По просьбе Антрекота и Курта открывается небольшой уголок современной истории. Он не попадает в рамки времени, очерченные тематикой факультета, но, возможно, будет интересен.

Надеюсь, что декан факультета будет к нам благосклонен :-)

Дополнение: совет университета решил, что современной историей на факультете не занимаются, посему тема должна быть унесена сюда.

Исправлено (Katherine Kinn, 02.02.2003 12:25).

Сидней/Сидней

Спасибо, Кинн!

С уважением,
Антрекот

Bielarus' - my Mirkwood!

Большое спасибо!

Антрекот, для начала - краткий очерк истории белорусских национальных вооруженных сил с 1918 по 1939 год. (Куски из моего диплома, защищенного в РГГУ в 2001 году)

История белорусских вооруженных сил 20 столетия начинается с ноября 1917 года, когда состоялся витебский съезд воинов-белорусов Северного фронта и была создана Центральная Военная Рада, начавшая формирование Первого Белорусского полка. 25 марта 1918 года в Минске была провозглашена независимая Белорусская Народная Республика. В пику БНР в Смоленске 1 января 1919 года провозглашена была Белорусская советская республика. В связи с наступлением польских войск правительство БНР раскололось. Левые отказались сотрудничать с поляками. В 1919 году главнокомандующий польской армии и глава воссозданного польского государства Юзэф Пилсудский, планируя создание польско-белорусско-литовского федеративного государства ("равных с равными, вольных с вольными"), одобрил организацию белорусских вооруженных сил силами Белорусской Военной Комиссии. Была создана Литовско-Белорусская дивизия, по количеству личного состава являвшаяся корпусом, несколько более мелких частей, курсы переподготовки офицеров, отдельные учебные подразделения. В ноябре 1920 года в Слуцке развернулось вооруженное антикоммунистическое восстание, и была организована первая Слуцкая дивизия, после тяжелых боев перешедшая советско-польскую границу и интернированная 28 декабря.
Однако Рижский договор 1921 года, поделивший Белоруссию на Западную и Восточную части, сделал невозможной успешную борьбу националистов, подвергнувшихся ударам с двух сторон. Польское правительство, желавшее укрепиться на захваченных территориях Белоруссии, прекратило всякую поддержку белорусских организаций, а затем перешло к откровенной политике ассимиляции, расформировав и белорусские вооруженные формирования.
Долгое время на территории БССР продолжали боевые действия регулярные и полурегулярные отряды "Зеленого Дуба" и армии Булак-Балаховича. На территории Польши до середины двадцатых годов действовали поддерживаемые литовским (враждебным Польше из-за оккупации Виленской области) и советским правительствами националисты-партизаны левого направления. Впоследствии, когда борьба в основном перешла в легальное русло, возникали и действовали террористические организации и боевые дружины, охранявшие собрания и митинги белорусских националистов.
В это самое время, видя слабость своего положения в Белоруссии, вместе с новой экономической политикой, советские власти начали осуществление "новой национальной политики", среди интересующих нас ее проявлений — создание национальной белорусской дивизии. Контраст с политикой Польши был настолько резок, что многие деятели национального движения начали переезжать в БССР. Язэп Малецкий, живший тогда в Вильно, впоследствии напишет в своей биографии: "нам казалось, что Советская Белоруссия того времени была нашим новым национальным домом". Однако в 1928-1930 годах волна массовых репрессий во всех слоях общества развеяла иллюзии, политика союзного центра резко изменилась: белорусская дивизия была расформирована, практически все участники создания БССР, т.н. национал-коммунисты были репрессированы, началась компания по "денационализации" во всех областях жизни.
Вот как охарактеризовал эту ситуацию будущий организатор белорусских вооруженных формирований, а в тридцатые годы – офицер польской армии Франтишак Кушаль: "Попытки создать белорусскую армию начались только после русской революции 1917 года. Национально ориентированные белорусы с энтузиазмом начали организацию солдат-белорусов царской армии, но результаты этой работы были задушены большевиками после октябрьской революции. В 1919 и 1920 годах, во время польской оккупации Белоруссии, пытались использовать поляков для подготовки белорусских военных кадров. Хотя результаты этой работы были относительно хорошими, эти кадры все-таки были потеряны за время, прошедшее с 1920 по 1941 год. Личный состав национальной белорусской дивизии, организованной в Минске, был уничтожен большевиками под предлогом национализма. Таким образом, вторая мировая война застала белорусский народ вообще без военных специалистов".

Задавайте вопросы. :)

Bielarus' - my Mirkwood!

Раз вопросов нет, продолжим.

В тридцатые годы 20 века напряженность в Европе постепенно нарастала, намечались будущие союзы и блоки. Белорусские национальные организации и группы, существовавшие на территории Западной Белоруссии и в среде эмиграции в Германии, Литве, Австрии, Чехословакии, нуждались в определении наиболее выгодных союзников, с помощью которых можно было бы возродить белорусскую государственность. На территории Западной Белоруссии также существовала Коммунистическая Партия Западной Белоруссии (КПЗБ), использовавшая недовольство населения польским господством, изображая БССР процветающим независимым государством, "белорусским домом". Однако подавляющую часть национального движения составляла антикоммунистически настроенная интеллигенция, военные и политические деятели. В период 1933 – 1938 гг. основная часть белорусских организаций высказывалась против сотрудничества как с СССР, так и с нацистской Германией. Единственной группой, поддерживающей контакты с НСДАП, была небольшая партия белорусских национал-социалистов, организованная Фабианом Акинчицем и начавшая в 1933 году издание журнала "Новый Шлях".
Как отмечает Юрий Туронак, настроения белорусских национальных кругов меняются в 1938-1939 годах, когда Германия начинает проявлять заинтересованность в проблемах малых народов и национальных меньшинств.
Советская историография также датирует начало активных связей белорусских националистов с Германией 1938-1939 годами, заявляя, что "вся их деятельность в пользу гитлеровской Германии начиналась под контролем германских спецслужб". Однако вызывает сомнение тот факт, что националисты рассматривали свои связи с Германией как деятельность в ее пользу, в первую очередь, эти взаимоотношения должны были приносить пользу национальному движению. Что же касается "контроля немецких спецслужб", то непонятно, что в данном случае вызывает возмущение советских авторов – вряд ли была возможность развивать открытые связи (например, через министерство иностранных дел Германии) без дипломатических трений с Польшей и СССР.
Однако, нет никаких сомнений в том, что белорусские националисты, которых не устраивала карта Центральной Европы, сложившаяся в рамках версальской системы международных отношений, видели в Германии своего естественного и приоритетного союзника, как в борьбе с Советским Союзом, так и с Польшей.


2.2 1939-1941. В ожидании советско-германского конфликта

Новая ситуация сложилась в период германо-польской войны. Впервые встает вопрос об участии белорусов в боевых действиях на стороне Рейха. Фабиан Акинчиц, лидер белорусских национал-социалистов, создает проект формирования диверсионной группы в польском тылу. Белорусские земли находились теперь в составе одной советской республики, и большинство деятелей национального движения, опасаясь репрессий, было вынуждено покинуть Белоруссию. Почти все они теперь находились в Германии или на оккупированных ею территориях. Кроме эмигрантов, там же находилось около 70 тысяч пленных белорусов, ранее служивших в польской армии.
Поэтому при Министерстве внутренних дел Германии в ноябре 1939 года было создано Белорусское Представительство, имевшее несколько филиалов, оно действовало только на территории Германии. В декабре 1939 года в Берлине начала выходить белорусская газета "Ранiца" ("Утро"), выпускавшаяся до конца войны и рассчитанная на белорусов в Рейхе и генерал-губернаторстве. Также летом 1940 года как общественная организация был организован Белорусский комитет самомопомощи (Беларускi камiтэт самапомачы – БКС), имевший отделения в Варшаве (М. Щорс), Познани, Лодзи (Р. Астровский, В. Тумаш), Мюнхене, Лейпциге и некоторых других городах. Независимо от БП и БКС в январе 1940 года создается Белорусский Комитет в Генерал-губернаторстве. Легально эти организации имели лишь гуманитарные и культурно-просветительные цели, но тайные контакты с разведывательными службами Германии также занимали важное место в их деятельности. В описываемый период заметна активизация военной деятельности белорусских эмигрантских кругов. Так, Фабиан Акинчиц в своем рапорте от 1.11.1940 представил в восточный отдел НСДАП проект деятельности белорусских национал-социалистов, в котором предусматривалось:
- переподготовка военнопленных белорусов;
- переправка обученных кадров на территорию СССР для диверсионной деятельности.
В начале 1941 года ему была поручена пропаганда среди белорусов – бывших военнослужащих польской армии. Руководство Белорусского комитета в Варшаве (ксендз В. Гадлевский, М. Щорс) в свою очередь, ориентировалось на сотрудничество не с партийными, а с военными кругами Германии (абвером). Подготовка агентов проводилась в городе Сулеювэк под Варшавой. Базами для засылки агентов были отделения Комитета в Варшаве и Бяла Подляске. Из добровольцев, набранных группой Щорса по договоренности с абвером, был сформирован диверсионный отряд в составе 50 человек – первый штурмовой взвод. Это подразделение, обученное в Ламсдорфе, 18.6.1941 года было заброшено на территорию СССР в районе Сувалок с целью совершения диверсий на линии Столбцы – Барановичи.
Именно это подразделение должно было стать колыбелью национальных вооруженных сил, но неопределенность восточной политики Германии смешала планы Гадлевского и Щорса. Также при сотрудничестве с СД была сформирована группа, насчитывавшая несколько десятков человек, для управления будущими органами администрации и полиции. Группа подчинялась штандартенфюреру СС доктору Зиксу. Существую данные о формировании отряда белорусских парашютистов в Варшаве, подготовленного в Силезии при участии Юрия "Жана" Вежана, а также трех групп белорусских диверсантов (32 человека), подготовленных в лагере у Остроленки. 19 июня 1941 года в Берлине собралось совещание представителей всех белорусских организации в Германии и Генерал-губернаторстве, на котором был создан Белорусский Национальный Центр, призванный координировать работу организаций эмигрантов. Руководителем Центра стал М. Щорс, вместе в Витовтом Тумашем он подготовил меморандум на имя Гитлера, где было высказано стремление к независимости Белоруссии и предлагалось определить отношение Германии к ее будущему. Однако, хотя меморандум был официально рассмотрен и принят во внимание, определенного ответа белорусские национальные круги не получили.
Эмиграция и после начала советско-германской войны участвовала в создании национальных вооруженных формирований, создавая добровольческие подразделения, которые использовались как в военных действиях против СССР, так и против союзников. В частности, Б.К. Барткевич сообщает о том, что в 1943 году Белорусское Представительство направило на итальянский фронт (причина неизвестна) батальон из 1000 человек. В том же 1943 году была организована "школа полицейских, которые после окончания ее должны были быть направлены на оккупированную территорию БССР для несения службы в полиции и для борьбы с партизанским движением".
Вся белорусская эмиграция ожидала войны Германии с Советским Союзом и готовилась к быстрому созданию своих организаций и органов власти на территории Белоруссии. Военные круги занимали в белорусском движении все более значимые позиции, укреплялись связи с военным аппаратом Германии. Но очевидной необходимости в белорусских вооруженных частях германские власти не ощущают и, возможно, на создании вооруженных подразделений настаивают именно белорусские эмигранты, видевшие в существовании этих частей некую гарантию восстановления независимого белорусского государства и, несомненно, рассчитывающие на пропагандистский эффект при занятии территории Белоруссии.

Ораниенбаум

Собственно, вопрос у меня только один, и я хотел бы обратить его к глубокоуважаемой госпоже ректору.

Екатерина, не могла бы ты пояснить, какое отношение имеют изложенные в данном треде материалы к творчеству Дж. Р. Р. Толкина?

Не подумай, что я пытаюсь вмешиваться в дела почтенных хранителей Арды-на-Куличках и указывать им, что делать, а чего не делать на созданном ими сайте. Но, возможно, есть смысл в том, чтобы на толкинистском форуме обсуждать вопросы толкинистики (а также прямо связанные с ними), а для озабоченных на национальной почве личностей создать отдельный сайт, на котором они могли бы культивировать свои комплексы, не мешая окружающим?

С наилучшими пожеланиями,
Дмитрий.

Дмитрий, этот раздел открыт в личном уделе Могултая, для изучения современной истории, а вообще тема Могултая - этика. Такой вот раздел. И я была бы вам очнеь благодарна, если бы вы не переходили на личности. Это раз. Два - я не понимаю, почему на изучение каких-то национальных дел сразу клеится ярлык "национальной озабоченности". - Кинн, в порядке исполнения

Исправлено (Katherine Kinn, 04.02.2003 18:03).

Москва

Дмитрий, а этот раздел не входит в Университет Минас-Тирита. Так что обращение имхо немного не по адресу.

Сидней/Сидней

Дмитрий, простите, все претензии - ко мне. Вопрос о национальных формированиях был задан Курту мной, а Хранители любезно предоставили нам площадь на нейтральной территории по случаю падения байры.
Кстати, я не вполне понимаю, причем тут национальная озабоченность.

С уважением,
Антрекот

Bielarus' - my Mirkwood!

О, вот и первые "борцы с национализмом" появились.
Продолжим "культивировать комплексы". :)

БОРЬБА НАЦИОНАЛИСТОВ ЗА СОЗДАНИЕ БЕЛОРУССКИХ ВООРУЖЕННЫХ СИЛ (ИЮНЬ 1941 – СЕНТЯБРЬ 1943)

Особенности положения Белоруссии и характерные черты оккупационной политики Германии на ее территории в описываемый период

