Сайт Архив WWW-Dosk

Добро пожаловать, Гость. Пожалуйста, выберите: Вход || Регистрация. 06/26/24 в 03:42:26

Главная » Новое » Помощь » Поиск » Участники » Вход

Удел Могултая « Ця голодна Галіція, прекрасна, як холєра »

Удел Могултая    Сконапель истуар - что называется, история    Околоистория Центральной и Восточной Европы    Ця голодна Галіція, прекрасна, як холєра « Предыдущая тема | Следующая тема » Страниц: 1 2 3 4 5  Ответить » Уведомлять » Послать тему » Печатать    Автор  Тема: Ця голодна Галіція, прекрасна, як холєра  (Прочитано 12256 раз) Guest is IGNORING messages from: . antonina Beholder Живет здесь Я люблю этот Форум!     Просмотреть Профиль » Сообщений: 2204 Re: Ця голодна Галіція, прекрасна, як холєра « Ответить #30 В: 04/20/07 в 15:25:59 » Цитировать » Править Гуцулы тоже не знали... По уверению Хоткевича, этот так называемый шартрез был подделкой, но я вкуса сего напитка также не представляю. Гуцульские понятия о вкусном - вообще особая статья. Кофе они приправляли перцем, а в аптеках специально для них делали перченые же леденцы. Зарегистрирован Нехай і на цей раз Вони в нас не вполюють нікого antonina Beholder Живет здесь Я люблю этот Форум!     Просмотреть Профиль » Сообщений: 2204 Re: Ця голодна Галіція, прекрасна, як холєра « Ответить #31 В: 05/03/07 в 16:58:15 » Цитировать » Править Слобожанин среди гуцулов Уроженец Харькова Гнат Хоткевич очутился в Галичине, по его собственным словам, «то ли благодаря царскому правительству, то ли благодаря революции 1905 года. Пожалуй, благодаря комбинации этих факторов». Дело в том, что он был даже не политэмигрантом, а беглецом от трибунала, обвиняли же его ни много ни мало, а в организации вооруженного восстания. При том был он человеком исключительно мирных занятий: по образованию – инженер, по роду деятельности – литератором, бандуристом и руководителем самодеятельного театра на Основе. Поначалу «Галилея» не произвела на своего гостя и нового обитателя приятного впечатления. Сплошное село с редкими грязными городками, общество какое-то консервативное… Но коварная провинция только ждала момента, чтобы обернуться другой стороной. Заскучав в чопорном Львове, Хоткевич попросил у известного этнографа Владимира Гнатюка совета, куда бы поехать на лето. Тот, не долго думая, ответил, что вот уже много лет ездит в Крыворивню на Гуцульщине,  лучше ничего посоветовать не может. (1)  «И лучше посоветовать не мог, потому что лучше ничего и в мире нет». Дальше, как утверждал Хоткевич в своих воспоминаниях, у него как в первый же день открылся рот от восхищения, так он с открытым ртом и проходил шесть лет. То есть все время, проведенное в гуцульских Карпатах. Естественно, не он первый. К началу 20-го века Гуцульщина уже имела репутацию Эльдорадо для этнографов, рая для художников, незабываемого места отдыха для простых туристов. Да что там, почитатели экзотической прелести Верховины находились и в императорском семействе, не исключая самого Франца-Иосифа. До сих пор рассказывают о том, что в благодарность за представление гуцульской свадьбы цисар навсегда освободил жителей Космача от всех налогов, а гуцульские кахли украшали императорский дворец, наследник же престола не только бывал здесь постоянным гостем, но и стал героем совершенно анекдотических рассказов. (2) Литературное воплощение Гуцульщина к тому времени уже существовало – от «Сокильской княгини» (3) Федьковича до «Теней забытых предков» Коцюбинского, вдохновивших впоследствии Параджанова и Дяченков. Но чего-то не хватало – и Хоткевич, как истый театрал, заметил это. Не хватало собственного театра! А в том, что такое предприятие небезнадежно, Хоткевича убедили два обстоятельства. Во-первых, ему крайне понравился местный диалект, «гуцульська бесіда» - «свежий родник из-под самого праславянского корня».   О втором же обстоятельстве следовало бы рассказать отдельно. Театральные попытки Гнат Хоткевич делал уже во Львове, раз выставив собственную пьесу «Смутное время» (4), а вторично – «вечную «Наталку Полтавку». О деталях постановки распространяться не буду, достаточно сказать, что Хоткевич пришел к выводу – галичане не особо годятся для театрального дела, «наши как-то понятливее». Но ведь гуцулы – вечное исключение из правил. В какой-то корчме (5) слобожанец стал свидетелем такой сцены. За одним столом сидели два гуцула, угощая друг друга и говоря с употреблением крайних форм вежливости, принятых среди равных. Впечатление такое, что два брата встретились после длительной разлуки. Но стоило одному уйти, как второй мгновенно преобразился, едва не треснув от злости. На самом деле, это встретились два злейших закоренелых врага, но это они так соблюдали лицо. К счастью, Хоткевич не был строгим моралистом и пришел не к выводу о тотальной испорченности человеческой натуры, а о том, что такая среда должна воспитывать актеров. Дело было только за репертуаром, который будущий режиссер представлял себе исключительно на «гуцульской бесиде». Но вот беда – репертуара такого не было. Существовали какие-то пьесы из гуцульской жизни, но для сцены более-менее подходила лишь одна, да и та на польском языке (6). Хоткевича озарила идея перевести ее на гуцульский, с чем он и обратился к уже упомянутому Гнатюку. Тот, будучи человеком, испорченным западным влиянием, только руками замахал – я, мол, двенадцать лет изучая Гуцульщину, и помыслить не могу отважиться на такое. Тогда рискнул сам Хоткевич, по его же словам – и получилась первая его гуцульская пьеса «Антон Ревизорчук» (7) К этом времени уже сформировался аматорский драматический кружек в соседнем с Крыворивней Красноилье. Нашелся более-менее профессиональный директор, тоже украинский эмигрант Ремез (8 ). Прошли первые гастроли – вполне удачно, при толике самоуверенности можно бы даже сказать – триумфально. Постепенно увеличивался репертуар, появились уже вполне оригинальные гуцульские пьесы Хоткевича – «Довбуш», «Гуцульський рік», «Непросте», «Прахтикований жовнір». В 2005 году их наконец переиздали – в Луцке, до того они ходили по рукам – потомки тех гуцульских артистов записали их с памяти, а после передавали от поколенья к поколенью. При этом, конечно, возникали новые варианты, тексты, выражаясь модным научным жаргоном, мигрировали (а то и мутировали). Мне крайне не хочется пересказывать сюжеты пьес, их нужно прочитать, а в идеале – увидеть на сцене. Так только некоторые впечатления. «Довбуша» сам автор считал слабой пьесой (хотя зрители принимали ее очень тепло). «Гуцульський рік» - воссоздает некоторые традиционные обряды календарного цикла, а также похороны и свадьбу. Есть там один такой персонаж… всем сетующим на то, что в украинском языке не хватает резких выражений для передачи сильных отрицательных эмоций стоило бы познакомиться с репертуаром этой Парасочки. На протяжении половины пьесы (к середине она, ко всеобщей радости, умирает) Парасочка бранит мужа, падчерицу, работника, соседку, соседа, всех односельчан, ни разу при этом не повторяясь и для каждого оппонента поддерживая отдельную тематику и лексикон. К сожалению, тиражировать такое богатство трудно, это не бездумное повторение двух-трех избитых от частого употребления слов, а высокое творчество с сильным эмоциональным накалом. Впрочем, вот образцы. «А хороба би тє втєла лихенька на три кути, четвертий пень» - это к мужу. «Ти, мой, закукурічена! А калюхи би ті випали в суботу рано» - падчерице. «Смага би тє втєла навпопереки» - работнику. «Сука ошпарена» - о соседке. «А коли ж я матиму спокій спередь вас, дідьків, гнало би вами у смерічє та в берло?» - всем вместе.   «Непросте» - образец гуцульской демонологии. Лесные девушки, знахари, ведьмы, дидькы и главный дьявол Гаргон (9), которого побеждает героиня пьесы Катерина, спасающая своего возлюбленного. Едва ли не самые запоминающиеся персонажи – супружеская чета. Он простоватый крестьянин, она – старшая ведьма. Живут, впрочем, довольно согласно, хотя иногда он и плачется «А ци має хто з вас жинку відьмов, от їк я? Ей, може не оден має, сарака, лиш не хоче си признати”. «Прахтикований жовнір» - довольно известный интернациональный сюжет о солдате, который в награду за свое великодушие получает волшебные вещи и в итоге побеждает дьяволов, обретает богатство, женится на королеве., а потом еще и освобождает грешные души из ада. Наверное, воспоминания о гуцульском театре были едва ли не самыми светлыми и радостными – так тепло описывает то время Хоткевич двадцать лет спустя, в Харькове. Во время репетиций, да и вне их случалась масса забавных происшествий. Вот, например, нашелся, казалось бы, идеальный исполнитель роли гуцульского героя Довбуша – некий Иван Гелета, по всеобщему убеждению, потомок Довбуша и весьма на него похож. Он и сам в этом уверен, а всех сомневающихся отсылает в Косов, где в ратуше висит фотография знаменитого опрышка, и там сличить (10). Предложение об участии в спектакле делается ему, конечно, непрямо – приличному человеку ничего прямо не предлагают, а всякими окольными путями. Похоже, что он готов согласиться, на репетициях у него все получается замечательно, по ходу дела он еще и рассказывает интереснейшие и ранее не записанные эпизоды жизни своего предка. Но на поступившее наконец прямое предложение после долгих раздумий отвечает нечто такое (я  опущу подлинный гуцульский текст) – «Я с людьми советовался, и они сказали, что теперь лесов мало, а панычей много». Проще всего было расшифровать «панычей» - это полиция. Но и так фраза осталась загадочной и лишь случайно выяснилось – Гелета решил, что  на самом деле собирается разбойничья банда, которой только атамана и не достает. Вот ему эту функцию и предлагают, а все эти штуки с театром, репетициями, декорациями – лишь маскировка, нельзя же средь бела дня открыто собирать шайку. Но старшие люди отсоветовали ему этим заниматься, леса повырублены, жандармов полно. Ну, а все остальные – люди молодые, не понимают, над какой пропастью танцуют, пусть их. Случались, конечно, и менее забавные эпизоды, дело даже дошло до чего-то вроде судебного разбирательства. Театр нажил себе врага в лице красноильского священника-москвофила (11), произносившего обличительные проповеди, а после выдвинувшего обвинение в самом настоящем кощунстве. Повод был несколько деликатным, но, как выразился сам Хоткевич – пусть дамы не читают. Один из артистов справил малую нужду близ церковной ограды… Из этого раздули дело, в качестве судей пригласив войтов (старост) близлежащих сел и всех уважаемых  хозяев, которым предварительно внушали, что нужно этот богопротивный театр разогнать. «Но нашлись среди этой публики люди, трезво смотрящие на вещи – как же разогнать людей, которые не буянят, не пьянствуют, не ругаются и за которыми ничего плохого не замечено». Наконец дошло до прямого разбирательства – если разгонять, то за что? Обвинение отвечало – за неуважение к власти и религии, словом, ко всему господствующему. «Тогда, - говорят более умеренные, - audiatur et altera pars” (12) И бе суд, на котором производился текстологический анализ пьес (13), а в качестве оправдательного аргумента кто-то из публики показал, что застал собачку одного из обвинителей на совершении такого же греха в том же месте… (И когда все окончилось полным нашим торжеством, один из войтов, самый добродушный, спрашивает меня – откуда я. Отвечаю – из Харькова. –А это далеко? –Стараюсь, насколько умею, объяснить. Войт качает головой и бросает фразу, смысл которой в том, что вот принесла вас нечистая сила с такой дали именно в наше село, не нашли себе другого места». Из-за этой ли злополучной фразы или без ее влияния – но вскорости Хоткевич и в самом деле уехал – в Петербург, затем в Москву. Почему уехал – не знаю, может, тесно ему было, может, измучила эмигрантская жизнь. Но он еще написал свою лучшую гуцульскую вещь – повесть (возможно, даже мини-роман) «Камінна душа» - «Каменная душа». В качестве эпиграфа повести приведены несколько строк из народной песни о Марусе – попадье, каменной душе, бросившей мужа и бежавшей с опрышком. Что заставило героиню песни отважиться на такое и чем все окончилось – песня не уточняет, так что можно придумывать что угодно. Известно, что этот сюжет очень интересовал Ив.