Автор |
Тема: Из смерти в сердце (Прочитано 1727 раз) |
|
Guest is IGNORING messages from: .
Iva
Живет здесь
Очарованный странник
Просмотреть Профиль » WWW » email
Сообщений: 608
|
Навеяно дискуссией с Эртхэльге о самоубийцах: https://www.wirade.ru/cgi-bin/wirade/YaBB.pl?board=koapp;action=display; num=1084699845;start=15#23
* * *
ИЗ СМЕРТИ В СЕРДЦЕ
Очень не люблю - когда вечер расползается под пальцами, как папирус из гробницы древнего египетского фараона. Ползет - клочьями сырого тумана.
Очень не люблю... впрочем, пока что меня примиряет с ним запах роз. И разговор, в котором слова - как иглы: не ранят, просто впиваются в незащищенную кожу. Неприятные мелочи... но есть и такая лечебная терапия - иглоукалыванием. Говорят, полезно.
Не бывает бесполезных событий: все пережитое - так или иначе опыт. (Говорят, я сделалась злее, запретив себе чувствовать боль по любому подходящему поводу.)
Он курит, откинув на спину длинные пряди вьющихся светлых волос. Уже два года, как он никого не любит. Он пережил свою смерть... самого себя. Воистину, говорила я вам, не стоит снимать суицидников с окна. Они, разумеется, потом скажут вам за это спасибо - чтобы не лезли в душу дальше, чем уже вышло.
И будут - потом - когда на смену чувству жизни и смерти придет неутихающая глухая злость - на нетрезвую голову винить вас за то, что вы не дали им умереть. Как сейчас. Хоть я тут и вовсе не при чем. Это они так выговариваются, наши живые мертвые.
Он курит и смотрит в окно. Он уже допил свой коньяк.
- Ненавижу... - роняет он. - Сырость.
- На днях ожидается потепление. - в тон ему отвечаю я. Незачем молоть всякую ерунду, незачем тратить время на суесловие предисловий. Мы достаточно хорошо друг друга знаем, чтобы позволить себе быть искренними от начала. "Человеческое, слишком человеческое".
- Меня это не утешает, - зло бросает он, - ты прекрасно знаешь, о чем я. Видишь ли, я не хотел жить...
- Кто мешает тебе сейчас?.. Я не стану. Даже если потом меня задергают по свидетельским показаниям.
- Мертвые, - он оборачивается и прищуривается, его голос раскалывается на треск ломающихся льдин, - не потеют. Не страдают. Не любят. И больше не желают умереть. Это только тело почему-то осталось по эту сторону Стикса и не знает, куда ему деваться.
- Ну извини, - развожу руками, иронично ухмыляюсь. Лучше так, ибо любую попытку сострадания он сочтет издевкой. Так или иначе, она будет лишней.
- Я не хочу домой... - тоскливо, так воют на луну. - Я больше никогда не буду резать вены... - тихо, устало, внезапно присмирев, снова поворачиваясь к окну. Я понимаю его и на него не сержусь, после смерти всегда тошнит от человеческих лиц. - Спой что-нибудь... хочу вырваться. После смерти я существую только в самом себе.
Беру гитару, провожу пальцами по грифу, подкручиваю колки. В процессе:
- Утешься тем, что она хотя бы состоялась.
- Ерунда, поверь, - он снова скалится в полуусмешке, - есть такая благая заповедь: "что делаешь, не делай вполовину". Чем важнее твое дело, тем нужнее довести все до конца, жизнь и смерть не терпят полумер. И я сам виноват, что в тот момент вокруг меня оказались только идиоты.
Эх-хе-хех... ты прав, бедолага. Есть такой стереотип у людей: смерть - это плохо, как и любые радикальные перемены, ведущие в неизведанное, неизвестное, поэтому - враждебное, ибо непобежденное. Соответственно, надо уберечь - любой ценой. Легко платить эту цену, когда платить ее, на самом деле, будешь не ты. Твоя цена будет ничтожно мала, даже если ты будешь считать ее великой жертвой: подумаешь, с тобой просто поссорятся.
Когда-то меня тоже вынимали из петли. Не испытываю за это никакой благодарности и посему даже не стала утруждать себя деланной благодарностью вслух. Да, после этого было много интересного. Да, я сумела выплыть и выжить... впрочем, утерянное небытие - равноценно. Я не сожалела бы ни о чем, если бы всего этого - не было.