22 июня 1941 года немецкие войска перешли границу СССР, а берлинская радиостанция "Винэта" передавала речь В. Гадлевского к народу Белоруссии с призывом к борьбе с большевизмом. Уже в июле-августе вся БССР была оккупирована. Первые недели оккупации Белоруссия жила под управлением военной администрации, тогда же была организована система местного управления, однако на территории Западной Белоруссии прибывшие белорусские националисты группы Зикса не смогли сыграть большой роли, т.к. в большинстве своем они попали на территорию Восточной Белоруссии и в Минск. А в сентябре на территории Белоруссии начала работу администрация гражданская, подчиняющаяся Министерству по делам оккупированных восточных территорий (Reichsministerium fur die besetzten Ostgebiete - Ostministerium - OMi). Белоруссия вошла в состав рейхскомиссариата "Остланд" в качестве генерального округа "Беларусь", во главе которого встал Вильгельм Кубе.
Однако в состав округа вошли не все белорусские земли. Белостокская область стала территорией Рейха, южные районы Гомельской, Брестской и Полесской областей влились в рейхскоммиссариат "Украина", к генеральному округу "Литва" были присоединены некоторые прилегающие к Литве территории. Витебская, Могилевская, части Гомельской и Полесской областей относились к тыловой зоне группы армий "Центр" и находились под военным управлением. Однако национальные интересы белорусского населения более или менее признавались и в этих местностях, были созданы белорусские организации, формы деятельности которых не только повторяли задачи организаций эмиграции, но и выполняли функции ограниченного национального представительства и местного самоуправления. Так, в Вильно был создан Белорусский Национальный Комитет, участвовавший в организации административного аппарата, в создании полицейских подразделений, издававший газету "Белорусский голос". На территории Белостокской области было создано Белорусское Объединение, насчитывавшее по данным советских органов госбезопасности к концу оккупации 7000 членов только в одном из своих районов.
Перед тем, как непосредственно перейти к описанию развития белорусских вооруженных сил в период, когда на посту генерального комиссара Белоруссии находился Вильгельм Кубе, необходимо упомянуть некоторые факторы, существенно повлиявшие на их создание.
Во-первых, положение Западной Белоруссии, оккупированной советским союзом менее чем за два года до начала советско-германской войны, резко отличалось от положения остальных территорий БССР. Население успело за это время разочароваться в обещаниях, данных коммунистами, оказывало пассивное сопротивление установлению колхозного строя (необходимо отметить, что колхозы организовывались советскими властями в 1939-1941 годах достаточно медленно и осторожно). Большое влияние на отношение к советской власти оказали и репрессии, особенно сильно затронувшие поляков, составлявших значительный процент населения Западной Белоруссии.
Многие белорусы, надеявшиеся на изменение политики по отношению к белорусской культуре, были разочарованы. Рассказывает Борис Рагуля, офицер польской армии, бежавший в мае 1940 года из немецкого плена: "Наконец, смогли перейти границу в Беларусь. В первой же хате, в которую мы зашли, нам сказали, что мы дураки и лучше, чтобы мы возвращались назад [в немецкую зону оккупации – А.Г.] и пришли вместе с немцами их освобождать. Для меня это был страшный удар... Тогда я устроился в Любче учителем в школу – в замке. Школа была русской. Когда я поинтересовался у директора, почему так оказалось, что тут, в Любче, где кроме попа никто по-русски не говорит, - русская школа, он у меня спросил: "А Вы что – националист?" Я говорю: "Да, когда-то мы с поляками боролись за белорусскую школу, теперь Белорусская советская республика – и снова русская школа"... Через месяц меня арестовали..."
Необходимо добавить, что Западная Белоруссия из-за быстрых темпов наступления потерпела значительно меньший материальный ущерб в результате военных действий и эвакуации.
В то же время в восточной Белоруссии ущерб от эвакуации был огромен – половина всей сельскохозяйственной техники, 109 крупнейших предприятий были вывезены, истребительными батальонами были почти полностью сожжены Полоцк и Витебск, количество жителей уменьшилось на 35-40 процентов. Уничтожалась инфраструктура и просто городские кварталы Минска, Борисова, Бобруйска. "Только в Гомеле насчитывалось более 40 предприятий, и оборудование всех их было отправлено на восток... А всего из Витебской области было отправлено в восточные районы страны 37 заводов и фабрик... Сельские группы содействия и ополченцы отправили в тыл более 80.000 тонн зерна, свыше 5000 тракторов, 223 комбайна, тысячи голов скота." И боевые действия нанесли населению и инфраструктуре Восточной Белоруссии гораздо больший ущерб, чем на западе. Стоит отметить, например, хотя то обстоятельство, что знаменитые реактивные установки "Катюши" были впервые применены при нанесении ракетно-артиллерийского удара по Орше. Эти факторы – все большее ожесточение сопротивления советских войск и проводимая эвакуация привели к тому, что уровень жизни на территории восточных областей упал гораздо ниже, чем где-либо еще в Белоруссии.
Советские власти, очевидно, сознательно проводили политику люмпенизации населения, оставленного на оккупируемой территории, препятствуя социализации населения в новых условиях, и объявляли предательством любую деятельность, направленную на то, чтобы "население Белоруссии не терпело голода и холода, чтобы лица, которые остались после вывезенных коммунистическим режимом или после убитых на войне, в которую народ Белоруссии вовлечен не по своей воле, имели надежную опеку, чтобы дети и женщины, а также будущие матери пользовались надлежащей заботой, чтобы вдовы и сироты не бедствовали, чтобы была помощь при восстановлении уничтоженных зданий, чтобы больные и раненые имели надлежащую опеку, чтобы не было безработицы в Белоруссии"; эти цели провозглашал устав Белорусской Народной Самопомощи (БНС), учрежденной в 1941 году и представлявшей интересы белорусов в аппарате гражданской администрации.
Результатом массового обнищания стало усиление советского партизанского движения на территории Восточной Белоруссии в 1942-1943 гг. Население, еще в середине тридцатых годов оказывавшее сопротивление Советской власти (особенно ее аграрной и религиозной политике) и потерявшее в период репрессий по разным оценкам от 600 тысяч до более чем двух миллионов человек, постепенно потеряло свою интеллигенцию – и в большой степени было лишено национальных ориентиров.
Во-вторых, стройная, на первый взгляд система оккупационной администрации была лишена главного – возможности проводить единую политику по отношению к населению. При наличии, согласно "Инструкции об особых областях к директиве №21", как минимум двух организаций ее определяющих (СС и OMi) , и независимых друг от друга, все планы, разработанные этими организациями до войны, при столкновении с реальностью (и друг другом) были забыты, а решения о характере отношений с населением остались за конкретными людьми и зависели от их личного взгляда на эту проблему. При этом необходимо отметить, что экономическую политику на занятых землях определяла третье ведомство - Министерство по четырехлетнему плану под руководством Геринга, находящееся в состоянии аппаратной войны как с СС так и с ОМi.
Так, в Белоруссии командующий силами СС и полиции Ценер лишь формально подчинялся генеральному комиссару и, в отличие от него, являлся приверженцем силовых мер воздействия на население оккупированных территорий (во всяком случае, непосредственно подчинялся человеку с такими воззрениями – Г. Гиммлеру). Кубе, в свою очередь, делал ставку на сотрудничество с белорусским национальным движением. Впоследствии конфликт СС и ОМi перерастет в борьбу за то, кто будет определять политику на всех занятых территориях СССР. Как пишет один из сотрудников белорусской администрации Явген Калубович, "все зависело от ситуации на фронтах и от того, какая немецкая группа и концепция в конкретное время брала верх в Берлине и Минске". На местах не менее сильное влияние оказывали на практику оккупации личные предпочтения окружных комиссаров и офицеров вермахта, полиции, СС. Об этом в частности свидетельствует донесение оперкоманды 8 опергруппы Б полиции безопасности и СД командующему силами СС и полиции тыловой зоны группы армий "Центр" фон дем Баху-Целевскому от 3.11.1941 г. относительно "критических замечаний" коменданта пересыльного лагеря во время совещания в полевой комендатуре. Сам Кубе даже летом 1943 года не знал о будущей судьбе земли, руководство которой ему было поручено: "Отсутствие политического решения относительно будущего Белоруссии делается тормозом в планируемом управлении, да и при любом планировании вообще."
В-третьих, с самого начала войны на территории Белоруссии шла партизанская война. Советскими партизанами стали солдаты Красной Армии, попавшие в окружение, работники наркомата внутренних дел, обычные коммунисты, бежавшие или отпущенные военнопленные. "Большую роль в подполье играли окруженцы, военнопленные. Они провели большую работу по созданию партизанских отрядов, подбору людей для отправки в партизанские зоны, установлению агентурной сети. На их плечах лежала боевая подготовка и обучение подпольщиков, совершение терактов, организация и проведение боевых операций и т.д." Несмотря на то, что по советским данным уже в августе 1941 года в БССР был создан 241 партизанский отряд, до 1942 года немцы, особенно в Западной Белоруссии, не обращали на партизанское движение большого внимания. Не менее важно и то, что партизанское движение вряд ли можно назвать стихийным, его организованный характер отмечают не только советские авторы, но и их оппоненты из среды белорусских националистов. До сих пор деятельность партизан, при всей мозаичности партизанского движения на территории Белоруссии, нельзя оценить однозначно, советская историческая наука, уделив большое внимание чисто военным и пропагандистским аспектам их деятельности, создала идеализированный образ "народного мстителя", игнорируя их роль как части карательной системы НКВД и НКГБ. Следуя логике директивы Совнаркома СССР от 29 июня 1941 года о недопустимости любых форм гражданской жизни в оккупации, сжигались школы, уничтожались "предатели Советской Родины" – старосты, бургомистры, учителя, полицейские, крестьяне, сдававшие хлеб немцам (зачастую вместе с семьями). По подсчетам Юрия Туронка потери местного населения составляли около 75% общих потерь, нанесенных партизанами. "В деревне Балотца жил мой друг Лёня Ляпешка. Ему партизаны предложили идти вместе с ними. Когда он отказался, так они его застрелили. Застрелили и отца его. Младшая обхватила отца, чтоб спасти его – ей прострелили ладонь." (Примеры можно приводить долго, причем как из документов немцев и бел. националистов, так и из собственно советских партизан, партийных и военных органов)
Также на территории Западной Белоруссии действовала Армия Крайова, считавшая эти территории частью Польши, а в районе Полесья отряды украинских националистов Бандеры, Мельника, Баравца (Бульбы), деятельность которых была также обусловлена территориальными претензиями.
В районе Полесья, а также в южных районах Барановичской и Гродненской областей действовали партизанские отряды белорусских националистов, объединенные в 1942 в Белорусскую Народную Партизанку (БНП – Беларуская Народная Партызанка), организацию, проведшую совместно с Полесской Сечью Украинской Повстанческой Армии несколько операций против польских и советских партизан. Руководил отрядами Главный штаб, под руководством подполковника Ивана Шанько, совещательный орган – "Лаву атаманов" возглавлял Якуб Харэвский. К сожалению, деятельность БНП в данный момент практически не изучена и требует отдельного исследования за рамками данной работы.
Также существуют данные о попытке организации в начале 1942 года национального партизанского движения к востоку от Борисова. Организаторами были Владимир Шавель, ранее сотрудничавший с абвером, Анатолий Соколов, бывший бургомистр г. Березина, и другие. Однако на встрече с руководством советских партизан, действовавших в этой местности, практически все командиры националистов были расстреляны. Остатки соединения впоследствии были тоже уничтожены советскими партизанами.
Как отмечают некоторые современные историки, такая ситуация полубезвластия и постоянной борьбы на несколько фронтов создавала ситуацию близкую к обстановке гражданской войны в экономике, политике, и прежде всего соответствующим образом влияла на сознание людей, оказавшихся в оккупации.
Не менее отрицательно на настроениях населения отражались кровавые "пацификационные акции", карательные операции, репрессии против еврейского населения, проводимые силами полиции и СС с самого начала оккупации. Вот что писал слуцкий окружной комиссар в своем отчете Кубе: "Не говоря уже о том, что над евреями, в том числе и ремесленниками, издевались на глазах у белорусов, но и самих белорусов били резиновыми палками и прикладами карабинов... Я сам все время был вместе со своими сотрудниками среди этого, чтобы спасти то, что еще возможно. Много раз мне приходилось буквально с приставленным револьвером выгонять из мастерских немецких полицейских и литовских партизан. Это же поручение получила от меня и моя жандармерия, однако из-за дикой стрельбы ей приходилось много раз покидать улицы, чтобы не быть расстрелянной... Белорусской население, которое нам полностью доверяло теперь страшится... Я считаю, что этой акцией было уничтожено многое из того, чего нам удалось достичь за последние месяцы, и что пройдет очень много времени, пока мы вернем утраченное доверие населения." (примеров не меньше)
Таким образом, в Белоруссии сложилась очень сложная ситуация, и говорить о "всенародном отпоре оккупантам" нельзя. Вышеперечисленные факты оказывали, порой, противоположное влияние. Большинство населения выжидало, не обнаруживая ни просоветских, ни прогерманских тенденций. "При возможно обусловленной войной безучастности народа перспективы на ближайшее время не являются ободряющими" – гласит один из актов отдела пропаганды генерального комиссариата.

Bielarus' - my Mirkwood!

Создание белорусских подразделений Полиции Порядка и в составе органов безопасности Германии. Их развитие в комиссариате "Беларусь и белорусских землях тыловой зоны группы армий "Центр"


Согласно с инструкцией OKВ (Oberkommando der Wehrmacht - Главное командование вооруженных сил - ОКВ) от 3.04.1941 на всей оккупированной территории допускалось создание вспомогательного административно-полицейского аппарата, основу которого должны были составлять местные жители. Был проведен призыв в Полицию Порядка (вспомогательную полицию). Именно эта организация стала единственной, существовавшей не только весь период оккупации, но и на всех белорусских землях.
Как писал издававшийся в период оккупации журнал "Новы Шлях", сначала подразделения полиции возникали при городских и поветовых управах в качестве отделов, однако затем были переведены в подчинение немецкой полиции. Костяк минской полиции составил первый штурмовой взвод, составленный из белорусов, подготовленных в абвере. Аналогичные процессы проходили в Литве, Латвии, Эстонии, на Украине.
На личном составе и организации белорусской полиции отразились все изменения в немецкой оккупационной политике, осуществлявшейся в Белоруссии. В первые месяцы оккупации большинство наиболее важных постов в местной вспомогательной администрации и полиции Западной Белоруссии было занято поляками. Центральную же Минскую округу возглавил белорус Радаслав Астровский. Неудовольствие белорусских национальных кругов и желание польских шовинистов сохранить Западную Белоруссию в составе Польши приводило к постоянным взаимным обвинениям и конфликтам. Похожие процессы происходили в областях, граничащих с Литвой и Украиной.
После того, как Астровский вместе со своими соратниками, уезжая в Брянск, покинул Минск, в ноябре 1941 года начальником полиции стал Юльян Сакович, а в декабре 1941 года в ответ на предложение бывшего капитана польской армии (и бывшего члена Белорусской Военной Комиссии) Франтишка Кушаля, основать школу унтер-офицеров полиции были организованы курсы переподготовки для всех полицейских. Кушаль же и был назначен командиром курсов переподготовки. Обучение совмещалось с выполнением служебных обязанностей и складывалось из четырех циклов предметов: военная подготовка, немецкий язык, белорусский язык, история и география Белоруссии, политическое образование. Также были рассмотрены злоупотребления и преступления полицейских, часть которых была уволена, а часть привлечена к уголовной ответственности. Был открыт "уголок белорусского полицейского" в "Беларускай Газэте", через нее же шла вербовка новых кадров.
Затем в мае 1942 года был открыт инструкторский курс минской полиции, а фактически, как пишет Кушаль, школа белорусских унтер-офицеров.
Главным достижением этих нововведений является не просто цикл военной подготовки, а твердое осуществление намерения командиров полиции проводить национально-воспитательную и духовную работу. С середины, а, возможно, и с весны 1942 года, постепенно началась кампания по вытеснению "небелорусского элемента" с важных постов и белоруссизация всех сфер жизни. Таким образом, начинания Кушаля в органах полиции совпадают с этими тенденциями во всем управленческом аппарате генерального комиссариата.
Эти меры были дополнены начавшимся набором белорусов в полицию. Набор проводила комиссия из начальника полиции Саковича, Кушаля, начальника строевой части минской полиции Пугачева и переводчика Цвирнера. Однако, если к 1943 году доля белорусов в административном аппарате Западной Белоруссии увеличилась до 80%, то в полиции положение было хуже – 60%, некоторые районы (Лидская округа) остались под польским влиянием, усиленным присутствием партизанских отрядов Армии Крайовы. Франтишак Кушаль вспоминает: "Очень интересное положение было в Лиде. Еще перед сбором полицейских начальник окружной полиции просил меня говорить так, чтобы не углублять существовавший польско-белорусский антагонизм. Когда полицейские были построены, то я сказал, чтобы все белорусы подняли руки... оказалось, что их было не больше 20%, остальные были поляками..." Для ликвидации подобного положения представителями белорусского самоуправления в августе 1943 года было принято решение "об очистке рядов белорусской полиции от поляков. Все без исключения лица польской национальности, состоящие на службе в полиции, должны быть уволены". Однако из-за численности поляков-полицейских это решение не было полностью выполнено вплоть до конца немецкой оккупации.
В период с весны 1942 года полиция получает название белорусской не только благодаря месту расквартирования, но и постепенно становится белорусской по символике и идеологии. В августе 1943 года приказом начальника сил СС и полиции Готберга главным опекуном (hauptbetrauber) всей белорусской полиции был назначен Франтишак Кушаль, что позволило воспитывать солдат всей белорусской полиции в национальном духе. При Кушале существовал штаб, в каждой округе назначался окружной опекун (gebietsbetrauber) со своими сотрудниками и уполномоченными при каждом полицейском подразделении. Кушаль вспоминает об инспекционной поездке, проведенной в сентябре 1943 года и о влиянии национальной пропаганды на полицеских: "Моя речь обычно оказывала на полицейских очень большое влияние. Полицейские никогда не слышали перед этим, чтобы к ним обращался кто-нибудь по-белорусски и, к тому же, о том, о чем говорил я. Обычно говорили немцы, и то через переводчиков, которые передавали им немецкие слова, относящиеся исключительно к службе, или по-польски, или по-русски. тут они встретились с чем-то небывалым. Офицер-белорус в немецком мундире не только говорил с ними по-белорусски, но и называл их белорусскими солдатами, вспоминал о независимости Белоруссии". С декабря 1943 года начинается издание журнала белорусской полиции "Беларус на варце" ("Белорус на страже"), вышло 10 номеров.
Всего на территории генерального комиссариата, по данным Кушаля, насчитывалось около 20000 полицейских. П.К. Пономаренко (нач. Центр. штаба Парт. Движения, секр. ЦК КП(б) БССР) на основании данных трофейных документов и партизанской разведки определяет общую численность местной полиции в Белоруссии в 130-150 тысяч человек. Очевидно, что в данном случае Кушаль не учитывал белорусские полицейские формирования прифронтовой зоны группы армий "Центр", в Виленской области, Белостоке и районах южной Белоруссии, но и в этом случае общая численность Полиции Порядка не должна превышать 40-60 тысяч человек максимум.
Именно местная полиция была основой системы безопасности на оккупированной территории Белоруссии. Об этом свидетельствуют и потери полиции в борьбе с партизанами (в 3-4 раза превышающие потери немецкой полиции и жандармерии, например, в Вилейском округе). Полиция же обеспечивала и постоянно действующую информационную сеть, без которой борьба с партизанами было бы вообще невозможной.
На востоке Белоруссии, в Смоленской и Брянской областях также действовали вооруженные организации белорусских националистов. Примером белорусской антипартизанской деятельности может служить организация здесь отрядов Полиции порядка "белорусским штабом" Астровского, действовавшим в районе Смоленска. Главными организаторами мобильных кавалерийских отрядов полиции стали Зьмитер Касмович и Михась Витушка. Для борьбы с партизанами был применен комплекс мер: освобождение жителей районов от повинностей и налогов, запрещение реквизиций, были организованы конные и пешие отряды полиции по 100-150 человек. Командирами отрядов стали офицеры, специально освобожденные из лагерей военнопленных. Постепенно формировались батальоны полиции, создавалась система охраны важных объектов. Эти действия принесли настолько хорошие результаты, что Касмович был назначен инспектором войск Службы Порядка прифронтовой зоны, а Витушка – его заместителем. Полиция Порядка в Смоленской округе выросла до 3000 человек.
Действовало также большое количество белорусских "охотничьих (истребительных) команд" - Jagdkommandos (иногда проходят по советским документам как "лжепартизанские отряды"), подчиненных немецким органам безопасности. Эти хорошо вооруженные и набранные из лучших бойцов подразделения численностью от десятка до ста - стапятидесяти человек выявляли агентуру партизанских отрядов, осуществляли разведку больших партизанских соединений, истребляли мелкие партизанские группы. Так, например, летом 1943 года разведсводка НКГБ СССР сообщила о "лжепартизанском отряде, составленном из жителей Ельска (Полесская область БССР), охотящемся на партизан". Значительную угрозу для партизан в Белостокской области представляла организованная Белорусским Комитетом полицейская и разведывательная сеть, и его "лжепартизанские отряды". "Боевое наставление по борьбе с партизанским движением на Востоке" от 11 ноября 1942 года следующим образом характеризовало команды "охотников": "Хорошим средством для уничтожения партизанских отрядов являются команды истребителей, которые в борьбе с ними употребляют их же методы, рассчитанные на применение военной хитрости. Команды истребителей могут проводить операции в гражданской одежде в качестве "контротрядов"… Команды комплектуются из особо боеспособных людей, сообразительных и волевых командиров. Использование местных отрядов в борьбе с партизанами, как непосредственно в войсках, так и в разведывательной службе и пропаганде вполне себя оправдывает. Знание местности, климата и языка страны делает возможным в боях с партизанами применять их же методы действий. Применение такого рода замаскированной военной хитрости вселяет в партизан чувство неуверенности в своей борьбе и, тем самым, ослабляет их боевое и моральное состояние. Команды истребителей организуются при всех охранных дивизиях и комплектуются из лучших и наиспособнейших людей. Принадлежность к команде истребителей является делом чести. При всех случаях: снаряжения, обмундирования, обучения и поощрения в первую очередь считаться с командами истребителей. Наряду с собственными командами следует комплектовать также команды истребителей из числа наиболее надежных местных жителей." Формировались ягдкоманды не только при охранных дивизиях вермахта, но и в составе многих полицейских частей и при отделах СД. Подобные хорошо обученные и вооруженные белорусские отряды под командованием немецких офицеров СД и полиции действовали также в Косово (Слонимщина), в Вилейке, Новогрудке, Воложине, Кривичах и других окружных и районных центрах и их окрестностях.
Большое количество белорусов служило и в подразделениях абвера и СД, как в составе боевых частей, так и в качестве отдельных агентов и на административных должностях. По сообщениям поступавшим в ЦШПД можно определить количество разведывательно-диверсионных школ СД и абвера на территории Белоруссии в несколько десятков. Так, Белорусским ШПД в Белоруссии за 1943 год было выявлено 17 школ гестапо, со сроком обучения до полугода и общей пропускной способностью в 2000 человек. Назывались школы и курсы в Минске, Гомеле, Бресте, Витебске, Могилеве, Горках, Петрикове, Бобруйске, Борисове, Слуцке, Вилейке, Мозыре, Барановичах, Белостоке, Орше, Полоцке, Кричеве и других городах. Часть из обучающихся направлялась в тыл Красной армии, остальные, в основном, местные жители, на борьбу с советскими партизанами. Подготовкой белорусов для борьбы с партизанским движением занимались также школы на территории Германии, так, например, упоминается группа "2б" - "Борьба с партизанами" Веймарской школы абвера, укомплектованная, в основном, белорусами и украинцами.
На съезде областных комиссаров, руководителей главных отделов и отделов генерального комиссариата в Минске 8-10 апреля 1943 года референт СД в Минске оберштурмбаннфюрер Штраух заметил: "Из немецких чиновников и СС здесь работают 150 немцев, в т.ч. радисты, телефонисты и административные чиновники. Из числа местных жителей работают 1100, много украинцев и латышей... Таким образом, соотношение 1:10, отчего работа не совсем проста."
Важную помощь в борьбе с партизанами, оказывало несомненно, и Смоленское СД, в большой степени состоящее из белорусов, из которых наиболее известен Микола Алферчик (26 лет). Его история довольно характерна для белорусов, поступивших на службу в СС, поэтому ее можно привести здесь в пересказе члена русского Народно-Трудового Союза В. Кашникова: "Он в Варшаву приехал из Пинска, где осталась его семья. Его наскоро приняли в Союз, - ни он нашими идеями не успел проникнуться, ни мы его как следует не раскусили. Прибыв с нами в Минск, он съездил в свои родные места. В Пинске он не нашел ни брата, ни матери; их большевики вывезли, и он стал без разбору мстить за их гибель. В Минске связался с белорусскими националистами – самостийниками Космовичем и Витушко. Эти двое... пользовались дурной славой за сотрудничество с Гестапо. Поведение Альферчика нам явно вредило, создавало Союзу плохое имя. Мы ему в Смоленске сказали: "Хочешь идти этим путем – дело твое, но это не наш путь" и порвали с ним. Сам он с Союзом тоже прекратил связь." (Связь Касмовича и Витушки с гестапо не доказана, да они и сами покинули Минск примерно в то время, когда зона Гр. Армий Центр переместилась на восток, вся их деятельность связана именно с вермахтом, а не с СС)
Некоторые мемуаристы упоминают также о существованиии структур белорусской тайной полиции. Эта организация, возможно действовавшая в подчинении службы безопасности и СД, — одна из наиболее неизученных в истории белорусских вооруженных формирований. Ее создание и структура требует углубленного изучения.
Однако, как на территории генерального комиссариата, так и восточнее, служащие полиции и немецких разведывательных и контрразведывательных органов были лишь непосредственной частью оккупационного аппарата, что не устраивало белорусских националистов, стремившихся к созданию собственно белорусской армии. Деятели национального движения понимали, что в сложившихся условиях только собственная военная сила сможет оказать влияние на послевоенное будущее Белоруссии.