Франко и он даже начал писать пьесу, но из-за перегруженности общественным и научным трудом не дописал. (14)   Маруся Хоткевича в психологическом плане вполне убедительна. Это юная мечтательная практически девочка, очень дорогой ценой заплатившая за свои ребяческие иллюзии. Потому что опрышки у Хоткевича – весьма неромантичные, хотя и не совсем обычные разбойники… Один из вроде бы второстепенных, но тоже очень занимавших автора персонажей – пушкарь (вроде бы предводитель «ястребков», что ли) Юриштан, который из еще одной новеллы предстает как некий диктатор в миниатюре, относительно деятельности которого даже через полвека разобраться трудно, был ли он воплощенным злом, как утверждают его враги, или крутым, но справедливым «историческим деятелем, поборником порядка» - это, конечно, сторонники. (15) Этнографическая и пейзажная части текста – лучше всяких похвал, и вообще эту книгу можно перечитывать бесконечно. Где-то в начале 90-х по ее мотивам пробовали снять фильм, с успехом скорее умеренным, на мой взгляд, Маруся там была крайне неудачная. Еще в свой гуцульский период Хоткевич написал повесть «Довбуш» (не особо ее люблю, даже и не сравнить с «Каменной душой») и два сборника – то ли путевых заметок, то ли «картинок из жизни» - «Гірські акварелі» и «Гірські образки». Тоже прелюбопытные, может, попробую когда-то пересказать хотя бы несколько самых выразительных. Что же с ним было дальше? Вернувшись домой, он все-таки угодил в заключение, но, должно быть, по какому-то менее страшному обвинению, потому что скоро оказался на свободе. Носился с идеей привезти гуцульский театр на великую Украину. Единственным человеком, помогавшим ему в этом, была Мария Заньковецкая. Но время оказалось крайне неудачным, грянула война, действительно приехавшие гуцулы, как подданные враждебного государства, очутились в лагере для интернированных. Что там было во время революции – не знаю, а где-то в 20-е годы Хоткевич встретился со своим давним знакомым Курбасом, уже не начинающим актером, а знаменитым режиссером, и даже уговаривал его выставить хоть одну «гуцульскую» пьесу. Но ничего из этого не получилось… Дальше писать не хочется – и Курбас, и Хоткевич исчезли в 30-е годы, должно быть, в том же Сандормохе. Возможно даже, что Хоткевич так и дальше обвинялся «в организации вооруженного восстания». Но попросту не могу не упомянуть о еще одной легендарной личности, Платониде Хоткевич, жене Гната Хоткевича, называемой «гуцульской королевой» и «фудульной» - а это высшая похвала для женщины и заменяет собой все возможные возвышенные эпитеты.   ========================================   (1) Ездил, конечно, не для одного лишь развлечения, - собрал очень много невероятно интересного этнографического материала, в том числе, например, и коломыйки такого содержания, что предпочитал печатать их в немецком переводе, дабы не смущать незрелые умы. Вообще же Крыворивня в то время – излюбленное место отдыха западноукраинской интеллигенции и ее восточноукраинских гостей, здесь бывали Франко, Леся Украинка, Труш, Коцюбинский. (2) Тот самый архикнязь=эрцгерцог, «убитый в Сараево из принципа», а одну такую басню, как раз Хоткевичем и записанную, перескажу. Хоткевичу ее рассказал второй участник происшествия, лесничий, сопровождавший эрцгерцога во время охоты. Однажды они вместе заблудились и были вынуждены переночевать в брошенной колыбе. К местам такого рода ни один умный человек не стал бы приближаться и на пушечный выстрел, поскольку после разве очень радикальные меры избавляли от, деликатно говоря, «конницы», неизвестно чем питающейся на безлюдье. Во время ночлега закаленный лесничий и глаз сомкнуть не мог, а эрцгерцог храпел так, что стены дрожали. (3) Сокильская княгиня – не Ганна Сокильская, в 16-м веке разгромившая посполитое рушенье, а местный вариант Лорелей. Ее функцией было сидеть на скале возле крайне опасного поворота Черемоша, где река со всей силы бьет о камни, и застить глаза романтически настроенным плотогонам. (4) Сюжет пьесы революционный и цензура ее не пропустила. Но выставили ее благодаря юридическим ухищрениям. Поначалу предполагалось использовать параграф 2 – нечто обеспечивающее «свободу слова, митингов и демонстраций», на основании которого любое частное лицо имело право организовывать собрание  какого угодно количества людей и призывать там к чему угодно, хоть бы и к свержению существующего строя. Полиция не имела там права даже и присутствовать, но ее следовало заранее предупредить и подать полный список присутствующих. Но тут-то и крылась закавыка, полиция честно предупредила, что при желании может сличать список с наличествующими участниками хоть бы и всю ночь. Так что пришлось использовать другой способ – парламентский запрос, на сей раз удачно. (5) Как предусмотрительно замечает автор, - не подумайте ничего плохого, только ради науки. (6) Корженевский, «Karpatccy goraly» (7) «Но Гнатюк – это в некоторой степени представитель «разлагающегося Запада», а мы же можем работать по-ударному. И там, где западному человеку нужно двенадцать лет, мы можем, не учившись, раз, раз и готово, в 115 раз лучше». Ей-Богу, так писал Хоткевич в начале 30-х. Впрочем, Гнатюк результат похвалил.   (8 ) Впоследствии на эту должность пробовался также Курбас, в то время еще не знаменитый режиссер, а всего лишь начинающий актер, едва  оправляющийся от неразделенной любви к звезде галицкой сцены, Катре Рубчаковой. Вот была бы сенсация – первый театр Курбаса! Но почему-то ничего из этого не получилось. (9) Прикованный цепями к скале на краю земли. Когда люди живут согласно, цепи утяжеляются, когда враждуют – становятся легче. (10) Довбуш жил в 18-м веке. Но в Косове есть все, поэтому должна быть и фотография Довбуша. (11) Опять эти москвофилы! Ну, что я могу поделать… (12). Так и вжарили по-латински, ей-ей, не вру. Примечание Хоткевича (13) По бессмертному принципу – в любом порядочном и довольно длинном тексте можно найти обоснование какого угодно тезиса. (14) Это засвидетельствовала Леся Украинка, очень по этому поводу сокрушавшаяся. Уже в наше время ее аргументы на разный лад повторяла масса людей, особенно Соломия Павлычко и Оксана Забужко. Смысл тот, что литератору нужно заниматься литературой. (15) Живо представляю себе, с каким чувством перечитывали редакторы и издатели этот текст в начале 60-х! Должно быть, не о Юриштане думали… Зарегистрирован Нехай і на цей раз Вони в нас не вполюють нікого antonina Beholder Живет здесь Я люблю этот Форум!     Просмотреть Профиль » Сообщений: 2204 Re: Ця голодна Галіція, прекрасна, як холєра « Ответить #32 В: 05/11/07 в 10:51:20 » Цитировать » Править Как объясняли мне знающие люди, возвратившееся из Италии, каштаны лучше всего тушить в небольшом количестве воды, тогда они не должны взрываться.   Но, иллюстрируя возможные действия при явном неравенстве сил Стрелецкое интермеццо - Пленники Первая мировая в одном отношении отличалась от второй: солдаты противостоящих армий вовсе не считали друг друга порождениями ада, но совершенно такими же людьми, лишь волею случая оказавшимися по другую сторону фронта. Поэтому еще одна из многочисленных историй, рассказанных Р.Купчинским в повести «Заметіль»,  вовсе не является невероятной. Один из главных героев этой истории оказался в составе стрелецкой первой сотни следующим образом. В начале своего боевого пути, во времена Шарики и Мезев-Теребеша, упомянутая сотня обходилась не только без обмундирования, но и практически без оружия. Но наконец-то командование смиловалось и выделило партию оружия, называемого крисами. Оказалось, однако, что у части крисов уже есть хозяева и передать всю партию они согласны только вместе с собою. Возражений не было. Так гаивская чета оказалась в составе первой сотни, а вместе с четой – ее украшение и гордость, Шварцер.  (Возможно, это сборный образ евреев-стрельцов, но я подозреваю о наличии конкретного прототипа. В УГА был даже целый еврейский курень). Описан он автором так: «…красивый юноша, сразу же всем представился. Элегантный и изящный, казался очень нежным, но сросшиеся густые брови наводили на мысль о решительности и сильном характере». Но это было еще осенью, а сама история произошла зимой, в Карпатах, накануне Рождества. Стежа (разведгруппа) стрельцов должна была выяснить расположение противника. Но удача в тот раз им не сопутствовала: довольно большой неприятельский отдел нашел и окружил их самих. Поскольку соотношение сил было 5 к 35 не в пользу стрельцов, о сопротивлении не было и речи. Отдали оружие и пошли. Но дорога горная, снег… Словом, присели отдохнуть и разговорились. Шварцер, один из пленников, нашел среди русских солдат своих единоверцев и начал расспрашивать, какое вознаграждение причитается русской разведгруппе за поимку пленных. Оказалось, что при таком численном превосходстве не светят им даже и медали. – Тогда, - задумчиво произнес он, - какой вам в этом прок? Для нас война окончится, а вы даже медалей не получите. И тут же гениально развил мысль. -Но если бы все случилось наоборот… Последовавшие возражения были технического характера. -Так у вас пленным кушать не дают, вы сами впроголодь сидите. -Ничего подобно (в оригинале по-русски), - возразили стрельцы и продемонстрировали мясные консервы, кофе и, главное, ром. – И пленников голодом не морят. (И это правда, обе противоборствующие империи, Российская и Австро-Венгерская, нередко обращались с пленниками лучше, чем со своими гражданами). Дальнейшее обсуждение пошло в двух направлениях. Скурпульозно подсчитывались все суммарные прибыли и потери двух вариантов развития событий, а также опытным путем проверялись сравнительные качества русского и австрийского пищевого довольства.  Обсуждение окончилось одновременно с ромом, экспертная группа пришла к выводу о предпочтительности второго варианта, вопрос выставили на всеобщее голосование, после краткой дискуссии было принято единогласное решение. Произошел очередной обмен оружием и стрельцы с многочисленными пленниками возвратились обратно. Плененная русская группа состояла главным образом из кубанских казаков. Поскольку же дело происходило накануне рождественского ужина, «святої вечері», то даже возник спор, кто имеет право принимать кубанских гостей в такой большой праздник. Победившее в конце концов подразделение утверждало, что оно лучше всех справится с кулинарной частью дела. И правда: «Борщ был превосходным, хоть, возможно, слишком острым и жалил язык, как оса. Тесто для вареников могло быть на полпальца тоньше, но капуста удовлетворительна. Правда, кутья получилась твердой, как шрит». Вся история должна была остаться тайной, но кто-то проболтался. Так и мы узнали.   Зарегистрирован Нехай і на цей раз Вони в нас не вполюють нікого antonina Beholder Живет здесь Я люблю этот Форум!     Просмотреть Профиль » Сообщений: 2204 Re: Ця голодна Галіція, прекрасна, як холєра « Ответить #33 В: 05/11/07 в 10:52:55 » Цитировать » Править Водка и водочные короли Вступление № 1 – никаких практических исследований этого вопроса я не делала, так что исследование чисто умозрительное, большинство сведений почерпнуто из книги Ю.Винничука «Таємниці львівської горілки». Если что-то не так, извините. Вступление №2 – разными были цивилизации и культуры народов Земли. Иные обходились без колеса, иные – без письменности. Но все без исключения создали свои опьяняющие напитки. Хоть из молока, хоть из кактуса, хоть из риса… Вступление № 3 – в 1853 году некий нефтепромышленник притащил в львовскую аптеку, действующую до сих пор, бочонок нефти с просьбой к фармацевтам найти способ перегонять нефть на водку (вона! сейчас нас больше занимает обратный процесс). Иоганн Зет и Игнатий Лукасевич промучились несколько месяцев. Хотя поставленная цель и не была достигнута, так изобрели керосиновую лампу.     И, наконец, основной текст. Не стану описывать дружные  потуги многочисленных светлых умов в деле создания водки, которая из лекарственного средства и дитяти алхимиков превратилась в порождение сатаны, созданное им на погибель рода человеческого. Диавольское изобретение триумфально побеждало многочисленные госмонополии и сухие законы,  все сметая на своем пути. Еще в 16-м веке дело представлялось не особенно серьезным: Василь Загоровский, писатель, моралист и крымский пленник, известный благодаря своим бракоразводным процессам, утверждал, что водку его современники употребляли больше для развлечения и «дружеського обхожденія», без ссор и драк, преимущественно на свадьбах, но и это почитал излишним. Зато после…   «Подвигом добрим подвизаєся єси, великомученице горілице, пройшла єси сквозь огнь і воду, ізвела нас бо од хладу і напоїла».   «Буде кто найденъ будетъ на улице или въ общенародномъ месте отъ пьянства в безпамятстве, да накажется суточнымъ воздержаiемъ на хлебе и воде, буде же кто злобыченъ въ пьянстве, безпрерывно пьянъ или более времени в году пьянъ, нежели трезвъ, того отдать на содержаніе въ смирительный дом, дондеже исправится».   