(Кроме прочего, нечему было бы - сожалеть. Отложим разговоры об инкарнациях...)
А эта девочка мне нравится гораздо больше. Homo absurdus, человек играющий. Она приналежит к тем истероидным личностям, с которых бесполезно сдирать маски. Сдерешь одну, потом вторую, третью, десятую... "и так четырнадцать раз", пока не убедишься в том, что это кочан капусты без стебля. Какого-то определенного четкого лица здесь нет. Это просто калейдоскоп.
А маски красивы, если приглядеться и подыграть. Когда подыгрываешь, такие актрисы раскрываются, как зимние цветы, принесенные в тепло. И благоухают. Им хорошо и тебе неплохо.
Она снова расхаживает по моей комнате на носочках. Она прогуливает свою вечернюю балетную студию. Она рассказывает, как ей "вчера было очень плохо"...
- Может, действительно - лучше умереть?.. Нева рядом, ночью можно успеть... жизнь и вправду - бессмысленный суетный круговорот, лишенный тех даров, за которые стоит цепляться и благодарить Бога, если он и вправду есть. Сейчас весна... нелепо в мае жить ожиданием осени. Это лечится только радикально, - ишь, понахваталась выражений из моего лексикона. Добро бы, еще понимала смысл, который я в них вкладываю.
- Есть такая вещь - "синдром несчастного сознания", - закуриваю трубку, пускаю дым к потолку, - сама им наслаждаюсь, посему могу позволить себе относиться пренебрежительно к его проявлениям. Ты слишком многого хочешь за просто так, Эльмира. Мир ничем тебе не обязан.
Она капризно надувает губки:
- Зачем тогда я вообще живу, если у меня нет того, без чего моя жизнь является бесконечным страданием?
- Хороший вопрос. Его задает себе, наверное, каждый в твоем - в нашем - положении. Душевное страдание порождает определенное количество неудовлетворенных духовных потребностей, поэтому быть несчастным проще, чем счастливым. Но это жажда, которую можно утолить.
- Даже если это тоска по полету?.. - она взмахивает руками, вставая на пуанты. - Я помню счастье летать.
Щурюсь, глядя прямо на лампочку:
- А помнишь ли ты счастье читать интересные книги?
Теряется. Молчит. Думает. Ей пятнадцать лет, постперестроечное поколение, в большинстве своем, выросло на боевиках, телесериалах, рекламе, ночных клубах, интернет-чатах и тому подобии, счастье читать им незнакомо.
Книги - это тоже пространство встреч. С теми, кого ты мог бы любить. Где-то там, за чертой бумажного листа, существует пространство, в котором эйдос овеществлен и все персонажи чуть ли не живее нас самих.
- Можно что-нибудь взять у тебя? - наконец. Обиженно: как же, все-таки, сцену уговоров не умирать с ней не разыграли.
- Когда я запрещала... выбирай.
Скользит лунным взглядом по книжным полкам, водит рукою, словно проверяя на "горячо"-"холодно", наконец останавливается и что-то берет. Сартр, "Смерть в душе". Клюнула на название... что же, разочаруйся или научись. Оно не оправдает твоих ожиданий.
... Я вспоминаю вчерашний вечер. Если бы он сейчас был здесь, он презирал бы меня за этот разговор. За то, что трачу время и силы на эту дуру набитую, вместо того, чтобы вышвырнуть ее в лестницы, все равно ведь не умрет.
Эхх, милый мой, это только пока. Пока юность сильнее смерти. Тот, кто некогда открыл в себе "дверцу из смерти в сердце" - так и будет ходить туда-сюда, как сквозняк, взад-вперед. И когда-нибудь закроет за собою дверь с другой стороны.
Не могу сказать, что это меня пугает. Даже не отвращает. К тому времени, когда это произойдет, кто-нибудь уже успеет ее полюбить. Это тоже не смущает меня, пусть они и держат ее, если захотят.
Актрисам нужно подыгрывать. Пока ты - режиссер их бесконечных бытовых трагедий, ты будешь им дороже, роднее смерти. А я... я так, я пришла погулять, я, перелетный циник без возраста...
Две судьбы, два скола тяжелого двуслойного стекла. Дело даже не в том, что я не люблю никого из вас...
17:44 02.06.2004
|
|
 Зарегистрирован |
The God is dead. Can I helр you?
|
|
|
|