Moscow

Vy upominali o sotrudnichestve s Klyuge v tylovoj zone "Mitte"; nelzya li uznat' pro eto popodrobnee?
A nacionalnye chistki ot polyakov proizvodyat vpechatlenie sil'noe. K etomu i nemcy ne prinuzhjdali...

Bielarus' - my Mirkwood!

Относительно национальных чисток в администрации и полиции - к этому принуждала полит. реальность. Борьбу-то за "восточные кресы" для поляков никто не отменял. Они и бились за "Польшу в границах 1939 года". В провинции могли просто друг друга по ночам стрелять, а там где и полиция было в руках у поляков, и отряды АК в лесах действовали, там вообще открытый террор шел. Жестоко дрались.

Что касается Тыловой зоны гр. Армий Центр - в последнем разделе есть об этом немного. Более развернуто - позже.

Исправлено (Kurt, 07.02.2003 10:37).

Moscow

funkcionirovala kak soyuzniki AK? Togda delo drugoe.

Bielarus' - my Mirkwood!

Первые проекты полномасштабных вооруженных формирований. Создание и расформирование Вольного Корпуса Белорусской Самообороны

Первоначально мысль о том, что оружие может быть доверено кому-либо, кроме немцев, вызывала крайнее неприятие высшего руководства Германии. На совещании в Ставке верховного главнокомандующего 16 июля 1941 года Гитлер заявил: "Даже если в ближайшее время нам казалось бы более легким привлечь какие-либо чужие, подчиненные народы к вооруженной помощи, это было бы неправильным. Это в один прекрасный день непременно и неизбежно обернулось бы против нас самих. Только немец вправе носить оружие, а не славянин, не чех, не казак и не украинец". Это указание, как видно, не относилось к спецподразделениям абвера и СС, и не относилось (или игнорировалось) по отношению к подразделениям Полиции Порядка, формирование которой очевидно планировалось еще до начала военных действий против СССР.
Невозможность для немецкой армии удерживать всю попавшую в ее руки территорию собственными силами, случаи массового перехода советских военнослужащих на сторону немецких войск (в том числе и с оружием в руках) и сочувствие значительной части населения, ожидания представителей национальных движений вынудили немецкие власти создать новые формирования из не-немцев.
В Белоруссии до середины 1942 года, если не учитывать спецслужб Третьего рейха, полицейских подразделений и партизанских формирований БНП, белорусы могли нести военную службу лишь в частях, которые были непосредственной частью немецкого полицейского и военного аппарата.
Необходимо, однако, отметить, что практически весь период оккупации в Белоруссии (особенно на юге) существовали сельские отряды самообороны, созданные самими местными жителями для защиты от грабежей, иногда поддерживаемые партизанами, а чаще немцами, вынужденными мириться с ними, так как существование этих отрядов существенно облегчало получение правдивой информации о районе, защиту собранного урожая от партизан, а значит, и выполнение поставок. Часто такие аморфные формирования включались в национальные антипартизанские силы.
Так, например, по инициативе бывшего подпоручика польской армии Бориса Рагули в октябре-ноябре 1943 года в Новогрудке был создан добровольческий кавалерийский эскадрон из учащихся городского училища. По свидетельству Кастуся Мерляка, одного из офицеров эскадрона, эта часть, не имевшая ничего общего с национальными формированиями, созданными под эгидой генерального комиссара, использовала национальную символику и знаки различия. Фотография, приведенная в книге В.П. Романовского, показывает офицера эскадрона в форме СС или Организации Тодта со стандартной красной повязкой с черной свастикой в белом круге, для создания национальной, бело-красно-белой гаммы по краям повязки пришиты белые ленты.
Создание таких отрядов облегчалось наличием большого количества оружия, оставленного Красной Армией, а также, тем, что в центральных и западных районах Белоруссии советские власти не успели провести мобилизацию, взятые же в плен немцами советские солдаты белорусского происхождения отпускались из лагерей военнопленных домой. Возглавлять такие отряды могли бывшие офицеры польской, красной, иногда царской армий. Часто такие отряды возникали по договоренности между местной белорусской администрацией и оккупационными властями, о чем свидетельствует следующий документ Борисовской комендатуры, направленный в органы местного самоуправления: "Относительно: охраны мостов. Так как недостаточно работников Службы Порядка прилегающих волостей для обеспечения постоянной охраны мостов, необходимо организовать им помощь местного населения, на какое возложить охрану мостов. Относительно обеспечения оружием нужно договориться с Гестапо. Просьба доложить о сделанном в этом направлении к 10.5.1942 г."
В то же время оккупационная администрация в лице Вильгельма Кубе не могла не отметить усиление партизанского движения в 1942 году и то, что карательная политика, проводимая органами СС и полиции безопасности, не только не приносит результатов, но и наносит большой вред всей антипартизанской деятельности, подрывая доверие населения к немцам и увеличивая количество беглецов в лес.
Как гласит отчет руководителя отдела пропаганды Х.-И. Шретера по результатам совещания областных комиссаров, руководителей отделов и главных отделов генерального комиссариата в Минске 8-10 апреля 1943 года: "Когда часто слышишь, что, например, белорус из района тыла прошел вместе со своей семьей более 100 км пешком до своей освобожденной Родины, чтобы поступить на службу к немцам, преданно управлял своей деревней, а потом был расстрелян со всеми арестованными мужчинами, потому что из одного дома стреляли в немца; когда в различных местах посетители кинотеатров после окончания сеансов хватаются и отправляются на работу в Рейх, когда руководитель ведомства, которому нужны помощники для уборки снега, приказывает оцепить высшие учебные заведения, так что слушатели курсов панически убегают через окна в лес – тогда не помогает самая лучшая пропаганда!"
О партизанских методах "работы с местным населением" свидетельствует приказ командующего силами безопасности тыловой зоны группы армий "Центр" генерала фон Шенкендорфа от 3 августа 1942 года: "Партизаны пытаются путем насильственного увода жителей и скота создать впечатление, что жители борются на их стороне. Тем самым они провоцируют нас на карательные меры, которые используют в пропаганде против нас".
Все эти причины привели к тому, что в июне – июле 1942 года Кубе, активно выступая против карательных акций, санкционировал создание широкой сети органов белорусского самоуправления, подчиняющейся Главной Раде БНС, было разрешено употребление национальной символики – бело-красно-белого флага и герба "Погоня".
Центральной частью и, возможно, одной из основных целей этих политических акций стало разрешение на формирование Вольного Корпуса Белорусской Самообороны (Weissruthenische Selbstschutzmannschaft Freikorps, Вольны Корпус Беларускай Самааховы – БСА), озвученное Кубе в 1942 году во время празднования 22 июня – Дня Освобождения Белоруссии от большевиков. Формирование корпуса было поручено органам БНС. Подготовкой личного состава ведала, в первую очередь, белорусская минская полиция.
Руководитель курсов подготовки полиции Франтишак Кушаль, которому председатель БНС др. Ермоченко поручил разработать проект формируемого соединения, представил свой проект командующему силами СС и полиции Ценеру. По этому плану предусматривалось создание полного армейского корпуса (по немецкой классификации) в составе трех дивизий. Штаб корпуса должен был находиться в Минске, дивизии должны были быть расположены в крупных центрах генерального комиссариата. Оперативной зоной дивизии, находящейся в Минске, должны были стать Минская и Слуцкая округи, дивизии, находящейся в Барановичах, - Барановичская, Новогрудская и Слонимская, дивизии, расположенной в Вилейке, - Вилейская, Глыбокская и Лидская округи.
15 июля командующий силами СС и полиции, ознакомившись с проектом, отдал приказ о формировании Корпуса. Однако, Ценер полностью изменил структуру Корпуса. Им предусматривалось создание сети антипартизанских частей по всему генеральному округу. В каждом районе набиралось добровольческое подразделение силой от роты до батальона, находившиеся под командованием немецкой полиции. Приказом Ценера же устанавливался универсальный знак отличия подразделений Самообороны - повязка со свастикой. Согласно с приказом начальника немецкой полиции Клепша от 10 сентября 1942 года БСА делилась на части постоянной службы и части, которые призываются на несколько дней в неделю. Конечно, управлять деятельностью этих небольших частей, а при надобности подавить их мятеж было бы гораздо легче, чем дивизий, запланированных Кушалем.
Прошел съезд окружных руководителей БНС, началась подготовка к приему добровольцев, немецкие власти пообещали передать затем частям БСА нужное количество оружия. На окружных руководителей БНС было возложено снабжение и обмундирование частей БСА своей округи.
Был организован штаб БСА, главой которого стал подполковник Язэп Гутька, для подготовки соответствующего количества кадров начали свою деятельность минские офицерские курсы. На основе немецкого устава был разработан и издан в 1943 году белорусский военный устав. Всего было переподготовлено около 270 офицеров. Многие офицеры были распределены инструкторами унтер-офицерских школ. По всему генеральному округу были открыты курсы, на которых, по сообщениям белорусской прессы периода оккупации, получили подготовку несколько тысяч унтер-офицеров.
Советская историческая наука утверждает, что добровольцы в Самообороне отсутствовали, однако, как солдаты БСА, так и некоторые современные исследователи утверждают обратное. Тем не менее, документы Армии Краевой свидетельствуют, что в некоторых местностях вербовка превратилась в частичную мобилизацию. Для срыва вербовки и разложения белорусских антипартизанских формирований советскими партизанами и органами ЦК КП(б)Б и ЛКСМБ был разработан комплекс специальных мероприятий, а также отпечатан ряд листовок ("Кто послушается немцев и пойдет в их войско, тот запятнает себя вечным позором…", "Что такое "Белорусская самопомощь"?", "Кто пойдет в немецкие "добровольцы", тот погибнет как предатель народа", "Что такое "Свободный корпус Самозащиты", "К белорусским хлопцам, которых немцы завербовали в полицию" и др.)
Тем не менее в Самооборону влилось около 15 тысяч добровольцев и мобилизованных, а также, возможно, частично, профессиональные полицейские кадры. Всего было сформировано 20 батальонов и несколько меньших подразделений постоянной службы, которые иногда подчинялись окружному командованию немецкой полиции, а иногда - нет. Численность резервной службы БСА пока не поддается оценке.
Несмотря на то, что все требования руководства полиции и СС были выполнены, Гиммлер - решительный сторонник самого жесткого обращения с населением и противник любых политических уступок, не был доволен существующим положением. Батальонам БСА не выдавали оружия и требовали их перехода на статус полицейских батальонов, находившихся под командованием немецких офицеров и использовавших немецкий язык в качестве командного. Было запрещено использовать в БСА названия офицерских рангов, лишь должности (командир взвода, командир роты - как в восточных формированиях вермахта). Ценер уже в июле 1942 года был смещен приказом Гиммлера, его заменил В. Шимана, затем, в октябре 1942 года, после того как Шимана стал подвергать критике практику проведения больших карательных операций, их место занял бригадефюрер СС и генерал-майор полиции Курт фон Готберг. Готберг, в результате административных изменений в аппарате СС фактически стал управлять всей антипартизанской деятельностью как на территории генеральной округи, так и на территории Белоруссии, находящейся под военным управлением (тыловая зона группы армий "Центр").
При поддержке Кубе Самооборона была сохранена, а шефом ее стал Кушаль. Главный Штаб БСА был ликвидирован. Его функции остались у аппарата Главного Референта БСА (новое название должности Кушаля). Все указания из центральных органов БСА проходили немецкий контроль.
Тем не менее, вопросы вооружения и амуниции так и не были решены: оружие практически не выдавалось. «Все командиры и стрелки ходили в своей одежде, часто в лаптях…», а оружием себя обеспечивали самостоятельно: в 1941 году Красной Армией было брошено огромное количество вооружения, иногда же солдаты БСА покупали оружие у немецких или итальянских солдат, или ... у партизан, как пишет Сергей Хмара, - за пару бутылок водки. Таким образом, Рудзенский батальон Минской округи полностью вооружился, обменяв купленных у крестьян баранов на немецкое оружие. Многие предметы обмундирования и амуниции изготовлялись для частей Самообороны кустарно, происходили сборы продуктов и средств у населения: "60000 рублей собрали уже крестьяне волости на поддержку своих защитников. Кроме того деревни проводят добровольные сборы продуктов для кухни Самообороны. При помощи крестьянства и трофеев, захваченных у бандитов, рота самообороны оделась в шинели и сапоги. Все знают мундир добрамыских самооборонцев - серую шинель погонами и белую зимнюю каску с красными полосами и Погоней. На рукаве бело-красно-белая повязка. Для лучшей маскировки во время ночных летучих патрулей самооборонцы получили специальные белые плащи".
Полицией безопасности СД по договоренности с командованием БСА, возможно в качестве спецподразделения, был сформирован белорусский полицейский батальон N13 при СД. Эта часть была создана в январе 1943 года при помощи белорусской администрации из молодежи Бобруйского, Полоцкого, Барановичского, Молодечненского и Брестского округов, и в значительной степени находилась под командованием белорусских офицеров. Солдаты были хорошо вооружены и носили серую полевую форму "общих СС" со щитком национальных цветов. К осени 1943 года формирование имело большой опыт борьбы с партизанами, насчитывало 1000 человек, по-ротно и по-взводно расположенных при районных и окружных отделениях СД, и, возможно, было одним из наиболее боеспособных антипартизанских частей в Белоруссии.
Также был сформирован Белорусский батальон охраны железных дорог. Договоренность об его формировании была достигнута в сентябре 1942 года, а после подготовки, к январю 1943 года первая рота добровольцев приступила к охране железной дороги в районе Минска. Весь батальон насчитывал около 1000 человек, рассредоточенных по-взводно по всей Белоруссии.
Мобильные отряды Самообороны, хорошо ориентирующиеся в местной обстановке, представляли серьезную угрозу для партизан. Как свидетельствует опыт развития антипартизанских частей в Прибалтике, а также деятельность одного из ветвей белорусского национального движения на Смоленщине (Радослав Астровский, Змитер Касмович, Михась Витушка), подразделения, набранные из местных жителей, успешно противостоят партизанским формированиям: "...Как представитель Главного командования во фронтовой полосе я выражаю свою признательность бывшему начальнику округа господину Астровскому Р.К. за его успешную деятельность. В центральной полосе организована мощная охранная сила стражи, которая, несмотря на трудности, работает с успехом" .
Судя по всему, партизаны понимали угрозу, исходящую из существования Самообороны, как свидетельствуют немецкие источники - "Ненависть партизан к местной белорусской Самообороне фанатична и безмерна".
Однако, весной 1943 года белорусские националисты пошли на шаг, который фактически поставил крест на Самообороне. 4 марта 1943 года на съезде руководства БСА и БНС была избрана комиссия по составлению меморандума с требованием полной автономии Белоруссии, создания белорусского правительства и белорусской армии. Планировалось провозгласить отделение Белоруссии от Советского Союза и объявить ему войну "как врагу белорусского народа, посягающему на его независимость". Было отмечена необходимость создания и вооружения белорусской национальной армии для обеспечения спокойствия в тылу фронта. Немцам было обещано полное использование ресурсов Белоруссии в интересах борьбы с большевизмом, обеспечение безопасности коммуникаций, выполнение военных поставок и участие белорусской армии в борьбе на фронте. Кушаль же издал и разослал приказ о создании структуры постоянных призывных отделов БСА и написал соответствующую инструкцию.
Эти действия вызвали немедленную реакцию СС. Ермоченко был обвинен в антинемецкой деятельности и государственной измене (следствие было начато органами СД еще год назад), а затем в злоупотреблениях, и был вынужден покинуть Белоруссию. Сама Белорусская Народная Самопомощь было переименована в просто "Белорусскую Самопомощь" (Беларуская Самапомач - БСП), ее функции были сведены лишь к благотворительной деятельности. А в начале мая 1943 года Белорусская Самооборона приказом начальника полиции порядка полковника Клепша была расформирована, а ее личный состав перешел под юрисдикцию Полиции Порядка, охраны железных дорог, влился в состав белорусских полицейских батальонов, местных белорусских отрядов с неопределенным статусом (типа эскадрона Рогули). Часть солдат БСА была отправлена на принудительные работы в Германию. Однако, хотя юридически Самооборона перестала существовать, подразделения БСА в Слонимской, где батальон был приравнен по статусу, обмундированию и снабжению к немецким частям, и Глубокской округах сохранились с названием "Белорусская Самооборона" до июня 1944 года.
Полковник Клепш объяснил причину роспуска Самообороны следующим образом: "Попытка создать самооборону из белорусов-добровольцев, чтобы они независимо от своей работы в случае необходимости несли вооруженную службу, сорвалась по нескольким причинам: во-первых, несмотря на многочисленные попытки, оказалось невозможным получить от вермахта необходимое количество трофейного оружия. Во-вторых, безоружные самооборонцы и их семьи подвергались постоянно нападениям и террору со стороны банд, как только стало последним известно о создании самообороны. В-третьих, эти люди, за редким исключением, оказались ненадежными, так как легко поддавались вражеской пропаганде и симпатизировали противнику. Имели место случаи, когда численно крупные патрули самообороны, вооруженные винтовками и автоматическим оружием, вместо оказания сопротивления перебегали к бандитам. К тому же еще проведенная согласно заданию Белорусской Самопомощи мобилизация людей… была осуществлена не в соответствующем условиям духе и, в конце концов, была поручена жандармерии". Однако, несмотря обвинения в ненадежности, развитие событий вокруг организации Самообороны свидетельствует о том, что именно "несоответствующий условиям дух" и стремления белорусских националистов привели идею Самообороны в противоречие с политикой руководства нацистской Германии.
Таким образом, многообещающий проект Кубе и националистов был свернут за несколько месяцев до начала массированных действий партизан в период подготовки и проведения летнего наступления германской армии в районе Курска. Судьба частей Самообороны показала националистам насколько тяжело создание вооруженных сил в условиях оккупации, но несмотря на это именно опыт по созданию Белорусской Самообороны стал той необходимой почвой, на которой вставали новые боевые части, именно в рядах БСА сформировался костяк будущих подразделений. Для общественного мнения это был многозначительный прецедент - впервые за 20 лет возникли боевые части, официальной целью которых стала защита Белоруссии.