Но исследование феномена водкоупотребления в широком территориальном охвате, пожалуй, слишком сложная для меня тема. Разобраться бы хоть с галицкими достижениями в сем деле… «В мае 1621 года, во время торжеств в честь канонизации святых Игнатия и Ксаверия, Бахус, свой большой кубок на тачке перед собой везущий, вместе с пьяными вакханками, вызвал у возного такое раздражение, что он его объявил банитой и приказал вывезти за городские муры» - хроника Зиморовича. «Церковное братство при Успенской церкви, возникшее в 15-м веке, при торжественных оказиях устраивало в своем доме банкеты. На банкетах подавали водку всякого рода, обычную аквавиту или цинамоновую (коричную).» - И.Крипьякевич. В его же исследованиях упоминается еще одна форма вражды между братствами и духовенством: «Братства, увидев священника в корчме пьяного, должны засвидетельствовать этот факт показаниями двух человек и сообщить епископу» Но, приближаясь к просвещенным австрийским временам… Австрийцы привезли во Львов моду на коктейли. Например, «кникбейн» состоял из разноцветных ликеров, осторожно наливаемых слой на слой. А «крамбамбуля» - это коктейль из тминной, можжевеловой, апельсиновой, лимонной, вишневой и персиковой водок с прибавлением бадьяна. (Как вкусно звучат оригинальные названия! Кминківка, ялівцівка, цитринівка... А бадьян опять появился в продаже, в сушеном виде это звездообразное соцветие с сильным запахом, отчасти напоминающим аромат аниса. Замечательно подходит к горячему вину, которое имеет замечательный вкус после зимнего дня на лыжах!). Еще одно нововведение того времени – сладкие настойки и ликеры. Поскольку пребывали главным образом в распоряжении женщин, то оказались для них немалым собласном, а то и вызвали зависимость. К счастью, эту гибельную тенденцию смело повальное увлечение кофе. И у нас тоже, как и во всем мире, водка почиталась источником вдохновения, как и смертоносной опасностью для творческих личностей. «Михаил Яцкив был настоящим магом и учил поэтов-молодомузовцев пить «Черную Индию», имеющую вкус полыни, смолы и черного кофе» - М.Рудницкий. Думаю, что «Черная Индия» - это нечто вроде абсента. Впрочем, излишний снобизм не приветствовался. По мнению утонченного знатока, символиста и модерниста Яцкива, лучшая водка – это «каменяра» за три грейцаря, закусываемая соленым огурцом либо же бурячками с хреном. В начале 20-го века появилась странная мода объединять ресторанчики и театрики, особенно процветавшие под открытым небом в теплое время года. Нередко самое трагическое сценичное действие прерывалось криком: «Кельнер! Пива!».   Требования к репертуару здесь были специфическими. ««Риголетто» вещь неприятная и само название отпугивает клиентов. «Нормы» я не люблю, поскольку публика должна платить сверх нормы. Начинаем с «Прекрасной Елены». Чего-чего, а прекрасных Елен в подобных заведениях хватало.   Галиция была крупнейшим производителем водки в Австро-Венгерской империи. Самая знаменитая марка галицкой водки, воистину легендарная – прославленный «Бачевский». Начало фирме Бачевского было положено в первой половине 18-го века, когда некий Лейба Бачелес заложил скромную гуральню в Бибрке. В 1782 году он перебрался во Львов, где открыл небольшую фабрику и так прославился своими изделиями, что в 1810 году получил от австрийского правительства награду – императорского орла – и очень ценимый титул Цисарского поставщика. После революции 1848 года внук Лейбы, Максимиллиан, перешел в католичество и принял фамилию Бачевский. Начиная с этого времени уже можно говорить о династии водочных королей Бачевских, а вскорости Бачевским стали называть и их фирменный напиток, и водку вообще. Но это вовсе не был какой-то банальный разведенный спирт, Бачевские превратили изготовление водки в подлинное искусство, соединяющее доступные только посвященным ритуалы и новейшие технические достижения. С конца 19-го века «Бачевский» совершает триумфальный поход по Европе, получая многочисленные награды на международных выставках и заслуженное признание у гурманов с мировым именем. Такому успеху содействовала обдуманная маркетинговая политика: большое внимание уделялось дизайну, а также, конечно, рекламе. Естественно, последняя была бы невозможна, если бы не плодотворная помощь адептов искусства, взамен, конечно, за щедрое вознаграждение – Бачевские были известными меценатами.   Jeden oktawy wielby Slowackiego, Drugi znajduje caly smak w sonecie, Dla mnie zas cztery wodki Bachewskiego Tworza najlepszy czterowiersz na swiecie.     Где-то посреди этого славного пути «Бачевский» встретился с не менее легендарным «Смирновым». Они скрестили шпаги, признали друг друга достойными соперниками и прониклись обоюдным уважением. В рекламной кампании Бачевских начал употребляться лозунг: «Единственная водка, не уступающая нашей – это смирновка!», а Смирновы ответили взаимностью. Парадоксальным образом, посмертная судьба двух знаменитых марок  сложилась почти одинаково: современные проходимцы обзывают благородными именами свою низкокачественную стряпню! По мнению знатоков, современные смирноффки и бачевские – лишь гнусная подделка, а поскольку род человеческий измельчал, то нет особой надежды на возрождение обоих целительных напитков. Ну, и напоследок – еще и о «борьбе за трезвость». Среди разнообразных достижений греко-католической церкви за ней числится также почти удачная антиалкогольная кампания. Почти удачная, потому что, увы, полностью это не удалось нигде и никогда. Но все-таки общими усилиями удалось предотвратить повальное пьянство, особенно распространившееся после уничтожения панщины, а сама кампания продержалась вплоть до 1939 года. Значительно дольше, чем сухие законы, вводимые могущественными государствами. При том государство практически не помогало, а то и чинило препятствия, само будучи заинтересованным в пьяных деньгах. Формы борьбы за трезвость были самыми разнообразными – проповеди, учреждение братств, но самым популярным и модным стало торжественное присягание отказаться от алкоголя. Подход был самим гибким и, так сказать, в розницу – можно было присягать «по частям». Как это происходило, описывал в том числе и Г.Хоткевич в одном из гуцульских очерков. Некий парень в юные годы был пьяницей и буяном, но после удачно женился на многодетной вдове, и поначалу «присягнул от водки и рома, потом от вина, а тогда уже на аминь от всего» включая даже и пиво. После чего стал первым хозяином во всем селе. Чего и всем желаю- ваше здоровье.   Зарегистрирован Нехай і на цей раз Вони в нас не вполюють нікого antonina Beholder Живет здесь Я люблю этот Форум!     Просмотреть Профиль » Сообщений: 2204 Re: Ця голодна Галіція, прекрасна, як холєра « Ответить #34 В: 05/18/07 в 16:23:37 » Цитировать » Править Переводить одну из вечных книг, бессмертного Швейка на украинский – и трудно, и легко. Трудно из-за большой ответственности, Швейк ведь – едва ли не соотечественник и едва ли не национальный герой. До сих пор почти каждый житель Фельштина, теперешней Скеливки, укажет на пруд, возле которого произошло пленение доброго солдата австрийскими вооруженными силами (1), время от времени вознобвляются горячие дискуссии на тему – мог ли самый знаменитый рядовой в истории человечества побывать в галицкой столице (2). Легко – подспорьем переводчикам служит западноукраинский диалект, имеющий с чешским языком и слой общей лексики, и похожие речевые обороты (3). Более того, у нас есть даже общий фольклор, причем как раз попавший в «Похождения». Странно, что никто из переводчиков не обратил на это внимания и некую военную песнь переводили обычно строкой-второй. Так что я, лишь научившись кое-как разбирать чешский текст, поняла: да ведь та песня, которую Швейк и доброволец Марек орут в Марианских казармах так громко, что стены трясутся, знакома мне давным-давно. Эту песню весьма часто поют, правда, не на эстраде, а на дружеских посиделках, она имеет массу куплетов и вариантов, называется и «А він все стояв», и «Фур-фур», и «При каноні стояв», а по-настоящему ее следовало бы называть Баллада о бессмертном артиллеристе Похоже, что это – международная солдатская песня (4), возможно, описывающая какой-то реальный эпизод. Но, впрочем, вот чешский вариант (5) …A u kanonu stal     a porad lado-lado     a u kanonu stal     a porad ladoval.       Priletela koule prudce,     utrhla mu obe ruce,     a von klidne stal     a porad lado-lado…     u kanonu stal     a porad ladoval.   И украинский вариант. В сильно сокращенном виде, как увидите по характеру песни, ее можно исполнять сколь угодно долго.   При каноні стояв При каноні стояв, і фур-фур, і фур-фур,   і фур-фур (6) ладував   Перша куля летіла, Ліву руку урвала, а він все ще стояв, і фур-фур ладував   С этого момента просматривается четкий алгоритм. Очередная пуля летит и отрывает очередную часть тела. Количество пуль и характер ранений зависят от фантазии исполнителей. Подлинно творческие натуры утверждают, что «він ладує до сто куль!» Но это еще не конец. Вже й команду дали, Щоби труну несли, а він все ще стояв, і фур-фур ладував   В сиру землю його Положили давно, а він все ще стояв, і фур-фур ладував   і фур-фур, і фур-фур, і фур-фур ладував!     Что же это было за диковинное происшествие, так возбудившее народную фантазию, и кто был его героем? В «Похождениях» называется конкретное имя – kanonyr Jaburek, артиллерист Ябурек. Так что, вроде бы, чех. Но в одном из куплетов украинского варианта прямым текстом утверждается: І сам цісар сказав, Що той русин дурний Добре так воював!     Так что и мы имеем право притязать на бессмертного артиллериста. Мне все-таки кажется, что первичным был украинский вариант, он как-то явно лучше выстроен и гораздо более насыщен событиями, доведенными до логического конца, к тому же чешское priletela koule prudce – не совсем натуральный для чешского языка оборот, возможно, воссоздающий обычную для украинских песен «бистру кулю».   Но когда же могло все это происходить? Явно раньше первой мировой, потому что в начале 1915-го года Швейк и Марек орут хорошо им знакомую и давно сложенную песню. Но, наверное, не особенно раньше. Я лично поставила бы на боснийскую войну. Все это – лишь вступление к следующей теме – «Песни уличные, нищенские, разбойничьи, а также о несчастной любви и прочих происшествиях»   ================================   (1) Правда, все указывают на разные пруды. Но это уж такая мелочь! (2) Должен был! Из Фельштина в Камянку Струмыловку, теперешнюю Камянку Бужскую, иначе чем через Львов не проедешь, а, учитывая коммуникабельность доброго солдата, вряд ли он выданную ему в дорогу сумму истратил на львовском вокзале, когда мог сесть в трамвай и через 15 минут оказаться в центре города! Так что один из львовских ресторанчиков на почти научном основании водрузил у себя скульптуру доброго солдата, пьющего пиво. (3) Но не общие международные термины. Чехи в этом отношении – страшные пуристы, у них даже компютер – почитач, а театр, например, - дивадло. (4) Не единственная такого рода, существует, например, украинский вариант «Разлуки», а похоже, что «Там вдали за рекой» - русский вариант стрелецкой «Прощався стрілець із своєю ріднею» (5) Прошу прощения, но в упрощенном написании. У чехов столько нетрадиционных букв… (6) Я не раз слышала утверждения, что не фур-фур, а фурт-фурт. Но это трудно спеть. Ладував – это, конечно, заряжал. Зарегистрирован Нехай і на цей раз Вони в нас не вполюють нікого Mogultaj Administrator Einer muss der Bluthund werden...     Просмотреть Профиль » Сообщений: 4173 Re: Ця голодна Галіція, прекрасна, як холєра « Ответить #35 В: 05/20/07 в 23:01:29 » Цитировать » Править Браво! Спасибо огромное.   Эх, хотелось бы мне дожить до комментированного издания Швейка. Где и все реальные персонажи (а и сам Швейк, и Лукаш, и Сагнер, и Биглер - реальны; особенно хотелось бы ознакомиься с биографией Лукаша) были бы описаны с приведением биографических сведений. И чтобы внфяно прописали бы, что Швейк - не Гашек (ошибка дикая, но частая); Гашек там - Марек. Зарегистрирован Einer muss der Bluthund werden, ich scheue die Verantwortung nicht antonina Beholder Живет здесь Я люблю этот Форум!     Просмотреть Профиль » Сообщений: 2204 Re: Ця голодна Галіція, прекрасна, як холєра « Ответить #36 В: 05/21/07 в 11:47:26 » Цитировать » Править Делались некоторые попытки географических описаний. По крайней мере, все галицкие передвижения Швейка расписаны насколько можно точно. Зарегистрирован Нехай і на цей раз Вони в нас не вполюють нікого Бенни Administrator б. Бенедикт     Просмотреть Профиль » Сообщений: 2542 Re: Ця голодна Галіція, прекрасна, як холєра « Ответить #37 В: 05/21/07 в 15:19:17 » Цитировать » Править Писали, что один из прототипов Швейка - Франтишек Страшлипка, денщик Гашекова начальника на Первой мировой. Но первые рассказы о Швейке вышли еще до войны. Зарегистрирован Mogultaj Administrator Einer muss der Bluthund werden...     