрирован |
Нехай і на цей раз
Вони в нас не вполюють нікого
|
|
|
|