*послушно идя туда, куда послали :)*

Спрашиваю. Курт, что такое тридцатая дивизия?

Bielarus' - my Mirkwood!

После советского наступления в ходе операции "Багратион" на территории Германии и Генерал-губернаторства оказалось большое количество белорусов. Здесь находилось также много белорусов, вывезенных на работу в период оккупации. По разным оценкам, общая численность белорусов на территориях, удерживаемых немецкими вооруженными силами, составляла от 500 тысяч человек до 1 миллиона. С этим белорусским населением призвана была работать Белорусская Центральная Рада в последний период войны.
12 июля Белорусская Центральная Рада возобновляет свою деятельность, находясь в Берлине. Одним из важнейших направлений деятельности Рады стала реорганизация частей Белорусскай Краевой Обороны и вербовка в белорусские военные формирования новых солдат, организация антисоветского партизанского движения на территории Белоруссии.
Эти расчеты совсем не были призрачными. На территории Германии существовали части БКА, офицерская школа БКА, 13-й батальон СД, подразделения батальона железнодорожной охраны, отряды Полиции Порядка, белорусские полицейские части, несколько тысяч членов Союза Белорусской Молодежи. Кушаль впоследствии писал: «Кроме того в армию очень охотно пошли бы беженцы из Белоруссии, «восточные работники» - белорусы и другие. Если бы немцы дали возможность собрать всех этих людей, то можно было бы рассчитывать на три боевые дивизии». Таким образом, БКА сохранила значительную часть боеспособных войск и офицерского корпуса БКА, что позволяло при вербовке добровольцев создать не менее одного армейского корпуса.
Первоначально предполагалось создать Белорусский легион, в который предполагалось переформировать БКА. Легион планировалась создать с помощью Штаба инонациональных добровольческих частей (Fremdvolkischerfreiwiligeverbanden) генерала Э.Кестринга при начальнике Генерального штаба. В рамках подготовки к этому в сентябре 1944 года был создан первый кадровый батальон БКА под командованием капитана Петра Касацкого, ставший резервом и школой офицерских кадров для будущих частей. Были организованы офицерская и унтер-офицерская школы, курсы повышения квалификации офицерского состава. Тем не менее выяснение того, к компетенции Вермахта или СС относится формирование Легиона затянулось значительное время.
В это же время большая часть белорусских частей вместе с некоторыми русскими, казацкими и украинскими подразделениями была влита в состав новосформированной 30-й (1-й русской) дивизии Ваффен СС. Дивизию возглавлял оберштурмбаннфюрер СС и подполковник охранных полиции (Schutz-Polizei) Ганс Зиглинг. Дивизия состояла из четырех гренадерских полков, артиллерийской части №56 и кавалерийского эскадрона №68, некоторые подразделения дивизии полностью состояли из белорусов. На 60-70% дивизия состояла из частей белоруской полиции, БКА, Самообороны, но Зиглинг не согласился с предложением белорусских офицеров придать дивизии белорусский национальный характер. В сентябре 1944 годы дивизия начала боевые действия на Западном фронте против французских отрядов Сопротивления и англо-американских войск. Не имея никакого желания сражаться с западными союзниками, солдаты-белорусы индивидуально и большими группами начали переходить на сторону противника с оружием в руках, многие из них потом продолжили свою службу в польской армии генерала Андерса. Впоследствии дивизия была расформирована и ее остатки вошли в состав частей Комитета Освобождения Народов России и нескольких строительных батальонов.
Подобное изменение отношения к "расово-чистым" Войскам СС наблюдалось уже с 1942-43 года. Так, в сентябре 1943 года во время посещения рейхсфюрером СС дивизий СС на Украине Гиммлеру было заявлено, что брошюра "Недочеловек", являющаяся основным инструментом расистской пропаганды против народов Восточной Европы, потерпела поражение среди личного состава Войск СС. Тогда же получала распространение новая концепция СС - идея "европейских СС, которые должны быть созданы для огромного европейского пространства равноправными народами".
Есть требующие уточнения сведения о существовании и боевых действиях в Италии некоторых белорусских частей, иногда называемых штурмовой бригадой СС «Беларусь». Существуют данные о ее участии в боях под Монте - Кассино, и о том, что на 16 декабря 1944 года в ее составе насчитывалось 4400 человек. Возможно, что эта часть формально состояла из нескольких белорусских батальонов, сформированных белорусской эмиграцией и пополненных затем отдельными частями, эвакуируемыми из Белоруссии.
В декабре 1944 года было решено, что процесс создания белорусских частей входит в компетенцию органов СС. На переговорах БЦР и СС было достигнуто соглашение о формировании новой 30-й гренадерской дивизии СС (первой белорусской). Командиром дивизии назначался немец, ее штаб решено было сделать смешанного состава, командиры уровня полков и ниже - белорусы, командный язык - белорусский. Часть первоначального состава дивизии была передана в качестве отдельного белорусского подразделения в 38-ю гренадерскую дивизию СС "Нибелунген". Фактически в Гиршау (Бавария) было сформировано 3 батальона общей численностью в 1094 человека, которые под командой Кушаля перешли на сторону американцев 30 апреля 1945.

Bielarus' - my Mirkwood!

Вернемся в 1943 год.

Продолжение работы по созданию национальных формирований: создание военизированного Союза Белорусской Молодежи


Неудача Самообороны, вызванная враждебностью высшего руководства СС, вынудила Вильгельма Кубе и деятелей белорусского движения искать другие формы борьбы за белорусские вооруженные силы. Главное внимание было уделено воспитанию подростков и молодежи как национально сознательной и образованной силы, которая будет, впоследствии фундаментом вооруженных сил, и которую можно будет использовать на работах в интересах Германии практически немедленно.
Речь идет о создании массовой молодежной организации, основной целью которой было бы "освобождение белорусской молодежи от враждебных и вредных влияний, ее моральное возрождение и воспитание в духе Новой Белоруссии под руководством национал-социалистической Германии". Известно, что небольшая молодежная организация существовала уже осенью 1941 года в районе Глубокого, однако общебелорусского молодежного объединения не существовало.
Еще в 1942 году оккупационные власти, кроме гражданской администрации, считали любую организацию белорусской молодежи не только невозможной, но и преступной: "Самая опасная возрастная группа - 17-21 год. Она заражена на 99%, и ее следует вычеркнуть из списка живых. Наибольшей ошибкой было бы организованно собрать население этого возраста и воспитывать его партийными силами. Таким образом были бы выращены только банды заговорщиков". Но, очевидно, реальное положение дел резко противоречило подобным докладам, о чем свидетельствует успешная вербовка в Самооборону.
Подготовка к организации Союза Белорусской Молодежи (Саюз Беларускай Моладзі - СБМ) велась с начала 1943 года. В ней участвовал Фабиан Акинчиц (убит партизанами в марте 1943) продолжавший работу с военнопленными белорусской национальности, многие руководители СБМ были набраны им из числа пленных офицеров Красной Армии. В Альбертине был открыт центр обучения для юношей, в Дроздах - для девушек. В них проходила подготовку молодежь, наиболее проявившая себя ранее, впоследствии часто именно они становились руководителями групп молодежи.
Вильгельм Кубе объявил о основании Союза Белорусской Молодежи 22 июня 1943 во время торжества в Минском городском театре. Органом управления СБМ провозглашался штаб СБМ, во главе которого встал Михаил Ганько (25 лет, освобожден из лагеря военнопленных по ходатайству Акинчица), работой среди девушек руководила др. Надежда Абрамова (36 лет).
Устав СБМ следующим образом определял цели и задачи Союза: "СБМ - объединение молодых белорусов и белорусок, цель которой - самоогранизация и воспитание белорусского народа. Он - единственная организация, которая, наряду со школой и отцовским домом имеет право на воспитание молодежи… Национал-патриотическое воспитание проводится путем ознакомления с прошлым белорусского народа и страны, изучения родного белорусского языка и культуры, развития своих национальных особенностей и признания своего отечества… Путем морального воспитания выжить из народа рабскую психику, которая принесла белорусскому народу такой тяжелый урон. Материализм со всеми явлениями, которые его сопровождают, должен быть противопоставлен высоким понятиям добропорядочности, трудолюбия, героизма и честолюбия… Путем физического воспитания выработать физически сильного, трудоспособного и жизнерадостного белорусского юношу и здоровую белорусскую девушку, которая должна в будущем стать высоконравственной женой и хорошей матерью. Через культурную работу и развитие национальных особенностей дать белорусской молодежи возможность обратить свое внимание на неисчерпаемые богатства двухтысячелетней арийской культуры и узнать прошлое своего народа и его жизненное пространство. Путем хорошего школьного и общественного образования и обучения грамотности, белорусская молодежь должна почувствовать свою ответственность за судьбу и благополучие отечества и быть всегда готовой трудится для своего народа и служить ему."
Однако, нацистская составляющая идеологии СБМ было лишь ритуальным фоном для традиционной пропаганды белорусскго национализма.
Членство было добровольным. Евреи в Союз не допускались. К СБМ могла принадлежать молодежь от 10 до 20 лет. Организация делилась на три возраста: 10-14 лет, 15-18 и 19-20 лет. СБМ отличался четкой организацией, частично заимствуя ее у Гитлерюгенда. Подготовка и обучение молодых людей проходила в условиях, приближенных к военным. Для новообразованного Союза был характерен достаточно высокий образовательный уровень. Большая часть членов СБМ получала военную подготовку.
Проводились экскурсии активистов СБМ в Германию, где белорусская молодежь знакомилась методами работы аналогичных организаций Германии, была принята в министерстве Розенберга, проводились концерты белорусской песни. Делегация немецкой молодежи нанесла ответный визит в Белоруссию. С помощью руководства Гитлерюгенда для членов СБМ была закуплена особая униформа. Члены СБМ носили нарукавные повязки национальных цветов с эмблемой организации.
СБМ быстро завоевал популярность среди молодежи, и его ряды неуклонно росли. К концу 1943 года в СБМ входило 40 тысяч белорусских юношей и девушек, а летом 1944 года его численность достигла 100 тысяч человек. Для сравнения, на территории Белоруссии в период оккупации в подпольных парторганизациях было 35 тысяч кандидатов и членов партии (до войны - около 70 тысяч), комсомол же к 1 апреля 1941 года насчитывал 264620 человек , из которых многие в период немецкой оккупации вошли в СБМ, служили в полиции и других военных формированиях.
Советскими партийными органами, партизанами и органами госбезопасности предпринимались активные действия по развалу националистической молодежной организации. Так, уже на следующий день после официального объявления о создании СБМ Центральным штабом партизанского движения перед Белорусским штабом партизанского движения была поставлена задача внедрить свою агентуру в Союз. Местными и центральными партийными и партизанскими органами печати оперативно печатались специальные листовки и статьи в газетах с призывами переходить на сторону партизан с оружием в руках, убивать организаторов СБМ. Были предприняты попытки захватить лагерь в Альбертине и уничтожить руководство СБМ. Однако, судя по численности СБМ, не соответствуют действительности слова одного из партийных руководителей: "В Барановичской области, как и во всей Белоруссии, врагу не удалось вовлечь в СБМ сколько-нибудь значительное число юношей и девушек."
Деятельность СБМ не ограничивалась воспитанием молодежи. Союз Белорусской Молодежи принимал участие во многих военных и промышленных проектах германской администрации. Через СБМ проводились наборы белорусской молодежи во вспомогательные службы Люфтваффе (Luftwaffe), военно-строительную Организацию Тодта, во вспомогательную службу ПВО и в военно-воздушную промышленность Рейха (они подчинялись группе СБМ "Германия", подотчетной молодежному отделу в Восточном министерстве).
300 парней работало в минских авиационных мастерских Люфтваффе, около тысячи было направлено на заводы Юнкерса в Штрасбурге, Десау, Магдебурге, Цитау (по другим сведениям на заводах Юнкерса работало около трех тысяч молодых людей ), около двух тысяч человек работали и учились в Организации Тодта в Германии (Берлин, Рошток, Ратибор, Гельзенкирхен-Буэр, школа руководства СБМ под Майнингеном). Всего в авиационной промышленности было занято примерно 4500 - 5000 членов СБМ.
Около 5000 членов СБМ записалось в вспомогательную службу Люфтваффе, из них 2354 белорусских парня были зачислены в части зенитной артиллерии Специальной Военной Командой Центр (Kriegseinsatzkommando Mitte) и, возможно, сражались в частях ПВО на центральном участке Восточного фронта. Работавшие и служившие в системе Люфтваффе получали обмундирование немецких военно-воздушных сил, но при этом сохраняли символику СБМ .
Летом 1944 в Германию дополнительно прибыла пятитысячная группа молодежи для службы во вспомогательной зенитной службе, затем она была распределена по зенитным батареям по всей Германии.
Как пишет бывший руководитель Рабочей Группы СБМ, белорусские молодежные военные и рабочие контингенты обычно снабжались также, как и немецкая молодежь на тех же предприятиях.
Советские листовки этого периода говорят о принудительных наборах, однако бывшие члены организации не приводят фактов в подтверждение этого и скорее воспринимают как трудовую мобилизацию.
Большое количество членов СБМ входило в белорусские вооруженные формирования, а также обучалось в разведшколах абвера и принимало участие в борьбе с партизанами. Так, в Минской разведшколе (ул.Островского) в мае 1944 года был проведен выпуск молодых агентов, набранных из рядов СБМ. Также весной-летом 1944 года в 9-й армии вермахта был проведен эксперимент по созданию при каждой дивизии группы из ста "молодых добровольных помощников" из русской молодежи и СБМ.
Подводя итоги, можно сказать, что фактически Союз Белорусской молодежи стал многотысячным резервом белорусского национального движения, большая часть молодежи восприняла национальные идеалы и стала одной из опор создания национальных формирований в последний период немецкой оккупации. Естественно, что оккупанты ставили своей целью не только это как противовес партизанскому движению, но и использование потенциала СБМ в своих военных и хозяйственных целях. Важность создания этой белорусской молодежной организации подтверждает то, что руководство СБМ в июне 1943 года вошло в новый белорусский представительный орган, учрежденный Кубе вместо скомпрометировавшей себя перед СС БНС, - Белорусский Комитет (Раду) Доверия.

Давно уже собираюсь спросить, все руки не доходят. :-) Курт, у вас очень аккуратно обходится вопрос о расовой политике гитлеровцев. В частности уничтожение евреев (каковое ими и проводилось). Как к этому относились белорусские националисты?

Bielarus' - my Mirkwood!

Единственной группой, которая разделяла идеологию НСДАП была очень малочисленная Партия бел. нац-социалистов (до 100 человек в лучшие для ПБНС времена), лидер которой считал "традиционных" националистов реакционерами.
Расовых принципов НСДАП кроме них в политике не воспринимал никто, а их влияние на белорусское национальное движение было минимальным - ни один из членов ПБНС ни разу не вошел в состав центральных органов бел. самоуправления в период оккупации.

И уничтожение евреев у подавляющей части людей (даже тех, кто, как писал в своем отчете один командир кавалерийского полка СС, проводивший антипартизанскую операцию в 1941 году на Полесье, был антибольшевистски и антиеврейски настроен) вызывало только отрицательную реакцию.