Просмотреть Профиль » Сообщений: 4173 Re: Ця голодна Галіція, прекрасна, як холєра « Ответить #38 В: 05/21/07 в 18:43:53 » Цитировать » Править Quote: Писали, что один из прототипов Швейка - Франтишек Страшлипка, денщик Гашекова начальника на Первой мировой. Но первые рассказы о Швейке вышли еще до войны.   Что касается первых рассказов о Швейке - так тамошний Швейк ничего общего со Швейком из Похождений не имеет. Швейк довоенных рассказов - действительно идиот, сами рассказы выполнены на уровне телесериала "солдаты-надцать" и ни на что иное не претендуют. То есть Гашек, столкнувшись с кем-то на ПМВ, воспользовался старыми своими заготовками как топором, из которого соорудил совершенно новый суп.   Про прототипы см. в чудесной работе  Никольский С.В. История образа Швейка : новое о Ярославе Гашеке и его герое. М. : Индрик, 1997   Была она у меня, да пропала. По Никольскому, Швейк— это собирательный образ с тремя прототипами: реальный Водичка, денщик Страшлипка и сам  Йозеф Швейк. Гашек и Швейк будто бы познакомились в пивной «У чаши» еще перед войной и продолжали общаться в 1921 — 1922 гг., т. е. в то время, когда Гашек писал свой роман. Никольский пишет: "В последнее время документально доказано, что существовал реальный Йозеф Швейк (1892-1965) - пражский ремесленник, знакомство с которым, состоявшееся у Гашека еще в 1911 году, и дало импульс к созданию цикла рассказов о бравом солдате Швейка, где впервые появляется этот персонаж. Но Гашек, как выяснилось, встречался со Швейком-прототипом и в России, где в 1915-1919 годах Швейк тоже находился в плену, а затем в добровольческих чехословацких частях. По воле случая он и Гашек даже зачислены были в эти части (в Киеве) с разницей всего в пять дней (июнь 1916 года), и некоторое время служили в одном полку. Новая встреча со Швейком и побудила Гашека вновь вернуться к разработке этого типажа, благодаря чему возникла повесть "Бравый солдат Швейк в плену", написанная и изданная Гашеком (в незавершенном виде) в 1917 году на Украине. Повесть в свою очередь послужила своего рода эскизом романа, план которого постепенно вызревал в его сознании и окончательно был реализован в 1921-22 годах после возвращения писателя на родину. В повести уже наметились образы многих персонажей, мотивы и звенья сюжета, развитые и развернутые затем в комической эпопее.   Более того, сами события романа о Швейке, также оставшегося незавершенным, должны были, по замыслу автора, получить продолжение в России. На рекламных плакатах, которыми весной 1921 года Гашек вместе со своими друзьями оповещал публику о предстоящем появлении первых глав романа (он печатался вначале отдельными тетрадями-выпусками), его заглавие имело следующий вид: "Похождения бравого солдата Швейка во время мировой и гражданской войны у нас и в России". Не вызывает сомнений, что автор собирался написать еще довольно много. Впереди Швейку и героям его романа предстояли тысячи километров пути на восток. Смерть писателя, оборвавшая его жизнь в сорок лет, лишила читателей многообещающих глав. Судя по так называемому "бугульминскому" циклу рассказов, которые он писал одновременно с романом и в которых с юмором рисовал колоритные картины своей службы в Красной Армии (кстати говоря, без малейшей ее идеализации), нас ожидало бы в новых частях его комической эпопеи не менее увлекательное и поучительное чтение, чем в написанном тексте"     Откровенно говоря, я сильно сомневаюсь в особых довоенных контактах Гашека и реального Швейка, да и едва ли Гашековский Швейк должен был пройти гражданскую на красной  стороне - реальный Швейк так и проходил спокойно в белочехах.   См. тж. Пытлика о реальном Водичке и Страшлипке:     http://lib.aldebaran.ru/author/pytlik_radko/pytlik_radko_gashek/pytlik_radko_gashek__14.html и др.   "Сообщения о том, как Гашек проходил службу в австро-венгерской армии, разноречивы. Он вступил в нее с правами вольноопределяющегося, но из офицерского училища был по неизвестной причине отчислен. Свое исключение из школы вольноопределяющихся Гашек изобразил в рассказе «Gott strafe Engeland» («Боже, покарай Англию»).   Офицерское училище в Будейовицах возглавлял некий капитан Адамичка, брат начальника пражской конной полиции. Он хотел украсить учебные помещения патриотическими лозунгами и приказал Гашеку сочинить соответствующие надписи в стихах. Войдя вечером в класс, Адамичка увидел следующую надпись:     Zum Bofehl an der Wand Gott strafe Engeland. Herr Gott ist mobilisiert — und mit seinem Name, mit Engeland ist Amen.[81]     Автор констатирует: «За эти стихи я получил 30 дней ареста со смешанным режимом, а поскольку я допустил оскорбление религии, было даже возбуждено судебное дело, но в конце концов с первым попавшимся маршевым батальоном меня отправили на позиции».   По другим сведениям, перед отправкой батальона Гашек исчез и нашли его только после долгих розысков. Майор Венцель якобы подал на него за это рапорт. Во всяком случае, совершенно точно известно, что путь из Будейовиц в Вену и далее в Брук-на-Лейте Гашек проделал в арестантском вагоне, как он это описывает в «Швейке».   Его злоключения во многом совпадают с судьбой вольноопределяющегося Марека. В позднейшей легионерской юмореске Гашек так изобразил передряги, выпавшие на его долю: «В начале войны меня выгнали из офицерской школы 91-го пехотного полка, с рукавов спороли нашивки вольноопределяющегося, и в то время как мои бывшие коллеги, получив звание кадета или фенриха, мерли как мухи на всех фронтах, я сидел на казарменной гауптвахте в Будейовицах и в Бруке-на-Лейте, а когда наконец меня отпустили и хотели послать с маршевым батальоном на фронт, я прятался в стогу сена и так переждал отправку трех маршевых батальонов. Потом я симулировал падучую, и, наверное, меня бы расстреляли, если бы я не изъявил добровольного желания идти на фронт».   Как свидетельствуют документы, Гашек прибыл в роту с нелестной аттестацией: «Haschek Jaroslaus nach seiner Angabe Scriftleitersetzer».[82] В скобках приписано: «(Ein Schwindler und Betrüger».[83] Эта характеристика совпадает с пресловутой формулой «р. v» (politisch ver-dächtig)»[84], с которой является в полк вольноопределяющийся Марек.   В Бруке-на-Лейте, точнее, в находящемся близ него казарменном городке Кираль-Хиду, Гашек знакомится с несколькими людьми, имена и характерные черты которых он взял из жизни и художественно перевоплотил в своем романе.   Он был зачислен в 11-ю роту, пополнявшуюся но только прошедшими обучение новобранцами, но и разными «zuwachs»ами[85] за счет переведенных из штрафных рот и выпущенных из-под ареста. Командовал ею ротмистр Виммер, незадолго до отправки роты на фронт его сменил обер-лейтенант Лукаш (фамилия его писалась тогда по-немецки — Lukas). Позднее Лукаш принял командование над одним из батальонов 91-го полка.   Согласно свидетельству фельдфебеля Ванека, Лукаш был строгим, прямым и бесстрашным человеком, командиром, сознающим свою ответственность; подчиненные уважали его и боялись. К солдатам он был справедлив, но его суровая воинская манера обращения мешала подчиненным его полюбить. Во многом это соответствует портрету, созданному Гашеком в романе. Только пристрастие обер-лейтенанта к женскому полу юмористически гиперболизировано. Лукаш был пражанином, но никогда не проявлял себя ни как чех, ни как немец. Из-за своей неуступчивости он терпел много неприятностей и несколько раз был обойден чином.   Прежний командир батальона капитан Сагнер, напротив, был тертый калач, человек элегантный и пронырливый. Он покровительствовал чехам, если это, разумеется, не могло ему повредить. Архив 91-го полка рекомендует его не с лучшей стороны. В духе тогдашнего ведения войны капитан Сагнер был жесток и безжалостен. В одном из приказов по 12-му маршевому батальону мы, например, читаем: «Русские подразделения, отстреливавшиеся до последнего патрона, а затем пожелавшие сдаться в плен, не щадить, ибо другие вражеские части благодаря такой тактике выигрывают время для отступления, посему приказываю отвечать умеренным прицельным огнем и уничтожать неприятеля. Гражданское население, оказывающее хоть малейшее сопротивление, истреблять, всех прочих задерживать…»   Эти факты, однако, скорее характеризуют суровую военную обстановку, чем отдельных людей. Мы приводим их, чтобы стало понятно, до какой степени фантазия Гашека должна была восторжествовать над действительностью, если свои впечатления и свой опыт он сумел перевести в сферу смеха, юмора и гротеска.   Майор Венцель также был реальным лицом. В записках, служащих главным источником наших знаний об этом периоде жизни Гашека, фельдфебель Ванек упоминает о том, что резервный батальон, в который был зачислен писатель, от Самбора до Сокаля продвигался год командованием «безумного майора Венцеля».   В ближайшее окружение сатирика входил и кадет Биглер, выведенный в романе честолюбивым юнцом, на дворянском гербе которого изображены «аистово крыло и рыбий хвост». Ян Биглер командовал одним из взводов 11-й роты.   Прототипом, вероятно, самого популярного отрицательного персонажа романа, ограниченного псевдоинтеллигента поручика Дуба был, согласно этому свидетельству, поручик запаса Мехалек, беспрестанно повторявший: «Вы меня не знаете, но когда вы меня узнаете, то заплачете». (Согласно другой версии прототипом этой фигуры был некий обер-лейтенант Крейбих, которого Гашек знал по устным рассказам одного из своих липницких друзей.)   Реальным лицом был и фельдкурат Эйбл (в романе — Ибл). Как он вспоминал позднее, Лукаш собирался перевести Гашека в другую часть, чтобы избавить от кары за отказ шлепаться по команде в грязь. Сам Эйбл будто бы хотел отослать провинившегося в отпуск и Прагу, но за два дня до назначенного срока Гашек попал в плен. Сообщения о реальных прототипах персонажей «Бравого солдата Швейка» весьма противоречивы. Очевидно одно: роман кристаллизуется из туманных воспоминаний и отдельных деталей, а не представляет собой слепок с действительности.   Теперь перейдем к кругу друзей и приятелей Гашека из рядовых солдат и младших чинов. Сюда относится прежде всего старший писарь Ян Ванек, до призыва — владелец москательной лавки в Кралупах, типичный для австро-венгерской армии «сачок» и покровитель подобных же «сачков». Как и большинство тыловых младших чинов и офицеров, он в первую очередь заботится о собственной пользе. Гашек, прикомандированный к ротной канцелярии, близко с ним сошелся. Помогал ему вести дела и вскоре стал для Ванека почти незаменимым. Пребывание в ротной канцелярии и служба ординарцем штаба дали Гашеку возможность познакомиться с документальным материалом, который он позднее цитирует, показывая разложение австро-венгерской армии. Это различные накладные, приказы и депеши, а также печатные издания, распространяемые среди солдат.   В канцелярии роты он встречался также с денщиком, или «буршем», обер-лейтенанта Лукаша Франтишеком Страшлипкой, предполагаемым жизненным прототипом Швейка. Страшлипка был молодой парень с голубыми глазами (родился в 1890 году, умер в 1949-м), большой шутник. Гашек, Страшлипка и некий Масопуст, птицелов с Малой Страны, составляли веселую троицу и старались разогнать печаль и уныние, овладевшие солдатами по мере приближения к фронту. О родственности Страшлипки со Швейком судят на основании того, что тот любил рассказывать разные истории и анекдоты, которые обычно начинал словами: «Знал я одного…» Гашек упоминает о Страшлипке и в стихотворении, написанном по дороге на фронт. Называется оно «В резерве»:     По выжженной степи везут снаряды, поет шрапнель, и пулемет строчит, и не мешает нам, что где-то рядом концерт тяжелых гаубиц звучит.     Нам этот ад не действует на нервы, ведь мы — всего лишь ближние резервы. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Но самый страшный бич резервной роты — страшлипковы седые анекдоты.     Как сложилась судьба 11-й маршевой роты после отъезда из Брука-на-Лейте — явствует из дальнейших записей старшего писаря Ванека. 30 июня 1915 года роту послали по железной дороге на галицийский фронт. Причем она едва не двинулась в путь без Гашека. Вопреки запрещению покидать территорию лагеря, объявленному еще за три дня до отъезда, перед погрузкой в вагоны не были обнаружены капрал Маловец и… вольноопределяющийся Гашек. Наконец эшелон тронулся и проследовал через Раб в Будапешт, а из Будапешта на Хатван, Фюзешабони и Мишкольц. Поездом доехали до города Санок в Галиции. Этот путь следования строго соответствует тому маршруту, который изображен в романе. Так же как и в путевых очерках, автор «Швейка» тщательно заботится о точном соблюдении топографии, быть может, именно потому, что хочет предоставить своей фантазии максимальный простор при изображении гротескной и сатирической атмосферы действия.   О личных впечатлениях Гашека мы узнаем из стихов, которые он пишет для своего удовольствия или для развлечения товарищей. Стихи эти солдаты переписывали. Так они попали в блокнот фельдфебеля Ванека. Читая их, невольно вспоминаешь письма Гашека из тюрьмы — в них тот же элегический настрой. Легко догадаться и об анонимном адресате. Во время трудного пути в памяти Ярослава всплывают воспоминания о Яр-миле, которая с трехлетним мальчиком живет у родителей в Праге и которую он все еще любит. Доказательством этому служит заключительное обращение:     И тем дороже весточка из дома. Исполни же мечту души моей и неприкаянному, жалостью ведома, пришли хотя бы след руки своей.     «Интимные письма» Гашека никуда не отсылались и попали к той, кому были адресован, лишь после смерти их автора. Тем самым они еще раз подтверждают его личную трагедию.   От железнодорожного узла Санок до самого фронта резервный батальон двигался в пешем строю. Тем временем Гашека вновь «повысили»: вместе с вольноопределяющимся Билеком он стал «Viehtreiber»ом, то есть погонщиком скота. Согласно протокольным данным 25 августа 1915 года медицинская комиссия признала его годным лишь к караульной и вообще более легкой службе. Гашек воспользовался этим и каждый день сказывался больным; он сидел в канцелярии, а во время трудных переходов присоединялся к тыловым частям.   Где-то близ Самбора его ожидала новая должность. Он был назначен квартирмейстером. (Все эти обстоятельства играют роль при развертывании сюжетной линии «Похождений бравого солдата Швейка». В той части пути, где Гашек покидает штаб роты, Швейк тоже оставляет ротную канцелярию. Он послан квартирмейстером в район Фельдштейна и в результате удивительного стечения обстоятельств попадает в… австрийский плен.)   Для должности квартирмейстера у Гашека были все данные: он прилично говорит по-русски, достаточно хорошо знает Галицию еще со времен своего бродяжничества.   В одном из стихотворений Гашек остроумно упоминает о новой должности. Но юмористический тон обретает горький оттенок, едва он переходит к изображению края, опустошенного войной.     Но где твой прежний беззаботный смех? Печать уныния лежит на здешнем крае. Ты чуешь в воздухе пожарный горький дым. Среди развалин детвора играет. Лозов сгорел, Борщош и Бурятии. Одно лишь в Шчерше уцелело зданье: суд окружной… И даже божий храм разбит снарядом… Слышатся рыданья… И запах пороха не выветрился там.     К этому времени маршевый батальон уже двинулся из Самбора на Шчерш и Гологор, где встречается с основным составом полка. Между тем Гашек облагодетельствован еще одной должностью. Он становится ординарцем, или связным взвода.   Из стихотворения, которое мы цитировали, видно, что автор, привычный к суровой бродяжьей жизни, не придавал большого значения тяготам войны. И обер-лейтенант Лукаш изображает его человеком внешне веселым, привыкшим забавлять остальных солдат. Горький оттенок, свойственный его стихам, можно объяснить скорее гнетущими впечатлениями от следов варварских разрушений. Гашек собственными глазами видит, какие опустошения произвела война в местах, где некогда, в мирное время, он еще застал нетронутую природу и бесхитростно-доверчивых людей.   Резервный маршевый батальон прибыл в район города Гологор 11 июля 1915 года, быстро пополнил ряды 91-го полка и переместился на север, к железнодорожной станции Золтанка, а оттуда на Сокаль. Район Сокаля, значительного железнодорожного узла в Галиции, был важным австро-венгерским форпостом на восточном берегу Буга и потому постоянно подвергался нападениям русских войск. В огне этих атак оказался и третий батальон 91-го полка, посланный на передовую.   Там солдаты попали в такой ад, какого не представляли себе и в самом кошмарном сне. Полк вышел из боев значительно поредевшим. За неделю рота обер-лейтенанта Лукаша потеряла более половины своего состава. Поэтому 1 августа полк был отведен в резерв, в район города Здзары, точнее — к северу от него, на берег Буга. Солдаты, пережившие бойню, отдыхали, развлекались и залечивали раны. Здесь Гашек написал стихотворения «О вшах», «В резерве» и «Плач ефрейтора». Последнее было вдохновлено реальным фактом. После боев у Сокаля Гашек был произведен в ефрейторы и теперь с юмором писал о насмешках и издевках, которые приходится сносить от солдат столь невысокому чину.   Его даже представили к награде серебряной медалью за мужество. В битве у Сокаля они с обер-лейтенантом Лукашем взяли в плен группу русских солдат. Те тоже не хотели воевать за интересы царского режима и, недовольные голодным пайком, добровольно сдавались в плен. Хорошо владея русским языком, Гашек будто бы договорился с командиром русской части, каким-то учителем гимназии из Петрограда, и привел добровольно сдавшихся в плен русских (около 300 солдат) к штабу полка в Сокале. Возвращение Гашека во главе пленных вызвало панику. Командир полка, безумный майор Венцель решил, что русские прорвали фронт, и бежал, за ним последовало командование бригады.   В архивах 91-го полка сохранились документы, свидетельствующие о подобном же нежелании чешских солдат отдавать свою жизнь за императора и его семью. За равнодушием к воинской службе у многих скрывалось намерение при первом удобном случае перебежать на сторону русских и добровольно сдаться в плен. Гашеку такой случай представился в битве у Хорупан 24 сентября 1915 года.   При отступлении от Погорельца к Хорупанам Гашек организовал переправу батальона через Икву. От местных жителей он якобы узнал место, где есть брод, и тем самым, возможно, спас жизнь многих товарищей. С него собирались даже снять наказание (3 года тюрьмы), к которому он был приговорен за дезертирство в Бруке-на-Лейте. Но отмены этой «предстоящей» кары он уже не дождался.   Вихревой калейдоскоп событий мы можем проследить по записям старшего писаря Ванека. 17 сентября Ванек с каким-то Крейчи, бывшим актером, и Гашеком посланы в ночной дозор к неприятельским позициям. Но возвращаются они без Гашека, который исчез и вернулся в часть только следующей ночью. (Не было ли это первой, неудавшейся попыткой перебежать к русским?)   23 сентября выдаются ром, шпиг, одеяла, двойной паек хлеба и чай. Что-то назревает. Но если верить Ванеку, никто не догадывался, что Гашек готовится сдаться в плен. Он несет службу у телефона и внимательно слушает переговоры штаба полка со штабом бригады. Ванек находится в одном окопе с горнистом Шмидом. Гашек — в окопе напротив, с Франтишеком Страшлипкой. С ними ютится и пес обер-лейтенанта Лукаша, «захваченный в плен» в деревне Торбовицы. Чувствуя приближение атаки, Ванек обходит траншеи и обнаруживает, что известный тиран лейтенант Мехалек уснул на посту.   24 сентября ранним утром, как только по земле пополз туман, появились русские. Тревога! Гашек, который вопреки приказу спал раздетый, сонно роняет: «Ну, надеюсь, большой беды не будет». Лукаш, волнуясь, кричит четвертому взводу, чтобы он охранял фланги, и приказывает отступать.   Записки Ванека совпадают со свидетельством обер-лейтенанта Лукаша. Русские прорвали фронт на участке, оборонявшемся 91-м полком. Ситуация отчаянная. Лукаш пытается связаться с командованием батальона и сообщить, что участок, занятый его ротой, атакован. Солдаты в панике бегут. Отступая, Лукаш видит, как Ярослав Гашек со Страшлипкой медленно вылезают из траншеи. Гашек при этом не спеша закручивает обмотки и натягивает ботинки. Лукаш торопит их, ведь у Страшлипки рюкзак с его провиантом. Но Гашек оправдывается: «У меня отекла нога, нужно ее покрепче затянуть, чтобы сподручнее было драпать». Потом оба исчезают из виду.   Утром 24 сентября Ярослав Гашек вместе с Франтишеком Страшлипкой распростился с австрийской армией. В тот день 91-й полк потерял 135 человек убитыми, 285 ранеными и 509 пропавшими без вести". ...     Зарегистрирован Einer muss der Bluthund werden, ich scheue die Verantwortung nicht antonina Beholder Живет здесь Я люблю этот Форум!     Просмотреть Профиль » Сообщений: 2204 Re: Ця голодна Галіція, прекрасна, як холєра « Ответить #39 В: 05/22/07 в 14:30:38 » Цитировать » Править Гашек, скорее всего, пользовался немецкой транскрипцией географических названий, поэтому из строк   ...Борщош и Бурятии.   Одно лишь в Шчерше уцелело зданье   я более-менее уверенно идентифицировала Боратин и Черче, последнее в междувоенный период было курортной местностью, куда любили ездить на отдых литераторы и художники. Основателями курорта были братья Лепкие, уже в этом треде упоминавшиеся. Борщощ - скорее всего Борщив. Положение   "Гражданское население, оказывающее хоть малейшее сопротивление, истреблять, всех прочих задерживать…" вполне воплотили в жизнь... Чтобы хоть какая-то веселая нотка осталась   Бо війна війною, Є в тім Божа сила, Як не заб'є тебе вража куля, То копитом замість кулі вб'є кобила.     Зарегистрирован Нехай і на цей раз Вони в нас не вполюють нікого antonina Beholder Живет здесь Я люблю этот Форум!     Просмотреть Профиль » Сообщений: 2204 Re: Ця голодна Галіція, прекрасна, як холєра « Ответить #40 В: 05/30/07 в 12:34:16 » Цитировать » Править Коли літо приходить, гаряча пора У заинтересовавшихся тематикой раздела прошу прощения, а те, кого я утомила своими графоманскими упражнениями, могут перевести дух – недели 3-4 я в сеть выходить не смогу. Впрочем, надеюсь вернуться со свежими идеями, а если у кого-то появятся предложения, замечания, а еще лучше – новые материалы – прочитаю с огромным интересом и заранее благодарю. Для измученных зноем – «Пікардійська терція»   Коли літо приходить, гаряча пора, І на сірому камені плавиться тінь,   Коли дзвінко кричить на смітниках дітвора, Говорити, ходити і думати лінь.   Коли сонце розжарене над містом стоїть, І від чаду машин кругом йде голова, Я згадаю прохолодних озер блакить, Куди їздив колись старенький трамвай.   Повези мене туди, де природа сама, Повези мене за місто, де асфальту нема, Повези мене туди, де зелена трава, Повези, повези – старенький трамвай.   Зарегистрирован Нехай і на цей раз Вони в нас не вполюють нікого antonina Beholder Живет здесь Я люблю этот Форум!     Просмотреть Профиль » Сообщений: 2204 Re: Ця голодна Галіція, прекрасна, як холєра « Ответить #41 В: 06/25/07 в 10:54:53 » Цитировать » Править Пока меня окончательно не забыли –   Не маєш хліба – співай! Тема настоящего опуса – галицкий городской фольклор. Еще вернее – народное творчество «низкого» жанра, свысока третируемое поклонниками настоящего «высокого» народного мелоса. В самом деле, эти примитивные песенки, которые орали в кнайпах завсегдатаи или тянули нищие, все исполнялись на одну нуту, а весьма непритязательные слова, ежели исполнители их забывали, запросто заменялись тем, что в голову придет, не заботясь ни о грамматических правилах, ни об ударении – как Бог на душу положит.  Особо понравившиеся обороты переходили из песни в песню. Сами авторы этих творений невысоко их ценили. Один из львовских мемуаристов, выросший на батярском предместье, только от своих «центровых» друзей из гимназии и университета узнал,  каким успехом среди сливок общества пользуются знакомые ему с детства батярские песни, повествующие о танцульках с пьяной дракой и других происшествиях в том же роде. Мода уверенно держится до сих пор, хотя, как утверждал один мой родственник, шестидесятые годы прошлого века были последними временами, когда можно было получить подлинное батярское воспитание. Но о батярах чуть позже, поначалу – героиня гораздо более высокородная   Наша пані цісарева Песня из нищенского репертуара. Своеобразное, кстати, сословие – эти самые нищие, обладавшие своей организацией, иерархией и даже особым языком, называвшимся «лебийским», из которого будто бы произошло всем известное слово «лабать» и «лабух».   Поначалу, должно быть, песня считалась крайне жалобной. Возможно, первые слушатели при ее звуках утирали слезы. Тема и вправду была печальной – гибель императрицы Елизаветы, сокращенно Сиси (Sissi), от руки террориста. Чтобы представить себе, чем была императрица Сиси для своего времени, следовало бы возвести в квадрат современный миф о принцессе Диане. Красавица, муза поэтов, композиторов и художников, мятежница, игнорирующая все требования придворного этикета, озаренная трагическим отблеском – погибла она сама, покончил самоубийством ее единственный сын. Но до наших дней песня о несчастной императрице дошла в откровенно пародийном варианте, а ритм мелодии до того разухабистый, что хоть польку пляши (вернее, коломыйку, там коломыйковый размер). Увы, я помню только несколько куплетов, но надеюсь, что какое-то представление о целом они дадут.   