Moscow

izvestnogo mne starichka s gruppoj tiovarishej-evreev v 1942 hitro spasli ot nemcev belorusskie "policai" gde-to bliz Slonima. I optpravili v les. K partizanam...

Moscow

pod Slonimom, 42 god?

Bielarus' - my Mirkwood!

Слонинимская округа в сеедине 20 века - один из наиболее националистических регионов Беларуси.
Именно про Слонимскую Самооборону как о наиболее ярком примере борьбы населения с партизанами вспоминал Готберг в апреле 1943.

Слонмскую Самооборону (вместе с Глубокской) даже не расформировали при общем расформировании Белорусской Самообороны, а приравняли к регулярным частям вермахта по снабжению.

А в 1942 году это могли быть и местные полицейские и самооборонцы.

Еще что ли вопросы позадавать. :-)

Курт, а какова была судьба этих вооруженных формирований после окончания войны? Вот вы писали, что белорусское подразделение 38 дивизии СС перешло на сторону американцев в апреле 1945 (вовремя, однако, успели :) ). Какова была судьба остальных?

Bielarus' - my Mirkwood!

Отвечаю на вопрос Ципор об отношении немецких оккупационных властей, воинских и военизированных немецких (и союзных им) частей к населению СССР и других стран.

На этот вопрос нужно (и можно) отвечать либо очень долго, либо очень коротко.

Если очень коротко - оно было очень разным. Золотую середину между некоторыми, мягко говоря, несоответсвующими истине утверждениями советских историков и более объективными, но все же идеализирующими действительность тезисами К.Г.Пфеффера, который, хотя и признавал влияние доктрины нацизма на отношение к населению окк. областей, при этом пытался свести военные преступления к отдельным "эксцессам" (в статье "Немцы и другие народы в период ВМВ"), найти тяжело.

Исправлено (Kurt, 22.02.2003 19:20).

Bielarus' - my Mirkwood!

"Вот вы писали, что белорусское подразделение 38 дивизии СС перешло на сторону американцев в апреле 1945 (вовремя, однако, успели :) ). Какова была судьба остальных?"

Подождите :)

Bielarus' - my Mirkwood!

ОТ БЕЛОРУССКИХ БАТАЛЬОНОВ ПОЛИЦИИ И "ОБОРОНИТЕЛЬНЫХ ДЕРЕВЕНЬ" К БЕЛОРУССКОЙ КРАЕВОЙ ОБОРОНЕ СЕНТЯБРЬ 1943 - ИЮЛЬ 1944)

4.1 Процесс формирования белорусских полицейских батальонов

Еще с августа 1942 года немецкие полицейские власти начали формирование белорусских полицейских батальонов более зависимых от них, чем части Самообороны. При этом использовался уже имеющийся опыт создания полицейских батальонов из прибалтов и украинцев.
Первый батальон получил номер 49. Однако полное незнание немецкими офицерами белорусского языка, нежелание воспользоваться помощью органов БСА и БСП при наборе (что вылилось в облавы на "призывников") и игнорирование советов офицеров Самообороны привели к негативным результатам. Распространилось дезертирство, батальон стал распадаться. Смена немецких офицеров эстонскими офицерами, знающими русский язык, также не смогла исправить ситуацию в батальоне. В конце концов, немцы были вынуждены пригласить в батальон офицеров с белорусских офицерских курсов Самообороны на должности командиров взводов и рот, только после этого положение в части улучшилось, и батальон смог принять участие в боевых действиях.
Вторая волна формирования полицейских батальонов началась в сентябре-октябре 1943 года. Была объявлена локальная мобилизация в Баранавичской (60-й батальон) и Слонимской (48-й батальон) и Слуцкой (36-й полицейский полк) округах. Мобилизация, проведение которой было поручено местной белорусской администрации, дала неожиданный результат - на нее откликнулось столько призывников, что часть из них пришлось переправлять в другие местности Белоруссии, где планировалось создавать батальоны. Создавались подобные части и в других районах Белоруссии.
Каждый батальон состоял из четырех рот, в каждой из которых насчитывалось 124 человека в составе пулеметного взвода и трех пехотных взводов. Полностью укомплектованный батальон должен был включать 501 солдата и офицера, однако часто его численность доходила до 700 - 1000 человек. 36-й полицейский полк, сформированный, видимо, на базе одноименной немецкой части, состоял к 1944 году из трех белорусских батальонов, в каждом из которых было до роты немцев. По данным, полученным партизанами от захваченных в плен солдат, батальоны полка по очереди выезжали на фронт и на антипартизанские акции.
Эти части находились в прямом подчинении немецких полицейских властей, неудивительно, что Кушаль в своих мемуарах вспоминает лишь о части батальонов, возможно, что об организации других у него просто не было сведений. Большая часть их офицерского и унтер-офицерского состава была немецкой, т.к. в декабре 1943 года Готберг, по-прежнему не доверяя белорусским полицейским частям, постановил в каждом батальоне иметь по 8 офицеров, 58 унтер-офицеров и 8 других должностей, занимаемых немцами. По другим данным, в каждом батальоне был немецкий командир, адъютант и еще 31 немец. Такой разброс данных свидетельствует о том, что немецкий руководящий состав редко когда достигал в батальонах установленного Готбергом количества.
Из-за недоверия немецких властей и пренебрежительного отношения, с одной стороны, и неприятия белорусскими солдатами и офицерами чужого офицерства часто возникали конфликты. Однако, недоверие немцев возникало, вероятнее всего, не от низких боевых качеств белорусского личного состава, а вследствие бесконтрольного распространения белорусского национализма, что вызывало опасения немецких властей. Франциск Кушаль не раз отмечал, что немецкие офицеры стремились выжить из батальонов белорусских офицеров и унтер-офицеров. Однако все эти части имеют право называться национальными, т.к. именно национальная идея помогала создать данные подразделения и вести их в бой. То, насколько была распространена идеология национального движения среди солдат, показывает факт увенчавшихся успехом «решительных просьб» о разрешении нашить на левый рукав немецкой формы бело-красно-белый флажок в 60-м батальоне.
Всего, по разным оценкам было сформировано от 7 до 11 батальонов. Как утверждают авторы книги "Partisan Warfare", их насчитывалось 11 (номера: 45-49,60,64-67,69). По данным Юрия Туронка, к 29.2.44. в Белоруссии было 7 батальонов (48,49,60,64-67), в составе которых находилось более 2000 человек. Однако даже данные только по одному 36-му полицейскому полку вынуждают признать эти данные заниженными.
Белорусские полицейские батальоны принимали активное участие в антипартизанских операциях. Конкретные примеры действий этих вооруженных формирований практически не рассматриваются в историографии или часто смешиваются с операциями, проводимыми другими белорусскими военными частями.


4.2 Борьба националистов за изменение методов антипартизанской борьбы

В течение весны-осени 1943 года между гражданским руководством комиссариата "Беларусь", белорусскими представительными органами и руководством сил СС и полиции шла острая дискуссия о целесообразности проведения массовых карательных акций как средства борьбы с советским партизанским движением.
Наличие противоречия между лозунгами о совместной борьбе против большевизма и практикой т.н. больших карательных операций СС и полиции было зафиксировано уже в апреле 1943 года на съезде областных комиссаров, руководителей главных отделов и отделов генерального комиссариата в Минске. Начальник сил СС и полиции Готберг в своем выступлении заявил: "Опыт борьбы с партизанами учит, что этот народ имеет врожденное чувство справедливости, и что мероприятия насилия, полного уничтожения и т.д. совершенно ложны. Репрессии налагаются не только на тех, на кого надо налагать, но и на невинное население… Проходят: авангард, связисты, руководство, затем наступает арьергард, - все ведут активную борьбу с бандами, а находят старцев, женщин и детей. Убивают их, поджигают деревню, тогда население говорит, что немцы - бешеные собаки, хуже большевиков, и женщины убегают в женские батальоны бандитов… Кажется, что абсолютный успех в борьбе с бандами гарантирован только тогда, когда я смогу получить помощь населения… Мы хотим добиться того, чтобы крестьянское население само защищалось от нападений бандитов, поэтому мы должны помочь крестьянскому населению. Мы не можем скрываться в государственных поместьях, но должны идти на передовую линию и в волости…Попытки подтверждают опыт. В Слониме защищалась одна волость и, если я не заблуждаюсь, из 40 крестьян было убито 5, а на другой стороне было убито 120 партизан. Это только пример, но это симптоматично для общего развития."
Тем не менее, все эти заявления о желательности сотрудничества, если они были искренними, имели в виду лишь незначительные уступки в области образования, пропаганды и т.п. Как заключил на этом же съезде подчиненный Готберга, начальник СД оберштурмбанфюрер Штраух: "Правильно, сейчас партизаны сильнее, и они принесли вред, но все же нельзя делать политических выводов и принимать решения, которые исходят из данного времени, дабы позднее не раскаиваться". Особое значение эти слова получают, если учесть, что именно в это время СД уже вынудило руководителя БНС И.Ермоченко покинуть Белоруссию, и шла подготовка к расформированию БСА. Таким образом, вопрос о карательных операциях становился вопросом сотрудничества, а проблема сотрудничества, так или иначе превращалась в проблему определения направленности всей оккупационной политики Германии и будущего Белоруссии в случае победы над СССР.
Несколько позже в Бергхофе на совещании с генерал-фельдмаршалом Кейтелем и генералом Цейтлером 8 июня 1943 года эти мысли были более развернуто сформулированы Гитлером. На совещании, на котором, в частности, обсуждался вопрос о привлечении антисоветских кругов к борьбе с Советским Союзом, Гитлер, заявил: "В этом смысле мы имели трагический урок уже в мировую войну в отношении Польши, - и я недавно уже указывал на это, - где имело место аналогичное обстоятельство благодаря обходному маневру появившихся тогда на сцене польских легионеров, в начале имевших совершенно безобидный характер… Но на фоне событий они видят не наши национальные цели, в перспективе они видят свои собственные цели… Ибо каждый народ думает о себе и ни о чем другом. Все эти эмигранты и советчики хотят только подготовлять себе позиции на будущее время… Никаких отдаленных целей я намечать не могу в смысле создания независимых или автономных государств. Ибо начинается с так называемого включенного государства по типу Польши, а кончается независимым государством". Характерно, что трактовка Гитлером действий антисоветских кругов полностью совпадает с их собственными заявлениями периода войны и после нее, что само по себе ставит под сомнение тезис советской историографии о "фашистских лакеях" и "гитлеровских марионетках".
Так как ни один из этих вопросов белорусско-немецкого сотрудничества так и не был, да и не мог быть, окончательно решен, то все лето 1943 года продолжался спор между Кубе и СС о формах антипартизанской борьбы. Об этом свидетельствуют отчеты и рапорты, направляемые генеральным комиссаром в Берлин и Ригу (столицу рейхскомиссариата Остланд). 3 июня Кубе писал в письме рейхскомиссару Лозе: "Я предлагаю просить, чтобы рейхсминистр по делам оккупированных восточных территорий представил это дело в Верховной ставке фюрера. Такие вещи имеют большое политическое значение. Если отношение к местному населению оккупированных восточных территорий не изменится и в дальнейшем, причем не только в полиции, но и вермахте, и в ОТ (Организация Тодта), то следующей зимой мы можем дождаться не партизан, а бунта во всем крае…"
С лета 1943 года, после того, как функции Белорусской Самопомощи были сведены лишь к благотворительности, интересы белорусского населения в генеральном комиссариате представляла сформированная 27 июня 1943 года Вильгельмом Кубе Белорусская Рада Доверия (Беларуская Рада Даверу - БРД). Это был совещательный орган при аппарате генерального комиссара. По версии Ю. Туронка, Рада была образована как часть аппарата генерального комиссариата с целью уберечь ее от судьбы БНС - обвинения в превышении полномочий и репрессий со стороны СС и СД. Рада формально не являлась отдельным белорусским учреждением, не имея программы и устава, никак не могла превысить свои полномочия и при этом, напрямую подчиняясь Кубе, была определенным образом защищена от нападок со стороны СС.
Белорусская Рада Доверия сама по себе не формировала белорусские части, но при этом активно участвовала в их создании и боролась за изменение методов борьбы с партизанским движением. Наиболее значительным событием в этой ее деятельности стало совместное заседание Рады и немецких представителей гражданских и полицейских властей 23 августа 1943 года. На заседании присутствовали В.Кубе, начальники отделов и другие работники гражданской администрации, а также, как пишет член БРД "неожиданно для нас" - группа руководителей СС и СД во главе с Готбергом, всего около 40 человек. С белорусской стороны присутствовала Рада Доверия в полном составе - 16 человек во главе с бургомистром Минска профессором Ивановским. Неожиданность присутствия офицеров СС и СД заключалась, возможно, в том, что месяцем ранее конфликт Кубе с руководством СС достиг такого накала, что Кубе запретил своим подчиненным всякие контакты с СД, а служащим СД был запрещен вход в здание генерального комиссариата. Рада поставила перед немецкими властями три вопроса: реприватизация недвижимого имущества, необходимость развития белорусского среднего и высшего образования, методы борьбы с партизанами. Как пишет один из докладчиков, А. Калубович, порядок дня сессии и напряженная политическая атмосфера в Минске заставили членов Рады написать краткую Декларацию Независимости Белоруссии, с тем чтобы быстро зачитать ее в случае ареста.
Доклад о методах борьбы с партизанами зачитал бургомистр Барановичей А. Русак. В первую очередь, он остановился на доказательстве того, почему партизан нельзя считать национальным белорусским движением, хоть белорусы и есть среди них. Затем докладчик остановился на проблеме неэффективности немецких массовых карательных акций: "…немцам очень тяжело установить отношение отдельных личностей к бандитам и различить их. В результате этого в отношении местного населения появилось одно правило, что за проступок одного должно понести кару все население. Это наказание часто несут невиновные. Нам известен один факт, когда в одной подозрительной деревне был сожжен дом отца двух сыновей, из которых один служил в полиции, а другой в батальоне СС… населению не остается ничего другого, кроме того, чтобы прятаться в леса. Такие случаи не вредят партизанам, а наоборот. На уменьшение бандитизма все это не имело никакого влияния". Докладчик объяснял это тем, что население очень мало связано с партизанскими отрядами: "Только в тех случаях, когда б население на самом деле принимало значительное участие в бандитизме, эти мероприятия могли бы иметь влияние на население". Отсюда были сделаны следующие выводы: "Бандитизм должен быть уничтожен. Но без хорошо организованного участия белорусских крестьян невозможно успешно уничтожить бандитизм. Мы как Белорусская Рада Доверия при Генеральном Комиссариате Белоруссии позволяем себе предложить для уничтожения бандитов следующее: 1. Создание общего белорусско-немецкого органа для борьбы с партизанами, в котором были бы представители от Генерального Комиссариата, от СД и СС и от Белорусского общества. Его целью была бы разработка соответствующих мероприятий и постоянный надзор за проведением их в борьбе с партизанами. 2. Не использовать больше методов запугивания белорусского населения в форме сожжения деревень и т.п. 3. Дальнейшее развитие белорусских отделов при СД для каждого округа и повета по примеру сделанного в Минске и, кроме этого, охрана в каждой деревне. 4. Создание белорусской тайной полиции для борьбы с бандитизмом в необходимой форме там, где этой полиции еще нет. 5. Реорганизация белорусской полиции путем создания полицейского корпуса. подчиняющегося белорусскому инспектору полиции. 6. Оживление пропаганды путем распространения белорусской прессы…"
Меморандум вызвал удивление и возмущение представителей СС и СД, тем не менее многие положения этого меморандума были, очевидно, приняты к сведению. Капитан Ф. Кушаль был, как уже отмечалось в главе 2, назначен инспектором белорусской полиции, было развернуто еще несколько белорусских полицеских батальонов, развивались белорусские структуры СД, тайная полиция.
В сентябре 1943 года генеральный комиссар Вильгельм Кубе был убит. Обязанности генерального комиссара стал исполнять начальник сил полиции и СС фон Готберг. Таким образом, впервые за весь период оккупации вся полнота власти на территории генерального округа "Белоруссия" была сконцентрирована в одних руках. Готберг получил аналогичные полномочия на всей остальной территории Белоруссии, как на территории находящейся в тыловой зоне группы армий "Центр", так и на белорусских территориях, ранее входивших в рейхскомиссариат "Украина".
Вместе с тем осенью 1943 года, если не взгляды руководства СС на политику в отношении местного населения, то во всяком случае методы начинают меняться. Во время антипартизанских операций запрещается жестокое обращение с мирным населением, отлучение детей от родителей, больные и пожилые люди должны были переселяться в спокойные местности. Таким образом, политика Готберга на посту заместителя генерального комиссара постепенно эволюционирует по направлению к политике Кубе. Разумеется, что главную роль в этих изменениях играли интересы обеспечения спокойствия в тылу немецкой армии и использования ресурсов оккупированных территорий, а не какие-либо идеологические мотивы.
Соответственно меняются взгляды Готберга на создание белорусских вооруженных частей. Именно эти вооруженные формирования и белорусская администрация становятся единственным инструментом, с помощью которого германские оккупационные власти могут проводить дифференцированную политику по отношению к населению в районах, где проводятся антипартизанские операции.

Bielarus' - my Mirkwood!