В позабытом мною начале цисарева (императрица) жалуется на здоровье, на что император советует ей Та поїдь си покупати Буде тобі легше! Дальше помню более-менее уверенно   Наша пані цісарева Цісарського роду Поїхала ся купати На карльсбадську воду.   Якийсь варят нехрещений В Парижі рождений Зациндолив цісаревій Шпиндель заострений.   Наша пані цісарева Кров’ю ся залила, Не минуло й три мінуті, Як духа спустила…   (Конец, оплакивающий бедную Сиси, я тоже позабыла)   Чтобы не мучить читателей жаргонными и диалектными словечками, вопреки своему обыкновению сделаю подстрочник. Пожалуй, из-за моего бесталанья, он получится смешнее оригинала   Наша госпожа императрица Императорского рода (1) Поехала купаться На карлсбадские воды.   Какой-то сумасшедший некрещеный (2), В Париже урожденный, Пронзил госпожу императрицу Заостренным лезвием (3)   Наша госпожа императрица Залилась кровью, Не прошло и трех минут, Как она скончалась… ============================================= (1) Сиси была дочерью Людвига Баварского, покровителя Вагнера. Бедняга сошел с ума. (2) Не знаю подробностей гибели Сиси, но вроде бы убийца был анархистом. Что понудило его на преступление – может, несчастная любовь? (3) Шпиндель, конечно, далеко не такое романтическое слово, как лезвие. Чаще всего так называют большой гвоздь. Да и «зациндолив» куда как примитивнее, чем «пронзил». «Як му зациндолив межи очі»… Ну что ж, один из знакомых Гн. Хоткевича очень любил благородное русское слово «уворовал». «По-нашему получается грубо – украв. А по-русски – красиво: уворовал».     Возможно, кто-то из читателей обвинит галичан в неуважительном отношении к памяти харизматической властительницы. Но современные австрийцы вообще используют ее как торговую марку (наравне с Моцартом). Я до сих пор не в силах выбросить обвертку от купленной когда-то в Вене шоколадки. Ее украшает лицо с классическими чертами в обрамлении пышных темно-каштановых волос – лицо «нашей пани цисаревой».   Песни о любви несчастной естественно, составляют весьма немалую часть из описываемого репертуара. Правда, несчастная любовь тоже бывала своеобразной. Вот одна из самых любимых моих историй. Некая невинная девушка, по профессии швейка (традиция сохранила лишь ее имя – Тереза) отдала свою любовь и девичью честь ветреному офицеру. Увы, негодник оказался неверным и вскорости завел себе другую. Мало того, изменник вместе с разлучницей еще и прогуливались под окнами несчастной девушки, чтобы окончательно разбить ее сердце. Оскорбленная в своих лучших чувствах, Тереза бросила в предателя свое орудие труда – утюг (может, вернее было бы сказать – метнула), да так удачно, что попала. Учитывая вес тогдашних утюгов, можем самостоятельно оценить физическую кондицию влюбленной швейки, а также незавидную участь изменника.  «А видиш, брацішку, що любов може!» Как следует из множества похожих песенок, городские низы вообще были уверены, что военные заводят себе любовниц из сословия служанок, нянек и кухарок в надежде, что последние будут кормить их украденными из господской кухни блюдами – чаще всего шницлями (котлетами). Вот один из таких служителей Марса присутствует на свадьбе своей бывшей пассии   Пан капраль тілько злий, як пес, Любові го надходе крес, Бо його кохмашина Вже з іншим ся вигина. Ой, Маню, повна зрад – тепер Не буду твої шницлі жер, Ані з гуляшу сос, Ти поцілуй м’я в нос.   (Только господин капрал зол, как собака, Его любви пришел конец, Потому что его возлюбленная, Уже извивается около другого. Ох, Маня, полная измен, – теперь Не буду я жрать твои котлеты, И соус из гуляша, Так что поцелуй меня в нос)   Поцілуй мене в ніс – это несколько более вежливый аналог известного  «а пошел ты…» Но и взаимная любовь тоже может быть несчастливой, если влюбленных разделяют сословные преграды. Ведь эти самые преграды существуют что в верхах, что в низах общества. Для какого-нибудь принца крови неподобающим может оказаться брак с обычной шляхтянкой, иной мясник в жизни не согласится отдать свою дочь парикмахеру. И получается такая печальная история, как в известной песне Панна Францішка На Клепарові, за рогатками, Там собі жила в своєї мами, Гарна, як ангел, груба, як кишка, А всі ї звали – панна Францішка.   А татусь панни –  він різав свині, Кращого майстра нема донині, А свині тяжко переживали, На ціле місто, дурні, кричали.   А мамця панни в ринку стояла, Що татусь різав – тим торгувала, Сальцесон, шкварки, шпондерок, кишки – Купуйте, люди, в мамці Францішки.   А недалеко від їх господи Жив си фризієр, бравий, молодий, Він купав там щорання кишку, Бо кохав тяжко панну Францішку.   Підслухав татусь ту таємницю: - Не для фризьєра донька різницька! І хай щодня він купує кишку, Та не дістане панну Францішку!   Як то коханці бідні дізнались, То з того тяжко розхвилювались, І хоч життя їх було ві цвіті, Постановили його скінчити!   Бідний фризієр заливсь сльозою, Купив си кишки із трутизною, А було тої два метри кишки, І з’їли разом з паннов Францішков.   А тільки з’їли, зараз почули, Же тов ся кишков на амінь струли, І смерть настала від тої кишки – Такий кінець був панни Францішки.   Подстрочник вместе с комментариями   На Клепарове (1) за рогатками (2) Там себе жила у своей матери Красивая, как ангел, толстая, как кишка (3), А все ее звали – панна Францишка.   А батюшка панны – он резал свиней, Лучшего мастера нет до теперешнего времени, А свиньи тяжело переживали, На весь город кричали, глупые.   А матушка панны стояла на рынке (4) Что батюшка резал, тем торговала, Сальцесон, шкварки, шпондерок, кишки (5) – Покупайте, люди, у матери Францишки.   А недалеко от их дома (6) Жил себе парикмахер, славный, молодой, Он покупал там каждое утро кишку, Потому что сильно любил панну Францишку.   Подслушал батюшка эту тайну: -Не для парикмахера дочь резника! И пусть он каждый день покупает кишку, Но не получит панны Францишки!   Когда об этом узнали бедные возлюбленные, Они очень из-за этого расстроились. И, хоть жизнь их была в расцвете, Они решили с ней покончить.   Бедный парикмахер залился слезой. Купил себе кишку с ядом. А было этой кишки два метра (7) И они ее съели с панной Францишкой!   А только съели – сразу же почувствовали, Что они этой кишкой отравились на аминь (8 ) И смерть наступает от этой кишки – Таков конец был панны Францишки.   ==================================================== (1) Клепарив – предместье, заселенное мелким ремесленным людом. Пользовалось славой хулиганского района – «кальварии». (2) Заграждения, отделявшие исторический центр города от предместий. В 19 веке еще сохранялись их остатки. (3) Естественно, кишка начиненная, например, гречневой кашей, - вещь превкусная! Как видим, эталон женской красоты весьма отличался от современного. (4) То есть, имела там постоянное торговое место. Мелкий бизнес в женских руках! (5) Со шкварками и кишкой, думаю, все понятно. Шпондерок – из шутливого современного стихотворения   Вище за все – первозданна краса,   Краще шпондерок, аніж ковбаса.   (6) Как бы перевести господу… «Добро, у кого є господа» - уже и у нас забывают это благозвучное и емкое слово. Это и дом, и двор, и все домашнее хозяйство. (7) При таком количестве и без яда умрешь… (8 )   Окончательно.   Два или три года назад Виктор Морозов записал «Панну Францишку» на диске батярских песен «Тільку ві Львові» и получилась она великолепно! Как зловеще он хохочет после слов отца панны –«та не дістане панну Францішку!». Да и весь диск великолепен, а любителям более высокого жанра, возможно, понравится другой диск этого же исполнителя «Треба встати й вийти» - стихи Костя Москальця «Сірий зимовий день, Гаряча кава зігріла душу, Перший трамвай іде, З тобою я прощатись мушу» (Світлий нектар) «Може тоді ти відчуєш тривогу чи навіть любов До дивних людей» (Oh, my dear Ukraine) …І дзеркала проростають пелюстками.     І кожна айстра жива   …Заборонені кольори неіснуючих держав.   А еще Виктор Морозов известен как переводчик Паульо Куэльо и «Гарри Поттера». Это именно благодаря его стараниям украинский перевод очередного творения сего цикла, издаваемый «А-бабой-галамагой» неизменно оказывается самое позднее третьим в мире по времени выхода. (Да и третьим был только раз, причем отстал от тогдашнего лидера на день). Утверждают, что если Джоан Роулинг будет тянуть сагу о юном волшебнике книг до семидесяти, то Виктор Морозов научится переводить скорее, чем она пишет. Впрочем, я сломалась где-то на пятой книге. Но это был обычный для меня меандр «гульянья мысли». Возвращаясь к основной теме – у нас весьма часто использовалось слово «батяры» без объяснения, что же это такое. Само слово вроде бы происходит от венгерского «бетяр». Поначалу так называли обычное городское ворье и полупреступный элемент. Пожалуй, самым близким русским аналогом было бы «блатной». Между прочим, весьма похожее слово «блят» фигурировало в батярском жаргоне – «балаке» и обозначало: в узком смысле – укрывавшего и перепродающего краденное, в обобщенном – умеющий держать язык за зубами. Один из персонажей «Еврейских мелодий» Ив.Франко с гордостью подчеркивает положительную черту своей репутации «бо раз, що я блят», то есть, умеет хранить чужую тайну. Балак и самом деле немало почерпнул из идиша (например, слово мент), но главными его источниками были украинский и польский языки, от которых он устремился куда-то в третье измерение. Но разного рода любительских и профессиональных студий балака хватает, в том числе и в сети, возвращаемся к батярам. Они сами не видели в своем образе жизни ровно ничего завлекательного, это, как обычно, образованные сословия отличились, составив кодекс чести батяра (привычное дело – не обижать больных, слабых и всеми уважаемых людей. Что происходило, когда это правило кто-то нарушал, можно узнать из рассказа Ив.Керницкого «Еспанський хрест», входящего в цикл «Герой передмістя». Вообще рекомендую, читается на одном дыхании). Это же образованное сословие находило особый шик в пересыпании светского разговора жаргонными словечками и особую прелесть в батярских песнях. Содержание большинства этих песен похоже – где-то собрались большой компанией, называемой «наша віра» или «наша гебра», устроили вечеринку, танцы, флирт, пьянка, драка, приехали полиция и «ратункова» - скорая помощь. Вариант – избили полицейского агента   Поліцая у трамвай Чорт якийсь приніс, А я гиров як махнув, То го просто в ніс   (Полицая в трамвай // Принес какой-то черт // А я как махнул гирей // Так его просто по носу – батяры считали трамваи своим естественным местом обитания). Зачастую в таких балладах упоминается место действия, что, кстати, облегчает жизнь львовским историкам. Вот, например, часто посещаемая студентами и юристами кнайпа (как бы это перевести – ресторанчик? Питейное заведение? Словом, я не знаю варианта лучше, чем кнайпа) «Під чорним цапком». Известный батяр Юзько Мариноский, не чинясь, признается, как его поймал не менее славный полицейский агент Базюк. Раз коли, браття, та й до ранку Кіряв я бровар си «Під Цапком», Аж нагло впала там хатранка, Патруль військовий разом з ньов.   Почув’єм голос я Базюка: «Нарешті, пташку, тебе мам». З патрольом взяти м’я не штука, Прийшов Базюк за мнов би сам!   (Сильно прилизанный подстрочник –   Раз, однажды, братцы, до утра Пил я себе пиво «Под козленком», Но неожиданно заявилась туда полиция И вместе с ней военный патруль.   И я услышал голос Базюка: «Наконец, птенчик, я тебя поймал», С патрулем поймать меня нетрудно, Пришел Базюк за мной бы сам.  )   Но увы, полицейские агенты обычно ходили с сопровождающими, популярно называемыми «янголами». Об этом нам повествует Петро Лямпика, коллега Юзька Мариноского, на пару с ним избивший капуся в кнайпе Циммермана (что-то мне при этом названии вспоминается аналитическая геометрия). О том, что автор песни – именно Петро Лямпика, мы узнаем из второй ее половины «о том, что произошло утром».   А я в семій рана домів приблудивсі І з мойов Гандзюльков спати положивсі. Вольга нам ду ліжка приносі сніданє, Аж ту Млєчку входи з двома янголами. По хавірі гречним воком він блукає: «Хто лежит на ліжку?» - зараз си питає. То є пан Лямпіка, за шлюсара знаний, Прийшов ту над рано, але цілком п’яний. Вставай-но, шлюсарю, бери своє вбранє, Підем на інспекц’ю, там ці дам сніданє.   (А я в семь утра домой приблудился И со своей Гандзюней лег спать. Ольга (квартирная хозяйка) нам в кровать приносит завтрак, Как тут приходит Млечко (начальник полицейского патруля)  и два ангела вместе с ним По комнате быстрым глазом он водит, «Кто лежит в кровати?» - сразу же спрашивает. Это пан Лямпика, известный, как слесарь, Пришел сюда под утро, но совершенно пьяный. Вставай-ка, слесарь, собирай свою одежду, Пошли в инспекцию, там тебе дам завтрак ).   