4.3 Начало военной деятельности Белорусской Центральной Рады. Создание оборонительных деревень

6 декабря 1943 года руководитель Белорусского Комитета Доверия др. Вацлав Ивановский был убит. После его смерти Комитет Доверия был преобразован в Белорусскую Центральную Раду (Беларуская Цэнтральная Рада - БЦР), главой которой стал видный деятель национального движения Радаслав Астровский, уже зарекомендовавший себя как организатор борьбы населения против партизан в Смоленской области и на востоке Белоруссии.
Статус БЦР, опубликованный 21 декабря 1943 года, был обозначен как "призванное в рамках самоуправления представительство белорусского народа". Официальной целью БЦР была мобилизация всех сил белорусского народа для уничтожения большевизма. Полномочия БЦР в полной степени распространялись на социальную, культурную и образовательные сферы общественной жизни. Президент и члены БЦР назначались генеральным комиссаром. Решения БЦР должны были согласовываться с Готбергом.
Первым мероприятием БЦР в деле борьбы с партизанами стало участие в пропагандистской поддержке организации оборонительных деревень.
Одновременно с развертыванием новых полицейских батальонов осенью 1943 года Готберг разрабатывает проект оборонительных деревень - постоянных местных очагов антипартизанской борьбы. Распоряжение было издано 19.10.1943 г. Также как и создание национальных полицейских батальонов, эта акция использовала силы местного населения в борьбе с партизанами, обеспечивая выполнение хозяйственных поставок, и не требовала политических уступок со стороны германских властей. Возможно, во многих местностях проект Готберга лишь подводил юридическую основу для существования сельских вооруженных отрядов, инкорпорировал их в систему безопасности генеральной округи "Белоруссия" и обеспечивал взаимодействие между ними и другими антипартизанскими силами.
По проекту Готберга вся территория генеральной округи покрывалась сетью оборонительных деревень, населению которых, после тотальной проверки, выдавалось определенное количество оружия. В конце ноября Готберг на конференции в министерстве занятых восточных территорий (OMi) сообщал, что в оборонительные деревни организованно переселяются белорусские полицейские, некоторые из них уже получили земельные наделы. Во многих деревнях оседали солдаты восточных формирований в составе вермахта, беженцы из занятых Красной Армией районов Белоруссии.
Оборонительные деревни создавались и на территории Восточной Белоруссии, но наиболее успешно этот процесс шел в генеральной округе. В результате по всей территории Белоруссии зимой 1943-1944 гг. крупные села стали поселениями, служащие опорными пунктами полицейским батальонам. Жители этих деревень могли себя защитить и являлись источниками постоянной и точной информации о состоянии дел в окрестностях. Однако многие белорусские националисты замечают и отрицательные стороны этого проекта. Некоторые села были просто не в состоянии организовать оборону против многочисленного и хорошо вооруженного противника, что обрекало их на уничтожение, о чем и осведомлял Готберга Астровский в письме от 25.5.44, говоря о необходимости усилить деревенские гарнизоны регулярными войсками: "Будучи в Слуцке, я узнал, что местные "оборонительные деревни" не могут исполнить своих функций, так как с их вооружением, несколькими винтовками, не возможно дать отпор хорошо вооруженным советским партизанским отрядам, руководимым командирами-специалистами, сброшенными на парашютах. В результате гибнут не только добровольцы, которые пытаются сопротивляться, но их семьи. Поэтому я прошу вас, г. генерал, приостановить создание оборонительных деревень…" .
Однако были и обратные случаи. Так, наместник БЦР в Вилейском округе Я. Малецкий описывает деревню, в которой он побывал в мае 1944 года: "Посередине был сделан огромный крытый загон для скотины, куда на ночь загоняли коров - около 150 голов, - чтобы банды не могли их захватить. В бункерах была постоянная стража, усиливаемая ночью. Кроме этого днем патрули самообороны контролировали территорию вокруг деревни радиусом в три километра… Было около 85 человек… Дух у людей был бодрым, но они просили прислать больше полиции и солдат, а также оружия, амуниции и другого снаряжения, и особенно тяжелого оружия, так как партизаны его имеют - пулеметы, минометы… Молодежь была организована в СБМ и выглядела очень хорошо".
Неизвестно, был ли установлен в деревнях какой-нибудь немецкий контроль над деятельностью вооруженных деревенских жителей, тяжело оценить реальную отдачу от создания оборонительных деревень, но очевидно, что впервые оружие раздавалось такой значительной части населения.

4.4 Организация Белорусской Краевой Обороны

Следующим шагом в развертывании белорусских антипартизанских сил стало создание национальных вооруженных частей, подчиненных общему руководящему белорусскому органу. Такими частями стали батальоны БКА (Беларуская Краевая Абарона - БКА).
Предложение президента БЦР от 18.2.1944. о создании Белорусской Краевой Обороны было одобрено Готбергом 23 февраля. Мобилизация была поручена Белорусской Центральной Раде. При БЦР было организовано главное управление БКО, возглавляемое майором Франциском Кушалем. 25 февраля были назначены окружные коменданты БЦР в округах: капитан Михаил Пугачев (Минский округ), старший лейтенант Григорий Зыбайло (Глубокский округ), старший лейтенант Борис Рогуля (Новогрудский округ), капитан Степан Шнек (Слуцкий округ), лейтенант Владимир Русак (Барановичский округ), старший лейтенант Язеп Докиневич (Слонимский округ), лейтенант Якуб Бабич (Вилейский округ). Лидская и Ганцевичская округи были освобождены от мобилизации из-за большого распространения там отрядов АК и договоренностей с ними немецких властей. Коменданты должны были организовать работу призывных комиссий.
Приказ о создании БКА был издан Астровским 6 марта. Мобилизация проводилась в два потока. 7 марта проводилась мобилизация офицеров (до 57 лет включительно) и младшего командного состава (до 55 лет включительно). Таким образом формировались костяки будущих батальонов, готовые для приема солдатской массы. Принятие на службу небелорусов запрещалось.
На 10 марта назначалась мобилизация рядового состава. Призыву подлежали мужчины 1908-1924 годов рождения (14 возрастов). Каждый призывник проходил медицинский осмотр в уездном центре. Уклонение от призыва каралось смертной казнью.
По приказу Астровского на призывные пункты пришло более 40 тысяч человек. Практически во всех округах мобилизация удалась, что подтверждают не только сообщения прессы, издаваемой в Белоруссии в период ее оккупации немецкими войсками, но и отчеты германской администрации, и протоколы допросов пленных офицеров БКА органами НКВД. Радаслав Астровский в своем письме фон Готбергу от 30 апреля 1944 писал, что "Мобилизация призванных в БКА в целом прошла очень успешно, за небольшим исключением в установленные сроки, и среди призванных явилось около 85-100%", но Кушаль отмечает, что из-за препятствий со стороны партизан и немецких властей, а также из-за непрофессионализма призывных комиссий мобилизация растянулась на более долгий срок.
Однако призыв сорока тысяч человек мог сорвать работу многих предприятий, и фон Готтберг отдал приказ, разрешающий в случае производственной необходимости освобождать людей от призыва. В реультате чего была отсеяна почти половина призванных. Недовольный этим Астровский, видя в БКА гарантию воссоздания независимого государства, писал, что в призывных комиссиях "засели немцы, которые за различного рода взятки освобождали людей [от призыва - А.Г.]". Таким образом, мобилизация, которая совсем не была всеобщей, т.к. призывалось лишь наиболее подходящее для военной службы мужское население в возрасте от 20 до 36 лет, позволила, тем не менее, отобрать для службы в БКА лучших. Суммируя эти факты, вряд ли можно согласиться с тезисом советской историографии о том, что "мобилизуя мужской контингент населения в батальоны БКО, гитлеровцы готовили вывод боеспособного населения при отступлении из Белоруссии" .
Для срыва создания БКА советскими партизанами, партийными, советскими и правительственными органами БССР было проведено большое количество акций, как пропагандистских, так и боевых. Партизанские отряды перекрывали дороги, ведущие к местам сбора призывников, нападали на призывные комиссии, уничтожали документацию, пытались внедрить в состав новосформированных батальонов группы агитаторов для организации перехода батальонов на сторону партизан. В марте 1944 года Совет Народных Комиссаров, Президиум Верховного Совета и Центральный Комитет КП(б)Б обратились к населению со специальным обращением, в которым кроме прочего было написано: "Немецкие разбойники хотят по мобилизации собрать наиболее здорового белорусского населения, чтобы затем уничтожить его…"
Ссылки на насильственный характер призыва, которые делают советские исследователи данного вопроса, не могут быть приняты, поскольку каждая мобилизация подразумевает обязательность явки. Фактически призывнику угрожал не только расстрел в случае неявки, но и партизанская месть при приходе на призывную комиссию, что позволяло решить вопрос о собственных пристрастиях самостоятельно. Также надо учесть, что мобилизация проходила в период неудач германской армии на фронте, и при возможном занятии территории Белоруссии частями Красной Армии солдату БКА угрожала жестокая кара. Исходя из этого, надо признать мобилизационные предприятия БЦР успешными и нашедшими отклик у большой части населения.
Подразделения БКА состояли не только из неопытных призывников. В Краевую Оборону были направлены члены СБМ, офицеры белорусской Полиции Порядка.
Солдаты БКА приняли присягу на верность Белоруссии 26 марта 1944 года - на следующий день после двадцать шестой годовщины провозглашения Белорусской Народной Республики, в тот же день в Минске принималась присяга курсантов первой офицерской школы БКА, руководимой Чеботаревичем. Присяга гласила: «Я, солдат Белорусской Краевой Обороны, клянусь Всевластным Богом и солдатской честью, что буду верно служить своему белорусскому народу, честно и точно исполнять все приказы своих командиров и начальников. Я присягаю, что не выпущу из рук оружия до тех пор, пока не будет установлен полный покой и безопасность в наших селах и городах, пока не будет уничтожен на нашей земле последний враг белорусского народа…»
Официальное рождение новых частей произошло 31 марта, когда была установлена нумерация батальонов БКА. В конце марта БКА насчитывала 21629 человек в составе 34 батальонов. Всего же было создано 39 стрелковых и 6 саперных батальонов (1,2,6,7,9,11). В полном составе в БКА вошли некоторые белорусские полицейские батальоны, отряды Полиции Порядка и различные белорусские формирования, созданные по инициативе населения. Как свидетельствовал на допросах НКВД один из высших офицеров БКА Константин Езавитов, каждый батальон насчитывал не менее 600-800 человек. Таким образом общая численность частей БКА превышала 30000 человек, из них примерно 20000 новобранцев. К этому количеству можно приплюсовать двадцатитысячную Полицию Порядка, оставшиеся полицейские батальоны, батальон СД, т.н. белорусский батальон охраны железных дорог и гарнизоны оборонных деревень (по 50-100 человек). Из этого следует, что общая численность белорусских вооруженных формирований по самым приблизительным подсчетам в апреле-июне 1944 года достигала 70000 человек.
Для соединений БКА была разработана особая серо-коричневая униформа и знаки различия, основанные на национальной символике. Приветствием служили слова: "Жыве Беларусь!", на которые отвечали: "Жыве!" Или: "Слава Бацькаўшчыне!"
Новосозданным батальонам БКА не хватало обмундирования и оружия, поэтому некоторые из них начали боевые действия только в мае, когда стали приходить партии оружия из Германии. В конце апреля такая ситуация привела к тому, что собравшийся в Минске съезд наместников БЦР постановил сократить БКА в соответствии с количеством оружия. Эта угроза подействовала, и оружие начало прибывать из Германии. Однако и в этом вопросе многое зависело от местных факторов. Положение очень напоминало ситуацию с обеспечением Самообороны, солдаты часто ходили в гражданской одежде, обувь быстро разваливалась. Местная администрация и командование частей любыми путями старались накормить и вооружить солдат. Так, наместник БЦР по Вилейской округе, Язэп Малецкий вспоминал, «как «занял» у зондерфюрера 200 тонн картошки для БКА, и как наши солдаты украли с немецкого склада новую немецкую полевую кухню». Поэтому для соединений БКА характерно разнообразие в форме и вооружении. Так, например, 68-й батальон БКА, сформированный в Новогрудке Борисом Рогулей, включал в себя кавалерийский эскадрон, насчитывал 1200 человек и оружием себя обеспечивал самостоятельно. Батальон БКА, сформированный в Столбцах, по свидетельству солдата батальона и члена СБМ Михася Сеньки, носил черную форму (вероятно, полицейскую) немецкого производства с белорусскими знаками различия и имел стрелковое оружие итальянского производства. Батальоны также оснащались советским оружием - винтовками и пистолетами-пулеметами и, как свидетельствуют поставки оружия из Германии, имели некоторое количество немецкого вооружения.
Батальоны БКА принимали активное участие в антипартизанских операциях вплоть до июля 1944 года. Командиры батальонов, согласно приказу главного управления БКА от 27 мая 1944 года, должны были согласовывать свои действия с немецкими властями на местах, но часто такая связь была номинальной. Хотя подготовка солдат и офицеров БКА была недостаточна, но эти части успешно могли противостоять партизанским отрядам, даже находясь в самых невыгодных условиях. Так, например, ранее упоминавшийся добровольческий батальон учащихся Новогрудской учительской семинарии принял бой с партизанами у села Кореличи Мирского района. В ходе боя батальон был окружен партизанами и понес потери, но не был разбит, смог прорваться и спасти раненых солдат. И в боях с лучше вооруженным, подготовленным и организованным противником - польской Армией Крайовой, Белорусская Краевая Оборона сражалась успешно. В апреле 1944 года восьмой батальон 77-го пехотного полка Армии Крайовой атаковал гарнизон БКА в мест. Вселюб в пятнадцати километрах от Новогрудка. В ходе кровопролитного боя командир батальона АК погиб, и вся операция в целом закончилась поражением поляков.
Из этого следует, что подразделения БКА были достаточно боеспособными для антипартизанской деятельности, ведения боевых действий низкой интенсивности и охранной службы. Как результат их активной борьбы с партизанским движением надо отметить, что уменьшилось количество диверсионных актов, сильный удар был нанесен по партизанским зонам. В числе операций, в которых принимали участие батальоны БКА совместно с силами СС и полиции, надо отметить операцию "Frühlingfest" ("Праздник весны"), проведенную в районе Полоцка и Лепеля, в которой советские партизаны, действовавшие в этой местности, потеряли более четырех пятых личного состава. В операции, в частности, участвовал 15-й батальон БКА, а его командир Владимир Родька получил за нее Железный Крест, а многие офицеры и солдаты награждены медалями и знаками отличия для восточных народов.
Несмотря на крупные успехи, достигнутые весной и летом 1944 года, победить партизанское движение было уже невозможно. 23 июня началась операция "Багратион", наступление советских войск развивалось быстро. Второй Всебелорусский Конгресс, созванный 27.6.1944, заканчивал свою деятельность, когда советские войска уже приближались к Минску, а 8000 жителей Минска добровольно пришли на строительство укреплений вокруг города. Для борьбы с наступающими регулярными частями Красной Армии, как утверждает А.К. Соловьев, еще в мае 1944 стали формироваться штурмовые роты БКА , что, возможно, изымало из батальонов БКА наиболее боеспособные контингенты солдат, хотя и кажется маловероятным. В хаосе отступления подразделения БКА оказались совершенно лишены руководства, связь между штабом БКА и многими батальонами была полностью потеряна. Часть подразделений приняла бой с передовыми частями советских войск, часть была распущена своими командирами, часть смогла отступить вместе с отходящими частями вермахта самостоятельно.
Итог деятельности частей Белорусской Краевой Обороны не исчисляется только цифрой нанесенных партизанам потерь. Фактический разгром неподготовленных к боям против регулярных частей Красной Армии частей БКА в ходе операции "Багратион" также не позволяет сделать уверенных оценок возможностей Белорусской Краевой Обороны к борьбе с противником, против которого она создавалась, - советскими партизанами. Ее создание, как показала мобилизация, было делом давно назревшим, но выполненным достаточно поздно для того, чтобы стали заметны долговременные последствия ее боевых операций. Части БКА являлись слишком разнородными по своим боевым качествам, вооружению и уровню снабжения. Вмешательство немецких властей в командование батальонами часто противоречило принципу единоначалия и не позволяло четко координировать действия батальонов штабу БКА. Очевидно, отряды БКА не успели реализовать свой потенциал за короткий период своей активной деятельности в условиях неудач германской армии на Восточном фронте.

Bielarus' - my Mirkwood!

БЕЛОРУССКИЕ АНТИСОВЕТСКИЕ ВОЕННЫЕ ЧАСТИ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ 1944 - ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ 1945 ГГ.
Формирование боевых белорусских частей под эгидой войск СС, боевые действия эвакуированных национальных подразделений на заключительном этапе войны



После советского наступления в ходе операции "Багратион" на территории Германии и Генерал-губернаторства оказалось большое количество белорусов. Здесь находилось также много белорусов, вывезенных на работу в период оккупации. По разным оценкам, общая численность белорусов на территориях, удерживаемых немецкими вооруженными силами, составляла от 500 тысяч человек до 1 миллиона.

С этим белорусским населением призвана была работать БЦР в последний период войны.

12 июля Белорусская Центральная Рада возобновляет свою деятельность, находясь в Берлине. Одним из важнейших направлений деятельности Рады стала реорганизация частей БКА и вербовка в белорусские военные формирования новых солдат, создание вспомогательных контингентов для использования их в системе обороны Германии, организация антисоветского партизанского движения на территории Белоруссии.

Эти расчеты совсем не были призрачными. На территории Германии существовали части БКА, офицерская школа БКА, 13-й батальон СД, подразделения батальона железнодорожной охраны, отряды Полиции Порядка, белорусские полицейские части, несколько тысяч членов Союза Белорусской Молодежи. Кушаль впоследствии писал: «Кроме того в армию очень охотно пошли бы беженцы из Белоруссии, «восточные работники» - белорусы и другие. Если бы немцы дали возможность собрать всех этих людей, то можно было бы рассчитывать на три боевые дивизии». Таким образом, БКА сохранила значительную часть боеспособных войск и офицерского корпуса БКА, что позволяло при вербовке добровольцев создать не менее одного армейского корпуса.

Первоначально предполагалось создать Белорусский легион, в который предполагалось переформировать БКА. Легион планировалась создать с помощью Штаба инонациональных добровольческих частей (Fremdvolkischerfreiwiligeverbanden) генерала Э.Кестринга при начальнике Генерального штаба. В рамках подготовки к этому в сентябре 1944 года был создан первый кадровый батальон БКА под командованием капитана Петра Касацкого, ставший резервом и школой офицерских кадров для будущих частей. Были организованы офицерская и унтер-офицерская школы, курсы повышения квалификации офицерского состава. Тем не менее выяснение того, к компетенции Вермахта или СС относится формирование Легиона затянулось значительное время.

В это же время большая часть белорусских частей вместе с некоторыми русскими, казацкими и украинскими подразделениями была влита в состав новосформированной 30-й (1-й русской) дивизии Ваффен СС. Дивизию возглавлял оберштурмбаннфюрер СС и подполковник охранных полиции (Schutz-Polizei) Ганс Зиглинг. Дивизия состояла из четырех гренадерских полков, артиллерийской части №56 и кавалерийского эскадрона №68, некоторые подразделения дивизии полностью состояли из белорусов. На 60-70% дивизия состояла из частей белоруской полиции, БКА, Самообороны, но Зиглинг не согласился с предложением белорусских офицеров придать дивизии белорусский национальный характер. В сентябре 1944 годы дивизия начала боевые действия на Западном фронте против французских отрядов Сопротивления и англо-американских войск. Не имея никакого желания сражаться с западными союзниками, солдаты-белорусы индивидуально и большими группами начали переходить на сторону противника с оружием в руках, многие из них потом продолжили свою службу в польской армии генерала Андерса. Впоследствии дивизия была расформирована и ее остатки вошли в состав частей Комитета Освобождения Народов России и нескольких строительных батальонов.

Подобное изменение отношения к "расово-чистым" Войскам СС наблюдалось уже с 1942-43 года. Так, в сентябре 1943 года во время посещения рейхсфюрером СС дивизий СС на Украине Гиммлеру было заявлено, что брошюра "Недочеловек", являющаяся основным инструментом расистской пропаганды против народов Восточной Европы, потерпела поражение среди личного состава Войск СС. Тогда же получала распространение новая концепция СС - идея "европейских СС, которые должны быть созданы для огромного европейского пространства равноправными народами".
Есть требующие уточнения сведения о существовании и боевых действиях в Италии некоторых белорусских частей, иногда называемых штурмовой бригадой СС «Беларусь». Существуют данные о ее участии в боях под Монте - Кассино, и о том, что на 16 декабря 1944 года в ее составе насчитывалось 4400 человек. Возможно, что эта часть формально состояла из нескольких белорусских батальонов, сформированных белорусской эмиграцией и пополненных затем отдельными частями, эвакуируемыми из Белоруссии.

В декабре 1944 года было решено, что процесс создания белорусских частей входит в компетенцию органов СС. На переговорах БЦР и СС было достигнуто соглашение о формировании новой 30-й гренадерской дивизии СС (первой белорусской). Командиром дивизии назначался немец, ее штаб решено было сделать смешанного состава, командиры уровня полков и ниже - белорусы, командный язык - белорусский. Часть первоначального состава дивизии была передана в качестве отдельного белорусского подразделения в 38-ю гренадерскую дивизию СС "Нибелунген". Фактически в Гиршау (Бавария) было сформировано 3 батальона общей численностью в 1094 человека, которые под командой Кушаля перешли на сторону американцев 30 апреля 1945. Интересно, что в дивизии на белорусском языке издавался журнал "За независимость".

На Восточном фронте продолжали вести бои отдельные части БКА, белорусские батальоны полиции, 13-й белорусский батальон при СД (есть также данные, что батальон действовал в Италии и Чехии ). Также продолжали боевые действия саперные батальоны БКА, находившиеся на Восточном фронте . В Берлине, в сентябре 1944 года были созданы белорусские молодежные контингенты для обучения в зенитно-артиллерийской школе, которые после окончания курса учебы были включены в состав противовоздушной обороны Берлина, причем, в качестве отдельных белорусских формирований. В июле-августе была организована белорусская строительная часть (500 человек), направленная на строительство фортификационных сооружений на Западном фронте. Тысячи членов СБМ служили в зенитных частях Германии, получали подготовку в военных лагерях, снайперских школах.

Боевую деятельность белорусских вооруженных частей в последние месяцы войны нельзя оценить однозначно. С одной стороны, белорусские солдаты продолжали борьбу с советскими войсками на Восточном фронте, с другой - воевали с партизанами во Франции, Италии, что не отвечало интересам антисоветского национального движения. Главной целью военного руководства белорусского националистического движения в конце войны было скорее всего сохранение подразделений продолжение подготовки офицерских кадров, сохранение национальных формирований как военной и политической силы. «Холодная война» уже предвиделась белорусскими националистами, и они делали все, чтобы быть готовыми к ней и к возможной «горячей войне».

Bielarus' - my Mirkwood!

Формирование националистических диверсионно-разведывательных групп

Вместе с созданием крупных военных формирований, Белорусская Центральная Рада развернула широкомасштабную деятельность по набору и обучению белорусских разведывательно-диверсионных групп. Фактически в июле-августе 1944 года в распоряжение БЦР был передан центр подготовки абвера в Дальвице (Восточная Пруссия). Большую роль в организации и работе центра играла Белорусская Партия Независимости (Беларуская Незалежнiцкая Партыя - БНП). Ее руководители - Михась Витушка, Всеволод Родзька, Змитер Касмович, фактически стали лидерами организованного антисоветского партизанского движения в Белоруссии в 1945 - 1956 годах. Партия имела свой печатный орган - "Бюллетень БНП" , на страницах которого не только выступала против советской оккупации Белоруссии, но и против немецкой. Несмотря на такую позицию БНП сотрудничала с абвером и еще в июне 1944 года забросила в тылы Красной Армии несколько диверсионно-разведывательных групп.
Надо отметить, что количество белорусов в немецкой разведке было очень большим и до отступления Вермахта из Белоруссии. Абвер проводил активную работу по подготовке и внедрению белорусских разведывательно-диверсионных групп на территории Белоруссии в случае ее оставления. Так, известно, что Абвергруппа 210 оставляла в районах Западной Белоруссии отряды по несколько десятков человек, только в одном складе в районе Белостока хранилось 200 винтовок, 2 пулемета, большое количество боеприпасов и взрывчатых веществ. Абвергруппа 203 организовала производство закамуфлированных взрывных устройств. Не менее активно действовали и другие подразделения абвера.
БНП и БЦР полностью использовали возможности предоставляемого абвером Дальвицкого центра. Есть все основания предполагать, что ежедневно (!) забрасываемые с варшавского аэродрома в июле 1944 года группы разведчиков и диверсантов, состояли из сторонников БНП, БЦР, членов СБМ.
Диверсионный центр получил большое пополнение после эвакуации батальонов БКА. Притом, что курс обучения длился около трех с половиной месяцев, пик работы Дальвицкого центра, возможно, пришелся на осень-зиму 1944 - зиму-весну 1945 года. Именно в марте 1945 года планировалась массовая заброска на территорию Белоруссии диверсионных групп по 25-30 человек. К этому моменту мощностей Дальвицкого центра уже было недостаточно, поэтому в первых числах апреля состоялось совещание между представителями БЦР под руководством Радаслава Астровского и представителями спецслужб Третьего рейха под руководством штурмбаннфюрера СС Отто Скорцени о развертывании на базе Дальвицкого разведывательного центра специального батальна "Дальвиц". Одновременно предполагалось довести его состав до 700-800 человек.
Предусматривалось, что диверсионные группы будут организовывать партизанское движение на территории Белоруссии. Многие группы организовывали вокруг себя бывших членов национальных формирований, полиции, даже немецких окруженцев. По утверждениям сторонников советской исторической школы и некоторых зарубежных исследователей, население не поддержало такие попытки, и в кратчайшие сроки все разведывательно-диверсионные подразделения и организации были разгромлены органами народного комиссариата государственной безопасности. Но точка зрения об отсутствии или крайней слабости националистических и антикоммунистических настроений в Белоруссии опровергается тем, что в феврале 1945 года Центральный Комитет Коммунистической партии Белоруссии принял резолюцию о перевоспитании общества в духе советского патриотизма и ненависти к немецким оккупантам, а также материалами БНП, которая вела партизанскую войну в Белоруссии до 1956 года. Большое внимание белорусским партизанам-националистам уделяла западногерманская пресса, воспоминания выживших партизан свидетельствуют о пятидесятитысячной партизанской группировке, подчинявшейся Витушке. Однако, оставшись, в отличие от советских партизан, без всякой поддержки из-за границ Белоруссии, белорусские партизаны в начале пятидесятых увидели бесперспективность открытой военной борьбы, ярко продемонстрированной поражением восстания в Будапеште. Примерно этим временем датируется конец вооруженной борьбы белорусских вооруженных формирований, созданных в период войны.


ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Итак, белорусские вооруженные формирования участвовали в военных действиях практически с самого начала Второй мировой войны. На процессе их создания сильно отразились противоречия германской политики на оккупированных восточных территориях. Фактически можно считать, что каждый новый шаг в создании этих частей соответствовал новому уровню германо-белорусских отношений.
В первый период сотрудничества (с 1939 по июнь 1941 года), когда интересы Белоруссии перед немецким руководством представляла националистическая эмиграция, Белоруссия для Германии была практически "неизвестной страной Европы", а военное взаимодействие было маловажным для руководителей вермахта, абвера и СД. Под интересами Белоруссии в данном случае понималось создание независимого некоммунистического белорусского государства. Выбор Германии в качестве союзника был обусловлен антипольской и антисоветской направленностью ее внешней политики в конце 1930-х годов, позволявшей надеяться на создание белорусского национального государства, которое в первую очередь должно было являться средством сохранения белорусской национальной идентичности, противостоять ассимиляторской политике Польши и СССР.
Следующий период взаимоотношений (лето 1941-1943 год) начался после занятия немецкими войсками территории Белоруссии в высшем руководстве Германии наметились две линии политики по отношению к населению. Вероятно, это один из классических примеров того, как в "этнонационалистическом" государстве (по классификации У. Альтерматта ), разворачивается спор между националистами-"интернационалистами" и националистами-"империалистами". Такая ситуация была практически неизбежна с момента использования в пропаганде и внешней политике нацистской партии и Третьего Рейха идеи национального самоопределения порабощенных народов (воплощенной в реальность с созданием национальных государств Хорватии и Словакии).
Министерство по делам занятых восточных территорий в лице генерального комиссара В. Кубе видело возможность разделения территории СССР на ряд национальных государств. Белоруссии при этом предназначалось роль одного из буферов между Германией и основной территорией побежденного СССР, предполагалось широкое сотрудничество с местным населением. "Но нужно заметить, что в восторге от первых громких успехов Вермахта на восточном фронте Розенберг не стал спорить с тем, что Гитлер заморозил его политические концепции, разработанные весной 1941 года, и, наверное, согласился на окончательное решение этих проблем после скорой, как надеялись, победы… В этой ситуации Розенберг и его министерство рассчитывали добиться симпатий жителей восточных земель путем внешних уступок, которые бы не противоречили основным намерениям Гитлера" . "Кубе имел с Розенбергом продолжительное столкновение из-за его позиции в отношении евреев, но также и ввиду его поддержки белорусского национализма. Розенберг скоро, однако, оставил свои собственные планы по созданию белорусского национального государства, если он вообще когда-либо их серьезно имел в виду. Кубе не выступил открыто в поддержку этих планов, но так как он жил на острове среди моря анархии, то, по-видимому, он испытывал доверие к способности восточных коллаборационистов в качестве помощников в борьбе против партизан" . СС во главе с рейхсфюрером Г. Гиммлером скорее склонялись к колонизации Белоруссии при использовании практически исключительно карательных мер и отсутствии каких-либо политических уступок. Напомним, что именно в ведомстве Гиммлера разрабатывался так никем и не утвержденный "Генеральный план Ост", в первой редакции которого предусматривалось выселение 75% белорусов в Сибирь и онемечивание остальных. В последующих редакциях о Белоруссии упоминаний нет.
При этом намерения германских властей и тон пропаганды менялись в зависимости от их успехов на фронте и от того, насколько возрастала необходимость в использовании местных природных и людских ресурсов, в привлечении местного населения к борьбе с партизанами. Будущее Белоруссии в случае победы Третьего рейха войне так не было определено вплоть до 1945. Но кризис на Восточном фронте и в тылу, острый дефицит живой силы заставил германские власти уже в 1942 году пойти по пути постепенных уступок национальному движению.
Эти условия привели к тому, что сам процесс формирования национальных вооруженных частей по-разному понимался националистами и оккупационными властями. Белорусские националисты пытались создать свои полноценные собственные вооруженные силы и администрацию, стремясь играть как можно более значительную роль в управлении оккупированной территорией Белоруссии, увеличивая свое влияние на ситуацию как внутри, так и вовне страны. Немецкие власти (особенно, полицейские, подчиненные СС), в свою очередь, рассматривали белорусские формирования лишь как одно из средств борьбы (в том числе и пропагандистской) с советским партизанским движением, упорно сопротивляясь любым попыткам централизовать управление белорусскими формированиями и сосредоточить его в руках националистов. Борьба СС и Министерства оккупированных восточных территорий (в том числе и личный конфликт Кубе и Гиммлера), не позволившая довести до конца плодотворную как в смысле борьбы с партизанским движением, так и в смысле увеличения националистических тенденций в обществе идею создания частей Самообороны, ярко иллюстрирует двойственность политики Германии.
Однако очевидная популярность Самообороны среди белорусского населения дает возможность немецким полицейским властям воспользоваться возрастающими националистическими чувствами, не прибегая к каким-либо значительным политическим уступкам даже на уровне пропаганды, привлекая население к борьбе с партизанским движением в составе белорусских полицейских батальонов в 1942-1943 годах. Довольно неожиданно для оккупантов выясняется, что поддерживать батальоны в боеспособном состоянии невозможно без поддержки тех же националистов. Параллельно с этим, к лету 1943 года Кубе, продолжая свою линию политического сотрудничества с националистическими кругами, создает Союз Белорусской Молодежи и Белорусскую Раду Доверия, рассчитывая на дальнейшее усиление белорусского национализма.
Концентрация всей власти на территории Белоруссии в одних руках после убийства В. Кубе позволяет германской администрации в лице и.о. генерального комиссара и командующего силами СС и полиции К. фон Готтберга начать более последовательную политику, сначала создавая полностью подконтрольные ему белорусские военные части, а зимой 1943-1944 года совершив прорыв в белорусско-германских отношениях, санкционируя создание Белорусской Центральной Рады. Именно возникновение этого органа, пользовавшегося значительно большей самостоятельностью, приводит к формированию многочисленных частей Белорусской Краевой Обороны, а в дальнейшем к созданию крупных боевых частей под эгидой СС и развертыванию значительных диверсионных подразделений.
Во второй половине 1944 и в начале 1945 года, когда основные силы белорусских националистов находились на территории Германии, задачами политических и военных лидеров стали сохранение организации и кадров, подготовка и сохранение базы для предполагаемых действий на территории Белоруссии в преддверии ожидаемого разрыва между западными союзниками и СССР. Велась подготовка к развертыванию антисоветского партизанского движения в БССР.
Белорусские национальные вооруженные формирования оказались задействованы практически во всех формах вооруженной борьбы, что подтверждается их участием в антипартизанских операциях в Белоруссии, боями на Восточном, Западном и Итальянском фронтах войны, диверсионно-разведывательной деятельностью в советском тылу.
Но подавляющее большинство их было сформировано для борьбы с партизанами. По мнению автора, белорусские военные подразделения обладали возможностью эффективно противостоять партизанской войне, развернувшейся в Белоруссии, хотя и имели неодинаковый боевой потенциал. Как уже отмечалось в отношении Белорусской Краевой Обороны, белорусские вооруженные формирования из-за неудач вермахта на Восточном фронте и нежелания со стороны немецких оккупационных властей делать уступки белорусским националистам не успели выполнить ту задачу, к которой были предназначены - подавить партизанское движение на территории Белоруссии и стать надежной опорой политических притязаний националистов.
И важно то, что, при ближайшем рассмотрении, тезис советской исторической науки о малочисленности национальных частей, "состоявших в основном из закоренелых преступников... и насильственно мобилизованных местных жителей", оказывается, по всей видимости, несостоятельным. Характерным в этом плане является комментарий редактора к статье К.Г. Пфеффера "Немцы и другие народы во Второй мировой войне" в советском издании книги "Итоги Второй мировой войны": "Число этих "добровольцев" явно вымышлено, а факт выступления на стороне немцев некоторых "бывших граждан" Советского Союза требует уточнения, ибо подобными "добровольцами" были скрытые внутренние враги советского строя из числа недобитых буржуев и кулаков, преступников, выпущенных немцами из тюрем, белоэмигранты и предатели родины, то есть те элементы, которые абсолютно не характеризуют отношения миллионных масс советского народа к фашистским захватчикам" .
Несомненно, что националисты были политическими противниками советского государства, и в этом смысле являются с точки зрения советской юриспруденции "преступниками и предателями". Однако, подобные фразы в классических советских трудах обычно прочитываются как констатация того, что антисоветские формирования состояли по преимуществу из лиц, совершивших обычные (не политические) уголовные преступления, что не подтверждается даже советскими источниками. Возможно в их рядах были военные преступники, во всяком случае такие обвинения высказывались советскими исследователями и публицистами в адрес некоторых белорусских националистов, но это неудивительно, учитывая ожесточенность политической и вооруженной борьбы на оккупированной территории, "…особый характер ведения партизанской войны,…так как белорусы и украинцы вели своего рода гражданскую войну" . Тем более, что военные преступники были и среди советских партизан . Вряд ли стоит сейчас, после краха советского государства, пользоваться такими некорректными формулировками как "закоренелые преступники" только из-за того, что они "изменили" Советской власти.
С другой стороны, несомненно, что как в ряды партизан, так и в личный состав националистических формирований вливалось большое количество случайных людей, взявшихся за оружие не из-за каких-либо политических убеждений, а по личным обстоятельствам, из чувства мести, например, или вследствие насильственного набора (польских и советских партизанских мобилизаций или мобилизаций в Белорусскую Самооборону и Белорусскую Краевую Оборону). Идеологическую окраску частей, в основном, определял и создавал их командный и пропагандистский (в батальонах полиции, например) состав.
Автор намеренно не касался моральных аспектов создания белорусских национальных формирований, так как сам факт достаточно быстрого распространения идеологии национализма и создания достаточно многочисленных националистических формирований, боровшихся против государств, гражданами которых они являлись, в тылу и на фронтах Второй мировой войны, заставляет предположить, что в Белоруссии военного периода отсутствовала достаточная жесткая самоидентификация населения как граждан Польши или Советского Союза. Довоенная же ситуация способствовала, в основном, тому, что основной формой самоидентификации белорусской общности оставалась идентификация ее как сообщества "местных", в то время как любая государственная власть рассматривалась как внешняя и достаточно чуждая "местной жизни". С этой точки зрения можно представить советское, польское партизанские движения и борьбу с ними белорусских националистов как борьбу самоидентификаций местного населения.
Именно поэтому автор придерживается распространенного в настоящее время в белорусской историографии мнения о том, что с 1939 года на фоне мировой войны в стране шла гражданская война между группами, ориентирующимися на Советский Союз, Польшу или на построение независимого государства, которое кажется вполне обоснованным, особенно, если взглянуть на происходившее со стороны тех, кто никогда не был связан моральными обязательствами с советской властью или Польшей.
И в этом случае создание белорусских формирований, даже тех из них, которые полностью зависели от воли немецких властей, военизированной молодежной организации (СБМ), стало мощной идеологической акцией, возможно даже более значимой, чем собственно военные действия этих подразделений. Формирование частей, целью существования которых провозглашалось служение Белоруссии, многократно усиленная пропагандистскими и материальными возможностями немецких властей апелляция белорусской националистической интеллигенции к национальным чувствам населения стали причиной мощного всплеска национального самосознания (отразившегося в успешной мобилизации в БКА и длительной послевоенной подпольной деятельности) даже тогда, когда поражение Германии в войне стало очевидным.
Советские власти были вынуждены противостоять националистическим тенденциям на территориях оккупированных немецкими войсками. С самого начала оккупации начинает использоваться национально-освободительная фразеология в массовых изданиях, печатаются листовки с "разоблачениями злейших врагов белорусского народа - белорусских буржуазных националистов", так, например, в октябре 1942 г. ЦК КП(б)Б был вынужден отпечатать листовку "Великий русский народ - друг белорусского народа" , постоянно проводилась целенаправленная пропаганда против организаций националистов. "Гитлеровцы поставили себе на службу отбросы истории - бывших белогвардейцев, буржуазных националистов, церковных мракобесов… в этих условиях идейно-политическая работа Коммунистической партии стала одним из средств острейшей идеологической борьбы..." , развернулась борьба с открывающимися под контролем местной администрации и оккупационных властей белорусскими школами.
Однако, видимо, всех этих усилий было недостаточно, чтобы приостановить развитие национализма как в Белоруссии, так и в странах Балтии или на Украине. В январе 1944 года принимается постановление Верховного Совета СССР о создании армий союзных республик, "самостоятельных" республиканских народных комиссариатов обороны и иностранных дел. Данное постановление стало основой для нового витка антинационалистической пропаганды. Было издана специальная листовка "К националистам" с изложением содержания Постановления .
Одновременно (с самого начала войны и вплоть до 1980-х годов) шло формирование параллельного образа белорусского национального героя - советского партизана. Формировалось белорусское советское самосознание, представление о белорусском советском патриотизме. При этом жестко пресекались проявления "национализма", профилактические меры по уничтожению которого практически вылились к 1960-70ым годам в компанию тотальной русификации.
И в этом случае, как нам кажется, представляется логичным вывод Ю. Туронка о том, что "русификаторская политика советских властей является наиважнейшим элементом для оценки позиции и деятельности белорусских политических кругов и той части общества, которая в условиях немецкой оккупации стремилась к сохранению и усилению национальной самобытности" .
Неизбежное возвращение советской власти придавало действиям националистов особое значение. Националисты не считали угрозу онемечивания белорусов сколько-нибудь значительной, и период оккупации лишь подтвердил их предположения. В то же самое время никаких предпосылок к послевоенному изменению политики Советского Союза в национальном вопросе не было. Поэтому деятельность националистов, для которых период немецкой оккупации был практически единственным временем, когда можно было вести легальную пропаганду, создавать предпосылки для создания будущих государственных институтов (в том числе и вооруженных формирований для борьбы с партизанским движением как колыбели национальных вооруженных сил) в период немецкой оккупации была, очевидно, оправдана. Белорусские националисты, последние вооруженные формирования и подпольные группы которых прекратили свое существование предположительно в середине пятидесятых годов, оставляли после себя наследие националистической борьбы и историю белорусского национального движения, факты которой было бы очень тяжело позабыть, сыграв, таким образом, большую роль в формировании и распространении белорусского национального самосознания.