Вот так выглядела батярская жизнь, но само значение этого слова постепенно изменялось. Началась волна романтизации, всякие там Тоньки и Щепки, «Сердце батяра». Постепенно батяр стал просто очень энергичным и разбитным молодым человеком Батяр я си, батяр, з малої дитини, Як мав штири рочки, ходив до дівчини,   А там инфантизировался вообще – и сейчас батяром чаще всего называют непоседливого, проказливого, но любимого ребенка. И, кое-как добравшись до конца – история еще одной песни, в некотором роде визитной картки Львова, бесконечной «трамвай за трамваем». Ее вроде бы сочинил в междувоенные годы некий полусумасшедший Ясьо. Он приехал во Львов из Бродов, происходил из зажиточной еврейской семьи, но что из того –   Тато має гроші, а мама кульчики, А я, бідний Ясьо, є без черевиків   (У папы есть деньги, а у мамы сережки // А я, бедный Ясьо, хожу без башмаков) так он пел о своей горестной жизни в сочиненной им самим песне на мелодию «Бувай ти здорова» - тогда эта мелодия была гораздо медленнее, чем сейчас. Бедного Яся называли свирком и «Бувай», но любили, а песню подхватили и  начали воспевать на всем привычную мелодию разные городские происшествия. Приїхав до Львова акробата-муха, Вліз на Тилічкову і визьонув духа. Подлинное событие, упоминаемое Ст.Лемом в «Высоком Замке». Некий человек-паук того времени показывал свое искусство, взбираясь на здание, в партере которого находилась кондитерская знаменитой «мамы Теличковой», но упал и разбился на смерть. Так эта песня и просуществовала до нашего времени – в нее впихивали все, что попало, и в результате она превратилась в бесконечную череду куплетов. Когда все осмысленные заканчиваются, в ход идет нечто вроде   ТрАмвай за трамвАем, за трамвАем трАмвай. А за тим трамвАем іще один трАвмвай.   В одной из версий песня обзавелась припевом, из которого я решаюсь написать только начало «Гоп, стоп, Канада», а все остальное уже не для приличного общества. Несколько прилизанный, подправленный и сильно сокращенный вариант пело в 90-е годы «Львівське ретро»   Куплю си білета, сяду до трамваю, Бувай ми здорова, бо я від’їжджаю.   Большинство из здесь написанного и много чего другого можно найти в книге Юрия Винничука «Кнайпи Львова». Зарегистрирован Нехай і на цей раз Вони в нас не вполюють нікого antonina Beholder Живет здесь Я люблю этот Форум!     Просмотреть Профиль » Сообщений: 2204 Re: Ця голодна Галіція, прекрасна, як холєра « Ответить #42 В: 07/09/07 в 16:38:18 » Цитировать » Править В этой теме уже фигурировали бойки и гуцулы. Если хорошо пойдет, доберемся и до лемков. Пока же, в качестве анонса. Когда Колумб только плыл в Америку, лемки из села Рецкого уже оттуда возвращались. Встретив в океане корабль, адмирал закричал: -Люди! Чьи вы? Из-за ветра лемки не сразу услышали, поэтому переспросили: -Га? А потом: Мы рецкие! Но из-за того же ветра Колумб расслышал "гамерицкие". Так Америка получила свое название. Зарегистрирован Нехай і на цей раз Вони в нас не вполюють нікого antonina Beholder Живет здесь Я люблю этот Форум!     Просмотреть Профиль » Сообщений: 2204 Re: Ця голодна Галіція, прекрасна, як холєра « Ответить #43 В: 07/23/07 в 15:30:07 » Цитировать » Править Стрелец Олена Ну, название, конечно, позаимствовано, думаю, понятно из какого фильма. В армейских списках главная героиня настоящего очерка значилась как кадет Олег Степанив, в детстве ее ласково звали Галей. Подлинное ее имя – Олена СтепанИвна (это фамилия, так она изменялась на галицкий лад). По мужу – Дашкевич. А теперь начну по порядку. Еще в конце 19-го века гостящую во Львове Лесю Украинку удивляли и возмущали жесткие ригористические правила, которым вынужденно подчинялись галицкие женщины. –Даже если таковы юридические нормы, писала она в одном из писем, - то ведь правила общения не регламентируются, отчего же добровольно отдавать себя в «женскую неволю»? Должно быть, пример Восточной Украины подействовал. Правда, нужно бы еще учесть несколько десятилетий активной деятельности эмансипаток – тогдашних феминисток , Натали Кобринской, например. (А первая демонстрация феминисток и вообще произошла еще в 1840 г., одна из участниц даже курила сигарету!). Так что следующее поколение очень резко раздвинуло рамки того, «что прилично хорошо воспитанной девушке». Необходимость получения образования стала настолько насущной, а общественный прессинг в этом направлении настолько сильным («Только образованные матери смогут воспитать здоровое поколение» - А.Шептицкий), что в 30-х Ирине Вильде пришлось даже вступиться за тех девушек, что избрали себе традиционную женскую участь. (В шутливом рассказе «Дух часу» - «Дух времени», пародирующем одноименный рассказ Натали Кобринской. Героиня того, раннего, рассказа – юная девушка, шокирующая старших родственников своим стремлением учиться и работать. А героиня Ирины Вильде, наоборот, слезно нарекает на своих родителей, прежде всего на эмансипированную мать, заставляющую ее учиться, а сама она замуж хочет). Но это когда еще будет! Девушки, рожденные в конце 19-го века, очень небезосновательно предполагали: может получиться так, что им придется заниматься таким неженским занятием, как война. На сей раз дело шло не о женском равноправии – о свободе собственного народа. Олена Степанивна – одна из наиболее заметных личностей среди своих сверстников, которые  вовсе не были потерянным поколением. В 1912 г. она – студентка Львовского университета, активный участник полуспортивных-полувоенных организаций «Січ» и «Сокол», ближайшая помощница и сотрудница возглавлявшей женское движение в это время Константины Малицкой. Предчувствие надвигающейся бури витало в воздухе. В конце неспокойного 1912 г. появилось обращение К.Малицкой, где говорилось:   «Народ, такой как наш, сражающийся на всех полях за право жизни и развития, должен быть всегда на страже, потому что не знает ни дня, ни часа, когда враг решит нанести ему последний удар. Но это последнее сражение может принести нам успех» (Патетично, пожалуй, но таким был тогда общепринятый тон). Начинают создаваться первые  формирования украинских сечевых стрельцов (УСС). После острой борьбы женщины добиваются права быть их участницами. Первая чота (отряд) состоит из 33 девушек. Олена, как получившая лучшую подготовку, становится предводительницей – комендантом – чоты. Эти юные воительницы, которым тогдашнее общество не щадило насмешек, довольно смутно представляли свою роль в будущих событиях. Чем им заниматься – сражаться «разными родами оружия», быть сестрами милосердия, выполнять работу ушедших на фронт мужчин или попросту хвататься за свои традиционные «кастрюлю и вареху»? И наконец решили – пусть каждая занимается тем, к чему чувствует желание и наклонность. В августе 1914 г. Олене 21 год. Начало войны. Невзирая на запрет отца и слезы матери она, вместе с братом Ананием, едет во Львов, где собирались сечевые стрельцы и создавалась Боевая Управа. Но очень скоро стало понятным – женщин на фронт не возьмут. Да и вообще, из 25 000 добровольцев в составе формирований оставили десятую часть. Тогда Олена решает действовать самостоятельно. Она раздобывает военную форму, подгоняет ее под собственный рост (на улице ее едва не арестовали как шпиона) и – не сразу, с второй попытки получает разрешение выехать из Львова с последним отделением стрельцов под командованием д-ра В. Старосольського. Это случилось 2-го сентября, на следующий день галицкую столицу заняли русские войска. (Может быть, сейчас вовсе не так уж понятно, почему молодые галицкие украинцы так рвались сражаться за чужую им Австро-Венгерскую империю? Находившиеся в куда более привилегированном положении чехи такого стремления вовсе не проявляли. Что тут сказать – наши предки не видели иной возможности создать собственное войско, а, в перспективе, собственное государство. Надо ли специально напоминать, что своим врагом они считали не русский народ, а исключительно царизм). Командование не оставляет попыток заставить ее заниматься более приличной девушке работой, хотя бы уходом за раненными. Но Олена не хочет и слышать об этом. Чтобы подчеркнуть свою решимость, она на мужской лад обрезает волосы. Происходящее дальше несколько напоминает эпизоды фильма «Солдат Джейн» - с той разницей, однако, что война была самой настоящей. «Во время всех тяжелых маршей у меня было самое лучшее согласие с моими товарищами. Мне не делали самых мелких облегчений или привилегий, не освобождали ни от какой разведки или караула, и именно это было моим желанием. Ни разу я не заметила никакой бестактности по моему адресу. И я со своими друзьями-мужчинами действительно делила удачу и неудачу». (Слово «товарищ» употреблено здесь не случайно, таким было официальное обращение в УСС). Через месяц Олена уже командует десятком солдат. В конце осени, после участия в многочисленных сражениях она получает медаль за храбрость и степень кадета. Генерал Фляйшман произнес громкую речь – что впервые в жизни ему посчастливилось «украсить военной медалью женскую грудь». И даже не одну. Почти одновременно наградили Оленину подругу по оружию – Софию Галечко. Студентка философии в университете Граца. Председатель тамошней организации «Січ». Во время войны – санитарка, стрелец, старшая десятница, хорунжая. Олена Степанив оставила воспоминания о том, как они с Софией впервые встретились в закарпатском Страбычеве (Мезевтеребеш). «Сильный стук в дверь, меня попросили выйти. Темнело. На размокшей земле стояло двое: София Галечко и Антон Жила. -Я услышала о Вашем приезде и захотела с Вами познакомиться, - услышала я нежный женский голос. Хрупкая фигурка. Темная одежда. На ремне повязка красного креста. Закутана в широкую накидку. Толстые русые косы оплетают голову, кажется, слишком большую для маленькой фигурки. Лицо неподвижное, спокойное, невыразительное. Довольно толстые губы, нижняя губа сильно опускается во время разговора. Из-под темных, сильно и четко очерченных бровей выглядывают синие мечтательные глаза, прикрытые тяжелыми веками. Маленькие ножки неспокойно переступают с места на место. Кто Она? Я никогда о Ней не слышала». Может, София была очень фотогеничной. Мне ее лицо на фотографии показалось удивительно красивым – с четкими и правильными чертами. Глаза большие и печальные? - трагические? Или это так кажется, потому что я знаю ее дальнейшую судьбу? Во всяком случае, какой контраст с миловидным, улыбчивым и задорным личиком Олены. А телосложением они похожи – обе кажутся  хрупкими и грациозными, но это – «чуть колючая грация испанской стальной шпаги». Но, продолжая воспоминания Олены Степанив. «-Я двумя днями раньше Вас приехала из Граца и записалась в стрельцы как сестра (милосердия –А.). Я сама студентка философии, председатель общества «Січ» в Граце. Не могу теперь ни учиться, ни сидеть, сложа руки. Меня увлекло стрелецкое движение, я хочу стать в ряды стрельцов. Я слышала, что Вас в войско не приняли, но по Вашему приезду вижу, что Вы не отступаете от своих требований. Если Вас примут, то и я стану стрельцом. Нам нужно действовать вместе! -Вопрос моего вступления в стрельцы еще не решен. Доктор Старосольский должен устроить это через Боевую Управу. Думаю, что все скоро решиться. Тогда зайду к Вам. Отвечаю и одновременно присматриваюсь к ее лицу. Мне хочется понять ее полностью. Не получается… Чувствую, что это – характер сдержанный, задумчивый, упрямый и самоуверенный. С того времени много лиц промелькнуло перед моими глазами, но такого, как у Галечко, я больше не встречала. В тот же день мы вышли в поле. (…) На войне мы нечасто встречались и разговаривали. И тогда не было между нами ни доверительных разговоров, ни вообще личных. В исполнении служебных обязанностей она была неизмеримо амбитной и очень серьезной. Мы не стали близкими подругами. Она осталась для меня неразгаданной, такой же загадочной, как загадкой были ее неподвижное лицо и синие, туманные, прикрытые тяжелыми веками глаза». Еще раз они встретились осенью 1917 г. За три года много чего произошло. Олена получила степень хорунжего за отвагу во время сражения на горе Макивка. А в конце апреля 1915 г. оказалась в плену. Два года плена провела в Ташкенте. Там ей немало доставалось от друзей по несчастью, главным образом чехов, считавших Олену предательницей славянского братства. Возвращение домой стало возможным после Февральской революции в России и обмена пленными в апреле 1917 г. Дальше – воспоминания Олены. «Год 1917. Снова осень, но золотая, теплая. (…) Я встретила хорунжую (Галечко –А.), которую почти три года не видела. Следствие моего плена. Мне интересно и приятно было увидеть женщин-стрельцов Гандзю Дмитерко, Галечко, поговорить с ними. Каждая из них шла другим путем и иначе реагировала на внешние события. Галечко показалась мне еще более хрупкой, лицо вроде бы посерело, тонкие