Днепропетровск

Подумала - может, интересно кому.

http://www.gudsite.com/chechnya/chechenya.htm

Bielarus' - my Mirkwood!

Кагеро, большое спасибо!

Конечно, интересно!

Moscow

Po pervomu vpechatleniyu (celikom esh`e ne chital)
OCHEN' pravil'nyj tekst.
Kagero, spasibo.

Bielarus' - my Mirkwood!

"Интербригада", воевавшая на стороне Франко.

Очерк очевидно написан на основе интервью с членами бригады.

http://members.lycos.co.uk/spanishcivilwar/SI1960A.htm

Bielarus' - my Mirkwood!

Интересная статья "Quite Fronts in the Spanish Civil War"

"...The Army of Extremadura provides the best--or the worst, from a militant perspective--example of fraternization. In certain sectors near Castuera (Badajoz) in the rich Serena Valley, fraternization was common and even "habitual."(36) What was unusual in this case was that the fraternizers were from supposedly elite forces. Republican Assault Guards of the Twelfth Brigade, which totaled 1,400 men, made frequent contact with Falangists and a requete. The usual trading of tobacco and newspapers occurred among small groups of a dozen soldiers. They called each other comrades, gave each other affectionate nicknames (rojillos, el Madrilena, Gil el Espartero), and consumed alcoholic beverages together. A Falangist alferez (provisional lieutenant) even proposed a group photo, but prudent Assault Guards politely declined..."

http://www.findarticles.com/cf_0/m2082/4_61/56909072/p1/article.jhtml?term=

Bielarus' - my Mirkwood!

Эпизод. Восточная Беларусь. За 6 лет до Второй мировой войны.

3 мая 2003 года исполнилось 70 лет со дня так называемого "голодного" бунта в Борисове.
Как известно в конце 20-х - начале 30-х советское руководство активно проводило политику коллективизации. Итогом подобных мер явился повсеместный голод, а кое-где и случаи каннибализма. Население было поделено на следующие категории:

1.категория. Коммунисты, которые возглавляли партийные, советские и профсоюзные учреждения. Работники тяжелой физической работы (кузнецы, пильщики, кочегары и т.д.), получали 1 килограмм хлеба на день.
2.категория. Работники менее тяжелой работы . 500 грамм хлеба.
3.категория. Работники на лёгкой работе . 300 грамм.
4.категория. Служащие и взрослые иждивенцы всех категорий . 150 грамм.
5.категория. Дети . 100 грамм.

Кроме того, так называемые "лишенцы", лица лишенные советских избирательных прав, а именно: бывшие фабриканты, купцы, домовладельцы, чиновники и комиссионеры, а также священнослужители всех категорий вместе с их семьями стояли вне этих категорий и никаких пайков не получали.

В конце апреля 1933 года в Борисове была получена директива, согласно которой норма выдачи хлеба снижалась вдвое, а такая категория как взрослые иждивенцы и дети вообще лишались хлеба. И вот 3 мая 1933 года на улицах Борисова собралась огромная толпа народа, состоящая в основном из женщин и детей, которая, обезумев от голода, направилась к советским административным учреждениям. По дороге ими был разграблен обоз с хлебом, который направлялся на железнодорожную станцию.

Но и этого количества хлеба не хватило на всех, и толпа двинулась дальше. Спешные попытки работников милиции остановить голодных людей успеха не имели. Одновременно работники Борисовской спичечной фабрики "Березина" остановили работу, это была первая забастовка работников этой фабрики при советской власти. Многие работники
поспешили присоединиться к своим восставшим женам, матерям и сестрам. Перед разъярённой толпой попытался выступить секретарь Борисовского райкома КП(б)Б, но был избит по свидетельству очевидцев "в горький яблок". Люди также требовали отпустить двух милиционеров, арестованных раннее, которые поддержали восставших.

Ситуация накалялась, войска НКВД готовы были применить в любой момент оружие, служащие партийных учреждений прятались кто куда. Тогда начальник Борисовского НКВД вышел на балкон городского управления НКВД с какой-то бумажкой в руках и объявил, что он получил новую директиву, которая якобы отменяет предыдущую об уменьшении продуктовых пайков. Довольный народ начал расходиться.

А ночью сотрудники НКВД начали повальные аресты. Было арестовано около 1400 человек. 200 борисовчан были расстреляны тут же в Борисове на "Чичаговских" батареях, а остальные получили сроки от 8 до 10 лет без права переписки. Никто из осужденных не вернулся. Среди
расстрелянных оказались бывший городской голова Павловский, ксёндз местного костёла Морозевич, работники спичечной фабрики, а также женщины и даже дети. После репрессий спичечная фабрика ещё долго простаивала, а по городу ходили "ответственные работники" и искали хлеб.

Bielarus' - my Mirkwood!

Может кого заинтересует?

Насколько я понял это отрывок из воспоминаний солдата пресловутой 14-й дивизии войск СС "Галиция"


Роман Лазурко
НА ШЛЯХАХ ЕВРОПИ
стор. 157-161

Совєтський фронт наближався помалу, але вперто. Дізнались ми, що большевики вдерлись вже на німецьку територію в Східній Прусії і зайняли перші два німецькі міста, Ґольдап і Ґумбіннен. Німці здобулись на величезне зусилля і нагальним протинаступом відкинули їх, відбивши обидва міста, та це вже було запізно. Росіяни вже погуляли. Після війни, читаючи її історію, я дізнався, що перша місцевість на території Німеччини, яку здобули большевики, буле місто Гогензальца і що там, цілком офіційно совєтська армія дістала право від свого командування "три дні погулять". Як вони гуляли, переходить людське уявлення. Випили все, що було в місті до пиття, навіть парфюми і кольонську воду, в гімназії випили весь спірт, що в ньому роками маринувались ящірки і всяка інша слимачня учням на показ. Зґвалтували дослівно все жіноцтво, від сьоми років вгору до 65.

Ґвалтували без розбору, брутально, прилюдно, на вулицях, на площах, у парках, на очах батьків і мужів і дітей. Убивали без найменшої причини, просто, як комусь не сподобався відрух, чи лице якогонебудь німця, чи німкині. Грабували, що попало, що тільки можна було зрушити з місця. Що не можна було рушити, нищили. Чобітьми грали на фортепіянах, чобітьми роздушували молодим хлопцям ґеніталії, чобітьми поклали свою першу печатку на Західній Европі.

Ну, подумав би хто, дісталось німцям за їхню політику на Сході. Може й так, але як вояк, я мушу сказати, що це нечувана ганьба для російської армії. Нечувана і не випадкова. Я чув про заклик підписаний Ілією Еренбурґом і іншими видатними совєтськими людьми, про те, що вступаючи на територію Німеччини, все, що вони бачуть, належиться їм, зокрема було сказано дослівно: "годинники, женщини і все добро". Як я дізнався, після війни, совєтський уряд затирає сліди сліди цього заклику, але він був друкований і оповіщений та відчитаний на всьому совєтському фронті, документи ці находяться в американських воєнних архівах, куди вони дістались через німецькі руки, із здобутих німецьких архівів. Читав я багато, очевидно після війни, про німецькі злочини на Сході і я мушу сказати, що німці повели себе нечувано.

Але характер німецьких злочинів обмежувався до дії поліції, зокрема Ґестапо, та до дій спеціяльних, винищувальних команд, так званих Айнзац-Коммандо. Але не зустрічався я ніде із ствердженим випадком, щоб німецька армія допускалась ґвалтів над населенням. Навпаки, німецькі вояки тримались коректно, а якщо десь німець потягнув селянинові курку, то це тільки доказує, що ці випадки були обмежені, коли люди про це пам'ятають і можуть говорити. Не було випадку, щоб німецькі вояки ґвалтували, за це в німецькій армії була серйозна кара, а вже не до подумання було, щоб вояки ґвалтували жидівок, як то я читав в одній книжці, бо за це була додаткова кара за расове "занечищення". Я не перечу, тут і там траплялися навіть злочини, але вони траплялися всюди, наша Дивізія теж "зареквірувала" не одну свиню вже на німецькій території, але ніде німецька армія не допустилась навіть тіні чогось подібного, що робила російська армія в Західній Европі. Вистане прочитати спогади мешканців Відня чи Берліну...

Якщо йдеться про згадані два міста, знаю про них більше, бо довелось в них побувати. Беручи чисто з так званого людського боку, росіяни жорстоко розплатились німцям за все, що німецька політика і партія вчинили на Сході. За розстріли, за кацети, за винищених голодом і хворобами полонених, за знищені села і міста, за знищені надії...

Коли німецький фронт відкинув большевиків із обох цих міст, прийшов наказ, що наша сотня має виставити залогу до однієї із цих місцевостей. Підпоручник Кеґеляйн сказав мені вибрати трьох стрільців і ми поїхали легким вантажним автом до Ґольдап, яких 35 кілометрів на схід від нашого табору. Перед в'їздом до цієї місцевості затримала нас польова жандармерія. Кеґеляйн поснив їм хто ми є і чого приїхали. Офіцер жандармерії глянув йому у вічі.
- Маєте сильні нерви?
- Очевидно, чому..?
- Приготуйтесь на найгірше. Як ваші стрільці, в порядку? Здорові?
- Очевидно, але я не розумію цих питань..?
- Ми вас пропустимо, можете оглянути місто і тоді вирішувати, чи хочете тут стояти залогою. Їхати дальше не можете, бо вулиці забарикадовні, там був бій.

Ми залишили авто під охороною жандармерії і вийшли у містечко. На око невелике, може на яких десять тисяч душ. Вулицями дійсно не можна було їхати, бо всюди стояли кізли з колючим дротом і рештки всякого військового виряду. Поміж те все десятки дір від гарматніх зривів, чи від мін, годі було сказати. Десятки димів ще снувались над містечком і між домами не видно було ні живої душі. Враження якесь таке, як на розритому цвинтарищі. Через момент всі ми усвідомляємо собі, що це сморід в'їдається в нашу свідомість, сморід спаленизни і щось ніби палена шкіра, чи шмаття, щось їдке, погане.

Обходимо першу розбиту барикаду і стаємо як вриті. На вулиці лежать трупи, один біля одного, самі цивільні, десь не десь між ними вплентаний совєтський однострій, а то самі старіки, діти і жінки. Боже, жінки лежать у всяких фантастичних позиціях, всі майже а то й цілком нагі, я приглядаюсь ближче, бо не віриться очам: лежить труп із відрізаними грудьми, злитий весь кров'ю, а там зараз же жінка із розпореним черевом, цілком нага, друга, два хлопчики, з розтрощеними головками, а там же дівчина мала, вся у крові, лице розбите чимось. Старики змасакровані, що годі впізнати, людські це трупи, чи звірячі. Щось підходить до горла, годі дивитись. Це тільки на самому початку, на цій одній вулиці. Хати зруйновані, вікна вибиті з рамами, двері розбиті. Кеґеляйн і я дивимось разом на наступну хату. На дверях розіп'ята молода ще жінка, вся нага, живіт в неї розпорений чисто і в животі здохлий, чорний кіт...

Мертвецька тишина над містом. Але ця тишина не годна віддати того жаху, що його бачуть навколо очі. Чи можливо, що це зробили люди..? Куди наш світ іде в двадцятому сторіччі?

Ні собаки ні кота живого, ні навіть птахів не чути. Все мертве. А ми йдемо помалу, переступаючи трупи, йдемо, як у сні, і мені особисто здається, що це неправда. Але як сьогодні бачу ці образи перед собою, пишучі ці рядки і відчуваю, що пером не можу передати своїх вражень. З одної хати, з підвалу вчули ми стогін. Наввипередки вриваємось туди, адже всетаки хтось ще живий тут є! В пивниці знайшли ми старого діда, може із 70 років, як не більше, всього в крові. Винесли ми його надвір, як найбільшу цінність, щоб хоч ним одним заперечити цей факт тотальної смерти, що прийшла на цих людей в страшній аґонії передсмертних мук. Поклали ми старого на якийсь недогорілий сінник, напоїли гарячою кавою з польової пляшки і він трохи прийшов до себе.

Попросив слабким голосом закурити. Кеґеляйн подав йому цигарку, а один із наших стрільців трохи промив і перев'язав йому рану у грудях, від гострокінчастого штика. Уривками, з довгими павзами старик став розказувати, що багато людей виїхало перед тим на захід, залишились тільки старики і жінки з малими дітьми. Большевики вдерлись до міста розбиваючи хати, до яких вдиралися цілими гуртами і перше, що впало їм в руки, це жінки.

На очах своїх дітей, своїх батьків чи воєнних калік, мужів, всі без вийнятку жінки, від малих дівчаток починаючи були без розбору ґвалтовані, брутально, з побоями, з лайкою, з безсоромними дотепами, від яких волосся дуба стає, ґвалтовані повторно, без кінця, припалювані вогнем цигарок і запальничок, коли вже не реагували і убивані, коли вже тратили свідомість. Дванадцятьрічна внучка нашого старика не була помилувана, ніхто не був помилуваний, її ґвалтували на його і її матері очах, матір ґвалтували побіч неї, коли ж вже дитина зомліла, перерізали їй горло і матір ґвалтували дальше. На кінець і її добили, а до старого повернувся якийсь совєт, ніби пригадавши і встромив йому багнет в груди. Старий упав між трупи, втративши свідомість і це його врятувало. Вони займались жінками і дівчатами. Прочунявши пізніше, коли перша хвиля перейшла, заволікся до цієї пивниці, і там перечекав німецький протинаступ, але не мав сили вийти наверх і ми стали першими людьми, що їх він бачив після цього пекла. Ми його доставили пізніше до шпиталя. Не оглядали ми всього містечка, нам було млосно і гірко від цього, що ми побачили в цій його частині.

В повротній дорозі Кеґеляйн мовчав, курив тільки безнастанно. Що він думав про свого фюрера, який спровадив Німеччину на таку долю, я не знаю, бо він мені не сказав нічого. Але його очі були вогкі, його уста затиснуті і його руки дрижали, коли він закурював, це я бачив.
Надворі ставало щораз холодніше, наближалась зима. Фронт то наближався, то віддалювався, німці боронились одчайдушно, розпучливо стараючись стримати большевиків перед входом на німецьку територію.
Наш вишкіл добігав до кінця і в п'ятницю 17 листопада 1944 року ми отримали наказ вертатись до Дивізії, яка в цей час перебувала на Словаччині. Ми завантажились на поїзд, попрощавши нашого Кеґеляйна і залізні колеса знов загомоніли для нас на шляхах "нової" Европи...