длинные пальцы были в непрерывном движении, курила чересчур много. Весь ее вид говорил о сильном потрясении. Она очень глубоко что-то переживала, может, еще давнее, может, что-то неприятное, новое. (…) Ее квартира – маленькая хатка – находилась далеко от центра села. В свободное время я заходила к ней. Она любила рассказывать о своей жизни на фронте во время моего отсутствия и тогда ее глаза оживали. Любила движение, вечные перемены, солдатскую жизнь и очень серьезно относилась к своим офицерским заданиям. В ее жилище я видела, прежде всего, военные учебники. Она с увлечением изучала их и решала разные тактические задания. Постепенно ее отношение ко мне стало сердечнее. Я начала понимать ее. (…) Она всеми способами стремилась вырваться на фронт. Весной 1918 г. ушла со стрельцами на Украину. Я в это время уехала во Львов, чтобы использовать свой 3-месячный отпуск для продления университетских студий. Занявшись наукой, я выбилась из военных событий. Неожиданно пришло ко мне известие, что женщин, не указывая причин, удалили из войска. Чувствовалось, что война оканчивается. На свой протест я уже не получила ответа». София Галечко была едва ли не последней женщиной – сечевым стрельцом, оставившей фронт по требованию военного командования. Она пережила это очень тяжело. Вернее, не пережила вовсе. Олена Степанив: «Как-то она неожиданно появилась в моей квартире. Меня испугал ее вид. Была больной, бледной, исхудавшей, с красными веками – у нее было очень сильное воспаление глаз. Беспричинное увольнение женщин из войска стало для нее непереносимым ударом. -Что я буду делать? Нет сил начинать жизнь заново… Неожиданно выбежала на улицу. Больше я ее не встречала. Через неделю пришло известие о ее смерти». Утонула, купаясь в Быстрице. А, может, таковым было ее последнее решение… Зато у Олены нашлись силы, хоть ее жизнь тоже отнюдь не была легкой. Гандзя Дмитерко об Олене Степанив. «Как член Главной Военной Управы Олена Степанивна принимала в 1918 году активное участие в подготовке ноябрьских событий во Львове и в провинции. Была адъютантом сотн. О.Луцкого во время сражений за Львов и прошла вместе с Золочевской бригадой до Каменца Подольского. Тут училась в университете и работала референтом прессы в министерстве заграничных дел ЗУНР. В ноябре 1919 года Олена Степанивна через Румынию и Венгрию переехала в Вену, где окончила университет и в 1921 году написала труд «Развитие общества в Древней Руси до середины 13-го века», получив степень доктора философии. Возвратившись домой, работала преподавателем в Львовской гимназии сестер-василианок. Это учебное заведение было настолько необычным, что ему необходимо посвятить хоть несколько слов. В какой-то мере гимназия продолжала дело уже несуществующего тайного университета. Там нашли приют и работу многие преподаватели, которые в свое время не пожелали принести присягу на верность польскому государству – как, например, директор гимназии, поэт и преподаватель литературы Василь Щурат. Поэтому ученицы школы получали очень основательное образование (из ее стен вышли талантливые писательницы, исследовательницы, ученые, тут училась и Катерина Зарицкая). Но, и получив матуру (аттестат зрелости), выпускницы всегда могли рассчитывать на помощь и поддержку своей альма матер. Плата за учебу была, скорее, символической, гораздо ниже, чем в государственной гимназии. Так что, подозреваю, школа, как раньше – тайный университет, - существовала главным образом благодаря поддержке своего патрона, митрополита Шептицкого. Надо ли рассказывать, что гимназия была вечной солью в глазу колониальной администрации и не раз делались попытки ее закрыть. Появления новой преподавательницы, впрочем, уже хорошо известной благодаря бесчисленным репродукциям ее фотографий и невероятным рассказам о ее подвигах, ученицы ждали с нетерпением. Очень скоро Олена, соединившая военную выправку и женское очарование, стала для гимназисток идолом и образцом для подражания – они копировали ее прическу, оставлявшую чело открытым, и спортивный стиль одежды. Всеобщему обожанию не мешало то, что Олена была весьма строгим преподавателем, заводящим едва не военную дисциплину и никогда не довольствовавшимся в качестве ответа пересказом того, что написано в учебнике. От учениц требовались самостоятельные студии. А вот ее замужество воспитанницы восприняли неодобрительно. Рядом со своей легендарной учительницей они представляли разве что сказочного рыцаря. Поэтому избранник Олены, Роман Дашкевич, по образованию – историк, по профессии – адвокат, показался им недостаточно героической личностью. Выпускница гимназии Ирина Книш: «Нет, не было на горизонте никого, достойного такой женщины. И нам казалось, что она могла любить только гениев, как это было в нежной, романтической и страстной жизни Жорж Санд, очаровавшей Мюссе, Шопена и стольких знаменитостей своего времени». Только одна из преподавательниц по уровню популярности могла сравниться с бывшей хорунжей. Она тоже была личностью очень необычайной, а звали ее – Северина Парилле. Вернее, мать Северина Парилле, она была монахиней-василианкой. Происходила из еврейской семьи, крестилась вместе со своим братом. Выпускница той же гимназии, окончила философские студии украинистики и истории Львовского университета. Сама избрала для себя трудную украинскую судьбу. Вступила в монастырь и стала подлинной матерью для своих воспитанниц. Особенно жалела тех, о ком не могли позаботиться в собственной семьи. К числу этих последних принадлежала Леся Чарнецкая, дочь известного поэта-молодомузовца Степана Чарнецкого, предполагаемого автора стрелецкой песни-гимна «Ой, у лузі червона калина». В 2005 году появилась книга Н.Мориквас «Меланхолія Степана Чарнецького», базирующаяся, главным образом, на воспоминаниях Леси Чарнецкой.  Там есть целый раздел под названием «Мати Северина». «Мать Северина управляла школой, учителями и ученицами». Как выглядела мать Северина? По словам Леси Чарнецкой – высокая, плотная, носила черную бархатную ленту и на ней – крест, что обозначало высшее образование. А по воспоминаниям другой ее ученицы, Ирины Книш –«элегантная и утонченная дама в монашьей рясе». Ее доброта и нежность были попросту невероятными. Леся Чарнецкая росла сиротой без материнского присмотра – мать в состоянии психического расстройства покончила с собой. Отец, личность довольно богемная, несмотря на все свои старания не смог возместить дочерям отсутствие матери. Особенно тяжело приходилось младшей, Лесе. Мать Северина сама покупала девочке одежду. Как-то узнала, что Леся не идет на молодежную вечеринку, по ее словам, потому что нет у нее подходящей сумочки (так Леся оправдывалась перед подругами,  на самом деле у нее не было куда более важных вещей). «Позвала меня, деньги дает – на, купи себе, что тебе там нужно. Я никогда ничего не просила – мать Северина сама знала, кто в чем нуждается». После окончания гимназии Леся не смогла дальше учиться. С ее семьей произошло несчастье – случайно отравились угарным газом. Тетя умерла, здоровье отца было сильно подорвано. Зарабатывать он не мог, дочь была вынуждена искать работу. Устроилась продавщицей в «Маслосоюзе» (кооперативное объединение). «Мать Северина приходила ко мне из гимназии и плакала надо мной. Она желала мне иной судьбы». Мать Северина была не только учительницей от Бога. Она фактически создала музей народного искусства – одежды, керамики, других предметов материальной культуры. Просила всех своих учениц привозить ей вышивки и копировала образцы. Устраивала выставки, вывозила их в свет. Одна ее коллекция стала основанием Украинского музея в Нью-Йорке, вторую она в 1939 году передала Львовскому музею НТШ, позже эта коллекция оказалась в Львовском этнографическом музее. Конец жизни матери Северины был горьким. Осенью 1939 года сестер-василианок изгнали из их дома. Северина Парилле оказалась в Струсове, в семье кардинала Иосифа Слепого. «Умерла в конце 1941 года, счастливо избежав еще одного фатума… В списках учениц восьмых выпускных классов встречаем и Парилле Софию, учительницу торговой школы в Станиславе, с лаконичным примечанием: «погибла в еврейском гетто». Кем она приходилась матери Северине?» - Н.Мориквас. Нелегко пришлось и коллеге матери Северины, Олене Степанив. Ее ни одна власть не оставляла в покое. В советское время она преподавала сначала в Львовском, потом в Киевском университете, попала в очередную волну репрессий и долгие годы провела в лагере. Домой вернулась в 1956 году, серьезно больная. Умерла в 1963 году на руках сына Ярослава (Ярослав Дашкевич – историк)… И все же…   Там то приступом до бою   Ішла Степанівна   І не найдеться в Европі   Дівчина їй рівна.         Зарегистрирован Нехай і на цей раз Вони в нас не вполюють нікого antonina Beholder Живет здесь Я люблю этот Форум!     Просмотреть Профиль » Сообщений: 2204 Re: Ця голодна Галіція, прекрасна, як холєра « Ответить #44 В: 07/30/07 в 15:28:48 » Цитировать » Править Отзыв одного исторического деятеля о национальной политике в Австро-Венгрии   Quote: … это австрийское государство никакой любви к нам, немцам, не питает да и вообще питать не может. Знакомство с историей царствования габсбургского дома дополнялось еще нашим собственным повседневным опытом. На севере и на юге чуженациональный яд разъедал тело нашей народности, и даже сама Вена на наших глазах все больше превращалась в город отнюдь не немецкий. Династия заигрывала с чехами при всяком удобном и неудобном случае. Рука божия, историческая Немезида, захотела, чтобы эрцгерцог Франц Фердинанд, смертельный враг австрийских немцев, был прострелен теми пулями, которые он сам помогал отливать. Ведь он то и был главным покровителем проводившейся сверху политики славянизации Австрии! (…)   Quote: в эпоху, когда национальный принцип начал играть крупную роль, в отдельных частях австро венгерской монархии начали формироваться националистические силы, преодолеть которые было тем трудней, что в пределах Австро Венгрии на деле начали образовываться национальные государства. При том внутри этих национальных государств преобладающая нация в силу своего родства с отдельными национальными осколками в Австрии имела теперь большую притягательную силу для этих последних нежели австрийские немцы. Даже Вена теперь не могла на продолжительное время состязаться в этом отношении со столицами провинций. С тех пор как Будапешт сам стал крупным центром, у Вены впервые появился соперник, задачей которого было не усиление монархии в целом, а лишь укрепление одной из ее частей. В скором времени этому примеру последовали также Прага, затем Лемберг, Лайбах и т.д. Когда эти прежние провинциальные города поднялись и превратились в национальные центры отдельных провинций, тем самым созданы были сосредоточия все более и более самостоятельного культурного развития. Национально политические устремления теперь получили глубокую духовную базу. Приближался момент, когда движущая сила отдельных наций стала сильнее, чем сила общих интересов монархии.     Зарегистрирован Нехай і на цей раз Вони в нас не вполюють нікого Страниц: 1 2 3 4 5  Ответить » Уведомлять » Послать тему » Печатать Перейти к разделу: ----------------------------- Новости -----------------------------  - Вечная новость: Правила. ----------------------------- Арда, Эа, далее везде.... -----------------------------  - Отрывки, взгляды, нечты   - Квенты и амбарканты   - Все прочее - литература. И ее ведение. ----------------------------- Вавилонская Башня -----------------------------  - СТРАНА ХАТТИ   - Вавилонская библиотека   - Вавилонская Блудница и ее обычай   - Поучительные рассказы и назидательные истории ----------------------------- Прикладная этика и теология -----------------------------  - названная так, ибо здесь ----------------------------- Гехаймполитик -----------------------------  - Унд унгехайм аух ----------------------------- Сконапель истуар - что называется, история -----------------------------  - Крывия, Литва, Беларусь   - Общие вопросы и древняя история   - Большой Вавилон   - Гражданская война на Юге России   - Монгол Шуудан   - Прочее и разное   - Новая и новейшая история   - Альтернативная история => Околоистория Центральной и Восточной Европы   - Материалы по катарам ----------------------------- Бель-летр -----------------------------  - Спойлеры и Дисклэймеры   - Уголок Лапочки   - CRITIQUE ВОЗРОЖДЕННАЯ   - Прочие авторские тексты ----------------------------- Разное -----------------------------  - Занимательная этнография   - Коаппс, коаппс, брекекекс   - Вольная слушательня   - Юмор   - Дела сетевые и удельские   - Кроме людей « Предыдущая тема | Следующая тема »

Удел Могултая
YaBB © 2000-2001, Xnull. All Rights Reserved.